— Перестань каждый раз извиняться, — попросил Стас. — Ты запомнила лица детей? Тех девочек и парня, с которым он дрался? Ты смогла бы узнать их, если бы увидела их взрослыми?
Я задумалась, отвела взгляд.
— Да… наверное. Многие черты лица люди сохраняют на протяжении всего своего существования.
— Хорошо. Можешь мне описать этих детей?
Стас подробно записал в блокнот характеристики внешности детей из воспоминания Романтика. Затем, к моему удивлению, он достал из пакета, который всё это время был у него в руках, коробку с новеньким планшетом.
— Это тебе, — сказал Стас.
— Спасибо… — проговорила я, принимая подарок из его рук. — А в честь чего это?..
Я испытала робкую неловкость от всего происходящего. Стас усмехнувшись, неопределенно качнул головой.
— Просто чтобы скрасить твою скуку, пока будешь торчать тут.
— Спасибо, — повторила я и посмотрела на него. — Но не стоило… это же…
— Ника, — мягко перебил меня Корнилов. — Самое последнее, что ты обязана делать, это благодарить меня.
Я перевела на него свой удивленный взгляд. Слова Корнилова прозвучали с какой-то невысказанной, совестливой горечью.
— Не забывай, что это я разозлил Романтика и я оставил тебя там… — взгляд Стаса метнулся к моим ногам.
— Стас не надо, — попросила я очень серьёзно, проникновенно. — Я не хочу видеть тебя, убивающимся собственной виной и совестью. Твои сожаления не позволят тебе не только поймать Романтика, но и… просто оставаться тем, кем ты есть.
Я нервно сглотнула и упрямо качнула головой.
— Я не буду тебя утешать, но просто скажу, что в первом случае ты всего лишь делал свою работу. А во втором, будем откровенны, по задумке Романтика, в нитях должен был оказаться ты….
— Я, — чуть севшим голосом отозвался Стас. Я увидела, как дрогнули мышцы на его скулах.
— Да пойми ты, — взмолилась я, — он задумал эту игру ради заранее продуманного финала!
— А ты ему всё испортила, — вздохнул Стас и усмехнулся, глядя на меня.
— Меня могло не оказаться там, Стас… — заметила я. — И что дальше? Ты бы полез? Мы оба знаем, что ни один взрослый, здоровый и широкоплечий мужик там бы не пролез, не задев эти колокольчики. Романтик бы убил и тебя, и всех своих жертв. И кому бы от этого стало легче, Стас? Тебе? Ты бы нашел спасение от ответственности в собственной гибели?! Серьёзно?! А дальше-то что…
— Полагаю, Романтика бы ловил уже кто-то другой, — грустно усмехнулся Корнилов.
Я несколько секунд молчала, глядя ему в глаза. Я пыталась найти в его серо-стальных, серебристых глазах привычное мне невозмутимое спокойствие, уверенность и мрачный, холодный расчёт. Я хотела видеть глаза того Станислава Корнилова, к которому я пришла два года назад со своими видениями, которому доверила свою тайну. Он был первым в моей жизни человеком, которому я решилась рассказать её, да и по сути единственным.
Коле и Сене уже он сам рассказал потом. А я только продемонстрировала свои сверхъестественные навыки.
— Ты прекрасно знаешь, Стас, — сказала я ровным, без эмоциональным и уверенным голосом, — что, кроме тебя, его никто не поймает.
— И тебя, — добавил он.
Я криво усмехнулась, опустила взгляд на коробку с планшетом.
— И меня, — согласилась я со вздохом.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Четверг, 19 июня
— Мне за эту ночь изнасиловали телефон беспокойными звонками, мне, к хренам, выдолбили мозг и несколько раз угрожали понижением по службе.
Аспирин говорил размеренно, отчеканивая каждое слово. Но Корнилов знал своего начальника и командира достаточно долго и хорошо, чтобы определять его настроение просто по взгляду. Сейчас Аспирин в ярости. Это когда он стучит ладонью по столу, он всего-то раздражен и разочарован. А сейчас он зол. Но злость генерала Савельева всегда, абсолютно всегда, потрясает его собеседников ледяной, несокрушимой сдержанностью. Чем большая ярость бушует внутри Аспирина, тем более спокойным он остаётся внешне.
Стаса не пугала ярость Аспирина, как и, вообще, чья либо. Есть немногие вещи, которых боится майор Корнилов, но страх перед чьей-то личностью или неудача в карьере точно к ним не относятся.
— Почему не была задействована группа специального назначения? — спросил Аспирин и чуть прикрыл глаза.
Стас выждал пару секунд.
— Потому что не позволяли обстоятельства.
— Какие? — генерал, закрыв глаза, поставил локти на стол и сплел пальцы рук.
— Он заминировал коридор.
— Можно было вызвать сапёров.
— Да, но я не знал, как убедить Романтика их подождать, — произнёс с ироничной улыбкой Стас.
Генерал открыл глаза, смерил Корнилова мрачным, давящим и угрюмым взглядом.
— Когда мы вошли, у нас не было выбора. Кто-то должен был остаться в квартире… и играть.
— Ты не имел права так рисковать.
— Знаю.
— Почему ты позволил решать судьбу заложников какой-то малолетней с- с*кухе?
Корнилов перестал улыбаться, перевёл взгляд на генерала.
— Не надо её так называть. Пожалуйста.
Несколько секунд они смотрели друг в другу глаза. Несколько секунд лёд пытался сломить сталь.
Аспирин вздохнул.
— Кто она такая?