— Меня? — Стас пожал плечами. — Можешь не прощать. Но если ты убьешь человека, что спас дочь твоей сестры… Сомневаюсь, что она была бы этому рада. И ты знаешь, что это так.
Молчание. Стас снова подождал, прислушался.
— Как тебя зовут? — спросил Корнилов.
— Какая разница?!
— Хочешь, чтобы я разговаривал с безымянным человеком, который представляется братом Дарьи Зориной? Откуда мне знать, что ты её брат?
— Потому что это я! — вскричали из-за стены. — Меня зовут Александр! Александр! Понятно?! Александр Демидов! Я брат Даши Демидовой… Она Демидова! Ясно тебе?!
— Хорошо, — ответил Стас. — Теперь я верю. Что ты собираешься делать дальше?!
Молчание.
— Назови мне всех жертв Романтика.
— Что?
— Ты сказал, что помнишь всех жертв, которых убили преступники, за которыми ты охотился…
Стас вздохнул и перечислил. Всех, начиная с первой, известной ему жертвы Романтика, Ххотя он уже знал, что Романтик начал убивать раньше, и его жертв куда больше. Минимум в два раза.
— Ты доволен? — спросил Стас. — Если у тебя есть ко мне вопросы, открывай дверь и поговорим. А нет… Сам знаешь, чем это закончится.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Четверг, 19 июня
Когда я услышала голос Стаса, я почувствовала робкое прикосновение надежды. Я понимала, что Корнилов не способен решить проблему щелчком пальца, но затеплившаяся во мне надежда вызывала успокаивающие мысли.
Возможно, он справится. Возможно, он сможет его убедить. Возможно, Демидов не пристрелит меня, а может, и вовсе сдастся… Тем более, что вариантов у него уже немного.
Сама я говорить не отваживалась. У меня всё еще кровит губа от размашистой пощечины Демидова. Сам Демидов сидел в углу процедурной, поджав колени и склонив голову. Он не выпускал пистолет из руки и то и дело всхлипывал.
Выглядел он жалким, беспомощным, но от этого ещё более опасным и совершенно непредсказуемым.
— Послушай. Я вряд ли когда-нибудь забуду Дашу Зорину. Она, как и другие жертвы, всегда останется со мной. Понимаешь? Ты хотел это услышать? Ты думал, я не запоминаю тех, кто умирает от рук преступников? Ты ошибаешься…
Размеренным голосом степенно вещал из-за двери Стас.
— Это вы все ошибаетесь! — внезапно вскричал Демидов.
Я вздрогнула, когда он закричал. Инстинктивно отползла подальше.
— Это вы! Вы! Вы! Вы! — каждый свой выкрик Александр сопровождал ударом по стене. — Это всё вы! Вы все!
Он замолчал и уже себе под нос, всхлипнув, громко прошептал:
— Ненавижу!
Стас снова заговорил. Их беседа шла с переменными паузами. Стас говорил. Демидов кричал. Потом тишина. И опять. Спокойная речь Стаса. Нервные выкрики Демидова в ответ.
Я всё это время внимательно следила за лицом и реакцией Александра. Когда я увидела, что он замешкался, что он в нерешительности, я решила попробовать поговорить с ним снова.
— Твоя сестра не для этого спасала тебя в школе и потом, когда ты…
— Заткнись! — выкрикнул он и направил на меня пистолет. — Заткнись! Я замолчала, я смотрела в его глаза.
— А то что? — спросила я, чуть сузив глаза. — Убьешь меня?!
— А ты… сомневаешься, дрянь?! — процедил он. — Ты могла спасти мою сестру! Могла и не стала! Вместо этого ты… ты…
Он задохнулся страдальческим вздохом.
— Вместо этого ты вынесла эту маленькую паскуду…
Я была поражена таким поведением. Он ненавидит свою племянницу. Ненавидит… И похоже, ещё больше ненавидит её отца, мужа своей сестры.
Поэтому слова Стаса о моем поступке не произвели на него впечатления. Скорее наоборот, усугубили мое положение.
— Твоя сестра сама об этом попросила, — проговорила я тихо.
— Врёшь!
— Нет, — тут же возразила я. — Не вру. Она готова была пожертвовать собой. Так же, как она всегда была готова прийти тебе не помощь. Помнишь? В школе тогда, из-за проигранных тобою денег? Потом ещё раз, из-за того, что запал не на ту девчонку? Потом перед родителями… Даша всегда была сильной и храброй старшей сестрой. Она защищала тебя. А знаешь почему?
— Почему? — выдавил он.
Возможно, он знал ответ. Но он хотел, жаждал, чтобы ему ответил кто-то другой. Не его голосом. Чтобы кто-то другой сказал то, что ему так приятно слышать.
— Потому что она любила тебя, — мягко и проникновенно сказала я.
Он снова всхлипнул, кивнул, вытер нос.
— Любила, — Демидов покивал головой и снова прошептал. — Любила… И я… Я…
Он запнулся, сделал трудный глоток, с его губы сорвалось страдальческое, дрожащее дыхание.
— Я тоже любил… Я любил её…. Любил… Боже… Боже, я… я так её любил!.. Я…
Я уже поняла, что хотя его любовь была искренней и честной, он любил Дашу по-другому, не так, как положено брату. И именно поэтому он ненавидит её мужа и её дочь. И именно поэтому он так взбесился, что мы не спасли её.
Я выждала несколько мгновений.
— Если ты так любил её, — проговорила я осторожно, ласково, — почему ты не хочешь любить память о ней?