— Слушай, тебе ведь совсем не… — начал он.
— Давай! — с нажимом, истерично произнёс Демидов. — Или она сдохнет у тебя на глазах!
Стас вздохнул. Затем, к моему ужасу, приставил дуло револьвера к своему виску.
О, Боже… Что он делает?!
— Нет… — прошептала я дрогнувшим, слабым голосом.
Меня охватило совершенное замешательство, страх обвился вокруг моего тела, подобно хищному питону и что было сил сдавил конечности, плечи, грудь, живот и горло. Интенсивные удары сердца отмеряли мгновения. Я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я не могла шевельнуться. Я даже не могла моргнуть.
Я только могла испугано таращиться на Стаса, не зная, выстрелит револьвер или нет.
Стас снова подмигнул мне.
— Нет! — вскричала я в истерике.
Он нажал на курок, и в этот миг моё сердце подскочило до горла, у меня дрогнули колени, я пошатнулась, грудную клетку сдавило, стиснуло. Я схватила ртом воздух.
— Отлично, — протянул за моей спиной Демидов. — А теперь в неё… Давай!
Корнилов мешкал. Стас посмотрел на меня, мне в глаза. Я прочла сообщение в его взгляде, он просил доверять. Я чуть заметно кивнула. Стас поднял свой длинный, переливающийся серебром револьвер. Ствол с чёрным отверстием смотрел мне в лицо. Я затаила дыхание. Я старалась задушить в себе все эмоции и чувства усиливающейся, разрастающейся паники.
Стас нажал на спусковой крючок. Сухо, с металлическим звоном щелкнул курок. Я нервно сглотнула. Демидов за моей спиной по-идиотски захихикал.
Кажется, и я, и Стас, мы оба — два магнита, которые буквально притягивают психопатов и людей с тяжелыми психическими расстройствами. Ну или же мы просто сами слишком часто оказываемся у них на пути.
Я коротко вздохнула, глотнула воздух. Он забрался в легкие и с тяжестью застыл там. На щеках и на лбу я чувствовала прохладные прикосновения витающих в коридоре сквозняков.
— Теперь в себя! — потребовал Демидов.
Я чуть скосила глаза назад. У меня мелькнула отчаянная, храбрая мысль.
Я пыталась понять, как Демидов стоит относительно меня. И могу ли я что- то сделать. Я взглянула на Стаса. Мы достаточно давно уже знаем друг друга и умеем читать мысли по глазам. Я увидела, как Корнилов качнул головой.
Наверное, он прав. У меня всё равно ничего не получится, кроме как получить пулю и подставить Стаса.
Корнилов нажал на крючок. Я зажмурила глаза, ощущая, как от ударов пульса трепещут разгоряченные страхом вены. Я увидела, как с готовностью дёрнулся похожий на длинный язык выгнутый курок револьвера. От плеч до пальцев рук пробежала торопливая дрожь, я с трудом её поборола. Не хватало ещё дернуться, стоя на прицеле у психически неуравновешенного человека! Стас теперь поднимал револьвер в мою сторону. На мгновение во мне замерли дыхание, пульс и мысли. Я вся застыла, обратившись в изваяние. Напряжение словно заключило на несколько секунд меня внутри застывающего цемента.
Мгновение. Просящий прощения взгляд Стаса. Блеснувшее со случайным бликом в его глазах горькое сожаление. Его палец давит на спусковой крючок. Я не выдержала, трусливо зажмурила глаза. Но вместо выстрела лишь снова склизко хрустнул курок. Я не выдержала, подалась назад.
— Не двигаться! — проорал за моей спиной Александр.
Я чуть втянула голову в плечи. Мне психологически всегда тяжело выносить, когда на меня орут.
— В себя! — приказал Стасу Демидов. — Давай!
Корнилов с показательной беспечностью вновь приставил дуло к виску и спустил курок.
Я почувствовала неприятный, вдавливающийся толчок в груди.
— Не дёргайся! — Демидов ещё раз ткнул дулом пистолета в мой затылок.
Корнилов спокойно проговорил:
— Не сотрясай воздух, Саша.
— Заткнись и стреляй в свою мелкую с***у! — голос Демидова подскочил до высоких, визгливых нот.
Стас с неизменным выражением лица вновь прицелился в меня.
Я считала холостые выстрелы, уже было пять. Если бы револьвер Стаса был полон патронов, должно было быть пять выстрелов. Почти весь барабан револьвера использован. Остался один роковой «выстрел».
Я пыталась быть смелой, храброй. Я пыталась держаться. Но, когда в тебя тычут из двух стволов, тяжело, чёрт возьми, оставаться смелой или храброй. Я стояла между двумя направленными в меня стальными стволами. В каждом из них лежала пуля, готовая ворваться в моё тело, разорвать мою плоть, вырвать мою жизнь. Я пыталась держаться, но страх перед гибелью неожиданно оказался непобедим.
— Не тяни, Корнилов! Давай! Давай!
Стас ждал.
— Я застрелю её! Застрелю! Слышишь! ***ть! Я вынесу ей мозги! Давай! Или это сделаю я!..
Я содрогалась от ужаса.
— Корнилов, или ты…
Ударил мощный выстрел. Что- то всколыхнуло мои волосы справа. Я ахнула, вскрикнула. А за моей спиной что-то упало с глухим, сильным ударом об пол.
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Четверг, 19 июня
Он выстрелил, когда Демидов начал кричать и злиться, теряя контроль над собой. Демидов не заметил, как сместился. Линия огня была свободна. Стас чуть отвёл ствол револьвера и спустил курок. Грянул гулкий, раскатистый выстрел. Питон плюнул свинцовым снарядом. Тело Демидова швырнуло назад, он ударился об пол. Пистолет выпал из его рук, отлетел к стене.
Ника глубоко, судорожно вздохнула. Стас быстро ринулся к ней, прижал к груди. Она с готовностью прислонилась к нему. Он обнял её за хрупкие плечи, почувствовал, как она задрожала от сотрясающих её рыданий.
— Тише, тише, — Стас, поддавшись порыву чувств, коснулся губами её густых и мягких платиновых волос.
Она не отвечала, только плакала, тихо, горько, отчаянно. Сейчас, именно сейчас, из неё выплеснулись все пережитые кошмары, эмоции, ужасы и боль.
Всё то, что она вынуждена так часто терпеть. Чужие страхи. Чужие эмоции. Чужая боль. И… чужие, ненужные ей, но болезненные и навязчивые воспоминания. А случай с Демидовым стал тем самым спусковым крючком, который заставил её сорваться.
Ника хотела обернуться, но Стас удержал её возле себя.
— Нет, нет… не нужно. — попросил он.
Нике совсем не обязательно видеть, что может сделать с человек пуля патрона 357 Magnum.