Я направляюсь в душ, когда на мой телефон приходит сообщение от Крейга. Как и обещал, он отправил фотографии. Нож абсолютно обыкновенный. Но, по крайней мере, мы выяснили модель и тип, чтобы сообщить полиции ориентировки, если мы когда-нибудь до него доберемся.
Не если. А когда. Я поймаю этого ублюдка.
Изучение фотографий с предполагаемым орудием убийства заставляет меня потерять счет времени и очнуться только от стука в дверь.
Твою мать!
Я потерял тридцать минут, просматривая дело, вместо того чтобы сходить в душ.
Мысленно проклиная себя, я бегу к двери. Когда я ее распахиваю, успеваю заметить только гриву темных волос, прежде чем Лана падает в мои объятия, а ее губы обрушиваются на мои.
Я совершенно уверен, что это адское пламя. Я упиваюсь ей, пробую ее, вдыхаю… Это, черт возьми, невероятно!
Спустя время, я неохотно прерываю наш поцелуй, и она делает шаг назад, улыбаясь мне. Мне нравится эта улыбка и как свободно она дарит ее миру.
― Я пахну, как дерьмо.
Она смеется и качает головой.
― Ты пахнешь как… Если быть честной, я понятия не имею, что так пахнет.
― Вертолет. Я быстренько схожу в душ, и мы вернемся к тому, на чем остановились. Устраивайся поудобнее. Это не займет много времени.
― Я не против этого запаха, ― говорит она, кусая эту чертову нижнюю губу, из-за которой мой член протестует против моих гигиенических потребностей.
― Пять минут. Это все, что я прошу.
Она хлопает длинными ресницами. Ее улыбка становится шире, когда девушка осматривает мой дом, останавливая взгляд на мелочах. Мой пистолет лежит на столике в гостиной, и она обходит его, словно он может укусить ее.
― Он на предохранителе, ― говорю я ей, подмигивая, прежде чем сбегаю в ванную и пытаюсь максимально быстро помыться.
Спустя несколько минут я уже заканчиваю вытираться, надеваю боксеры и возвращаюсь, чтобы найти Лану у кухонного островка, листающую дело Бугимена.
― Это жестоко, ― говорит она, хмурясь на меня. ― Это тот парень, которого вы поймали?
― Прости. Это моя вина. Ты не должна была это увидеть. Я впопыхах оставил это на видном месте.
Она хмурится.
― Насколько я знаю, закрытые дела не засекречиваются.
― Старые закрытые дела не засекречиваются ― верно. Свежие же наоборот. Но это дело еще даже не закрыто. Это активное расследование, с которым я должен обращаться с осторожностью, и не бросать его лежать, где попало.
Она поджимает губы, пока делает большой шаг назад.
― Это ты меня извини. Я не знала. Я просто посмотрела и… я не должна была начинать читать его. Прости.
Пожимая плечами, я обратно притягиваю ее к себе за талию. Хочу прикоснуться к ней. Я понятия не имел, как сильно нуждался в тактильном контакте, пока она не приехала.
― Как я уже сказал, это моя вина. И раз уж ты все равно увидела это, как насчет того, чтобы высказать свое мнение?
Ее брови взлетают вверх.
― Мое мнение? По моему мнению, этот парень болен. Женщины, изнасилованные и брошенные, чтобы медленно истекать кровью от множественных колотых ранений… Во всяком случае, я так думаю.
― Я имел в виду, что ты думаешь по поводу профиля подозреваемого, которого мы ищем?
Она поджимает губы.
― Я едва взглянула.
Я открываю папку с файлами и раскладываю их. Далее я показываю ей фотографии на своем телефоне.
― Ты верно отметила, что он оставил своих жертв истекать кровью, вместо того, чтобы убить сразу. Это действительно важно для профиля. Мне интересны твои дальнейшие соображения.
― Я не хочу доставлять тебе неприятности, Логан. Тебе не следует делиться со мной подобным, ― говорит она, хмурясь.
― Прямо сейчас, они бы ничего со мной не сделали, если бы узнали, что я делюсь подробностями дела со своей девушкой. Я задира. Просто прочитай это и озвучь мне свои мысли.
Почему-то на ее губах появляется улыбка. Она заправляет волосы за ухо и наклоняет голову, прежде чем начинает читать файлы.
― Это беспокоит тебя? ― размышляю я, вспоминая, как она говорила, что от таких вещей у нее болит живот.
― Ты назвал меня своей девушкой, ― тихо произносит Лана.
Моя улыбка становится шире. Я наклоняюсь и целую ее обнаженное плечо, поскольку на ней надета майка.
― Насколько я понимаю, ты — моя девушка.
Она прочищает горло, я же откидываюсь назад и наслаждаюсь ее румянцем.
Лицо девушки становится серьезным, когда она начинает внимательно изучать файлы, читает их и рассматривает детали.
― На первый взгляд, все выглядит так кроваво из-за обилия ножевых ранений. Но все они поверхностны и не смертельны сами по себе. Скорее всего, он вонзает кончик ножа, чтобы пустить кровь, пока насилует их. Они становятся глубже, когда он кончает, потому что это власть, которая ему нужна. Изнасилование обычно связано с властью.
― Практически всегда, ― поправляю я. ― Вопреки распространенному мнению, очень мало случаев насилия, которые имеют какое-либо отношение к сексуальным желаниям.
Она рассеянно кивает, но я замечаю сдержанность во взгляде.
― Он садист. Скорее всего, он не способен испытывать оргазм без причинения партнерше боли, на грани угрозы для жизни. Импотенция была, вероятно, причиной его психологического расстройства. Возможно, он наткнулся на это чувство эйфории случайно, а теперь уже не может остановиться. Он получает сильный кайф от власти и таким образом уходит от собственной боли.
Она вздыхает, ее руки дрожат. Ей действительно тяжело видеть это дерьмо. С моей стороны было глупо привлекать гражданское лицо, которое не подготовлено спокойно смотреть на мертвые тела и не видеть за ними людей и беспощадные, жуткие убийства.
Но Лана продолжила говорить, прежде чем я успел ее остановить.
― Он невидимка для мира. Вероятно, трудяга, который ничем особенным не примечателен. Думаю, что этот человек необщителен, учитывая его импотенцию. Из-за своей проблемы, убийца стал замкнутым. Он чувствовал себя лишенным чего-то важного, кастрированным. Теперь же он наслаждается тьмой, силой и вседозволенностью, оставаясь незамеченным.