Мои песенки - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2
Мои песенки
Всем, сценически обокравшим меня, стоически посвящаю
СЛОН И МУХА
Однажды некий толстый слон,Красою мухи поражен,К той мухе, словно феодал,Преступной страстью воспылал!Но муха, быстро рассудив,Что толстый слон, хоть и красив,Но все ж велик для жениха,Взяла и скрылась от греха!Влюбленный слон не пил, не ел,Влюбленный слон худел, бледнелИ таял, таял по часам…«Dans chaque malheure — cherchez la femme!»[1]И, как французский томный граф,Он умер, тихо прошептав:«Не для меня придет весна»…Так муха слопала слона!Отсюда ясно, что слоныВлюбляться в муху не должны,Зане на сей предмет для нихСудьба назначила слоних!РАССЕЯННЫЙ КОРОЛЬ
Затянут шелком тронный зал!На всю страну сегодняКороль дает бессчетный балПо милости Господней!..Как и всегда, Король там былГалантен неизменноИ перед дамой преклонилВысокое колено!..Старый Шут, покосившись на зал,Подняв тонкую бровь, прошептал:— Он всегда после бала веселогоВозвращается без головы!..Как легко Вы теряете голову!Ах, Король, как рассеянны Вы!Затянут красным тронный зал!На всю страну сегодняНарод дает свой первый балПо милости Господней.Как и всегда, Король там былГалантен неизменно!..И под ножом он преклонилВысокое колено!..Старый Шут, покосившись на зал,Подняв тонкую бровь, прошептал:— Он всегда после бала веселогоВозвращается без головы!..Как легко Вы теряете голову!..Ах, Король, как рассеянны Вы!..ПРИНЦЕССА АННА
Из своей опочивальни,Чем-то очень огорчен,Побледневший и печальныйВышел в зал король Гакон…И, как то необходимо,Молвил, ставши на ступень:— Здравствуй, мой народ любимый!И сказали: «Добрый день!»114 гофмейстеров.30 церемониймейстеров.48 камергеров,345 курьеровИ 400 пажей!..И, дрожа, как от озноба,Продолжал Гакон король:— Нам сейчас одна особаПричинила стыд и боль!..Видно нас (в том нет секрета!)За грехи карает Бог!..Что вы скажете на это?..И сказали грустно: «Ох!»114 гофмейстеров.30 церемониймейстеров,48 камергеров,345 курьеровИ 400 пажей!..— Наша дочь, принцесса Анна,Позабыв свои дела,Неожиданно и странноНынче сына родила!Мы б узнать от вас хотели(Будьте ж честны и прямы!), —Кто замешан в этом деле?И сказали тихо: «Мы!» —114 гофмейстеров,30 церемониймейстеров,48 камергеров,345 курьеровИ 400 пажей!..ПЕРС НА КРЫШЕ
Хорошо жить на Востоке,Называться Бен-ГассанИ сидеть на солнцепеке,Щуря глаз на Тегеран…К черту всякие вопросы!Тишь, да гладь, да благодать!Право, с собственного носаДаже муху лень согнать!..Прямо даже непонятно.Персия это? Иль — персидский рай?..— Ай, как хорошо! Ай, как приятно!Ай, яй-яй-яй-яй-яй-яй!..Хорошо сидеть на крышеПерсом с ног до головы…И толстеть там от кишмиша,Абрикосов и халвы!..Если ж станет очень грустно,Скушай персик от тоски!..— Ай, как вкусны! Ай, как вкусны!Ай, как вкусны персики!..Прямо даже непонятно,Персия это? Иль — персидский рай?..— Ай, как хорошо! Ай, как приятно!Ай, яй-яй-яй-яй-яй-яй!..Чтоб любви не прекословить,Стоит только с крыши слезть!..Кроме персиков, еще ведь —Персиянки тоже есть!..Ай, Лелива! Глаз, как слива!Шаль пестра, как попугай!Ай, Лелива! Ай, Лелива!Как целуется! Ай-яй!!!Прямо даже непонятно,Персия это? Иль — персидский рай?..— Ай, как хорошо! Ай, как приятно!Ай, яй-яй-яй-яй-яй-яй!..ЭТО БЫЛО В БЕЛОМ ЗАЛЕ
Это было в белом залеУ гранитных колоннад…Это было все в ВерсалеДвести лет тому назад!Ах, назад тому два века,Не имея лучших тем,Герцог Гиз маркизе некойПрошептал вдруг: «Je vous aime!»— Ах, мой герцог! Ах, мой герцог!И мечтать я не могла!..И ему маркиза сердцеС реверансом отдала…Это было в белом залеУ гранитных колоннад…Это было все в ВерсалеДвести лет тому назад!Но швырнул ее он сердцеНа потеху для молвы!..И маркиза шепчет: «Герцог,Герцог, герцог, где же вы?Пусть разбили сердце ложью,В этом сердце — вы один!!!»И, схвативши ножик, с дрожьюСтала чистить апельсин…Это было в белом залеУ гранитных колоннад…Это было все в ВерсалеДвести лет тому назад!ОЧЕНЬ ПРОСТО
Солнце вдруг покрылось флёром!..Как-то грустно!.. Как-то странно!.— Джим, пошлите за моторомИ сложите чемоданы!..Положите сверху фраки,Не забудьте также пледа:Я поеду в Нагасаки,В Нагасаки я поеду!Там воспрянет дух поникший,И, дивя японок фраком,Я помчусь на дженерикшеПо веселым Нагасакам!..Ах, как звонок смех японокДня родившихся во фраках!Ах, как звонок! Ах, как звонокСмех японок в Нагасаках!Эскортируемый гидом,Я вручаю сердце БрамеИ лечу с беспечным видомВ некий домик к некой даме.Имя дамы: «Цвет жасмина»,Как сказал мне гид милейший…Ну а более рутинно:«Гейша — Молли, Молли — гейша!»К ней войду с поклоном низким,Поднесу цветы и лентыИ скажу ей по-английскиПару нежных комплиментов…Запишу на память тему,Повздыхаю деликатно,Вдену в лацкан хризантемуИ вернусь в Нью-Йорк обратно!ГРУСТНЫЙ МЕСЯЦ
Грустный Месяц, томясь по любви,Пальцем в небо потыкалИ расстроился, и —Захныкал:— Ох, уж и грустно мне, Месяцу!Прямо сказать не могу!Впору, ей-богу, повеситьсяМне на своем же рогу.Ноют и стынут все косточки,Не доживу я до дня!..Милые барышни, звездочки,Ах, пожалейте меня!Поодиночке ли, вкупе лиВы бы меня приголубили!?Ну же, не будьте глухи!Звездочки глазки потупилиИ отвечали: «Хи-хи!»Месяц сказал, что, конечно,В смысле утраты сердечной,Он, может быть, и утешится,Но… положенье — серьезно!Звездочки Месяца слезноОчень просили не вешаться!..И… я спокоен за будущностьМесяца: Месяц теперь не повесится!КОРОЛЬ АРТУР
Средь королевских всяких благКороль Артур, король-чудак,Жил-был давным-давно!..И тем Артур известен был,Что лишь две вещи он любил:Раздумье и вино!И так всю жизнь, по мере сил,Король Артур грустил и пилНемного чересчур!И всех английских королейОн был грустнее и пьяней.Чудак — король Артур.Но вот однажды юный пажСказал ему: «Король, нельзя жГрустить и день и ночь!О, мой король, скажи, нельзя льТвою гнетущую печальПрогнать весельем прочь?!»Но, выпив залпом свой бокал,Мой мальчик, — сумрачно сказалКороль ему в ответ:Король твой грустен оттого,Что он Король! И для негоНи в чем свободы нет.КРОКОДИЛ И НЕГРИТЯНКА
Удивительно милЖил да был крокодил —Так, аршина в четыре, не боле!И жила да была,Тоже очень мила,Негритянка по имени Молли.И вот эта Молли-девицаРешила слегка освежитьсяИ, выбрав часок между дел,На речку купаться отправилась…Крокодил на нее посмотрел:Она ему очень понравиласьИ он ее съел!..А, съевши, промолвил: «Эхма,Как милая Молли прекрасна!»— Любовь крокодилов весьмаСвоеобразна!ЗВЕЗДОЧЕТ
Следя за шашнями светил,Без горя и забот,В высокой башне жил да былПочтенный Звездочет.Он был учен и очень мудр…Но шутит зло Эрот!И вот в одно из вешних утр,Женился Звездочет.У звездочетовой женыГлаза, что пара звезд,Лицо, как томный лик луны,А страсть — кометин хвост!Она — грустна, она — бледна,У ней влюбленный вид,А Звездочет всю ночь сполнаЗа звездами следит.Бледнея каждою весной,Как лилия в снегу,—Она с особенной тоской Глядела на слугу…Был недогадлив тот слуга…Но все же как-то разВоскликнул вдруг слуга: «Ага!»И… кончен мой рассказ!Отсюда вывод же такой: —Коль мужем стать пришлось,Смотри ты лучше за женой,А звезды — брось!ПЕСЕНКА О НЕКОЕЙ КИТАЙСКОЙ БАРЫШНЕ
В молчанье, с улыбкой лукавой,В Китае китайский пьет чайКитайская барышня Ао —Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.Согласно привычке стариннойПыхтя от любовных забот,К ней как-то с умильною минойЯвился китайский Эрот:«Послушайте, барышня Ао,Нельзя же все время пить чай!Ах, барышня Ао, в вас, право,Влюблен целиком весь Китай!Взгляните, как ясен день майский!Вот глупая!» И, на финал,Он в злости ее по-китайски«Китайскою дурой» назвал…И быстро ушел, негодуя,Прервавши с ней свой разговор…Вот все!.. Что ж поделать могу я,Когда вдалеке до сих пор:В молчанье, с улыбкой лукавой,В Китае китайский пьет чайКитайская барышня Ао —Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай!..ЕРЕТИЧКА
От Люксембурга до Бастильи,Еретикам на вечный страх,Герольды папские трубилиНа всех парижских площадях:«Мы, добрый Папа Лев IV-й,Скорбим о дщери Анж Питу,Продавшей явно душу чертуЗа неземную красоту».И вот, в знак милости ГосподнейК ней, пребывающей во зле,Казнить ее велел сегодняНаместник Бога на земле!..И к Анж Питу в час утра раннийС молитвой кроткой на устахИ с папской буллою в карманеПришел напутственный монах.Она приподняла ресницы:— Ах, как безжалостны все вы!На небо к Господу явитьсяЯ не могу без головы:Казни меня, но без увечья!Должна же я, пойми, монах,С моим возлюбленным при встречеПоцеловаться в небесах!ДВЕ СЕСТРЫ
Их две сестры: одна от неба,Ну а другая от земли!И тщетно жду: какую мне быДать боги Случая могли:Вот ту, которая от неба,Иль ту, другую — от земли?Одна как статуя Мадонны,Ну а другая как вертеп!И я вздыхаю сокрушенно:В которую влюбиться мне б!Вот в ту, что статуя Мадонны,Иль в ту, другую, что вертеп?И та, что статуя Мадонны,И эта, что наоборот,Вдруг улыбнулись мне влюбленно!С тех пор сам черт не разберет:Где та, что статуя Мадонны,И эта, что наоборот?ИШАК И АБДУЛ
Раз персидскою весноюШел Абдул к Фатиме в домС нагруженным косхалвоюОчень глупым ишаком!Шел Абдул и пел: «Всю ночь-тоПроцелуюсь я, да как!..Ты ж не будешь, оттого чтоЯ Абдул, а ты — ишак!»Так, смеясь весьма ехидноИ хватаясь за бока,В выражениях обидныхПел Абдул про ишака:— Вот идет со мной ишак!Он — один, а глуп, как два!Ай, какой смешной ишак!Вва!И придя к ней — стук в окошко:Вот и я, Фатима, здесь!Целоваться вы немножкоНе интересуетесь?Но она ему на этоОтвечала кратко, чтоМужу старому АхметуНе изменит ни за что.Он сказал: «Ай, как вы строги!»И ушел домой он… так!..И обратно по дорогеПро Абдула пел ишак:— Вот идет со мной ишак!Он — один, а глуп, как два!Ах, какой смешной ишак!Вва!..МАРКИЗ ФРАНСИЗ
И дни и ночи в страстной позеПоет о розах на морозеПеред окном девицы Клэр —Маркиз Франсиз де Помдэтэр!Он пел с подъемом, очень мило,О том о сем… И выходило,Со слов маркиза, что маркизВ раю мог взять бы первый приз.Он, мол, не требует награды,Объятий, мол, ему не надо,Зане он может только сметь:Взглянуть, вздохнуть и умереть!Девица Клэр вздыхать — вздыхала,Но двери все ж не отворяла —Не без причин, не без причин —Боясь коварности мужчин!Хоть Разум чуток, словно филин,Но Дьявол тоже очень силен!И… влез в окно к девице КлэрМаркиз Франсиз де Помдэтэр!И влезши к ней подобным родом,О звездах буркнул мимоходом,Затем увлек ее в альков,Похитил честь!.. И был таков!Тут и конец, хоть очень жаль.Но если вам нужнаЕще к тому же и мораль? —Извольте, вот она:По вышеназванным причинам —Не верьте, барышни, мужчинам!ЭТО СЛУЧИЛОСЬ В СЕВИЛЬЕ
Это случилось в Севилье,Где любят все в изобилье,С донной Эльвирой д'АморДи Сальвадор!Шли по ночам целоватьсяЮношей ровно 12К донне Эльвире д'АморДи Сальвадор!Но вдруг, схватившись за сердце,Стукнул тринадцатый в дверцыК донне Эльвире д'АморДи Сальвадор!Но был отвергнут навекиЭтот тринадцатый некийДонной Эльвирой д'АморДи Сальвадор!Ибо одно достоверно:Очень была суевернаДонна Эльвира д'АморДи Сальвадор!ГЛУПАЯ ШУТКА
Как горний отблеск Парадиза,И непорочна и светла,Одна французская маркизаЖила, пока не умерла.Она была верна супругуИ днем, и ночью, и в обед…И на галантную услугуВсем кавалерам был ответ:— Послушайте, где ваш рассудок?!Терпеть не могу глупых шуток!Сказали ей у Парадиза:— Ну-с, кроме мужа своегоКого любили вы, маркиза?Она сказала: «Никого!»И, в удивлении, ее сталТогда разглядывать в кулакНевозмутимый Петр АпостолИ наконец промолвил так:— Послушайте, где ваш рассудок?!Терпеть не могу глупых шуток!СОБАЧИЙ ВАЛЬС
Длинна, как мост, черна, как вакса,Идет, покачиваясь, такса…За ней шагает, хмур и строг,Законный муж ее — бульдог!Но вот, пронзенный в грудь, с налета,Стрелой собачьего Эрота,Вдруг загорелся, словно кокс,От страсти к таксе встречный фокс!И был скандал! (Ах, знать должны выБульдоги дьявольски ревнивы!)И молвил встречный пудель: «Так-с!Не соблазняй семейных такс!»И, получив на сердце кляксу,Фокс так запомнил эту таксу,Что даже на таксомоторСмотреть не мог он с этих пор!НЕГРИТЕНОК ДЖИМ
К некоей лэди в шикарнейший зал,В силу печальных событий,Джим-негритенок лакеем попалПрямо с родного Таити.И, запыхавшись средь всяческих дел,Вазу разбил как-то раз он!..Он быть лакеем еще не умелИ был за это наказан!— Ах, госпожа, где же мог я узнать,Как обращаться с вещами такими?!Нехорошо, госпожа, обижатьБедного черного Джимми!Лэди была словно сахар бела,Джим же был черен, как сажа!Но… настигает Эрота стрелаИ папуасов ведь даже!И, в умилении, лэди в плечоВдруг укусил как-то раз он!Он не умел целоваться ещеИ был за это наказан.— Ах, госпожа, где же мог я узнать,Как обращаться с вещами такими?!Нехорошо, госпожа, обижатьБедного черного Джимми!..ПОЧЕМУ?
Много есть персиянок на свете,Но собою их всех заслоня,Как гора Арарат на рассвете,Лучше всех их Зюлейка моя!Почему?Потому!Много персов есть всяких на свете,Но собою их всех заслоня,Как гора Арарат на рассвете,Больше всех ей понравился я!Почему?Потому!Много есть ишаков в нашем месте,Сосчитать их не хватит ста лет.Только все же глупей их всех вместеМуж Зюлейки — Гассан-Бен-Ахмет!Почему?Потому!ФАРФОРОВАЯ ЛЮБОВЬ
В старомодном тихом зальцеУвлеклись, скосивши взоры,Два фаянсовых китайцаБалериной из фарфора.Увидав, что близок Эрос,Улыбнулась танцовщица,И ей очень захотелосьПеред ними покружиться.Как легки ее движенья!Как скользит она по зале!И китайцы в умиленьеГоловами закачали!И меж ними танцовщица,Улыбаясь им лукаво,Все кружится да кружится,То — налево, то — направо!И, споткнувшись в авантаже,Вдруг упала без движенья! —Ах, в глазах китайцев дажеПотемнело от волненья!Ах, как больно!.. Словно в спиныИм воткнули вдруг иголки!Ах, разбилась балеринаНа мельчайшие осколки!Так окончился в том зальце —Неожиданно и скоро —Флирт фаянсовых китайцевС балериной из фарфора!ЛЕДА И ЛЭДИ
Между статуй прямо к ЛедеШла по парку гордо Лэди,А за нею чинно следомШел лакей с шотландским пледом.И сказала строго Лэди,Подойдя вплотную к Леде:«Шокинг!» И за этим вследЗавернула Леду в плед.О, заботливая Лэди,Плед совсем не нужен Леде!Уверяю вас: для ЛедНужен Лебедь, а не плед!ТРЕНЬ-БРЕНЬ!
В тот день все люди были милыИ пахла, выбившись из силы,Как сумасшедшая сирень.Трень-брень!И, взяв с собою сыр и булку,Сюзанна вышла на прогулку!Ах, скучно дома в майский день!Трень-брень!Увидев издали Сюзанну,Благословлять стал Жан ОсаннуИ прыгнул к ней через плетень!Трень-брень!Пылая факелом от страсти,Промолвил Жан Сюзанне: «Здрассте»И тотчас с ней присел на пень.Трень-брень!Была чревата эта встреча!И поглядев на них, под вечер,Стал розоветь в смущенье день!Трень-брень!И вот, наутро, как ни странно,Не вышла к завтраку Сюзанна!У ней всю ночь была мигрень!Трень-брень!Вот что, от края и до края,С Сюзаннами бывает в мае,Когда в саду цветет сирень!Трень-брень!О СЛОНАХ И О ФАРФОРЕ
Покушав как-то травку,Зашел слон по деламВ фарфоровую лавкуИ повернулся там!Мораль сей басни впереди,Она — острей булавки:Коль ты есть слон, то не ходиВ фарфоровые лавки!БИЛЬБОКЕ
К Дофину Франции, в печали,Скользнув тайком из-за утла,Однажды дама под вуальюНа аудиенцию пришла.И пред пажом склонила взоры:Молю, Дофина позови!Скажи ему, я та, которойПоклялся в вечной он любви.Что вас так всех к Дофину тянет?Прошу, присядьте в уголке!Дофин устал! Дофин так занят!Дофин — играет в бильбоке![2]К Дофину Франции в покои,Примчав коня во весь опор,С окровавленной головоюВорвался бледный мушкетер:— Эй, паж, беги скорей к Дофину!Приходит Франции конец!О горе нам! Кинжалом в спинуУбит Король — его отец!— Что вас так всех к Дофину тянет?Прошу, присядьте в уголке!Дофин устал! Дофин так занят!Дофин — играет в бильбоке!К Дофину Франции, в финале,Однажды через черный ход,Хотя его не приглашали,Пришел с дрекольями Народ!Веселый паж, не без причины,Протер глаза, потрогал носИ, возвратившись от Дофина,С полупоклоном произнес:— Что вас так всех к Дофину тянет?Прошу, присядьте в уголке!Дофин устал! Дофин так занят!Дофин — играет в бильбоке!ДОН ПАСКУАЛЛЕ
У доньи Лауры, испанки беспечной,Имеется домик (с балконом, конечно!),И вот под балкон (хоть его и не звали)Явился с гитарою дон Паскуалле…И, взявши аккорд, за отсутствием дел,О «розах и грезах» немедля запел:«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»И шепчет Лаура, вздыхая влюбленно:«Как времени много у этого дона!Скорей бы, скорей бы вы с песней кончалиИ к делу приступим, о дон Паскуалле!»А дон Паскуалле, воззрясь в небосвод,О «розах и грезах» поет и поет:«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»Одна за другой проходили недели,Настала зима и завыли метели…И, хмуро взглянувши на ртуть Реомюра,С балкона давно удалилась Лаура…А дон Паскуалле, воззрясь в небосвод,О «розах и грезах» поет и поет:«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»Меж тем проходивший дон Педро ди Перцо,Увидев Лауру, схватился за сердце…И, будучи доном особого рода,Немедля забрался к ней с черного хода!А дон Паскуалле, воззрясь в небосвод,О «розах и грезах» поет и поет:«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»При первой улыбке весенней лазури,Дон Педро женился на донье Лауре…Года друг за дружкою шли без отсрочки:У доньи Лауры две взрослые дочки!..А дон Паскуалле, воззрясь в небосвод,О «розах и грезах» поет и поет:«Гуэррэро! Дреймадера!..Кабалеро! Два сомбреро!Эспланада! Баррикада!Серенада! Падеспань!Оллэ!»ЕСЛИ ХОЧЕШЬ
Если хочешь, для Тебя яПропою здесь серенаду,Буду петь, не умолкая,Хоть четыре ночи кряду?!Если хочешь, я мгновенноСочиню Тебе отменный,Замечательный сонет? Хочешь?— Нет!КОРОЛЬ БУБЕН
В далеком неком царстве,В заморском государстве,Хоть это выражениеНемного старовато,Но все же, тем не менее —Жил-был Король когда-то!Как водится, конечно,Он жил весьма приятно:Любил народ сердечноИ был любим обратно!И назывался он —«Король Бубен!»Однажды на балуКороль, к стыду и сраму,Заметил вдруг в углуНеведомую даму.— О кто вы, дивный Икс?..Эй ты, Валет Червей,Кто это? — Дама-с Пик-с!— Позвать ее скорей!..Покинув бал тайком,Пылая страстью низкой,Сидят в саду вдвоемКороль с авантюристкой.Лаская так и сяк,Вдруг молвил он, расстроясь:— Позвольте, как же так?Вы… только лишь… по пояс?!И крикнул, полон гнева:— Вы, значит, полудева?!На что сия кокоткаОтветствовала кротко,Без слез и не грубя;— Взгляните на себя!Взглянул, и был весьма смущенБезногий тот Король Бубен!..Вздохнули оба платонично,И, против ожиданья,Окончилось свиданье,Увы, вполне прилично!БРОДЯЧИЙ ИШАК
По горам, за шагом шаг,Неизвестный шел ишак!Шел он вверх, шел он вниз,Через весь прошел Тавриз,И вперед, как идиот,Все идет он да идет.И куда же он идет?И зачем же он идет?— А тебе какое дело?СЛУЧАЙ В СЕНТ-ДЖЕМСКОМ СКВЕРЕ
Нет черней физиономийНи в Тимбукту, ни в Танжере,Чем у некоего ТоммиИ его подруги Мэри.Этот Томми с этой Мэри,Вспыхнув в страсти вроде спирта,Порешили в ближнем сквереНочью встретиться для флирта.Целый день бродя в истоме,Оба думали о сквере…Бот и ночь! Но где же Томми?Вот и ночь! Но где же Мэри?Неужели разлюбили,Хоть клялись любить до гроба?— Нет! Их клятвы в прежней силе.И они явились оба.Отчего же не заметноИх тогда в притихшем сквере?Оттого, что одноцветныС черной ночью Том и Мэри!Так всю ночь в Сент-Джемском сквере,Сделав 104 круга,Черный Томми с черной МэриНе могли найти друг друга.САНТУЦЦА
Придя к Сантуцце, юный Герцог,По приказанью Дамы сердца,Был прямо в спальню проведен!Пусть ваши очи разомкнутся,Ведь в спальне не было Сантуццы,И не нарушен был бонтон!..Но через миг у двери спальнойРаздался голос, моментальноПриведший Герцога к нулю:— Ах, милый Герцог, я из ванныИду в костюме Монны-ВанныИ отвернуться вас молю!Во всем покорный этикету,Исполнил Герцог просьбу эту.И слушал лишь из уголкаВесьма застенчиво и скромно,Как шелестели с дрожью томнойЛюбовь дразнящие шелка.И, просидев минут 15,Боясь от страсти разорваться,Он, наконец, промолвил так:— Когда же, о мадам Сантуцца,Мне можно будет повернуться?И был ответ ему: «Дурак!»БИМ-БОМ
Где-то давно в неком цирке одномЖили два клоуна Бим и Бом.Бим-Бом! Бим-Бом!Как-то, увидев наездницу Кэтти,В Кэтти влюбились два клоуна этиБим-Бом! Бим-Бом:И очень долго в петрарковском стилеТомно бледнели и томно грустилиБим-Бом! Бим-Бом!И наконец, влезши в красные фраки,К Кэтти явились, мечтая о браке,Бим-Бом! Бим-Бом!И, перед Кэтти представши, вначалеСделали в воздухе сальто-морталеБим-Бом! Бим-Бом!— Вы всех наездниц прекрасней на свете,Молвили Кэтти два клоуна этиБим-Бом! Бим-Бом!«Верьте, сударыня, в целой конюшнеВсех лошадей мы вам будем послушней»Бим-Бом! Бим-Бом!И, в умиленье, растрогавшись очень,Дали друг другу по паре пощечинБим-Бом! Бим-Бом!Кэтти смеялась и долго, и шумно:— Ola-la! Bravo! Вы так остроумныБим-Бом! Бим-Бом!И удалились домой, как вначале,Сделавши в воздухе сальто-морталеБим-Бом! Бим-Бом!И поступили, в любовном эксцессе,С горя в «Бюро похоронных процессий»Бим-Бом! Бим-Бом!КУПАЛЬЩИЦА И КИТ
Как-то раз купалась где-тоВ море барышня одна:Мариэта! Мариэта!Называлась так она.Ах, не снился и аскету,И аскету этот вид!И вот эту МариэтуУвидал гренландский кит.И, увлекшись Мариэтой,Как восторженный дурак.Тут же с барышнею этойПожелал вступить он в брак.Но пока он ту блондинкуЗвал в мечтах своей женой,Та блондинка — прыг в кабинкуИ ушла к себе домой.И разбив мечты свои там,Горем тягостным убит,В острой форме менингитомЗаболел гренландский кит.Три недели непрестанноКит не спал, не пил, не ел,Лишь вздыхал, пускал фонтаныИ худел, худел, худел!..И вблизи пустой кабинки,Потерявши аппетит,Стал в конце концов сардинкойSi devant[3] гренландский кит!ЗЮЛЕЙКА
У Зюлейки-ханумГубы, как рахат-лукум,Щеки, как персики из Азарбинада,Глаза, как сливы из шахского сада!Азербайджанской дороги длиннейЗюлейкины черные косы,А под рубашкой у нейСпрятаны два абрикоса!И вся она, вва!Как халва!Честное слово!Только любит она не меня,А — другого!НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ
Дребезжит гитара сонно,Где-то булькает мадера…Ночь. Луна. В окошке — Донна,Под окошком — кабальеро!Ну-с, итак, в испанском стилеНачинаю ритурнель я!..Место действия — в Севилье,Время действия — в апреле!Скоро будет две недели,Как, жене своей на горе,Дон-Супруг на каравеллеГде-то путается в море.Услыхав о том открыто,Дон-Сосед, от страсти яройВмиг лишившись аппетита,Под окно пришел с гитарой.Все что знал пропел он Донне!И, уставши, напоследокОн запел в мажорном тонеПриблизительно вот эдак:— Донна! Донна! В вашей властиСердце вашего соседа!Ах, от страсти я на частиРазрываюсь, как торпеда!— Нет! Не ждите поцелуя!!Отвечала Донна тонко,— Нет, нет, нет! Не изменю яСвоему супругу дону!И добавила, вздыхая,Не без некоторой дрожи:— К вам не выйду никогда я!На других я не похожа!Вы не верите? Я — тоже!..КОРОЛЕВА БЛЕДНА
Королева бледна,Королева грустна,Королева от гнева дрожит.В стороне — одинок —Голубой василек —Юный паж, пригорюнясь, сидит.Королева — бледна, Королева грустна,Королевская грудь, — как морская волна,—В пене кружев, вздымается, гневом бурля:Королеве сегодня всю ночь напролетСнился юноша — паж, голубой БернадотИ… костыль Короля…ДОВОЛЬНО!
Я, как муха в сетях паутины,Бьюсь с жужжаньем в гостиных!.. Довольно!.Ваши женщины, песни и вина,Понимаете, безалкогольны!И дошло до того, что, ей-богу,На Таити из первой кофейниЯ уйду, захватив на дорогуПапирос и два томика Гейне!Там под первою пальмой, без рискаПолучить менингит иль простуду,Буду пить натуральное вискиИ маис там возделывать буду.И хотя это (вы извините)С точки зрения вашей нелепо,Буду ночью лежать на Таити,Глядя в синее звездное небо!А когда, кроме звездной той выси,И Эрот мне окажется нужен,Заработав кой-что на маисе,Накуплю там невольниц 5 дюжин!И, доволен судьбой чрезвычайно,Буду жить там, пока с воплем страннымПьяный негр, подвернувшись случайно,Не зарежет меня под бананом!РОЗОВЫЙ АЛЬКОВ
К Монне ФиаметеСтукнул на рассветеГраф Ренэ Камбон.И хоть ФиаметаНе была одета,Все ж был принят онВ розовом алькове,Где у изголовья,Под гирляндой розМраморной ПсихееЧто-то шепчет млеяМраморный Эрос!Ах, мой друг, ответьте:Что прекрасней в светеНеодетых дам?Граф был не дурак же,Думал точно так же! И все стихло там…В розовом алькове,Где у изголовья,Под гирляндой розМраморной ПсихееЧто-то шепчет млеяМраморный Эрос!В позе очень стильнойЗадремал жантильныйГраф Ренэ Камбон…Тут я буду точен:Ровно двух пощечинВдруг раздался звон —В розовом алькове,Где у изголовья,Под гирляндой розМраморной ПсихееЧто-то шепчет млеяМраморный Эрос!И, открывши веки,Граф Ренэ навекиУдалился вспять…Посудите сами:Черт возьми, при дамеРазве можно спать?! —В розовом алькове,Где у изголовья,Под гирляндой розМраморной ПсихееЧто-то шепчет млеяМраморный Эрос!ПЕСЕНКА О ХОРОШЕМ ТОНЕ
С тонной Софи на борту пакетботаПлыл лейтенант иностранного флота.Перед Софи он вертелся, как черт,И, завертевшись, свалился за борт!В тот же момент к лейтенанту шмыгнула,Зубы оскалив, большая акула.Но лейтенант не боялся угрозИ над акулою кортик занес!Глядя на это, в смятенье большомВскрикнула вдруг, побледневши, Софи:— Ах, лейтенант! Что вы? Рыбу — ножом!?— Фи!И, прошептавши смущенно: «Pardon!»,Мигом акулой проглочен был он!..МАРИЭТА И МАК
Начинается все этоПриблизительно вот так:Отпросилась МариэтаВ поле рвать душистый мак.Как ни странно, но, однако,В поле этом, доз-а-до,[4]Оказалось, кроме мака,Три сержанта из Бордо!..По характеру был первыйВсех товарищей скромней,И, щадя девичьи нервы,Улыбнулся только ей.Был второй нахал сугубыйУдивительный нахал!И Марьэту прямо в губы,В губы он поцеловал!Ну а третий — МариэтеВсех других милее был!..— Догадайтесь, как же третий,Как же третий поступил?— Ах, сударыня, при дамеРассказать нельзя никак!Коль узнать хотите — самиВ поле рвать идите мак.НЕГРИТЕНОК ПОД ПАЛЬМОЙ
О, иностранец в шляпе, взвесьМою судьбу! Всю жизнь с пеленокСижу под этой пальмой здесьЯ — бедный черный негритенок!Я так несчастен! Прямо страх!Ах, я страдаю невозможно!О, иностранец в шляпе, ах! —Я никогда… не ел пирожных!В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПРИНЦЕССЫ
В день рождения ПринцессыСам король Гакон ЧетвертыйПодарил ей после мессыЧетверть царства и два торта.Королева мать Эльвира,Приподняв главу с подушки,Подарила ей полмираИ горячие пампушки.Брат Антонио — каноник,Муж святой, смиренно-кроткий,Подарил ей новый сонникИ гранатовые четки.Два пажа, за неименьемДенег, взялись за эфесыИ проткнулись во мгновеньеВ честь прекрасных глаз Принцессы.Только паж Гильом — повеса,Притаившийся под аркой,В день рождения ПринцессыОказался без подарка!Но ему упреки втуне!Он стоит и в ус не дуя,Подарив ей наканунеСорок тысяч… поцелуев!ЕСЛИ БЫ
Если бы я был слоном из Бомбея.То, избегая всех драм,Силы слоновой своей не жалея,Целую жизнь я на собственной шееВас бы носил, о Madame!Если б я был крокодилом из Нила.То, подплывя к берегамИ отряхнувшись от грязного ила,К вам я подполз бы… и тихо, и милоСъел бы я вас, о Madame!Если б я был быстроногою серной,То по отвесным камням(Хоть это было бы, может, и скверно!)Все же от вас с быстротою чрезмернойЯ бы удрал, о Madame!Но, к сожалению (как достоверноЭто известно и вам),В смысле тех качеств я создан мизерно:Не крокодил я, не слон и не серна!..Вот в чем беда, о Madame!О ДРАКОНЕ, КОТОРЫЙ ГЛОТАЛ ПРЕКРАСНЫХ ДАМ
Как-то раз путем окрестнымПролетал Дракон… И там,По причинам неизвестным,Стал глотать прекрасных дам.Был ужасный он обжора.И, глотая что есть сил,Безо всякого разбораВ результате проглотил:Синьориту Фиамету,Монну-Юлию Падету,Аббатису Агриппину,Синьорину Фарнарину,Монну-Лючию ди Рона,Пять сестер из АвиньонаИ 617 дамНеизвестных вовсе нам!Но однажды граф Тедеско,Забежав Дракону в тыл,Вынул меч и очень резкоС тем Драконом поступил!..Разрубив его на части,Граф присел!.. И в тот же мигИз драконьей вышли пастиИ к нему на шею прыг:Синьорита Фиамета,Монна-Юлия Падета,Аббатиса Агриппина,Синьорина Фарнарина,Монна-Лючия ди Рона,Пять сестер из АвиньонаИ 617 дамНеизвестных вовсе нам!Бедный тот Дракон в несчастье,Оказавшись не у дел,Подобрав свои все части,Плюнул вниз и улетел!И, увы, с тех пор до гроба,Храбрый граф, пустившись в путь,Все искал Дракона, чтобыС извинением вернуть:Синьориту Фиамету,Монну-Юлию Падету,Аббатису Агриппину,Синьорину Фарнарину,Монну-Лючию ди Рона,Пять сестер из АвиньонаИ 617 дамНеизвестных вовсе нам!БАЛЛАДА О КОНФУЗЛИВОЙ ДАМЕ
Подобно скатившейся с неба звезде,Прекрасная Дама купалась в пруде…Заметив у берега смятый корсаж,Явился к пруду любознательный паж.Увидя пажа от себя в двух шагах,Прекрасная Дама воскликнула: «Ах!»Но паж ничего не ответствовал ейИ стал лицемерно кормить лебедей.Подобным бестактным поступком пажаЗарезана Дама была без ножа…Так в этом пруде, всем повесам в укор,Прекрасная Дама сидит до сих пор!КИТАЙЧОНОК ЛИ
Чуть-чуть не с пеленокТаская кули,Жил-был китайчонокПо имени Ли.К научной программеНикак не влеком,Ходил он с кулямиДурак-дураком!Никакой с ним нету силы,Как его ни шевели!Ах и глуп же ты, мой милыйКитайчонок Ли.Но вот, как ни странно,В вечерний досуг,К жене БогдыханаЗабрался он вдруг!В окно к БогдыханшеЗалезть не пустяк!Ах, ну и болван же!Ах, ну и дурак!Никакой с ним нету силы,Как его ни шевели!Ах и глуп же ты, мой милыйКитайчонок Ли.Ему было худо!И бросился вспятьОн бомбой оттудаЧасов через 5.В горячности странной,Вслед сжавши кулак,Жена БогдыханаПромолвила так:Никакой с ним нету силы,Как его ни шевели!Ах и глуп же ты, мой милыйКитайчонок Ли.ЛЮСИ
О, милый друг, хотя тыВесь мир исколеси,Все дамы грубоватыВ сравнении с Люси.Она хрупка, как блюдце!И, Боже упаси,—Хоть к платью прикоснутьсяЗастенчивой Люси!Все скажут, без изъятья,Кого лишь не спроси,Что Жанна Д'Арк в квадратеБезгрешная Люси.И быть бы ей в почете,Когда бы в Сан-СусиНе числился в пехотеСержантом сын Люси!ПРЕДАНИЕ О ЧЕРНОМ КАМНЕ
В стране, где измену карает кинжал,Хранится в народе преданье,Как где-то давно некий Паж вдруг засталПринцессу во время купанья!И вот, побоявшись попасть на глазаПридворной какой-нибудь даме,Он прыгнул в отчаянье, словно коза,За черный обветренный камень.Но сын Афродиты не мог нипочемСнести положенья такого!И стал черный камень прозрачным стекломПод взором Пажа молодого!Для вас, о влюбленные, был мой рассказ!И хоть было очень давно то,Давайте за это еще лишний разПрославим малютку Эрота!ТРИ НАБОБА
Где-то давно, друг от друга особо,Жили да были три старых набоба.Верили твердо они с давних пор,Что, мол, спина — просто пыльный ковер.Но как-то раз их раскаянье взяло!И порешили они, для начала,Так управлять, чтоб отныне впередВ масле катался их добрый народ!С этой целью сошлись на советеПервый, второй и задумчивый третий…И, опираясь десницею в лоб,Молвил задумчиво первый набоб:— Всею душой устремляясь к народу,Я упраздняю плохую погоду,Зонтик огромный воткну в небосвод,Чтоб не чихал мой любезный народ!Было торжественно слово второго:— Я же для блага народа родногоРаспоряжусь, comprenez vous, chaque jour[5]Делать пейзанам моим маникюр!И в умилении каждый особоСлушали третьего оба набоба:— Я же для блага отчизны роднойПросто возьму и — уйду на покой!МАДАМ ДЕ ШАВИНЬОМ
Сам Папа мне свидетель,Что на сто верст кругомИзвестна добродетельМадам де Шавиньом!Ей не страшно злоречье!Белей чем снежный ком,И реноме, и плечиМадам де Шавиньом!И, словно ангелочки,Вдаль тянутся гуськом12 юных дочекМадам де Шавиньом!И к этой строгой дамеЯвился как-то разС фривольными мечтамиПриезжий ловелас!Но был от пылкой страстиОн сразу исцелен.Когда в ответ на «Здрассте»Она сказала: «Вон»!Когда ж от нагоняяОн бросился назад,Добавила, вздыхая:— Вон… Свечи ведь горят!И вмиг погасли свечи!И на сто верст кругомВо тьме сверкнули плечиМадам де Шавиньом!БРАТ АНТОНИО
В монастырской тихой келье,Позабывши о веселье(Но за это во сто кратВозвеличен Иисусом),Над священным папирусом,Наклонясь, сидел аббат:Брат Антонио — каноник,Муж ученый и законник,Спасший силой Божьих словОт погибельных привычек49 еретичекИ 106 еретиков!Но черны, как в печке вьюшки,Подмигнув хитро друг дружкеИ хихикнув злобно вслух.Два лукавых дьяволенкаСымитировали тонкоПару самых лучших мух!И под носом у аббатаМежду строчками трактатаСели для греховных дел…И на этом папирусеПовели себя во вкусеСта Боккаччьевых новелл!И охваченный мечтамиВспомнил вдруг о некой дамеРазмечтавшийся аббат!..И, без всяких апелляций.В силу тех ассоциаций,Был низвергнут прямо в ад:Брат Антонио — каноник,Муж ученый и законник,Спасший силой Божьих словОт погибельных привычек49 еретичекИ 106 еретиков.МЕСЯЦ — ГУЛЯКА НОЧНОЙ
Месяц — гуляка ночнойВышел гулять в поднебесье…Тихой ночною поройС шустрою звездной толпойЛюбо ему куролесить…Месяц — гуляка ночной —Вышел гулять в поднебесье…С пачками свечек, сквозь тьму,Выбежав вмиг для проверки,Сделали книксен емуЗвездные пансионерки…Месяц же, ленью томим,Вместо обычной работыСтал вдруг рассказывать им —Анекдоты!..Если темной летней ночьюВы увидите воочью,Как с полночной выси дальней,Впавши в обморок повальный,Тихо падают без счетаЗвездочки различные —Это значит — анекдотыБыли неприличные!..ТАК ПОЕТСЯ В СТАРОЙ ПЕСНЕ
В старом замке за гороюОдинокий жил Кудесник.Был «на ты» он с Сатаною.— Так поется в старой песне.Был особой он закваски:Не любил он вкуса пудрыИ не верил женской ласке,Потому что был он мудрый!Но без женской ласки, право,Жизнь немного — хромонога!Деньги, почести и слава Без любви?..Да ну их к Богу!И сидел он вечер каждый,О взаимности тоскуя.И задумал он однаждыСделать женщину такую,Чтоб она была душевноНаподобие кристалла,Не бранилась ежедневноИ не лгала! И не лгала!И, склонясь к своим ретортам,Сделал женщину Кудесник,Ибо он «на ты» был с чертом!— Так поется в старой песне!И, чиста и непорочна,Из реторты в результатеВышла женщина!..Ну точноЛотос Ганга в женском платье.И была она покорна,Как прирученная лайка,Как особенный, отборныйЧерный негр из Танганайка!И как будто по заказуВсе желанья исполняла!..И не вскрикнула ни разу,И ни разу не солгала…Ровно через две неделиВышел из дому кудесникИ… повесился на ели!— Так поется в старой песне!ПАЖ ЛЕАМ
У короля был паж Леам —Проныра — хоть куда!146 прекрасных дамЕму сказали: «Да!»И в Сыропуст, и в МясопустЕго манили в тон:146 прекрасных устВ 146 сторон!Не мог ни спать, ни пить, ни естьОн в силу тех причин,Ведь было дам 146,А он-то был — один!Так от зари и до зариСвершал он свой вояж!Недаром он, черт побери,Средневековый паж!Но как-то раз, в ночную тьму,Темнее всех ночей,Явились экстренно к нему146 мужей!И, распахнув плащи, все вразСказали: «Вот тебе,О, паж Леам, прими от нас146 бэбэ!»— Позвольте, — молвил бледный паж,— Попятившись назад…Я очень тронут!.. Но куда жМне этот «детский сад»?Вот грудь моя! Рубите в фарш!Но, шаркнув у дверей,Ушли, насвистывая марш,146 мужей!ЭКЗОТИЧЕСКИЕ ТРИОЛЕТЫ
Жил-был зеленый крокодилАршина эдак на четыре…Он был в расцвете юных сил!И по характеру он был,Пожалуй, самым милым в миреЗеленый этот крокодилАршина эдак на четыре!Вблизи же, как бутон, цвелаСлониха так пудов на двести!..И грациозна, и мила,Она — девицею была…И, безо всякой лишней лести,Как роза майская цвела,Слониха та пудов на двести!Слониха та и крокодилДошли в любви вплоть до чахотки!Слонихин папа строгий былИ брака их не разрешил!Слова финальные коротки:Слониха та и крокодилСкончались оба от чахотки!ГОСПОЖА ЧИО-САН ИЗ КИОТО
О Ниппон! О Ниппон!О фарфоровый звонИз-за дымки морского тумана!О Ниппон! О Ниппон!Шелком тканый Ниппон!Золотистый цветок океана!Ах, весной весь НиппонПоголовно влюблен,И весной, сердцем к сердцу приникши,Разбредясь по углам,Все целуются тамОт Микадо — до голого рикши!Даже бонза седойЗа молитвой святойВсем богам улыбается что-то…Лишь одна, лишь одна,Как фонтан холодна,Госпожа Чио-Сан из Киото!И шептали, лукаво смеясь, облака:— Чио-Сан! Чио-Сан! Полюби хоть слегка!И шептали, качаясь на стеблях цветы:— Чио-Сан! Чио-Сан! С кем целуешься ты?И шептал ей смеющийся ветер морской:— Чио-Сан! Чио-Сан! Где возлюбленный твой?И шептало ей юное сердце:— Ах, как хочется мне завертеться!И откликнулась Чио на зов майских дней.И однажды на пристани вдруг перед ней —Облака, и цветы, и дома, и лунаЗакружились в безудержном танце!..Полюбила она, полюбила она —Одного моряка-иностранца!Он рассеянным взором по Чио скользнул,Подошел, наклонился к ней низко,Мимоходом обнял, улыбнулся, кивнул,И — уехал домой в Сан-Франциско.И осталась однаЧио-Сан у окна!А моряк где-то рыщет по свету!..И весна за веснойПроходили чредой,А любимого нету и нету!И шептались, лукаво смеясь облака:— Чио-Сан! Чио-Сан! Не вернешь моряка!И шептали, качаясь на стеблях цветы:— Чио-Сан! Чио-Сан, с кем целуешься ты?И шептал ей смеющийся ветер морской:— Чио-Сан! Чио-Сан! Обманул милый твой?И шептало ей юное сердце:— Ах, как хочется мне завертеться!Но сказала в ответЧио-Сан: «Нет! Нет! Нет!Не нарушу я данного слова!»И ночною поройС неотертой слезойЧио-Сан… полюбила другого!ПЛЕЧИ МАДЛЕН
Взвивайтесь Былого ракетыПро бал в «Казино — Табарен»,Про легкую пену Моэта,Про звездные плечи Мадлен!Когда в перевернутом зале,Среди мимолетных измен,Бесстрастные люстры сверкали,Как звездные плечи Мадлен!..И вот прошуршало все этоИ скрылось… Как бархатный трен,Как легкая пена Моэта,Как звездные плечи Мадлен!МИСС ЭВЕЛИН
Есть старая, старая песня,Довольно печальный рассказ,Как — всех англичанок прелестнейГуляла в саду как-то раз:Мисс Эвелин с папой и мамой,С прислугой, обвешанной четками,С неведомой старою дамой,С щенком и двенадцатью тетками!Но кроме прелестной той миссисЛорд Честер в саду этом был…Любовный почувствовав кризис,Лорд Честер навек полюбил: —Мисс Эвелин с папой и мамой,С прислугой, обвешанной четками,С неведомой старою дамой,С щенком и двенадцатью тетками!Став сразу румяным от счастьяИ вскрикнув на целый квартал,В порыве бушующей страстиОн к сердцу навеки прижал:Мисс Эвелин с папой и мамой,С прислугой, обвешанной четками,С неведомой старою дамой,С щенком и двенадцатью тетками!Хоть в страсти пылал он, как Этна,Но все же однажды в тоске(Хоть это весьма некорректно)Повесил на толстом суке:Мисс Эвелин с папой и мамой,С прислугой, обвешанной четками,С неведомой старою дамой,С щенком и двенадцатью тетками!БЕЛЫЙ ВАЛЬС
О звени, старый вальс, о звени же, звениПро галантно-жеманные сцены,Про былые, давно отзвеневшие дни,Про былую любовь и измены!С потемневших курантов упал тихий звон,Ночь, колдуя, рассыпала чары…И скользит в белом вальсе у белых колоннОдинокая белая пара…— О, вальс, звени —Про былые дни!И бесшумно они по паркету скользят…Но вглядитесь в лицо кавалера:Как-то странны его и лицо, и наряд,И лицо, и наряд, и манеры!..Но вглядитесь в нее: очень странна она…Неподвижно упали ресницы,Взор застыл… И она — слишком, слишком бледна, Словно вышла на вальс из гробницы!..— О, вальс, звени —Про былые дни!И белеют они в странном вальсе своемМеж колонн в белом призрачном зале…И, услышавши крик петуха за окном,Вдруг растаяли в тихой печали…О, звени, старый вальс, сквозь назойливый гамНаших дней обезличенно-серых:О надменных плечах белых пудреных дам,О затянутых в шелк кавалерах!..— О, вальс, звени —Про былые дни!НИКОЛЕТТА
Как-то раз, порой вечерней,В покосившейся тавернеУ красотки Николетты(Чьи глаза, как два стилета)Нас собралось ровно 7(Пить хотелось очень всем!).За бутылкою КиянтиТолковали мы о Канте,Об его «императиве»,О Бразилии, о Хиве,О сидящих vis-a-visИ, конечно, о любви!Долго это продолжалось…В результате ж оказалось,Что красотка Николетта(Чьи глаза, как два стилета!)В развращенности своейДелит страсть на 7 частей!!!— Нет! — воскликнули мы хором:— Не помиримся с позором!Так мы этого не бросим:Подзовем ее и спросим!Пусть сгорает со стыда!(Рассердились мы тогда!)Почему, о Николетта(Чьи глаза, как два стилета),Вы связали ваше имяСразу с нами семерыми!..Но ответ был дня ясней:Ах, в неделе ведь 7 дней.Больше мы ее не спросим:— Слава Богу, что не 8.ПЯТЬ МИНУТ
Бьет полдень! И чеканным шагомНаряд дворцовых егерей,Склонившись к золоченым шпагам,У королевских встал дверей.В заботах вечных о народе,Любовью к подданным согрет,Его Величество проходитНа пять минут в свой кабинет.— Parbleu! — Как вы неосторожны!Эй, тише там! Эй, чернь, молчать!Тсс! Тише! Тише! Разве можноЕго Величеству мешать?!Настала ночь! Потухли свечи!Оделся тьмой дворцовый сад!Лишь под боскетом чьи-то плечиЗигзагом молнии блестят!Забыв на время о народеИ чуть нарушив этикет,Его Величество снисходитНа пять минут к мадам Жоржет.— Parbleu! — Как вы неосторожны!Эй, тише там! Эй, чернь, молчать!Тсс! Тише! Тише! Разве можноЕго Величеству мешать?!Блеснуло утро! И, как птица,Сквозь гордый строй рапир и шпаг,Над побледневшею столицейВзметнулся гневно красный флаг!И снова вспомнил о народе,Увидев в первый раз народ,Его Величество восходитНа пять минут на эшафот!..— Parbleu! — Как вы неосторожны!Эй, тише там! Эй, чернь, молчать!Тсс! Тише! Тише! Разве можноЕго Величеству мешать?!НИАМ-НИАМ
С рожденья (кстати ль иль некстати ль)Всю жизнь свою отдав мечтам,Жил-был коричневый мечтательИз племени ниам-ниам.Простого сердца обладатель,О мыле тихо по ночамМечтал коричневый мечтательИз племени ниам-ниам.И внял его мольбе Создатель:Приплыло мыло к берегам!И… скушал мыло тот мечтательИз племени ниам-ниам…ВОТ И ВСЕ!
В саду у дяди Кардинала,Пленяя грацией манер,Маркиза юная игралаВ серсо с виконтом Сен-Альмер.Когда ж, на солнце негодуя,Темнеть стал звездный горизонт,Тогда с ней там в игру другуюСыграл блистательный виконт!..И были сладки их объятья,Пока маркизу не засталЗа этим сладостным занятьемПочтенный дядя — Кардинал!В ее глазах потухли блесткиИ, поглядевши на серсо,Она поправила прическуИ прошептала: «Вот и всё!»
Dans chaque malheure cherchez la femme — (франц.) в каждой неприятности ищите женщину.
Бильбоке — приспособление для игры, состоящее из стержня с чашечкой и привязанным на шнурке шариком; подбрасывая последний, стараются поймать его в чашечку.
Si devant — (франц.) — таким образом.
Доз-а-до — dos-a-dos (франц.) — спина в спину; гуськом.
Comprenez vous, chaque jour (франц.) — понимаете, каждый день.