Глава 20
Амина
— Всё в порядке? — осторожно интересуюсь я, как только Тимур убирает телефон в карман.
Наш вылет через полчаса, багаж сдан, и скоро начнётся посадка. Лиза уснула на моих руках, и Тимур осторожно забирает её себе. Малышка стала намного тяжелее с тех пор, как я впервые взяла её на руки, и иногда моя спина просто отваливается.
Мужчина поглаживает дочку по спинке, и она так и не успевает проснуться.
— Есть новости, — говорит Тимур, бросая на меня строгий взгляд. — Я говорил с Галиной Викторовной, сообщил, что скоро мы будем дома, и попросил отправить машину в аэропорт к шести. А она обрадовала меня, напомнив про кошку, которую ты приютила.
Скованность в теле проходит. Дело всего лишь в кошке?.. Господи, что она сделала? И так ли уж было нужно домработнице говорить об этой кошке именно сейчас?
— Да, я помню, — отвечаю спокойно. — И уже просила прощения за эту кошку. И, кажется, именно ты разрешил её оставить, чтобы иметь возможность делать вот так.
Встав на носочки, робко прижимаюсь губами к его губам. Чувствую, как Тимур вмиг оттаивает, и его брови, сведённые на переносице, возвращаются на место.
— Дело в том, что кошка оказалась беременной, — сообщает он будничным тоном. — Этой ночью она окотилась, и теперь это целых четыре кошки.
С моих губ срывается нервный смешок. Теперь понятно, почему она была такая тяжеленная…
Что ж… Это смешно. Вот жеж нахалка!
Тимур одной рукой держит Лизу, а второй обнимает меня за талию и прижимает к себе. На его губах появляется хитрая улыбка.
— Хорошо, что я получил намного больше, чем поцелуй, — шепчет он заговорщицки. — Как знал!
Я не успеваю возмутиться, как он сам накрывает мои губы, и поцелуй становится совсем не таким невинным, каким был мгновение назад по моей инициативе.
Лиза начинает шевелиться и недовольно кряхтеть. Тимур тут же меня отпускает и гладит её по спине. Когда малышка вновь засыпает, мы переглядываемся. В глазах Тимура я вижу искреннее обожание, да и в моих наверняка то же самое.
— Похоже, наш рейс, — он нехотя отрывает от меня взгляд и переводит его на табло. Подхватывает сумку с вещами Лизы и, пропуская меня вперёд, шепчет в самое ухо: — Не терпится попасть домой.
У меня мурашки бегут от его слов. Судя по всему, по возвращению наши отношения продолжатся в том же ключе. Возможно, Тимур настоит на том, чтобы я ночевала в его постели… Хотя пока он не говорил об этом.
Мне предстоит очень многое сделать в ближайшие две недели. Во-первых, найти доказательства того, что Тимур, конечно же, не убивал свою жену. Желательно узнать, где она сейчас находится. Во-вторых — самой написать статью для журнала и отправить в редакцию.
Только вот в этой статье я планирую навсегда закрыть тему Игнатова, представив его читателям удачливым бизнесменом, хорошим человеком, прекрасным отцом — каковым он, собственно, и является. Для скандальных СМИ такой герой не интересен, и его быстро оставят в покое.
Возможно, после этого Тимур сможет меня простить за обман…
О том, что может не простить, я пока предпочитаю не думать. Как-то слишком больно…
Мы прилетаем около шести вечера. Водитель Тимура нас уже ожидает. Помогает с багажом, а когда мы рассаживаемся по местам, быстро гонит машину в сторону дома.
Тимур сидит спереди и время от времени поворачивается ко мне. Его взгляд по-прежнему тёплый, а голос, когда он что-то мне говорит, звучит ласково.
Не знаю, почему я придумала, что всё будет как-то иначе. Считала, что когда мы вернёмся домой, наш бурный роман сразу закончится, и я вновь стану Аминой Юрьевной — просто няней. Но этого и близко нет. При любой возможности Тимур дотрагивается до меня. И делает это совсем не как босс. И его проникновенный тёплый взгляд нельзя перепутать ни с каким другим.
Я окончательно расслабляюсь. И мне даже становится наплевать на скорую встречу с Машей. Эту совсем ещё юную девчонку я смогу поставить на место, если вдруг она будет лезть не в своё дело.
Когда машина въезжает на территорию особняка, нас выходит встречать Галина Викторовна. Женщина хоть и улыбается, едва увидев Лизу на моих руках, но всё же нельзя не заметить, как она взволнована.
— Тимур Алексеевич, — она сразу обращается к своему хозяину. — Дело в том, что Амину ожидает её жених.
В этот момент моё сердце совершает кульбит и, кажется, летит прямо в пятки…
Бросив быстрый взгляд на стоящего рядом Тимура, я не могу понять, что именно творится сейчас в его душе. Его взгляд просто непроницаемый.
— Жених? — голос у мужчины глухой и даже какой-то бесцветный.
— Да. Он так представился, — продолжает домработница, нервно теребя подол своей юбки. — Я очень извиняюсь! Знаю, что никого чужого сюда пускать нельзя. Но открыла ему Маша… И она растерялась, когда этот мужчина пригрозил полицией. Он обвинил всех нас, что мы скрываем здесь его невесту. Простите, Тимур Алексеевич, нам пришлось его впустить.
— Где он? — только и могу выдохнуть я, передавая Лизу в руки Галины Викторовны.
— В гостиной.
Я снова смотрю на Тимура, но он делает вид, что очень занят багажом и разговором с водителем.
Вот так всё может измениться в один миг… А наша близость — стать воспоминанием, превратившись во что-то вроде короткой интрижки во время путешествия в Испанию.
Нет-нет! Я отказываюсь в это верить! Нужно просто выставить Преображенского за дверь, а потом объяснить Тимуру, что я не имею никакого отношения к этому «жениху».
Меня трясёт от злости. И на себя я тоже злюсь. Ведь могла всё это предусмотреть, а не просто избегать своего начальника! Должна была попытаться с ним договориться! А теперь нужно как-то выкручиваться.
Боже! Зачем он припёрся? Вдруг Тимур его узнает? Ведь Преображенский достаточно известная фигура медиа-пространства. Что же тогда будет?!
Пока все медлят возле машины — Тимур с багажом, домработница, сюсюкающая с Лизой — я врываюсь в дом. На моём пути появляется Маша, и я сразу замечаю ехидную улыбку на её губах.
— Добрый вечер, Амина Юрьевна. С возвращением. Вас там ожидают, — говорит она с преувеличенным почтением.
— Да, спасибо, — бросаю я, даже не пытаясь скрыть раздражения.
Едва захожу в гостиную, сразу вижу своего начальника-пижона. Разыгрывать представление тут не перед кем, мы пока одни, но он раскрывает объятья и произносит с видимым облегчением:
— Амина, душа моя! Как я рад тебя видеть!