Глава 25
Амина
Я долго обдумываю визит отца Жанны, а вечером рассказываю об этом Тимуру. Внешне он вроде бы и не показывает ни одной эмоции в ответ, но уже на следующий день в доме появляется охрана — целых двое мужчин каждый величиной со шкаф. Они контролируют периметр двора и сам дом, обходя их по очереди и не оставляя мне места для уединения. А я в ожидании звонка от подруги Зои, буквально не выпускаю телефон из рук.
В таком напряжении проходят почти десять дней. Заведующая психиатрией ограничивается лишь коротким сообщением о том, что она пока не нашла никакой информации об Игнатовой.
Довольно странным мне кажется и затишье со стороны Преображенского. Раньше он донимал меня каждый день, а вот уже десять дней от него не слышно ничего.
Мне начинает казаться, что время работает против меня, ведь мой трудовой договор в качестве няни быстро приближается к завершению.
Несмотря на то, что по ночам Тимур по-прежнему очень горяч и нежен, вечерами за ужином я хорошо ощущаю некий холодок между нами. Очень часто он смотрит на меня так пристально, словно видит насквозь. А ещё он постоянно пропадает на работе и, кажется, вовсе забыл, что существуют такие дни, как выходные.
Но я тоже не сижу без дела. В интернете смогла накопать немного информации об отце Жанны. Надо сказать, не зря Тимур нанял охрану. Прошлое у мужчины не самое благополучное.
А ещё я потихоньку пишу свою статью о Тимуре и его «пропавшей» жене. Набираю текст прямо в телефоне, храня файл запароленным. Оказывается, и без данных о нынешнем местонахождении Жанны мне есть, что рассказать читателям.
Когда Лиза засыпает после обеда, иду в гараж, кормлю кошку и наблюдаю за котятами. Они уже открыли глазки и немного распушились. Очень скоро нужно искать им новый дом, но я понимаю, что у меня сил для этого просто нет.
Последние несколько дней я чувствую себя разбитой. Даже опустошённой… Решаю позвонить маме впервые за последний месяц, чтобы узнать, как она, и рассказать о своём странном самочувствии.
— Как ты говоришь? Спать всё время хочешь? Аппетита нет? — мама неожиданно хихикает на том конце провода. — Может, у тебя мужчина появился, дочка? А ты и рассказать мне ничего не хочешь?
Я и раньше довольно редко откровенничала с мамой. А когда уехала из нашего маленького городишки в большой город, отдалилась от неё ещё больше.
Иногда её в моей жизни становилось чертовски много. Мама — это я, только умноженная на сто! Энергичная, иногда экспрессивная. И она всегда говорит то, что думает! Вот прямо в лоб! Нравится вам это или нет, но от моей мамы можно услышать лишь правду!
Всю жизнь она растила меня в одиночку, потому что любила лишь моего отца, который и мужем-то ей не был. И заглушала свою боль от одиночества чрезмерной заботой обо мне. Поэтому я и уехала!
А сейчас мама опять ведёт себя так, словно всё знает, и явно больше, чем я. Хотя… Именно за этим я ей и позвонила! Поэтому отвечаю ровным голосом:
— Да, у меня кое-кто появился. Но при чём здесь это?
— Ну-у, когда отсутствие аппетита перерастёт, например, в утреннюю тошноту… тогда ты, возможно, поймёшь.
— Что, прости? — мой голос начинает звенеть от напряжения. — О чём ты, чёрт возьми?
— Не чертыхайся, Аминат! — резко обрывает меня мама, произнеся моё полное имя.
Я морщусь. Это имя было записано в моём паспорте. Переехав в город, я изменила его на Амину. Даже хотела поменять его на что-то попроще, например, на Аню.
Сложно быть девушкой с мусульманским именем и кавказскими корнями и почти не знать об их национальных традициях, не быть знакомой ни с одним родственником… Никого, кроме мамы, у меня никогда не было.
— Я не чертыхаюсь, — бубню себе под нос. — Я просто не понимаю, на что ты намекаешь.
— Вообще-то, не просто намекаю, — она вновь хихикает. — Срок, наверное, небольшой, раз ты сама ещё не догадалась. Какая же ты у меня всё-таки наивная, Аминат.
Я снова морщусь и выпаливаю:
— Я не беременна!! Что ты такое говоришь?
— Ну не знаю… Возможно, я ошибаюсь. Куда уж мне до ваших знаний! — делает вид, что обижается.
Мне уже хочется закончить разговор, но я стойко выслушиваю претензии мамы о том, что я совсем о ней забыла. И вопросы о том, не намечается ли у меня отпуск… И когда я, собственно, приеду знакомить её со своим женихом…
Женихом! Вот она всегда так утрирует!
— Ну скажи хотя бы, кто он? — канючит мама, вновь возвращаясь к теме моего жениха и беременности. — Садовник? Охранник? Водитель?
Да, она знает, что я работаю сейчас няней у богатого бизнесмена. Но почему она считает, что роман у меня может быть только с садовником или водителем?
— Только не говори мне, что с хозяином! — мама и слова не даёт мне вставить. — Ты же понимаешь, что такие типы только поматросят и бросят!
А-а, теперь понятно, почему!
Нечто подобное случилось с ней самой. Она работала в доме моего отца. Несложно догадаться, что в итоге случилось. Она забеременела, а он её бросил. Ну или «поматросил и бросил», как она выразилась.
Но ведь это не мой случай!
— Мам, кажется, ребёнок проснулся, — вру я, выходя из гаража.
— Аминат! Ты ведь не связалась с отцом этого ребёнка? Скажи мне правду, Аминат!!
— Ни с кем я не связалась, — поспешно отвечаю я, морщась оттого, что она так навязчива. — Мне пора, мам… Я позже позвоню.
Отключаюсь. Поднимаясь вверх по лестнице, слышу плач Лизы и бегу в её комнату. Она проснулась немного раньше, чем обычно. Но ведь девочка растёт и, скорее всего, очень скоро будет спать намного меньше.
Но я буквально столбенею в дверях комнаты, когда замечаю рядом с кроваткой малышки кого-то незнакомого. Это девушка. Стройная. Со светлыми волосами. Я не вижу её лица, она стоит спиной и совсем не двигается. Просто смотрит на малышку и на то, как та плачет.
Мне становится жутко. Ещё не отошла от разговора с мамой и её предположений о беременности, как снова испытываю стресс от внезапной встречи с этой незнакомкой, явившейся из ниоткуда.
— Простите… Вы кто?
Я наконец отмираю и шагаю к кроватке. Лиза уже орёт так сильно, словно очень напугана. Никогда она так не плакала.
Быстро беру её на руки, прижимаю к груди и смотрю незнакомке в лицо.
И вздрагиваю.
У девушки такой пустой взгляд, словно она из фильма ужасов вылезла.
— Ты кто такая? — отступаю на шаг назад.
— А? Я? — она растерянно озирается по сторонам, словно только что проснулась и не знает, как сюда попала. — Я… Я здесь живу… кажется…
— Что значит «кажется»? — у меня всё холодеет внутри.
Девушка вновь смотрит по сторонам, потом вдруг вдумчиво смотрит мне в лицо и говорит неожиданно ледяным тоном:
— Ты его любовница, да? А я, между прочим — Жанна! Хозяйка этого дома. Жена Тимура!
В моей голове начинает пульсировать.
Жанна! Она здесь! Она вернулась! И, кстати, неплохо выглядит для пропавшей без вести. Вещи на ней дорогие и чистые. Укладка, макияж, свежий маникюр на ногтях.
Мой голос хрипнет:
— Я няня Лизы…
— Ты няня? — Жанна как-то странно улыбается и протягивает руки. — Дай подержать. Это моя дочь. Я давно её не видела.
Я прижимаю Лизу к себе ещё крепче. Инстинктивно чувствую, что отдавать её нельзя. Жанна не внушает мне доверия.
Как она сюда попала?
Где была?
Что скажет Тимур, когда узнает, что она явилась сюда?
Мне казалось, что я чувствую сострадание к девушке, которая не видится со своей дочкой, но сейчас не испытываю к ней ничего, кроме неприязни. И ещё страха — что она сделает что-нибудь малышке. Что-то непоправимое!
— Лизе кушать пора, — пячусь к своей спальне.
Можно забежать туда, закрыться, позвонить Тимуру…
— Я сама её покормлю, — всё ещё тянет руки Жанна. — Врач разрешил мне её увидеть. Я здорова! Правда!
Больные люди всегда считают себя здоровыми, разве не так?
Лиза всё ещё хнычет, и я глажу её по спинке.
— Нужно позвонить Тимуру… Тимуру Алексеевичу. Подождите меня тут.
Я почти захожу в свою спальню, почти закрываю дверь… Поставив ногу в дверной проём, Жанна не даёт мне захлопнуть дверь, а потом и сама протискивается в мою комнату. В её взгляде появляется нездоровый блеск, быстро превращающийся в пламя бешенства.
— Не надо звонить Тимуру! Это моя дочь, он не имеет права её отнимать! Она моя!! МОЯ!! — начинает истошно орать и топать ногами.
— Тише-тише, — я снова пячусь. — Это Вы с Тимуром Алексеевичем решите, хорошо?
Видимо, зря произношу его имя ещё раз, потому что оно работает как триггер.
С губ Жанны срывается нечеловеческий вой, а уже в следующую секунду она хватает Лизу и пытается её у меня отнять.
Лиза рыдает, потому что ей больно и страшно. Я кричу на Жанну. Даже угрожаю ей, что если сейчас не одумается, ей же будет и хуже. За малышку я готова убить даже её собственную мать!
Боже! Где же все?! Неужели никто не слышит этой вакханалии? Где охрана, чёрт возьми?!
Не знаю, как у меня получается отбиться и вытолкать Жанну из комнаты, но мы с Лизой всё-таки запираемся, и я перевожу дух.
Меня трясёт. Горло перехватило от ужаса, слёзы застыли в глазах. А малышка продолжает плакать.
— Ну же… Лизочка! — обнимаю её крепко и покачиваюсь из стороны в сторону. — Всё хорошо… Она ушла… Я не дам тебя обидеть…
Как только она немного затихает, достаю телефон из кармана и звоню Тимуру. Он отвечает не сразу. Я долго слушаю гудки, прежде чем, наконец, раздаётся сухое и далёкое «Алло».
Но я игнорирую его тон и сбивчиво шепчу, прижимая телефон к щеке:
— Ты должен срочно приехать… Здесь Жанна… Она напугала Лизу…
Короткая пауза, а потом злое и резкое:
— Уже еду!