Глава 4
Амина
— Странно… Белова Амина… Хм… — начинает вслух размышлять этот зануда.
Неудивительно, что от него жена сбежала. Ведь она определённо сбежала! Всё, дело закрыто! Нужно срочно звонить Преображенскому, пусть забирает меня отсюда.
— Что именно Вам кажется странным? — иду за Игнатовым по пятам, пока мы поднимаемся на второй этаж этого роскошного замка.
— Фамилия вроде русская, а имя — не очень.
Мужчина останавливается, не дойдя всего одной ступеньки до конца лестницы. Взгляд цвета грозовой тучи устремляется на меня.
— А в договоре разве сказано, что я должна рассказывать Вам о личном? — парирую с улыбкой.
От этой улыбки уже сводит лицо, но ведь я должна быть милой и приветливой… няней! О, Боже…
— Нет, в договоре этого нет, — нехотя отвечает Игнатов и наконец продолжает свой путь.
Надо признать, что в домашней одежде и с босыми ногами он выглядит ещё лучше, чем в костюме. Его чёрные как смоль волосы немного растрепались, придавая небрежный вид и добавляя ему ещё больше — не побоюсь этого слова — крутости.
Тимура Алексеевича вполне можно назвать крутым, не будь он таким занудой!
Торопливо пробегаю по ступенькам и устремляюсь за своим временным боссом.
Ладно, это всего на месяц. Выдержу!
— Здесь комната Лизы, — Игнатов распахивает дверь по центру коридора и пропускает меня вперёд.
Захожу в детскую и осматриваюсь. Комната очень просторная и светлая. В самом центре стоит маленькая белая кроватка. Над ней белоснежный балдахин. Розовое постельное бельё с милыми мишками, мягкие игрушки по всей комнате — в общем, всё, что нужно для того, чтобы радовать глазки маленькой девочки.
А ещё здесь имеется диван, пушистый коврик под ногами… На который я, кстати, встала в грязных туфлях.
Вот, чёрт!
Поспешно избавляюсь от туфель под ошеломлённым взглядом Игнатова. Выставляю обувь за порог комнаты, а когда возвращаюсь, покаянно выдавливаю:
— Простите.
— Не стоило, — мужчина кивает на мои туфли. — Лиза пока не ползает, ей всего пять месяцев.
А во сколько вообще начинают ползать дети?
Похоже, мне срочно нужен Гугл!
Поддакиваю:
— Да, она ещё очень маленькая.
Временный босс вновь оценивающе смотрит на меня, и я спешу отвернуться.
— Я буду ночевать тут с Лизой? — указываю на диван.
— Нет, Амина. Твоя комната вот здесь.
Обернувшись, вижу, что Тимур Алексеевич открывает дверь по левую сторону от кроватки и проходит в смежную комнату.
— Здесь есть выход и в коридор, и в спальню моей дочки, — доносится его голос.
Что ж… это удобно. У меня будет своё пространство, но при этом я буду находиться рядом с ребёнком. Ну точно справлюсь!
Прохожу в свою комнату. Она сразу мне нравится. Большая кровать, шкаф, туалетный столик со стулом. Я подхожу к окну и хватаюсь за плотную штору.
— Можно? — спрашиваю у Игнатова.
Мужчина кивает, с интересом наблюдая за моими действиями. Потянув за штору, отодвигаю её к самой стене. Комнату тут же заливает таким ослепительным светом, что даже режет глаза. А когда наконец привыкаю к яркому солнечному свету, вижу то, что буду наблюдать на протяжении месяца.
Почему-то мне всегда был важен вид из окна. Здесь он просто потрясающий… Обустроенный сад с беседкой и зоной барбекю, подстриженный зелёный газон, ухоженные деревья редких видов. Минимализм, но такой величественный.
— Тут очень красиво! — выдыхаю, не сдержавшись, приложив руки к груди.
Вновь поворачиваюсь к Игнатову. Лениво подпирая стену плечом, он просто смотрит на меня нечитаемым взглядом, а потом произносит бесстрастным голосом:
— Я могу продолжить?
— Да, конечно, — вновь натягиваю на губы неживую улыбку.
Простите, мистер зануда.
— Эта дверь — выход в коридор, — Игнатов подходит к ней и открывает настежь. — Здесь — ванная, — распахивает соседнюю дверь. — В комнате Лизы ванная не предусмотрена, но в твоей есть всё необходимое для умывания, купания и любых водных процедур.
Я безмолвно впитываю то, что он говорит, стараясь пока не сходить с ума. У меня будет время найти информацию в интернете и всё изучить. Например, как купать, умывать и вытирать совершенно крошечного ребёнка.
Мы возвращаемся обратно в комнату Лизы, и мой взгляд падает на ещё одну дверь. Она справа от кроватки.
— А там что? — спрашиваю Игнатова.
Он же только что сказал, что здесь нет ванной. Тогда что там?
— Там моя спальня, — неожиданно хрипло звучит его ответ, и он прокашливается. — Не думала же ты, что я оставлю незнакомого человека наедине с моей дочерью? Днём за тобой присмотрит Галина Викторовна. Ну а ночью — я.
Это что же получается?
Мы будем спать по соседству с настежь открытыми дверями? И нас будет разделять только комната Лизы?
Внезапный жар подбирается к моим щекам. Мне и при свете дня находиться рядом с Игнатовым как-то сложно, а ночью… Когда он будет лежать на своей кровати и смотреть в дверной проём на кроватку дочери, и при этом сможет видеть и меня в кровати… Это как-то слишком…
— Тебе что-то не нравится, Амина? — в его голосе сквозит издёвка. — Тогда мы можем расторгнуть договор. Это вполне можно сделать, когда обе стороны не согласны!
— Нет! — поспешно отвечаю. — Я согласна!
— Что ж… тогда не будем терять ни минуты.
Мужчина стремительно выходит из комнаты, и я семеню за ним. У дверей поспешно напяливаю свои туфли.
— Сейчас мы едем к Вам, Амина, — отчего-то вдруг официально обращается ко мне Игнатов. — И Вы соберёте необходимые вещи.
Я думала, что мне удастся ещё хоть немного побыть одной. Думала, вызову такси и за пару часов обернусь до дома и обратно.
А получается — он сам меня повезёт…
***
— Спускайтесь пока вниз, Амина. Я Вас догоню.
С этими словами новый босс провожает меня до лестницы, а сам уходит в свою спальню. Если, конечно, я правильно разобралась в этих бесконечных дверях его «замка».
Спускаюсь по лестнице, по памяти нахожу столовую. Сейчас тут пусто, и я иду в гостиную. На подлокотнике кресла замечаю свой жакет и надеваю его. Замерев в самом центре огромной комнаты, от нечего делать разглядываю мебель, большое панно на стене, камин…
Понятия не имею, где сейчас мать Игнатова. Да и вряд ли в таком огромном доме я смогла бы её найти.
— Всё, можно ехать, — внезапно Тимур Алексеевич возникает рядом.
Он не стал менять одежду, остался в спортивных штанах и футболке, но надел кроссовки и толстовку. Сейчас он выглядит не как крутой бизнесмен, а как человек, который собрался, например, на пробежку. И этот внешний вид намного больше располагает к себе.
Улыбнувшись, следую за ним. Он замечает мою улыбку и даже пару раз оборачивается, бросая на меня внимательные взгляды. На его лице читается недоумение. От этого я улыбаюсь ещё шире.
— Что-то не так? — спрашивает мужчина с явным недовольством.
— Нет, всё в порядке.
Я плотно сжимаю губы, чтобы больше не улыбаться и не выводить из себя этого зануду.
Мы покидаем дом совсем не через ту дверь, в которую я входила. Игнатов приводит меня в большой гараж, примыкающий к дому, и я сразу замечаю уже знакомый джип. Он всё ещё немного покорёжен после утреннего дтп.
Когда проходим мимо джипа, мужчина кривит губы, явно вспоминая сегодняшний инцидент.
— Садитесь, Амина, — Игнатов распахивает для меня пассажирскую дверь совсем другой машины, определённо спортивной.
По пути я смогла насчитать как минимум четыре транспортных средства, находящихся сейчас в гараже. У Игнатова даже мотоцикл имеется.
Опускаюсь в кресло и пристёгиваюсь. Поставив сумку на колени, достаю договор, который мы подписали с его матерью.
— Решили всё-таки изучить его? — поддевает меня мужчина, устраиваясь за рулём и заводя мотор.
— Просто хочу перечитать, — бросаю, не глядя на него.
Вчитываюсь в строчки договора, и мне становится дурно. Здесь столько ограничений… Словно у кого-то паранойя!
В ближайший месяц я буду совершенно оторвана от внешнего мира — это точно. В пункте пятнадцать сказано, что мне нельзя покидать этот дом. А в следующем пункте — что принимать своих гостей в доме мне тоже нельзя. А также — никакой видеосъёмки, фотографий… Мне запрещено кричать и переходить на повышенные тона. Нельзя откровенно одеваться — мой внешний вид должен быть однозначно благопристойным.
Непослушная прядка сползает на лицо, и я откидываю её назад привычным жестом.
— Надо бы внести ещё пункт о Ваших волосах, — голос Игнатова неожиданно звучит у самого виска.
Я медленно поворачиваю голову в его сторону. Чтобы дать ему возможность отстраниться. Но мужчина и не думает этого делать. Якобы заглядывая в документ, он зависает непозволительно близко от меня.
— Что не так с моими волосами?
Глаза цвета грозовой тучи скользят по моему лицу.
— Они длинные, их необходимо закалывать… Ну или что там делают девушки, чтобы убрать их. А ещё духи…
— Духи? — я удивлённо вскидываю брови.
— Да, рядом с ребёнком не стоит ими пользоваться.
Вообще-то, именно сегодня я не пользовалась духами. Утром в спешке выбежала из дома, а потом ещё эта кошка…
Игнатову, видимо, просто хочется меня достать.
Я дарю ему самую искреннюю улыбку и без запинки отвечаю:
— Так пахнет мой шампунь.
Выдерживаю его недоверчивый взгляд, который, к слову, всего в десяти сантиметрах от моего лица.
— Ясно. Шампунь, — выдыхает Тимур Алексеевич и резко отстраняется.
Я вижу, как желваки играют на его скулах, пока мужчина нажимает на какой-то пульт, и ворота в гараже начинают подниматься. Машина трогается. Мы проезжаем метров сто прямо к воротам, которые отползают в сторону после нажатия ещё на одну кнопку на маленьком пульте.
Когда выезжаем на улицу, диктую новому боссу свой адрес, и он вбивает его в навигатор.
Вновь вчитываюсь в документ. В пункте двадцать три меня неприятно цепляет слово «журналисты».
— Эмм… Я тут немного не понимаю, — мой голос начинает непроизвольно дрожать.
— Что именно?
Игнатов бегло смотрит на бумагу в то место, где завис мой палец.
— Там всё предельно ясно, Амина. В дом никому заходить нельзя. Если по Вашей вине к нам каким-то образом попадут журналисты, блогеры и прочие идиоты, Вы останетесь без гонорара. Да ещё и со штрафом.
Да, размер штрафа тут тоже указан. От этой суммы хочется присвистнуть. Я за два года столько не заработаю!
— Вы так говорите, как будто журналисты — это злостные преступники, — немного обиженно бросаю я и тут же спохватываюсь: — Да и что они забыли в Вашем доме?
— Журналисты намного хуже, чем преступники, — отрезает Игнатов.
— Потому что обличают ложь и докапываются до правды?!
Господи, заткните меня кто-нибудь!
— Они раздувают банальную ситуацию до масштаба катастрофы, — отчеканивает мужчина ледяным тоном. — Наживаются на человеческих слабостях или горе!
— Но это же не всегда так!
Он резко переводит на меня взгляд, пользуясь тем, что мы остановились на светофоре.
— Вы хотите поспорить со мной на эту тему, Амина?
Спорить с новым боссом, наверное, не лучшая идея, и я тихо выдыхаю:
— Нет…
— Я так и подумал, — небрежно бросает Тимур Алексеевич и вновь смотрит на дорогу.
Ну и что это значит, чёрт возьми?
На языке так и пощипывают сотни аргументов в защиту журналистов. Я даже ёрзаю в кресле и кусаю губы, старательно сдерживаясь.
Вновь возвращаюсь к документу. Пункт о соблюдении субординации с Игнатовым перечитываю трижды.
Зачем здесь это? Ведь под нарушением субординации в договоре достаточно явно намекается на интимные отношения с боссом, которых не должно быть.
Да упаси Господи!
Наконец перехожу к заявленному за работу гонорару, и мне хочется протереть глаза. Ведь сумма явно за гранью здравого смысла! Миллион рублей!! За месяц!!!
— Вас опять что-то не устраивает? — косится на меня мужчина, хмуря брови.
Наверняка заметил моё потрясённое лицо.
Я медленно складываю договор пополам и убираю в сумку. Перевожу взгляд на Игнатова.
— Волосы я буду убирать в хвост или косу, — произношу будничным тоном. — Свой шампунь оставлю дома. Одежда у меня вся приличная. Никаких журналистов в дом не пущу. И, конечно, спать я с Вами не буду.
О последней фразе я тут же жалею, но слова уже сорвались с моих губ.
К моему удивлению, Тимур Алексеевич самоуверенно ухмыляется.
— Тогда я спокоен.
В его глазах на секунду вспыхивают искры. Взгляд быстро проходится по мне от макушки до бёдер.
Я вижу, как дёргается его кадык…
А потом он вновь смотрит на дорогу. Сунув палец за ворот толстовки, оттягивает её вниз и дёргает головой влево-вправо, хрустнув крепкой шеей.
Да, господин Игнатов, безусловно, я Вам верю. Ведь именно это Вы сейчас и испытываете. «Спокойствие»!