Глава 8
Амина
Я не знаю, как так вышло…
Что это было? Проснувшийся материнский инстинкт? Страх навредить чужому ребёнку?
Однако стоило мне взять Лизу на руки, как я почувствовала, будто бы всегда держала её на руках. И словно точно знала, что нужно делать. Как накормить, как придержать головку…
Она такой прелестный ребёнок… Маленький ангелочек. Её голубые глазки смотрели на меня с такой искренней заинтересованностью! Через час нашего с ней общения она уже вовсю улыбалась. А ещё через час тянула ко мне ручки.
Ей же просто мама нужна…
Зла не хватает на её родную мать, если она бросила такую кроху! А если всё-таки виноват Игнатов, и это он лишил ребёнка матери, то зла не хватает на него!
От противоречивости чувств я в итоге немного запуталась…
Невесомо провожу по золотистому пушку на её макушке. Нежно глажу по спинке. Лиза крепко спит, и её личико кажется безмятежным. Она так неподвижна, что я всё время прислушиваюсь, как она дышит…
Не знаю, что со мной. Даже от кроватки её отойти не могу. Вот уже час просто сижу рядом, просунув руку между рейками бортика. Хотя могла бы лечь спать и постараться уснуть до прихода Игнатова.
Он отсутствовал весь вечер. Заперся в своём кабинете, и я его больше не видела. С Лизой мне помогала его мама. И мы, кстати, неплохо сблизились с ней.
Вера Сергеевна — прекрасная женщина и любящая мать. Мне кажется, Преображенский крупно ошибается, считая Игнатова убийцей… У такой мамы просто не может быть сына-убийцы.
Она поделилась со мной, куда уезжает на целый месяц. Оказывается, Вера Сергеевна летит в Швейцарию. Там живёт её младшая дочь. Она в положении, и со дня на день должна родить. Просит маму помочь ей с младенцем.
А ещё Игнатова мне рассказала, что у Тимура Алексеевича есть старший брат Давид. И я, возможно, с ним познакомлюсь, потому что он частый гость в их доме.
Ничего плохого не могу сказать об этой семье. Неудивительно, что Игнатов так не любит журналистов. Ведь, судя по всему, его фамилию полощут просто от слепого бессилия.
Многие бизнесмены выставляют свою жизнь напоказ. А эта семья — нет.
Мне нужно поговорить с Преображенским… Возможно, попытаться убедить его в том, что не стоит ковыряться в семье Игнатовых. Потому что просто потрачу время впустую. Очевидно, что ничего криминального я здесь не найду!
В последний раз провожу по спинке малышки и накрываю её одеялом. Потом раскутываю… Не знаю, как лучше сделать. Вроде в доме очень тепло, но она же ещё такая маленькая… Вдруг ей нужен какой-то особый микроклимат?
— Одеяло, скорее, для антуража, — раздаётся шёпот за спиной, и я вздрагиваю.
Схватившись за сердце, оборачиваюсь и с укором смотрю на подкравшегося ко мне Игнатова.
— Вы меня напугали, — говорю тоже шёпотом.
— Простите.
Странно, но его голос звучит вроде бы виновато. Тимур Алексеевич подходит к кроватке и меняет одеяло на пелёнку. Так же, как и я, опускается на пол и не сводит взгляд с личика дочери.
Я смешаюсь в сторону, чтобы мы не сидели так близко. Сложно отрицать, что исходящая от Игнатова мощная мужская энергетика оказывает на меня неслабое влияние.
Ну знаете, есть определённый тип мужчин, которые вроде бы ничего не говорят, а ты уже заранее готова слушать. Мама рассказывает что-то подобное о моём отце…
Мы безмолвно сидим на полу, наблюдая за спящей Лизой. Наше молчание затягивается и становится каким-то даже интимным.
Немного поёрзав, поднимаюсь с пола, и Тимур Алексеевич следует моему примеру.
— Уже поздно, — пячусь к своей комнате. — Нужно попробовать поспать… Что довольно сложно на новом месте.
Смущённо улыбаюсь. От пронизывающего взгляда Игнатова и от того, что сейчас он ляжет в свою постель… которая, к слову, в каких-то десяти метрах от моей… В общем, мне не по себе.
— Я ещё не ужинал, — подаёт голос Игнатов, отступая к двери в коридор. — Лучше пойду… Не буду Вас стеснять.
Это просто отличная новость! Пусть он уйдёт. Возможно, мне удастся заснуть до его возвращения.
Тимур Алексеевич почти выходит за дверь, а потом, словно забыл что-то сказать, возвращается обратно.
Мне не показалось? В его взгляде действительно мелькает какое-то замешательство, даже неловкость?
Он немного растерянно проводит ладонью по волосам.
— Не люблю есть один. Не хотите составить мне компанию, Амина?
Я немного ошарашена, если честно. Всячески стараюсь этого не показать, но мой голос слегка дрожит:
— Не хочу оставлять Лизу одну… Да и спать уже пора. День получился каким-то очень длинным.
Субординация! Вот что крутится в моей голове каждый раз, когда Тимур Алексеевич из зануды превращается в шикарного мужчину.
Что если это такая проверочка? И он найдёт повод распрощаться со мной, если я нарушу запретные границы между нами.
Я их, конечно, не нарушу… Но почему-то всё равно не хочу составлять ему компанию.
Улыбнувшись, мужчина подходит к комоду и достаёт оттуда два устройства, напоминающие рации.
— Это радио-няня, — объясняет Игнатов. — Вот эту, с камерой, поставьте в кроватку Лизы. А вторую, с экраном, носите с собой. Радиус действия примерно километр. Так что Вы сможете свободно перемещаться по всему дому… Если всё-таки захотите отлучиться, пока Лиза спит.
Последнее предложение звучит как намёк. Но Тимур Алексеевич не отдаёт мне радио-няню, а убирает её обратно в верхний ящик комода.
— Спокойной ночи, Амина, — и поспешно выходит из комнаты.
Я застываю на пару минут в лёгком ступоре. Потом всё же отмираю, снова проверяю Лизу и ухожу в свою комнату. Не меняя домашнюю одежду на пижаму, забираюсь под одеяло. Устраиваюсь на кровати так, чтобы хорошо было видно кроватку Лизы. Но так как дверь спальни Игнатова сейчас закрыта, я не знаю, будет ли видно меня с его кровати.
Вся эта обстановка основательно действует на нервы. И уснуть у меня, конечно, не получается…
Сдавшись, откидываю одеяло и встаю. Иду к комоду за радио-няней. Включаю её и делаю так, как он сказал: видеоприёмник ставлю к Лизе, передатчик беру с собой.
Наверное, с моей стороны было крайне невежливо отказывать новому боссу в аудиенции на кухне. Он вроде сменил гнев на милость… И если это не притворство, то я тоже буду милой с ним.
Просто милой! Несмотря на всё его обаяние, когда он становится вот таким… Таким… Я даже подходящего слова не могу подобрать для такого Игнатова!
Ну хорошо, пусть будет «нормальный»!
***
В коридоре не горит свет, но каждая ступенька лестницы красиво подсвечена. А на первом этаже свет реагирует на моё движение и включается в том помещении, в которое захожу. В том числе и в столовой, которая примыкает к кухне. В общем, моё появление для Игнатова не становится сюрпризом.
Я немного волнуюсь, когда захожу на кухню и быстро сажусь за стол. Новый босс как раз греет себе ужин. Он стоит ко мне спиной и следит за таймером на микроволновке.
— Стейк или картошка? — спрашивает Игнатов, не оборачиваясь.
На пару секунд теряю дар речи… Потому что понятия не имею, о чём это он. Потом поспешно отзываюсь:
— Это какой-то философский вопрос, Тимур Алексеевич?
Игнатов бросает взгляд через плечо. Вижу, как на его губах мелькает загадочная улыбка, когда он произносит:
— Вы всегда ищете скрытый смысл в вопросах?
— А Вы всегда используете фразеологизмы в вопросах?
Вот это я понимаю… Разговор так разговор!
Тимур Алексеевич достаёт блюдо из микроволновки и ставит на стол, а рядом — пустую тарелку. Садится напротив и наконец отвечает:
— Я лишь спросил, что Вы больше любите: мясо или овощи?
Говоря это, он ловко режет стейк ножом, придерживая его вилкой. Делит свой ужин на две части, половину перекладывает на пустую тарелку и двигает ко мне. Увидев, что я собираюсь отказаться от предложенной еды, даже не даёт раскрыть рта, тут же замечая:
— Вы же пришли составить мне компанию?
— Да, но я думала, что просто посижу здесь немного. К тому же я поужинала, а Вы нет.
Несмотря на мой отказ, Игнатов оставляет тарелку под самым моим носом. Более того, справа от неё кладёт нож, а слева вилку.
— На случай, если Вы всё-таки передумаете, — с улыбкой поясняет он. — А что мы будем пить? — поднявшись из-за стола, устремляется к холодильнику. — Сок или вино? — разглядывает его содержимое, потирая подбородок.
Я почти уверена, что это проверка на вшивость…
— Определённо сок!
— Отличный выбор, — соглашается мужчина.
Достаёт графин с соком из холодильника, берёт бокалы из шкафчика, ставит на стол и разливает напиток…
Вероятно, он частенько ужинает так поздно и совершенно один. И не то чтобы мне было его жаль… Ну как можно жалеть такого богатея? Но с другой стороны, благодаря своей профессии я имею опыт общения с бизнесменами. Деньги так просто им на голову не падают. Многие из них много работали, чтобы достичь того, что имеют. И частенько пропускают не только ужины, но и, к примеру, дни рождения детей или родителей.
Нет, всё-таки мне жаль Игнатова…
Положив радио-няню на стол, недолго наблюдаю за Лизой на экране, а потом всё-таки беру вилку и нож. Стейк выглядит очень аппетитно, хотя я и за ужином его уже оценила.
— Правильный выбор, — резюмирует Игнатов, когда я режу мясо на кусочки и кладу один в рот. — Расскажите мне о себе, Амина. Раз уж мы смогли вести вполне дружелюбный диалог, мне было бы интересно узнать, откуда у Вас такое имя.
Я тщательно прожёвываю мясо и запиваю его соком, прежде чем ответить.
По моей внешности и так понятно, что во мне понамешана разная кровь… Я ведь не лукавила в прошлый раз, говоря о том, что это личное. И даже не моё, а моей матери. Не совсем прилично рассказывать её историю, поэтому размыто отвечаю:
— Мама меня так назвала, ей просто понравилось имя.
— А Ваш отец? — тут же спрашивает Игнатов.
— Отца я не знаю. Мама никогда не была замужем. Фамилию дала свою. А отчество просто придумала.
— Ваша мама дала Вам очень красивое имя…
Игнатов вновь принимается за еду, и мы молча заканчиваем ужин. Беру инициативу в свои руки и убираю тарелки со стола. Включив воду в кране, начинаю мыть посуду.
Тимур Алексеевич встаёт рядом и облокачивается на столешницу.
— Вам совсем не обязательно это делать. Есть же посудомоечная машина.
— Здесь всего две тарелки, — с улыбкой отмахиваюсь я. — Зачем тратить электроэнергию?
Игнатов замолкает. Наблюдает за движениями моих рук, покрытых пеной. Атмосфера между нами вновь становится какой-то интимной.
Он молчит… И я тоже молчу, потому что не знаю, что сказать. Кажется, растеряла всю журналистскую хватку, чего раньше со мной не случалось.
Домываю посуду, вытираю полотенцем. Мужчина убирает тарелки и бокалы на место.
— Уже действительно слишком поздно, — говорит он, не глядя на меня. — Лиза наверняка скоро проснётся. Я сейчас приготовлю смесь…
— Нет, я сама, — останавливаю его и решительно подхожу к нужному шкафчику.
Когда-то же надо начинать! Сегодня я во все глаза наблюдала, как это делала Вера Сергеевна. Поэтому у меня получается приготовить смесь достаточно быстро и ловко.
Мы почти покидаем кухню, когда совершенно беззвучно там появляется Маша — внучка домработницы. Она сдержанно кивает мне и обращается к Игнатову:
— Тимур Алексеевич, от меня что-то нужно?
Сейчас я впервые слышу её голос. Весь вечер я всерьёз думала, что эта девушка немая.
— Нет, Маша, иди отдыхай. Спасибо, — добродушно отзывается Игнатов.
Он смотрит на неё, как отец на своего ребёнка, что не лишено смысла, ведь ей, наверное, и двадцати лет нет. А вот она смотрит на него по-другому…
Я тут же торможу свои размышления на этот счёт, потому что рано делать выводы.
Первой выхожу из кухни и слышу, что Тимур Алексеевич идёт за мной по пятам. Он заходит в комнату Лизы через пять секунд после меня. Малышка как раз начинает беспокойно ёрзать, собираясь проснуться.
— Мы вовремя, — шепчет мужчина с улыбкой. Осторожно достаёт дочку из кроватки, садится на диван и сам кормит её. — Идите спать, Амина.
Но мне не хочется уходить… Ведь я ещё ни разу в жизни не видела ничего прекраснее этого зрелища. Сильный красивый мужчина кормит младенца, и его глаза светятся любовью.
Медленно отступаю к своей комнате и шёпотом желаю Игнатову спокойной ночи. Взяв свою пижаму, ухожу в ванную комнату и всё-таки переодеваюсь. Спать в домашних брюках не очень приятно.
Когда забираюсь в постель, Тимур Алексеевич уже кладёт Лизу в кроватку, и она сразу засыпает. Мужчина бросает взгляд в мою сторону и сразу отворачивается. Я натягиваю одеяло до самого подбородка, но глаз не закрываю.
Наконец мой босс идёт в свою спальню. Открывает дверь, и я вижу его огромную кровать и остальную мебель.
Не знаю, на что я рассчитывала, однако у меня теплилась надежда, что по ночам я буду всё же защищена от его надзора. Я ошибалась. С кровати Тимура Алексеевича меня видно как на ладони.
Мужчина перемещается по своей комнате, ненадолго пропадает из вида. Наверняка пошёл в ванную, потому что я слышу, как тихо шумит вода.
Под одеялом становится очень жарко, и я спускаю его до пояса. Положив руки под подушку, ложусь набок, но глаз не свожу со спальни Игнатова. Вскоре он появляется. Успел сменить одежду. Спортивные штаны на шорты. Футболку — на обнажённый торс… Да он её попросту снял.
Сглатываю. Под одеялом мне становится вдобавок и как-то тесно.
Тимур Алексеевич устраивается на кровати поверх одеяла. Закинув руки за голову, направляет взгляд в потолок.
Всё освещение давно выключено, кроме ночника в комнате Лизы. Но этого света достаточно, чтобы мы видели друг друга.
Да уж… В таких странных обстоятельствах я ещё никогда не находилась. Закрываю глаза и пытаюсь всё-таки расслабиться. Неизвестно, сколько проспит малышка. У меня вроде даже получается выкинуть из головы все мысли, и я начинаю засыпать.
Правда, в какой-то момент отчётливо чувствую на себе знакомый взгляд цвета грозового неба. Чтобы проверить свои ощущения, смотрю на Игнатова. Теперь он не разглядывает потолок, его глаза действительно устремлены на меня. И я почти уверена, что эти молчаливые гляделки прошивают электрическим разрядом не только меня, а нас обоих.
Это будет очень сложный месяц…