Уважаемые читатели! Решил в тексте, для удобства НЕлюбителей откровенных сцен, делать предупреждения — о начале такового отрывка, и об окончании. Будьте внимательны! После этого претензии об «откровенной порнографии» приниматься ко вниманию не будут! Все люди взрослые, должны понимать и принимать предупреждения!
Начало текста с откровенной сценой. Предупреждаю! Алярм! Ахтунг! Нервным и впечатлительным, а уж тем более — высокоморальным! — не читать!
Иван брел по улицам города в задумчивости. Текущие проблемы не то, что навалились, но и расслабляться особо не давали. Соревнования прошли и физически можно было вроде бы чуток расслабиться. Однако занятия в стрелковом кружке таковой возможности лишали напрочь!
Как правильно говорил тот же Шедько, в Доме Красной Армии занятия велись по углубленной схеме — ладно там первая степень Ворошиловского стрелка, она уже позади! И даже корочки ему вручили, и значок выдали. Но среди знающих людей этот значок особым почтением не пользовался — его считали несколько… детским. Ну что там — «тозовка»?! Для детей, в крайнем случае — подростков! Даже тот же «наган» и винтовка Мосина для занимающихся в кружке были начальной ступенью овладения стрелковым искусством.
Хотя вот — «мосинка»… Для Ивана она оказалась не такой уж простой в овладении! Нет, так-то он изучил ее уже на «отлично» — и даже на спор с «шестаковцами» разбирал и собирал ее с завязанными глазами, и даже — на время. Но вот сама стрельба… Получается — не снайпер он! Вот ни разу не снайпер! Дистанция на триста шагов оказалась для него предельной по хорошим результатам. Чуть более двухсот метров, что там сложного? Ан — нет! Результаты были неоднозначными! Разброс попаданий откровенно бесил — то все шло в «кучку», которую можно ладонью накрыть, то — россыпь отверстий по всему полю мишени! И ведь ничего не понять — и зрение хорошее; цель, ну то есть мишень видно отлично, и методику стрельбы стараешься выполнять правильно. А результаты… нестабильные!
Квашнин походил возле мишени, похмыкал, развел руками и предположил:
— Тут, Косов, только практикой можно исправить… Наверное…
А сейчас, в рамках углубленного курса инструкторы стали давать им теорию и ТТХ Тульского Токарева, автомата… пардон — пистолета-пулемета Дегтярева, Дегтярева пехотного, пулемета Максим. И сразу стало видно различие между парнями и девушками! Ну не давалось грубое и тяжёлое «железо» девушкам! Там и парням-то хватало возможностей посбивать руки, а уж девушкам…
Инструктор пообещал в скором времени выезды на полигон, для овладения всем перечисленным в практической сфере. Интересно-интересно…
Хотя… Косов и тут выпендрился! Покрутив и оглядев «тэтэшник» пробурчал, что хоть пистолет и очень неплох, но и недостатков хватает. Квашнин, проходящий мимо, рассердился и предложил Ивану озвучить свои замечания и предложения. Попаданец, «не мудрствуя лукаво», вывалил присутствующим те знания об изъянах пистолета, которые ему были известны из будущего. Ну там… система предохранения ни к черту; слабая пружина-фиксатор магазина пистолета — магазин при неосторожности легко вываливается из рукояти; рукоять короткая, неудобная; расположение патронов в магазине неоптимальное; емкость магазина недостаточна!
— В шахматном порядке, говоришь? До шестнадцати патронов увеличить? И рукоять чуть наклонить для удобства? Ты, Косов, знаешь, что? Вот выучись на инженера-конструктора, да и организуй все на должном уровне! А пока… используй то, что есть!
— Товарищ инструктор! Так я же… разве я не прав?
Ответа от Квашнина не поступило.
«Вот оно мне надо было — так выступать? Все же тело, а значит и голова молодого парня заставляют совершать необдуманные поступки, или молоть языком там, где стоило бы промолчать! Вот и сейчас — куда я направляюсь? А направляюсь я в гости к Елене Завадской! И, по большому счету — оно мне надо? Вот если да — так нет! Чего тебе не хватает, собака серая?! Фатьма — красавица, нежная и страстная женщина! А тебя куда несет? Нет, если уж пообещал, надо выполнять. Но кто заставлял обещать? Или нижняя головка полностью победила верхнюю голову?».
«Нет, ну так-то… если честно признать — женщина, Елена, конечно, красивая! Ухоженная и манеры — без изъянов. А что такие тараканы в голове? Так у кого их нет, этих насекомых? Так даже интереснее и пикантнее!».
«А вот то, что ты, придурок, по времени и месту встречи не договорился заранее, так это что? Мобилы тут нет, не позвонишь и «эсэмэску» не пошлешь! Обо всем нужно продумывать и договариваться заранее. И договоренности эти о времени и месте принято соблюдать, по понятным причинам!».
Пришлось Ивану топать в театр оперы и балета, чтобы там уже перехватить красавицу. И топать заранее, а то вдруг — отлучиться Завадская? И где ее потом искать? Дома? А во сколько она будет дома? И топтаться возле дома на, пусть и легком, но все же морозце, никакого желания нет — если ее дома не окажется. А если она дома и уже ждет? Негоже заставлять женщину нервничать!
Зайдя в фойе театра, Иван стал оглядываться и присматриваться — у кого бы спросить, где находиться его, пусть и невольная, но — пассия?
«Ага… вот бабушка-вахтер, у нее и поинтересуемся!».
— Елена Георгиевна? Да, здесь, у себя должна быть. Только Вам туда, молодой человек, нельзя! Негоже посторонним по внутренним помещениям театра шастать!
— А не могли бы Вы как-то известить ее о моем приходе?
— Так кого же я туда отправлю, не видите разве — в фойе никого нет?
Иван уже самостоятельно «отловил» пробегавшую мимо девчушку и попросил передать Завадской, что некий Иван Косов находиться в фойе театра. Девушка мазнула по нему заинтересованным взглядом и пообещала передать. И даже слово свое сдержала — через несколько минут в фойе быстрым шагом вышла… балеринка! Как положено — в белом трико, пуантах, и пышной пачке! Вот только на плечах у нее была накинута вязанная темная кофта, что несколько смазывало картинку белого лебедя.
«И макияжа на лице нет! А вот нос у нее… великоват! Даже побольше, чем у Майи Плесецкой! А так… если не обращать внимания на лицо — очень интересная девчушка! Ножки вот только немного худоваты, и все перетянуты канатами мышц! Но все равно… все равно — балерины… это что-то! Несмотря на разность вкусов у мужиков — ни один не откажется… попробовать и замутить с балеринкой! Экая… птичка! Там же и растяжка — ого-го!».
Следуя за девушкой следом, по пути в костюмерную, Иван все время без стыда разглядывал стройные ножки и чуть видимую при колыхании пачки попку. Как еще дырку на трико не прожег? Похоже, взгляд его был… несколько материальным, потому как, подведя его к одной из дверей, девушка приоткрыла ее и чуть заглянув, крикнула: «Елена Георгиевна! Я его привела!», потом повернулась к Ивану и оглядев его с ног до головы, фыркнула: «Нахал и хам!», а после этого гордо вскинув голову, удалилась вдаль по коридору.
«М-да… вот же… мышь! Белая!».
Иван постучался и зашел в помещение. Оно было большим! Даже очень! И везде, как и представлялось ранее, стояли шпалеры костюмов. Ими было заставлено все помещение, а еще они свисали на балках, на каких-то тросах с потолка. Костюмами были завешаны и стены помещения. И лишь вдоль одной стены в ряд располагались раскроечные столы, и столы со швейными машинками.
— Ванечка! Как я рада, что ты пришел! — подошла к нему Завадская, чмокнула в щеку, и засмеявшись, вытерла след от губной помады со щеки.
Иван мазнул взглядом вокруг. Женские голоса звучали откуда-то из-за шпалер, но видно никого не было. Он бесцеремонно приобнял за бедра женщину, подтянул к себе, и крепко поцеловал в губы.
— Ну что ты! Ну что ты делаешь?! — горячим шёпотом ему в ухо, — Люди же здесь! Увидят и зачем мне эти разговоры? Ну потерпи немного, торопыжка!
«Ага! А сама только прижимается сильнее и рук с попы не убирает!».
— Ну все, все! Пойдем, я тебя представлю своим девочкам!
Они зашли за ряды костюмов. Здесь был образован такой, довольно уютный, закуток. Стоял большой и длинный стол; кожаный потертый диван с валиками и слониками на наддиванной полке; а также несколько довольно потрепанных, но — венских! стульев.
— Вот, дамы! Позвольте представить — мой хороший друг Иван! Ванечка у нас начинающий, но очень талантливый автор песен! Вы и сами уже могли слышать их — и по радио, и на концертных площадках! А еще он — очень симпатичный молодой человек, умный и с хорошим чувством юмора! И еще, хочу предупредить, девочки — Ванечка у нас завзятый ловелас. Так что — будьте осторожны!
И засмеялась…
«М-да… вот это представление! Тут и какая-нибудь… фригидна заинтересуется мужчиной. А зачем она это сделала? Как сватовство какое-то. Или, скорее — сводничество. И смех ее, этот… Ба-а-а! да она, похоже, возбуждена, как кошка! Или опять под марафетом?».
На диване, на стульях и вокруг стола сидели и стояли несколько девушек и женщин. Парочка девушек помоложе в балетных пачках, а еще… трое — в обычной, но красивой одежде.
«Ну да, тут же швейный цех! Поэтому и одеты женщины довольно элегантно, со вкусом! Сапожник без сапог — это не про этот случай!».
Лишь одна из женщин была обычной, чуть полновата и такой себе — обычной внешности.
«Ну, балеринки — понятно: очень яркие девушки… хотя… какие они девушки? Это уже вполне себе женщины! Как бы не под тридцатник! Грим меня с панталыку сбил! Еще одна дама, вполне себе — ничего так! И — Рита! А вот Клавочки-дурочки не видно…».
— Зинаида Петровна у нас — мастер высокого уровня! Это не швея и не портной — это кудесник красивой одежды! — представляла Елена присутствующих дам.
«Это она про эту, внешне обычную женщину!».
— И не побоюсь сказать, но Зина у нас — лучший мастер в городе! Даже твой знакомый Александр к ней в подмастерье не годиться! — «а Елена — молодец! Вон как приятно женщине!».
— Ну — Риточку ты знаешь! — Ритуля на слова Елены чуть прищурилась от дыма, поднимавшегося от длинной папиросы в ее руках, и кивнула ему как старому знакомому, — эта женщина-вамп — моя давняя приятельница Софочка!
Иван раскланялся с дамой «ничего себе».
«Ну-у-у… я бы не назвал ее — вамп. Очень симпатичная, даже красивая, но уж — не вамп!».
— Девочки — Света и Екатерина! — ага… эти в пачках.
— У нас сегодня, Ваня, такой… междусобойчик с девчонками! Начальства сегодня в театре нет, вот мы и решили чуток посидеть, отдохнуть от повседневных забот!
Женщина-вамп наклонилась за диван и подняв оттуда поднос, переставила его на стол. На подносе стояла початая бутылка красного вина, фужеры и немного фруктов в вазе.
— Ну, значит — я вовремя заглянул в Ваш очаровательный и уютный уголок! — Иван, в свою очередь, потянул с плеча свою сумку и, расстегнув ее, начал доставать и выставлять на стол содержимое.
«М-да… с одной стороны — хорошо, что озаботился купить все это. С другой стороны — по пути к Елене вновь нужно будет зайти в магазин, восполнить потери!».
Бутылка коньяка, бутылка белого игристого вина, и еще — красного полусухого. Далее — коробка шоколадных конфет, пара плиток шоколада, несколько яблок, и готовые бутерброды с колбасой, сыром и бужениной.
«Хорошо, что уже есть определенные магазины. Такие — где дорого и не всем по карману, но зато и ассортимент богатый! А еще хорошо, что не поленился — поулыбался продавщице, сунул ей трешку «сверху кассы», и она приготовила бутерброды!».
— Да молодой человек — гусар! — удивилась с улыбкой «вампуся».
— Я бы предпочел наименование — кавалергард! — улыбнулся Иван, встал по стойке смирно и, щелкнув каблуками ботинок, обозначил кивок.
— Однако! Леночка! Ты где нашла такую прелесть? Хотя… молоденький совсем! — «вамп», похоже, тоже чем-то «закинулась»!
— Мадам! Молодость тот недостаток, который быстро проходит! — продолжал «валять Ваньку» Косов.
«М-да… дурень! Как есть — дурень! В женской компании такое ляпнуть! Дамы как-то завздыхали!».
— А еще, Софи, Ваня — очень хорошо разбирается в женской одежде! Помните, девочки, я Вам белье показывала? Так вот — это он придумал и нарисовал! — Рита элегантно стряхнула пепел с папиросы в пепельницу, и чуть мазнув Ивана взглядом, улыбнулась.
«Чего это они мне такую рекламу устроили? Нет, так-то я и не против! У меня сейчас кровообращение пошло по малому кругу — член-голова! И дамы, ну — кроме швеи — все очень даже… очень! Но — зачем, и главное — нахуя? Или они так против Фатьмы сговорились? И Елена, и Рита же знают о наших отношениях!».
— Да-да! Очень разнообразно одаренный молодой человек! — улыбалась Елена, — и к тому же, насколько я знаю, за его песни ему идут отчисления от филармонии! То есть, юноша обеспеченный!
Чтобы как-то отвлечь внимание дам от своей такой… многоплановой персоны, Иван спросил:
— Красавицы! Так мне вино открывать?
Дамы засуетились, и уже через несколько минут стол был сервирован, как это позволяли несколько стесненные в средствах условия. После нескольких тостов, дамы защебетали о своем, прерываемые Иваном для прослушивания анекдотов и шуток. Было весело!
— Много не пей, Ванечка! — наклонившись к нему, прошептала Елена, — у тебя сегодня будет трудная ночь!
И чуть слышно засмеялась.
— Я и не пью, так — коньяка чуть пригубил. Но и ты в таком случае — не переборщи. Нетрезвая женщина — это, конечно, пикантно. Но — в меру нетрезвая!
— Ну ты еще меня поучи к ночи готовиться! — и опять чуть хрипловатый, негромкий смех.
Улучив момент, одна из балерин поднялась со своего места и присела рядом с Косовым, который расположился в торце стола. Прямо попой на стол!
«Вызывающе, однако!».
— Ванечка! А может Вы нам споете? — и в глаза так… очень откровенно уставилась. И ресницами своими накрашенными — блым-блым-блым! А потом… вообще ножку подняла и поставила ее на стул Ивана, и наклонилась, демонстрируя декольте.
«А демонстрировать-то там… особо и нечего! А вот ножка… Ножка — хороша!».
Косов потянулся к женщине, заставив ее в ответ наклониться к нему еще больше, и почти на ушко:
— Я бы с удовольствием спел тебе наедине! У меня есть такой инструмент… тебе точно понравиться! — «Ну да, грубо! Пошло! Но — тут такой навал идет, что только так и реагировать!».
Женщина заулыбалась, разрумянилась. А вот то, что за столом разговоры чуть стихли, ни он, ни женщина — не заметили!
— Светочка! Дорогая моя! Ты ведешь себя несколько вызывающе, не находишь? Ванечка — мой гость! — Елена улыбалась, но улыбка была… нехорошая.
— Светик сегодня чуть перебрала. Да, милочка? — это Ритка поддержала подругу.
— Да ладно Вам! Хорошенький мальчик! Жадная ты, Ленка! Вот везет тебе на мужиков, а ты — жадничаешь! — балеринка вернулась на свое место, но уже оттуда зыркнула на Ивана и недвусмысленно улыбнулась.
Пришлось Ивану петь, чтобы снять напряженность в женском обществе. И гитара нашлась тут же! Дамы притихли, глазки затуманились. РомантИк, мля!
Съели и выпили все Косовские припасы. Иван и сам чувствовал, что в голове зашумело — все-таки выпить граммов сто пятьдесят пришлось! Потом Елена выпроваживала своих гостей-подруг, оттирая от Косова настойчивую Светочку.
Уже от дверей он услышал шепот Завадской, которая втолковывала подруге:
— Светка! Ты что такая есть-то? Ну подожди немного, имей терпение! Я не жадная, но я хочу быть первой, поняла?!
Это несколько возмутило его, чуток сняло хмель. И вообще сдуло небольшое опьянение, когда в коридоре, пользуясь тем, что Завадская задержалась в костюмерной, давая последние указания остающейся Зинаиде Петровне, Риточка прижала его к стене и зашептала:
— Хрен ей, Светке, этой кошке драной! Когда Лена с тобой наиграется, я буду второй, понял?! И ничего мне твоя чумазая не сделает!
Ивана возмутили слова красотки о Фатьме:
— А меня ты даже не спрашиваешь? И вот что — Фатьму даже не вспоминай, поняла?
Та чуть ослабила напор и несколько виновато прошептала:
— Да ладно тебе! Ну… красивая она, красивая! И что теперь? Почему она, а не я?
— Потому что она — хорошая, а ты — стерва! Злая, завистливая стерва!
— Вот как? Ну да… я — стерва, и что? Зато я, знаешь, как умею! Ты попробуй! Попробуй! Я… тебе понравится! И еще… я не ревнивая, вот! А хочешь… я с Леной тебя ублажу? Хочешь? И даже… можно еще кого-нибудь и мужчин позвать. Я даже так согласная!
— Слушай! Тебе что — мужиков не хватает? Ты же — красавица! Только помани, сколько у твоих ног будет? — опешил Косов.
— Да… надоели мне эти… козлы! Похотливые, трусливые… и жадные! Мне же Лена рассказала, сколько ты подарков этой… своей… подарил! Вон как одел ее! Как с картинки! — она подняла руку и погладила его по щеке, — а еще ты… молоденький, сладкий такой! А эти… елозят-елозят, а толком ничего сделать не могут. Противно! А мне знаешь, как хочется? Чтобы прямо — у-х-х-х! Чтобы голову от восторга срывало!
Из дверей костюмерной вышла Завадская.
— Ну ты подумай, Ванечка! Я подожду! — Ритка опять погладила его по щеке, потом засмеялась и обращаясь к Завадской:
— Ну, Леночка! Здоровья и удачи! Чтобы ночь была бессонной!
«Ну и как мне ко всему этому относиться? Они чего это — взбесились все разом? Перепили? Да вроде нет — все на своих ногах ушли! Ага… вот есть шлюхи — это женщины! А мужчина — шлюх? Чего это они на меня так «навелись»? Или это зависть к Завадской? Она тут у них, получается, вроде авторитет и неформальный лидер. А значит — если альфа-самка чего-то себе присмотрела — значит это стоящее дело? И очень хочется себе вот это же самое? Ну, хотя бы — после того, как альфа-самка наиграется? Как там эта теория называлась… в будущем? Этология, вроде бы? То есть я сейчас видел воочию, как это действует в стае обезьян? Вот… мартышки, ей Богу!».
Они шли, прогуливаясь, с Еленой по улице, и Иван пытался глубоким дыханием выгнать из нутра весь хмель.
— Ты мне можешь сказать, что сейчас это было? Чего это — и Света, и Рита взбесились?
Она засмеялась, поглядывая на него.
— А ты сам не понял? Ну… Ритка с первого раза на тебя «запала». А я еще, сдуру, ей рассказала, что все вещи и украшения, что на Фате — ты подарил. Сам представь: Ритка, она никогда излишней моралью не была отягощена! А тут — молодой, красивый, щедрый… И не у тебя! Как такое терпеть красивой женщине? А мы с ней подруги. Точнее, я ей вроде старшей сестры. Вот она и поперед меня не лезет, но и просто так лакомый кусочек упустить не желает! А Светка… она как развелась со своим… педрилой… Так все никак не может мужика найти. Все ей попадаются какие-то… козлы! А если не козлы, то импотент какой-нибудь встретиться! Вот девке голову-то и срывает!
— Х-м-м-м… а почему с педрилой? Ну — развелась Светка с которым?
— А-а-а… дело, в общем-то, среди балетных обычное. Здесь нормальных мужчин… очень мало! Редкость это! Все наши… мужчинки грешат… своими задницами.
— Так на кой хрен тогда было за такого замуж выходить?
— А тут ты не знаешь нашей балетной кухни! Бывает такое… нечасто, но бывает: сговорится девочка с таким… мужчинкой пару создать, чтобы вдвоем в нашем гадюшнике выжить было проще. Где-то она за него слово скажет, где-то он… раком стоя… за нее слово замолвит. Вот так и существуют! Только дело это зряшное, долго это продолжаться не может — разводятся все равно!
— Ну и грязища же у Вас! Пиздец просто какой-то! Лучше уж среди простых работяг жить, чем в такой клоаке!
— Ну да… можно и так сказать! Только это уже давным-давно так повелось! До нас так было, и после нас, скорее всего — будет также!
— Слушай… я вот не могу понять… ну как так-то? Вот она с ним жила… она же знала, что его… в задницу пользуют! Как она с ним спала? Или они не спали?
— Да почему не спали? Спали, конечно! Ребята-то у нас все-таки — красивые! И тела красивые, и лица — тоже! Да и… постель… он же не только с мужиками может. Он и с женщиной тоже — вполне. Ну… по крайней мере — пока молодой!
— М-да… там такие перипетии, похоже, бывают…
Она засмеялась:
— Да тебе лучше и не знать! Там и правда такие варианты бывают, что нормальные, со стороны, люди — ужаснутся. И муж жене мужиков приводит, и жена мужу… тоже мужиков! Пока молодые, кажется, что это такое… разнообразие! Интересно молодым! Такие оргии устраивают в юности! А потом… потом понимаешь, что природу-то не обманешь! Женщине все же нужен мужчина, а не… не понять кто!
— А ты? Ты тоже через это прошла?
— А тебе что — противно? — она насторожилась и довольно неприязненно посмотрела на него.
— Противно? Да нет… наверное. Я вот… вот ты идешь рядом, и я вижу красивую женщину. Элегантную, даже сказал бы — холеную. И ничего, кроме вожделения, я не чувствую. Пусть даже и было у тебя в прошлом… всякое. Может быть и я тоже… не очень нормален? Но вот точно — мужская задница меня не прельщает! Б-р-р-р… подумать страшно! А уж свой афедрон подставить? Да не… лучше сдохнуть! Это же… позор такой! Невместно это, вот!
Она засмеялась расслаблено и прижалась к нему:
— Какой ты славный! И… как хорошо, что я в тебе не ошиблась!
— Слушай, Лен! Надо в магазин зайти. Все мои припасы я там, на столе в костюмерной оставил!
— Да брось ты! Что у меня дома, бутылочки винца не найдется? Или бутерброды сделать не с чего? Все в порядке, никуда не надо заходить!
— А могу я тебя спросить…
Она остановилась и повернулась к нему с любопытством:
— Ну… спрашивай!
— Мне вот непонятно… а с чего ты меня вдруг выбрала?
Она повернулась и медленно пошла по тротуару.
— Тут… сложно объяснить… Чем-то ты мне запал… Может быть… напомнил мне моих давних знакомых юношей. Очень давно… форма юнкерская, юность, красивые все, бесшабашные, веселые… Знакомые гимназисты — серьезные, умные… Не знаю я, как объяснить…
— А я уж подумал… ну — когда я весь в крови был… что это тебя как-то… возбуждает.
Она отвернулась в сторону, продолжая идти, держа его под руку.
— Может быть… и это… тоже. Я тебе кажусь сумасшедшей? — она повернула его к себе лицом, остановившись.
— Не знаю… а кто нормален, а кто — сумасшедший? Где критерий оценки? И пусть я псих! А вы не псих?
— Это что?
— Да песня одна… смешная.
— Споешь потом?
— Да она… если кто услышит, то могут и неприятности быть. Вплоть до…
— А ты разве мне не доверяешь? Евгению же помог… тогда.
— Ладно, видно будет!
Они прогуливались, никуда не торопясь. Косов — потому что… в общем-то… не сильно и хотелось. А она? Наверное — «нагуливала аппетит», что твоя кошка!
— А вот твои подруги? Рита и Клава? Они тоже… как-то так же у них?
Она засмеялась:
— Нет! У них все по-другому вышло! Марго… она знаешь какая была! Ух! Прима! Так танцевать, как она танцевала — я даже и не припомню такого. А потом… потом — травма колена! Партнер на «поддержке» не удержал, уронил. И все! Нет танцовщицы! А куда ей? У меня вот так же примерно и было! Вот я себе ее и подобрала. А что она такая злая стерва, так у нее и причины есть! Со мной она совершенно другая. И поплачемся, бывает, друг другу. И поддержим, если что не так.
Елена искоса посмотрела на него, улыбнулась:
— Ты, кстати, зря отказался… ну… чтобы мы вдвоем с ней были! Там знаешь какой фейерверк чувств! Себя забываешь! Некоторым это очень нравилось! И мы такое… далеко не всем предлагаем. Далеко не всем! А если точнее… всего несколько раз такое и было-то…
— А Клава?
— Ну, с Клавой — все по-другому, чем с той же Риткой. Она тоже была очень хорошей танцовщицей. Очень хорошей! Вполне могла в примы выйти. Только вот… ума у нее нет и никогда не было. Ее и обманывали все, кому не лень! А сколько раз ее «подставляли», гадили ей! Это же все и не вспомнить! Вот так она и болталась, как не пойми кто — и танцовщица хорошая, классная; и места себе найти не может, по дурости своей! Вот так… в тираж и вышла. Жалко мне ее стало…
— А сейчас что же?
— А сейчас? У нее работа есть. Да и я, скрывать не буду, иногда знакомлю ее с разными людьми. Подарки разные, деньги опять же… Даже жилье ей ухажеры оплачивают съемное. Это не проституция, если ты такое подумал. Содержанка? Ну да, так и есть! А что ей — на завод идти? Так она по своей безголовости тут же куда-нибудь влезет. А так… она же красивая! Ведь красивая, скажи?
— Да, тут не поспоришь, красивая!
— Ну вот видишь! Каждый живет — как может! Кому-то — на заводе работать, семью заводить, детей нянчить. А такие как Ритка, или Клавка… они на такое не способны. И по красоте своей, и по уму. То есть — Ритка по уму, а Клава — по его отсутствию. Выходит… нужно кому-то и ноги раздвигать… Мужикам же это нравится, не так ли?
— М-да… ну а потом?
— А когда потом, Ваня? Где мы, и где это — потом? Потом… потом… Потом — суп с котом!
— Ну вот ты! У тебя же… по-другому вышло? Муж у тебя был, вот сейчас — квартира, служба. Если ты только захочешь — и семья будет! Причем, с твоей внешностью, вполне какого-нибудь начальника «захомутать» можно!
— Вот про моего мужа не надо! Ты ничего не знаешь! Этот старый педераст… ох как он мне дался! Сколько я слез пролила, сколько нервов сожгла! Он же мной только статус свой обозначил — серьезный человек, жена — красавица! А сам… У него тут, в начале двадцатых дружок образовался… тоже — любитель юных мальчиков! Из партийных! В больших чинах! Вот тот его и пристроил… директором. Сначала — просто театра. А потом, когда новый театр стали строить — этого, нового. Ты, Ваня, даже не представляешь, через что мне пришлось пройти, пока он карьеру строил. Сколько кроватей я прошла, с кем только спать не приходилось! Сколько хуев я пересосала… Извини… вырвалось! Ты меня зачем так вывел, сопляк, а? Ведь все вроде бы позабылось… Хотя… как такое забыть? Ну чего ты в душу-то полез, зачем?
Косов за руку остановил попытавшуюся убежать женщину. Развернул к себе лицом и прижал к себе. Благо, на улице уже стемнело и прохожих было совсем мало. Она сначала попыталась вырваться, а затем затихла у него на груди.
— Все… все! Отпусти меня, я успокоилась! Настроение только испортил, гавнюк! Дай мне папиросу и прикрой меня. Я курить хочу, а даме на улице курить не пристало!
Он стоял спиной к проезжей части и прикрывал ее, поглядывая по сторонам.
— Ну вот зачем, Ваня… Ну зачем ты это все из меня тянул? Зачем тебе все это? И мне настроение испортил! Ведь так славно все начиналось…
Он тоже закурил, задумался.
«А правда — зачем мне это было нужно? На кой хрен я к ней в душу лез? Ну хочет дамочка трахнуться хорошенько? Ну так трахнул бы ее, со всей пролетарской ненавистью, да и забыл! И она довольна, и тебе — приятно! Так нет же… полез с разговорами этими!».
— Лен! Знаешь, у меня к тебе предложение…
— Ну? — протянула она, не глядя на него.
— А пошли к тебе и… напьемся в хлам, в дрова! А потом завалимся спать в обнимку, без всякого блуда. Я тебя буду обнимать…
Она удивленно и даже с интересом посмотрела на него. Шмыгнула носом.
— Нет, Ваня! Дамам не прилично напиваться… в хлам, как ты сказал! Меня… девочки не поймут! Вон, Ритка завтра спросит — как? А я что ей скажу? Напились в хлам и проспали всю ночь? Сам представь, а?
Но видно было — представление того, как это было бы возможно, и реакция Риты, развеселили Елену.
— Нет уж, Ванечка! Будем делать, как задумали. А вот за то, что ты мне так настроение испортил, тебе придется… очень постараться!
— Я уж постараюсь! Но и тебе… придется соответствовать! Не боишься, что завтра толком ходить не сможешь?
Она снова с удивлением посмотрела на него и расхохоталась:
— А ты наглец! И правда — какой же ты наглец! Ну ладно, мальчишка, устроим соревнование — кто быстрее попросит пощады?
— Нет, не правильно! Кто сколько раз кончит! Если больше ты — значит я молодец! Если я — то ты победила!
— Вот же… сопляк! Ты разве не понимаешь, что женщине проще мужчину довести, чем наоборот!
— А я — не жадный! Пусть это будет… такая фора тебе!
Она, улыбаясь, чуть задумалась, размышляя вслух:
— Так… кофе у меня дома есть. Коньяк… только по капельке! Тоже — есть! Что-нибудь перекусить — найдется! Ну что? Согласна! Устроим соревнование! Ох как это будет интересно! Слушай, но ты же — молодец, смог меня развеселить и заинтересовать! — она пихнула его в плечо.
— А разве я тебя раньше не интересовал?
— Интересовал. Но там было другое… Более чувственное, так скажу. А сейчас… сейчас у меня азарт появился! Давно я такого не припомню! Ну пошли, пошли быстрее!
Когда они пришли в ней домой, разделись и развешали одежду по шкафам, она заявила:
— Так… я сейчас в ванную! И знаешь, это небыстро. Ты займи себя чем-нибудь, хорошо? Не скучай! Я вот не скучаю, а вся в предвкушении нашего соревнования.
Она засмеялась, скрылась в спальне, чтобы через пару минут, уже в халате, убежать в ванную.
«Так! Чем мне заняться? Дама честно сказала, что это — небыстро! А значит — как более плодотворно потратить время? Да приготовить все на перекус! Как я тогда Зиночку кормил? Ей же понравилось!».
И Косов занялся инспекцией наличия продуктов питания в квартире Завадской.
Она плескалась в ванной и правда — чуть не час! За это время он смог найти кофе, чай, колбасу, сыр, банку с солеными огурцами, хлеб, яйца, масло и еще кое-чего — по мелочам. То есть, появлению Елены, он смог наготовить изрядную стопку бутербродов, перемолоть достаточное количество кофе, заварить свежий чай. Ну и — прибраться после такой экстренной готовки!
— Однако! Ты удивляешь меня все больше! Фатьма выходит не обманула, когда говорила, что ты не просто юный любовник. Но это все пристало зрелому мужчине, опытному в заботе о женщине! Предвкушение во мне нарастает все сильнее. Не тяни, бегом в ванную! Правда горячей воды в титане тебе может и не хватить… Но — ничего, ты молодой, тебе и прохладной водичкой помыться можно!
«Как она веселиться?! И возбуждена, это ясно видно! Ну ладно — «постой-ка, брат мусью!».
«Так… главное — чистота половых органов! А водичка-то и правда… летняя такая! Не ошпаришься!».
Когда он вышел из ванной комнаты, обернувшись по поясу банным полотенцем, Елена заперлась в спальне, крикнув оттуда:
— Я еще не готова! Подожди несколько минут на кухне!
«Ну что же! Покурим пока. Хотя… зубы вот только почистил, макая палец в зубной порошок. Да и ладно! Все равно потом курить будем, и я, и она!».
— Ну как? Тебе нравится?
Елена стояла в кухонном дверном проеме. Короткий, чуть до середины бедра, шелковый розовый халатик, отороченный по подолу и рукавам черным гипюром, затянутый на поясе широкой лентой, что подчеркивала талию. На голове интересная прическа: вроде волосы и забраны небрежно, но в то же время — очень привлекательно. И даже макияж неброский присутствует — чуть-чуть, но очень грамотно: подчеркивает красоту женщины! Ножки длинные, в меру полные и прекрасной формы.
«Ну да — балерина, пусть и в прошлом. Следит за собой!».
На ногах изящные домашние туфли на совсем небольшом каблучке, с этаким кокетливым пушистым помпончиком на взъеме.
«Роскошная женщина! Не убавить — не прибавить! Вот даже не помню, были ли у меня в прошлом такие женщины? Шикарная мильфа! К тому же — при нашем нынешнем разрыве в возрасте, она именно — мильф!».
Прошлое — прошлым, а вот здесь у него точно не было таких женщин. Верочка была симпатична на лицо, со стройной фигурой, но несколько худовата. Зиночка — с красивой фигурой молодая девушка. Фатьма? У той фигура даже получше, но вот ростом — чуть маловата. А здесь… Здесь все было в плепорцию!
Иван непроизвольно сглотнул набежавшую слюну.
«И я сейчас буду… иметь… все это великолепие? Чего же мне так везет в этой жизни на красивых баб, а? Где-то тут есть подвох! Ибо — бесплатный сыр бывает только в мышеловке!».
— Ну ты что, Ваня? Язык проглотил? Я спросила — нравится? Или нет? — чуть подняв бровь, Елена ждала ответа. Хотя, судя по подрагивающим губам, ответ ей и не нужен — она сама все поняла!
— К-к-г-х… — Иван откашлялся — «что-то горло… перехватило!», — а ты… сама не понимаешь?
— Ну я хотела бы услышать это от тебя! Хотя… судя по поднявшемуся краю полотенца, тебе нравиться, да?
— А я вот сейчас хочу проверить… что там у тебя… под халатиком!
— Ты знаешь, Ванечка, я так торопилась, так торопилась… я вот все вожусь-вожусь… а ты все ждешь и ждешь… Что-то я запыхалась! Давай я выкурю папиросу, а? Не против? — она прошла, улыбаясь, мимо него, присела полубоком на край стола. Одну ножку — чуть выше подняла, чтобы край халатика сполз с бедра.
«Издевается! Вот же ж… Ладно! В эти игры можно играть и вдвоем!».
Иван тоже закурил, искоса поглядывая на женщину. Спокойно курить не получалось — затяжки были быстрые и нервные.
— Лен! Может хватит, а? — протянул он.
— Ага! Сдаешься? — засмеялась Елена.
— Да я давно уже сдался! А вот ты издеваешься над взятым в плен молодым мужчиной!
Она затушила папиросу, встала и, подойдя к нему, обвила его руками за шею:
— Ну — это я еще не издеваюсь! Вот… только начинаю издеваться!
Поцелуй сначала был легким, она чуть касалась его губ. Потом начала чуть прикусывать нижнюю губу, перешла на верхнюю.
— Ты, Ванечка, такой сладкий! Прямо укусить хочется! — дыхание ее изменилось, стало прерывистым, а голос — каким-то грудным, низким и хриплым.
Он запустил руки ей под халат, поднял его полы вверх.
«Трусики, пояс, чулки! Это как тройка, семерка, туз! Только в другой игре! Ох, до чего же опытна эта женщина!».
Часть ноги между краем чулка и нижней кромкой трусиков — смерть мужская! Как же сносит голову от поглаживания этой части женской ножки!
Попа… попа у Елена была довольно большая, мягкая, но и упругая! Как ее приятно мять и потискивать! Переход поглаживания на переднюю часть трусиков выдал женскую тайну! Низ этой атласной тряпочки был уже мокрый!
Она сначала чуть слышно застонала, обхватила его шею руками крепче. Поцелуй ее сделался агрессивнее, жестче!
— Ты сейчас кончишь, красавица? — чуть слышный шёпот ей на ушко. И тут же языком провести по розовой раковине — изнутри наружу, сверху и до самой небольшой, аккуратной сережке в мочке.
— Так не честно! — задыхаясь простонала она.
— В чем же нечестность? Ну… скажи же! — и пошли поцелуи шеи. С короткими движениями чуть высунутого языка, и чуть слышными прикусываниями зубами нежной кожи.
— Я слишком долго хотела тебя! А ты — не хотел, вот!
— Твой аргумент не принимается! Начнем открывать счет? Ну же? Кончишь? — «а у нее приятные ненавязчивые духи! Интересно — что за запах?».
— Вот же ты… враг! Ну же… давай, ласкай меня! Пусть будет один — ноль, я согласна! — «как интересно! можно ли кричать шёпотом? похоже вот сейчас был именно такой случай!».
«С кем решила соревноваться, девочка?! Это в этом теле я — восемнадцатилетний пацан, а ты — опытная, матерая красавица! А если по опыту этих игр? Мне — сорок семь, а тебе — тридцать пять? Ты же девчонка совсем!».
— Ваня! Ванечка! Пойдем на кровать, а? У меня ноги дрожат, я сейчас упаду… Колени не держат!
«И это я даже до груди не дошел! Как там говорил Маэстро? «Слабак!». И рукой махнуть от плеча!».
— А ты обними меня крепче! Можешь повиснуть на мне. Я хочу открыть счет здесь! — нежные поглаживания низа живота… пока — через трусики! потом… чуть сильнее, в небольшим нажимом — еще чуть ниже!
Он отодвинул резинку трусов и скользнул рукой внутрь, намереваясь продолжить. Женщина повисла на нем, чуть слышно постанывая и прерывисто дыша.
«Ах как тут тепло… и влажно! И волосы подстрижены совсем коротко! Наверное, это принято так — у балетных, чтобы заросли через трико не проглядывали?».
Он не успел продвинуть пару пальцев внутрь — женщина застонала громче, начала чуть подрагивать. И вдруг довольно ощутимо укусила его на грудь!
«Больно, блядь!».
Затихла…
— Сможешь унести меня на кровать? — чуть слышно, шёпотом, — я не смогу идти. И… дай мне дух перевести, пожалуйста…
Он перенес ее и аккуратно положил на кровать. Она лежала, глубоко дыша, одна ножка вытянута, другая — чуть согнута в колене. Рукой прикрыто лицо.
— Сними с меня трусы! Они так бессовестно мокрые! Я чувствую, как они прилипают…
Также аккуратно и нежно, не торопясь он стянул с нее белье. Она помогла ему, чуть приподняв попу.
— Сейчас… сейчас. Я только отдышусь…
— А у тебя здесь в спальне — можно курить?
— Конечно. Пепельницу возьми ту, на кухне…
Когда он вернулся в спальню, она лежала так же, только бедра были прикрыты наброшенным покрывалом.
— Э нет, красавица! Так мы не договаривались! Покрывало — убираем! Я хочу тебя видеть.
— Видеть? — она тихо засмеялась, — а я хотела тебя попросить, чтобы ты выключил свет!
— Почему?
— Ну… ты знаешь, когда женщина кончает, у нее так искажается лицо… я видела! Не очень-то это красиво!
— Это что за глупости? Это тебе кто такое внушил? Когда женщина кончает, а мужчина видит это — так он сам заходится от эйфории!
— Врешь! Не может это быть красивым! Я… видела! Мы, когда с Риткой… ну вот… было у нас такое. Она так вскрикивала, у нее так рот кривился… А потом она… разрыдалась! Ничего красивого там не было!
— Бляха-муха! Что за глупости?! Нет картины прекраснее — чем кончающая женщина!
— Знаешь, Ваня… Это ты — извращенец, если называешь это — прекрасным!
— Так… ладно. Не будем спорить. Пусть я — извращенец, пусть! Но ты можешь мне позволить наслаждаться этим, как ты сказала, извращением?
— Ну… ладно! Все равно я себя в это время не увижу. А ты, если тебе так нравится, смотри! Только ты — гнусный извращенец! Так и знай!
— Хорошо, договорились!
— Ваня… Знаешь, я что-то стала сомневаться в своей победе. Ну да и ладно! Тем приятнее будет! И вот еще что… Пойдем, на кухне покурим, а? Очень уж успокоиться хочется, и сначала начать. А если здесь вдвоем дымить станем, то скоро дышать нечем будет!
— А зачем успокаиваться?
— Ну… я вот подумала, если ты сейчас продолжишь, то я так буду… кончать-кончать-кончать… а потом — умру. А я еще жить хочу!
Он расхохотался. Вот же — женщины! И ведь не девчонка давно, а все равно… логика — она у женщин такая, замысловатая!
— Ну ладно, пойдем покурим, если боишься умереть от наслаждения!
— От наслаждения умереть не боюсь. Просто… рановато как-то.
— Пошли, красавица! Или тебя унесли на ручках?
Она потянулась как кошка, улыбнулась и заявила:
— А-а-а-а — унеси! Это приятно, когда тебя на руках носят!
Он посадил ее попой на стол и потянулся за папиросами.
— На стол-то зачем посадил? Тут же… мокро сейчас будет! И запах…
— А мне нравится — и что мокро, и что — запах!
— Точно! Извращенец! — ткнула она его пальцем в живот, — пресс у тебя такой… красивый! Ах как мне повезло с любовником! Вот расскажу Ритке, она от зависти лопнет!
Они курили, поглядывая друг на друга, улыбались.
— Вань! А может… в следующий раз… Ритку возьмем с собой, а?
— А чего так? И почему — Риту, а не Клаву, к примеру?
— Ритку… потому что я, мало того, что сомневаюсь уже, что выиграю у тебя наш спор… я сомневаюсь даже, что я смогу… ну… полностью удовлетворить тебя.
Он удивился:
— Почему?
— Потому как, пока я захожусь в экстазе, ты — спокоен. А когда я пытаюсь отдышаться, ты, тем временем, отдыхаешь! У меня просто силы быстрее кончатся!
Он, подумав, согласился:
— Ну да, логика вроде бы есть.
Потом вспомнил Риту, ее молочную кожу, рыжие волосы и веснушки на лице.
«А веснушки-то у нее, наверное, по всему телу!».
— А почему не Клаву?
— Нет, ну если хочешь, можно и Клавку. Но там… знаешь, она не только головой слаба. Там и с эмоциями — не очень. Я тоже… бывала с ней… в ситуациях. С мужчиной, в общем! Она как красивая кукла, все делает механически, без эмоций. Минет? Механическое качание головой. На спину ляжет и лежит, закрыв глаза. Вообще кажется — как будто уснула. На четвереньки ее поставили, она растопырилась и в процессе ногти свои на руках разглядывает. Блин! Еще бы семечки щелкала, или папиросу курила! Даже непонятно — как природа, наделив ее таким красивым телом и мордашкой, так обделила ее умом и эмоциями!
— Ладно… посмотрим! Тебя нести назад?
— Да, неси!
На кровати они принялись целоваться. Сначала — просто ласкаясь, потом — все более интенсивно и страстно! Иван, целуя, начал медленно спускаться по телу подруги, от головы к поясу.
— Стоп-стоп-стоп, Ванечка! Так не честно!
— Что не честно?
— Теперь давай я тебе… приятно сделаю.
— Это — почему?
— Ну что — почему? Я так хочу, так понятно? Рассмотреть его хочу… и попробовать!
Она — умела! Она еще как умела!!! Пожалуй, это был лучший минет за его пребывание здесь! Да и в прошлой жизни… так вот, навскидку, не скажешь — а было ли лучше? Причем… у нее, похоже, даже сомнений не возникло — глотать или не глотать! Ощущение после этого было — как будто его выкачали до самого донышка, как насосом! Он был пустой и легкий!
Косов пытался восстановить дыхание и, кажется, даже постанывал. Перед закрытыми глазами летали мушки. Он сразу и не понял, когда она поднялась наверх, к его лицу и спросила тихо:
— Ну как?
— А-г-к-х… к-х-х-а… к-х-а… не знаю, как сказать… Божественно!
Она довольно засмеялась, как заурчала большая теплая кошка:
— Один — один! Я еще повоюю!
— Согласен! С таким противником… приятно иметь дело!
Иван приоткрыл глаза. Елена, стоя на четвереньках, нависала над ним и с улыбкой разглядывала его лицо. Потом облизала свои губы и стала нежно целовать. Чуть помедлив, Косов ответил ей. Женщина опустилась промежностью ему на живот и стала чуть тереться, вызвав вполне понятную реакцию.
— Подожди, подожди… Давай я сама… сначала. Он у тебя немаленький, и, боюсь, что мне будет немного… некомфортно. Мне нужно привыкнуть к нему!
Чуть приоткрыв глаза, Иван подглядывал за любовницей. Она с закрытыми глазами покачивалась на нем, по миллиметру опускаясь вниз. Красиво! Он попытался помочь ей, чуть покачиваясь снизу.
— Стой-стой-стой… не надо, прошу! Дай я сама…
Потом открыла глаза и улыбнулась, глядя на него:
— А я видела, что ты подглядывал! И как тебе?
— Ты очень красива!
— А ощущения?
— Нет слов… у меня как будто внизу живота… так легко и как-то… сладко, как в меду!
Она, запрокинув голову, рассмеялась:
— Я только это хотела сказать! Сладко-сладко! Как будто медом намазано! Но ты все же дай мне немного времени. Я хочу полностью на него сесть!
Когда она сделала это, опустилась ему на грудь и замерла.
— Ты как, красавица?
Она замычала:
— Ох, как же мне хорошо! Сейчас, сейчас… я еще чуть полежу.
Потом она начала покачиваться снова, постепенно наращивая темп. Когда амплитуда ее движений позволила включиться, Иван стал активно ей помогать снизу. И тут женщина быстро зашлась в серии стонов, переходящих в негромкие крики.
«Охренеть — не встать! Вот это страстность!».
Она снова лежала на нем, хрипло дыша. Потом немного приподняла голову:
— Два — один! Ты снова ведешь! Вот я и говорю — тут бы не помешала Рита! Вдвоем бы мы победили тебя наверняка!
— А если бы мы с Ритой тебя ласкали?
— Ну… Ритка умеет это делать, надо отдать ей должное! А почему — вы бы меня? Может мы с ней — тебя? Или мы с тобой — ее?
— А она такая же страстная, как ты?
Елена снова села на него верхом:
— Ты знаешь, нет! То есть я не то хотела сказать… Ее довести сложнее, она не так легка на это. Но если уж довести — там такой салют получается, что… оторопь берет!
— И у Вас… были такие любовники?
Завадская чуть покачалась на нем, задумавшись.
— Знаешь… там не столько их заслуга была, сколько наша взаимная с ней нежность. Бывали, конечно, ничего себе мужчины… Но чаще — так себе. Почему-то среди мужчин мало тех, кто заботиться о чувствах женщины. У них же как? Первое — лежать! Второе — молча! А уж тех, кто… сам захочет поласкать женщину… ну, там в общем… вообще единицы! Ты вот хотел же?
— Почему хотел? Я и сейчас хочу!
— Да-а-а? Ну что же… я готова это тебе позволить!
Косов постарался показать все, что знал и умел. Получилось…
Елена долго лежала, свернувшись клубком на боку, и казалось — вообще не дышала. Иван даже забеспокоился.
— Ванечка! Пообещай, что в следующий раз мы возьмем с собой Марго…
Косов вздохнул:
— Ну… если ты хочешь…
— Я хочу! Я очень хочу! Хочу попробовать — кто из Вас в этом более искусен! И еще хочу… чтобы она тоже попробовала… Ты же не откажешься… ну… с нею?
Косов задумался.
«А на хрена ему это нужно? Нет, конечно, у подавляющего большинства мужиков, такие фантазии… ну то есть две женщины, и он один — одни из самых популярных… Но… при всей привлекательности Риты, было в ней что-то… отталкивающее. Толи злость в глазах, толи еще что-то… Моль белая, мать ее! С другой стороны… Елена была — выше всяких похвал! Может она… как-то сгладить его неприятие Марго? Хрен его знает! Не попробуешь — не поймешь!».
— А если она взбрыкнет? Мне терпеть ее выкрутасы?
— Да с чего ты взял? Она вполне адекватная! Просто ты ее не знаешь!
— Зато я знаю Фатьму! И Вы ей — очень не понравились! Точнее… ты сначала понравилась, а потом она посмотрела, как ее унижают твои подруги, а ты к этому отнеслась с интересом. Энтомолог, мля! Поэтому сейчас она и к тебе относиться не лучше! Она… решила, что ошиблась в тебе.
— Ну… да! Я ошиблась, неправильно себя повела! Я хотела понять — удержится ли она, если… в общем… есть ли у нее характер и… стойкость.
— Характер у нее есть, и я это знаю лучше тебя! А оценка на приемлемость Вашего образа жизни, и Вашей клоаки — так себе оценка!
— В этой клоаке, как ты выразился, я живу всю жизнь!
— И тебе нравиться?
Она замолчала. Потом нехотя ответила:
— Нет, не нравится.
— Так зачем же тянуть туда Фатьму?
— Я хотела помочь ей! Хотя… глупо, конечно, получается. Ну все! Никто никого и никуда не тянет! Успокоился? Пошли, Вань, кофе попьем, пока совсем не разругались. Вот этого я точно не хочу!
Елена накинула халатик и пошла на кухню. Иван, поленившись натягивать трусы, а уж тем более — брюки, снова замотался полотенцем.
— Будешь чуток коньяка? — было видно, что Завадская искренне пытается сгладить возникшее непонимание.
— Давай! — махнул он рукой, ссорится с ней он не хотел. Она ему — нравилась!
И снова — взрослые игры! Поцелуи, объятия, ласки. Елена, похоже, полностью доверилась ему и в играх этих уже вовсе не комплексовала. Хотя и ранее ее закомплексованной было не назвать!
— Ванечка! Я тебя попросить хотела… не знаю, как сказать, и как ты к этому отнесешься…
— Ну чего ты? Говори уж как есть! Я же сказал — моя задница неприкосновенна, а остальное — обсуждаемо!
Она засмеялась:
— На твою попку я не претендую! Если только чуток пощипать ее? Или даже — укусить! Очень уж она мне нравится!
— Ну так что?
— Я хотела бы спросить… а ты можешь быть… ну чуть… пожестче?
«Оп-па! Опять удивила! Это ее тараканы зашевелились?».
— Поясни, что имеешь в виду? Я должен отстегать тебя ремнем? Связать тебя? Или просто… трахать грубее?
Косов заметил, что при упоминании порки, Елена улыбнулась — значит не то! Про связывание — она явно вздрогнула, и глаза расширились! Похоже — тоже не то! Там скорее испуг был!
Она отвела взгляд:
— Ну да… последнее…
— Видишь ли, Киса, я просто боюсь как-либо повредить тебе.
— А ты не бойся! Если будет… больно или… некомфортно, я тебе скажу!
Ну так что же? Шлепать ее ладошками по таким красивым ягодицам? Можно, но только до определенного уровня силы шлепка! У Косова и в прошлой жизни был «бзик» — он не принимал эти игры в «садо-мазо»! Уж пороть ее ремнем, или, тем более плетью — точно бы отказался!
Разогрев Елену ласками, когда казалось — еще вот-вот и счет снова измениться в его пользу, он довольно грубо повалил ее на спину и приподнял на предплечьях ее голени, вошел грубо, резко.
Она ахнула, но лишь сильнее вцепилась ему в плечи.
«Значит, я на правильном пути!».
И — резко, резко! Еще резче! Глубже, на полную!
Ноги ее закинуть себе на плечи, фактически придавив ее телом в кровати! И снова — резко, еще резче! Глубже, глубже! Женщина уже даже не стонала и не кричала, она подвывала дикой волчицей!
Иван понимал, что счет изменился только тогда, когда Лена замирала, переставала стонать-кричать-выть, и лишь кусала его за плечи. Сколько там натикало этих «голов», он не считал, только старался сам не кончить. Таблица умножения — в помощь! В моменты «затишья» он замедлял движения, делался мягче и нежнее. Но лишь стоило Елене начать дышать чуть ровнее — возобновлял пытку. Он чувствовал, как пот течет с его спины вниз, а с груди — капает на тело любовницы. Через какое-то время лишь ее чуть слышимые шёпот остановил его:
— Ванечка! Хватит, хватит… Пожалей, не могу больше!
Несколькими рывками он догнал себя до «конца», но на этом не утихомирился, а рывком вытащил его из женщины, подтянулся на руках, и, фактически, насильно вставил его в ее приоткрытый рот!
Елена сначала замычала, попыталась оттолкнуть его, но затем остановилась и сама потянула его за ягодицы к себе, заставляя все глубже и глубже погружать член в рот. Так он сделал еще несколько довольно резких движений, и повиснув на вытянутых руках, замер, извергаясь в нее. И опять — она была только — «за»!
Он долго не мог отдышаться, потом приподнялся на подрагивающих руках и вгляделся в лицо подруги:
— Лен! Ты как? Живая?
— М-м-м-м… не знаю. Может и умерла! Но если и умерла, то какая это сладкая смерть!
— Ты… так хотела?
Она помолчала и ответила:
— Я, наверное, сошла с ума… И тебя свожу туда же! Ведь так делать нельзя… наверное…
— Да ладно… каждый по-своему с ума сходит! Этот способ еще очень даже неплох! Мы же никого не обидели, никому не сделали зла…
— Ванечка! Напои меня кофе, а?
Он нежно поцеловал ее в губы:
— Конечно, радость моя!
Как оказалось, женщина изрядно проголодалась. Да и Косов с удовольствием и жадностью уминал ранее приготовленные бутерброды, запивая их горячим, крепким и сладким кофе.
— Коньячка, красавица?
Завадская засмеялась и махнула рукой:
— А — давай!
Они чуть выпили, потом покурили. Он заметил, что она как-то стесняется смотреть ему в глаза. Протянул руку и накрыл ею ее ладонь.
— Ну что не так, радость моя?
— Я… я стесняюсь тебя… как пятнадцатилетняя гимназистка! И у меня в голове все вертится вопрос…
— Ну так — спрашивай, чего ты?!
— Вань! А сколько тебе лет, а? Вроде бы восемнадцать… но так не бывает! Я думала, что тебя придется соблазнять, чему-то учить… что-то объяснять, даже ломая стыд, уговаривая. А здесь… впору самой застесняться! Где ты всему этому научился? Нет… ты можешь не отвечать… но это меня гложет!
«Угу-м… и что отвечать?».
— Знаешь… можешь верить, можешь — нет, но у меня была очень хорошая первая учительница. Она… она была очень умелой, даже — изощренной! А потом… опыт. Изучать женщин — очень интересно! Это же — целый мир! Каждая женщина — свой, особый мир! Иногда — яркий, красивый. Иногда мрачный, чем-то очень испорченный. Веселый или грустный, спокойный или буйный… И приносить женщинам радость… пусть и таким… не очень приличным способом — это же здорово, не правда ли?
Елена, распахнув глаза, покачивала головой в такт его словам.
— Ваня! Ты — эротоман?
— Х-м-м… а я не знаю… Ну — пусть так!
— Она красивая была, ну… твоя первая?
— Вовсе нет! Невысокая такая, серая мышка. Невзрачная даже! Но я ей — очень благодарен!
— Она… была намного старше тебя?
— Ну-у-у… да. Мне было четырнадцать, а ей… Ей, вроде бы, около тридцати шести.
— Обалдеть! Вот же… а я еще себя считаю сумасшедшей! Хотя… знаешь, я ей так завидую!
— Ну что — по рюмашке и продолжим?
— Ага… только еще покурим, хорошо?
Уже в кровати:
— Ванечка… только будь чуть поаккуратнее. У меня там немного болит. Ты все же великоват… для меня.
— Вот тебе и раз! — разочарованно протянул Иван, — я для тебя великоват? А я только хотел спросить, нет ли у тебя подходящего крема!
Она удивленно посмотрела на него, приподнявшись на локте.
— А зачем тебе крем? Там… там и так все мокро…
— Да нет… я тебе хотел предложить… вот не пробовала ли ты… другой способ?
— Какой способ? Говори, чего ты какими-то загадками?
— Даже не знаю… только сразу не бей, хорошо?
Елена засмеялась:
— Вот честно — заинтриговал!
— Ну… как ты отнесешься к тому, чтобы попробовать… в попу?
Она довольно долго молчала, уставившись в потолок. Затем вздохнула и улыбнувшись:
— Вот же, Ванечка… Чуть не напугал! Помнишь же… я тебе рассказывала, про… своего мужа? Так вот… когда мы только поженились, я еще вовсю танцевала на сцене. И была я тогда… существенно стройнее. Даже не стройнее, а — худее, вот! А этот… не к ночи будь помянутый… козел старый… педераст седой! Он же… иногда фантазировал, так сказать. Признавался, что представляет меня… мальчиком! Даже одежду какую-то заставлял надевать… мужскую. Ну там… рубашку… или еще что. Так что, Ванечка, я этот способ попробовала уже давным-давно, еще молоденькой девушкой. А потом… не знаю… может и не стоит тебе рассказывать… просто иногда так хочется поделится своими болячками с кем-нибудь… Этот дружок его… видный партиец! Они же иногда у нас здесь… выпивали! Вот мне и приходилось… терпеть. Сначала противно было, когда они вдвоем… Но — куда деваться? У меня же к тому времени тут никого не осталось… Ни дома, ни близких. Разведусь я с ним? И из театра он меня выживет, и без крыши над головой останусь! А времена тогда были… ох и тяжкие! Не то, что жить людям негде было… есть-то было — не каждый день что! И я так подумала — ну уйду я от него, и что? Да ради своего дома, да куска хлеба каждый день — в том же театре! Сколько балерин на мое место выстроиться?
— А если бы… пожаловаться… ну на этого — партийца?
— Ты с ума сошел, мальчик? Он в таких чинах был, что меня бы и не нашел никто, где там меня закопали!
— Опять я тебе… настроение испортил, своими вопросами! Прости меня, дурня! — Иван нежно обнял женщину.
— Спасибо тебе, мальчик, за сочувствие твое… Только эти дела… давние совсем! Уже и отболело все… и попа — зажила! — она засмеялась, — а по поводу твоего предложения… давно я так уже не пробовала. Ты и правда так хочешь?
— Честно скажу… хочу. Но если тебе… больно будет… или — просто неприятно… воспоминания там… или еще что. Просто забудь!
— Да нет… ты не так понял. Я… могу попробовать. Только не знаю, получится ли? Ты… и правда большой! Кстати! Вот Ритке ты, скорее всего, очень понравишься! Она такая… любит большие, да…
— А она… этот способ?
— А вот — не знаю… я как-то рассказывала ей… про мужа и его приятеля. Но как уж она отнесется… не знаю. Если хочешь — с поговорю?
— Ну… если ты просишь… попробовать втроем. Чтобы не попасть впросак во время этого… лучше заранее знать, что можно позволять, а что — нет.
— Хорошо, я поняла! А крем… сейчас принесу. И еще, Ваня… поласкай меня еще разок! Так сладко мне с тобой! А потом… еще раз… жестко. Только в другой позе… на четвереньках. Хочу попробовать.
Снова Елена заходилась в стонах, сначала от ласк, а потом — от соития. Она и в «догги-стайл» была красива и эмоциональна. А когда она, прогнувшись до предела, опустилась грудью и лицом на подушку и вцепилась в нее зубами, Косов сам чуть не взвыл от такого вида! Пришлось напрячься, подключить все самообладание… И он начал ласкать ей попку. Сначала — подушечкой большого пальца. Нежно и слегка прикасаясь. Елена не подала вида. Потом — только одну фалангу погрузив внутрь. И снова ожидание и внимательное наблюдение за реакцией подруги. Потом — полностью весь палец, и мягко-мягко… аккуратно. Потом пошел в ход и второй палец.
— Не медли… все хорошо, Ванечка! Мне — хорошо с тобой, мальчик мой!
И лишь когда он попытался переставить член, она отпрянула от него.
— Подожди! Подожди! Давай не так! Сейчас… чуть отдышусь!
Чуть восстановив дыхание, она предложила:
— Давай я сама… Сяду сверху, и сама попробую.
Снова Иван наблюдал за любовницей. Там такая смена чувств на лице отражалась — куда там великому режиссеру, мастеру крупных планов, постановщику эмоций и чувств! Женщина то замирала надолго и прислушивалась к себе, то начинала чуть заметно двигаться. То подавалась вперед, то снова приподнималась, а дальше — начинала все сначала! Это было… долго! Но с удивлением Косов почувствовал, что он — уже внутри нее!
Она наклонилась, открыла глаза и с удивлением произнесла:
— Ты знаешь, хороший мой… а ведь вовсе и неплохо! Удивительно! И правда — приятно… даже… хорошо! А ведь тогда… как же мне терпеть приходилось! Получается… не в способе дело, а с кем ты это делаешь! Вот с тобой… хорошо! Только погоди, не торопи меня… Я сама! Я скажу тебе, когда уже можно будет…
Уснули они, когда уже за окном стало светлеть…
— А разве тебе сегодня не на службу? — поинтересовался Иван.
— А я, надеясь, что у нас все будет хорошо, отпросилась на сегодня! Вроде как — по делам мне нужно! Видишь, какая я продуманная!
— Ты вообще молодец, красавица!
— Ну… скажи мне еще что-нибудь… Ванечка!
— Мне было с тобой… даже не знаю, как сказать… все слова — они как пустые… не могут передать всех чувств, что я испытал!
— Спасибо, Ванечка! Именно этого я и ждала! Спасибо, хороший мой! Мне тоже было… ох как мне было! Я буду ждать новой встречи с тобой. А Фатя… она и правда — хорошая… Не обижай ее! И передай ей… мне очень жаль, что так вышло! Я виновата. Хотя… я и сама думаю поговорить с ней. Надо попробовать восстановить отношения. Пусть не обижается на меня. Это все жизнь моя так вывернула — я же не сломалась, вот и пытаюсь подготовить своих знакомых к такому, все проверяю их. Дура, конечно! Так и передай!