В фойе ателье…
«Или это уже — Модный дом? Понятия не имею — в чем различия! И где эта грань — вот еще ателье, а вот уже — Модный дом! Но тут у них опять перемены. Не глобальные, а… какие-то… как сказали бы в будущем — дизайнерские!».
М-да… Диванчики вдоль стен, столики с подборками моделей одежды — пока не журналы, а, скорее — подшивки листов с картинками. Манекены, одетые в разное. Цветы — на подоконниках, в горшках; и вдоль стен — в кадушках. По стенам — шпалеры с образцами тканей и зеркала.
«Уютненько тут у них стало!».
Возле стены девушка, одетая в синее платье-халат, помогала с выбором тканей какой-то женщине. Вторая девушка, повернувшись от коллеги, с улыбкой поприветствовала их.
— Добрый день, девушка! Как бы нам увидеть… Александра? — обратился он к ней.
— Какого Александра?
— Х-м-м… как же его по отчеству… Александр… а, вот — Кинцлер! Да! Именно его! Возможно его увидеть? — улыбнулся Косов.
— Александра Иосифовича? Вы его имели в виду? — с какой-то легкой неприязнью переспросила приемщица.
— А он — Иосифович? Не помню… Но разве у Вас много Александров Кинцлеров?
«А может Александра уже под зад коленом «наладили? Да нет… не может быть!».
— А Вы по какому вопросу к Александру Иосифовичу? — скорчила маску «Снежной королевы» девушка.
— По личному вопросу, по личному! Передайте Александру… Иосифовичу… что его ожидает его давний знакомый Иван. Иван Косов! И могу ли я Вас попросить… оповестить его побыстрее!
«Чего-то Шурик… вознесся! Смотри-ка ты — Александр Иосифович! Мама дорогая! И произносить это полагается шёпотом и с придыханием! Ага! Как же… Ну — это их внутренние «терки». Не пришлось бы Александра вновь… «осаживать», чтобы не возомнил себя невесть кем! Перед Кирой не удобно может быть!».
— Присаживайся, Кира… Подождем немного! — Иван показал рукой на диван.
— Слушай… как-то неудобно! Может… ну… в общем порядке обратимся, — прошептала ему на ухо подруга.
— Ага! Сейчас! Только шнурки поглажу! Год назад тут все было гораздо проще. И, кстати, кое-что именно я подсказал Александру. И они это благополучно внедрили. Как видишь — вполне успешно! И да… хочу сказать, что они мне, некоторым образом, ежемесячно делают за те подсказки небольшие отчисления. Это — к вопросу… откуда у меня еще деньги берутся… кроме отчислений за песни.
Кира удивленно хмыкнула:
— Ты еще и в женской моде разбираешься? Вот уж… подумать бы не могла!
— Да не…, - отмахнулся Косов, — там просто… на виду лежало… вот я и показал — что же Вы, уважаемые, это не используете? Да и не столько в женской моде. Вот этот костюм на мне… ну как бы — охотничий, тоже я им подсказал.
За дверью, ведущей во внутренние помещения послышались голоса.
— Наглый такой… позовите, говорит, Александра… я, говорит, его давний знакомый…, - слышался приглушенный голос посланницы.
— Хорошо, хорошо… я понял тебя…
«Ага, а вот это уже и искомый Александр!».
Если Александр Иосифович и был чем-то недоволен, то — виду не показывал. Поручковался с Косовым, как ни в чем ни, бывало, улыбнулся Кире и спросил:
— Ну-с… что тебя привело к нам на этот раз?
— Мы будем разговаривать здесь? — повел рукой Косов.
— М-да… да, конечно! Давайте пройдем ко мне! — поморщился «большой начальник».
Пройдя по коридору, они остановились перед приличной такой дверью — еще не великий начальник, но уже и не простой портной!
— Александр! А давай не будем занимать твой кабинет? Да и суть разговора — прежняя! Нам нужны кое-какие вещи… Может пройдем в то помещение, где встречались и ранее? — предложил Иван.
— Да! Пойдемте!
«Ну вот… здесь как-то привычнее и удобнее!».
Косов и Кира расположились на диванчике, а Александр, подставив стул к журнальному столику, сел напротив них. Иван посмотрел на девушку с вопросом.
— Нет, нет — сначала ты! — покачала она головой.
— Ну ладно… Так, прежде чем мы перейдем к выбору девушки, мне нужны вот эти вещи, — и он протянул Александру список, который ранее показывал Кире.
— Ага… так… ну — с этим не проблема! Вот это… тоже посмотреть надо. Должно быть! — Александр просматривая список, делал отметки на нем простым карандашом, — А вот брюки… будешь брать готовые, или… что-то свое опять предложишь? И еще — ты все же парусиновые туфли хочешь темно-серые? Все же ходят в белых и ничего?
— Александр! Вот все ходят — пусть и продолжают ходить! А мне нужны темно-серые! Я же предлагал их Вам начать шить еще когда? А в белых… знаешь поговорку: «Видал я тебя в гробу в белых тапках!»? Так вот… я пока не тороплюсь!
Александр хмыкнул, наметив на лице улыбку:
— Да нет… шить-то мы их начали, только… Особым спросом не пользуются. По привычке все берут белые.
— Ну а я возьму! На мой размер есть готовые, или ждать придется?
— Надо посмотреть… вроде бы были! — почесал переносицу Александр.
— Так… еще мне нужен чемодан. Темно-коричневый, фибровый. Не большой, но и не маленький. Средний. Туфли кожаные, покажешь, что у Вас есть из готового. Сорочек простых штук пять. Цвета — от темно-синего, до светло-зеленого. Куртку, ну помнишь — как в тот раз брал? Да, такую… легкую летнюю.
Кира сидела молча, с интересом наблюдая за Иваном. Когда Александр вышел, чтобы позвать портниху с образцами брюк, наклонилась к нему и с улыбкой сказала:
— Слушай… ты сейчас — как другой человек! Серьезный, деловой, знающий, что ему надо. А не как обычно — разгильдяй и повеса!
— Кира! Разным обстоятельствам — разный подход. Разве нет?
Выбрал он светло-серые брюки.
— Вот тут должен быть залом, снизу. Именно такой должна быть длина брюк, понимаете? Да, так! И по ширине… да — по ширине — убрать! Мне шаровары не нужны. Насколько убрать? А давайте посмотрим!
Женщина обмеряла его, делала защипы булавками, накалывала что-то иглами. Александр стоял чуть поодаль и с интересом смотрел, даже делал какие-то пометки в блокноте.
— Опять идеи воруешь, да, Александр? — в шутку спросил у него Косов.
— Ну почему ворую? Смотрю… интересно, что получится? Может тоже потом внедрим, как модель…
— Ну-ну…
Когда женщина утащила брюки, чтобы подшить, где надо, а где не надо — отпустить, Косов предложил Александру выйти на крылечко во внутренний двор. Там он взглядом показал на оставшуюся в помещении Киру, и негромко прошептал:
— Это сейчас Вы мучились со мной! А предстоит — помучиться с нею!
— Опять? Это в который раз? — также, шёпотом, спросил мастер.
— Тихо ты! Чего контору палишь?! — прошипел Косов.
— Какую контору? Ничего я не палю! — опешил тот.
— Да ладно… не журись! Это выражение такое… Саша! В общем — все, что она выберет, я оплачу, понял? И это… для нее — итог покажешь… Ну — раза в три меньше, понятно?
— Странно… ты хочешь произвести впечатление на девушку, и в то же время… скрываешь — сколько ты на нее тратишь? — хмыкнул Александр.
— Это… не как в те, другие разы… Понял? Здесь — все серьезно!
— Да? — с выражением скепсиса покосился Кинцлер на Косова.
— Да, Саша! Да! И еще… не знал, говорить или нет… в общем… с Фатьмой мы расстались. По-хорошему расстались, надеюсь… Так что…, - Иван взялся за пуговицу на пиджаке мастера, — ты же вроде бы… к ней неровно дышал, да? Есть смысл подумать… Только… если я вдруг узнаю, что ты ее обидел…
Кинцлер с усилием оторвал руку Ивана от несчастной пуговицы, поморщился и с раздражением ответил:
— Я уж как-нибудь… сам! Знаете ли…
— Саша! Как-нибудь — не надо! Если решишь, что надо — то как надо! — Косов сменил тон, и уже более дружелюбным голосом, погромче, — А пока… предложил бы чаю девушке! Ну что Вас все учить надо, как сервис для клиента организовывать?!
Пока мастер выходил, чтобы дать распоряжение о чае, Кира покачала головой и протянула:
— Ох и наглый ты, Косов! Ох и наглый!
— Я не наглый, Кира! Я — адаптивен к складывающимся обстоятельствам, — и не глядя на удивленную девушку, закурил.
Они попили чай в тишине. Кира иногда поглядывала на него с непонятным выражением лица. Иван — отмалчивался. Затем сюда принесли уже готовые брюки, и Косов их померил.
— Ну как? — покрутился он перед девушкой, надев, кроме брюк одну из сорочек.
— Хлыщ! — припечатала та, — А чего брюки такие узкие, непривычно?
— Да где же узкие? Нормальные брюки! Вон смотри, и присесть ничего не мешает, и ногу поднять, — Косов все это продемонстрировал.
— Ну да… только все равно… как-то непривычно! — склонив голову чуть набок, оценивающе смотрела Кира.
— Ладно… дело — за тобой!
— Давайте пройдем в другое помещение. Там у нас есть образцы моделей, там Вы и сможете выбрать, что Вам захочется! — пригласила девушку портниха.
Косов придержал Киру за локоть:
— Кир! Только прошу тебя… не дури! И выбирай все… я подчеркиваю — все, что тебе захочется!
Она засмеялась:
— Правда? Вот прямо — все-все? А денег у тебя хватит?
— Денег хватит! — глядя ей в глаза ответил Косов.
Кира смутилась, и отвернувшись, пробормотала:
— Ну хорошо, хорошо… Я поняла.
Пока Косов ждал результатов отбора, сюда вновь зашел Кинцлер, уселся рядом с Иваном.
— Дай папиросу…
— Во как! Ты же вроде бы не курил?
— А-а-а…, - отмахнулся тот.
— Чего так? Что — все так плохо? — с сочувствием спросил попаданец.
— Да не то, чтобы… просто… Как всегда — тришкин кафтан, рвется то тут, то там! Работы — завал полный! А портных… Хороших портных! Днем с огнем хрен найдешь… А абы кого нам не надо! Да и эти еще… как ты их тогда назвал… аксакалы… Сами не знают, чего хотят! То им прибыль давай, а сами денег на обновление машин не дают! То — «мы такое шить не будем, это не будут носить»! Откуда Вы знаете, старичье, что будут носить, а что нет?
— Ладно… держись! Перемелется — мука будет! Вы вон и так размахнулись! Ого-го! И думаю — это еще не предел.
— Ну да… не предел. Да я порвусь тут, со всеми этими вопросами! И так уже… чуть не живу на работе! — прошипел Александр.
— Ты неправильно делаешь! Нельзя все на себя взваливать! Делегируй полномочия, — вспомнил попаданец модную фразу из будущего.
— Как это? — удивился Кинцлер.
— Ну-у-у… помощники тебе нужны. Делишь задачи, раздаешь помощникам, контролируешь исполнение!
— Ага… где их взять-то, помощников этих?
— Знаешь… Фатьма уже полгода администратором в гостинице работает. А характер у нее — есть! Так что… Обучить, объяснить, что и где…
— А… вы и правда… расстались? — кинул быстрый взгляд на Косова мастер.
— Да… мне уезжать на днях. А она… женщина серьезная. Ей семья нужна… Муж, дети. А не так, как со мной — распиздяй покровский!
Кинслер задумался, покуривая.
— Слу-у-у-шай! А помнишь мы с тобой разговор вели… ну — когда женское белье обсуждали? Тогда я еще говорил, что у женщин нормальных купальников нет, ерунда все какая-то…, - вдруг вспомнил Косов.
— Ну да, помню… Только перепробовали мы кучу тканей… и трикотаж, и шелк, и хлопок… да и еще — кучу всего! Либо не тянется, чтобы облегало, как ты предлагал, либо — наоборот — растягивается при намокании! Эластичное что-то надо, а что — понятия не имею! — вздохнул портной.
«Ну да… с синтетикой сейчас — вообще никак! Когда еще этот Дюпон придумает что-то? Или — уже придумал? Да и все одно — где мы, и где этот Дюпон!».
— И что — вообще ничего? — спросил Косов.
— Да есть образцы… Вроде получше того же трикотажа, но все равно… А тебе это сейчас зачем? — покосился Александр на Ивана.
— Да Кира… она же спортсменка! Вот сейчас на водном стадионе работает… ну и… сам понимаешь — вида никакого… в смысле — от купальника! — поправился Косов, вспомнив виды Киры на стадионе.
— Да? А давай… есть у нас один образец… Даже — примерно на нее! Вдруг подойдет? А потом… если она поносит его какое-то время… может и подскажет чего улучшить! — загорелся модельер.
Александр «подорвался» и куда-то «умелся».
А потом… потом Косову пришлось выдержать показ моделей. Точнее — модель была одна — Кира! А вот моделей одежды было… немало.
— Ну как? — покрутившись перед ним в блузке и юбке-карандаш, спросила зарумянившаяся Кира.
— Нашему подлецу — все к лицу! — улыбнулся Косов.
— Я тебе дам — «подлецу»! — погрозила ему кулачком, — Ну правда — скажи! А то сидишь себе и только улыбаешься! — начала «канючить» девушка.
— Правду сказать? Не могу! Действительно — не могу. Я просто буду необъективен, ведь ты мне во всякой одежде нравишься. Но могу сказать — что эта… тебе очень идет!
— Ну вот… а то — «не могу, не могу»! — довольная Кира убежала в кабинку, где ее уже поджидала улыбающаяся портниха.
Платье-футляр; еще юбка-карандаш, только уже — серая; блузка; еще блузка; снова блузка…
«О! Что-то другое!».
Костюм — юбка и короткий пиджачок, темно-серые, в тонкую полоску.
«Юбка, пожалуй, обтягивает ее попу как-то… чересчур. Или мне так кажется?».
Косов уже давно испытывал дискомфорт в районе паха. При всем прочем, Кира, в охватившей ее ажитации, периодически, заходя в кабинку для смены одежды, не до конца задергивала занавес, поэтому… иногда! Были видны отдельные части ее красивого тела.
«Ну хоть в белье… а не полностью голая!».
Спасался он усиленным курением папирос. Причем… вроде бы портниха что-то говорила Кире по поводу занавеса. И та что-то ответила, отчего женщина тихо засмеялась и как бы невзначай покосилась на Косова.
«Заговор! Это точно — заговор!».
— Фу! Накурил-то уже как! Ты бы хоть окно открыл, чтобы проветрилось! — после очередного показа возмутилась девушка.
«И то — правда!».
Наконец показ подошел к концу. Иван выдохнул расслабленно. Так же расслабленно выдохнула и Кира, упавшая рядом с ним на диванчик, и приобнявшая его за руку.
— Какой кошмар, оказывается, весь этот выбор и примерки! Я раньше как-то… ну — нужна вещь, пришла, выбрала, купила. А чтобы вот так… это же — какие нервы! Ну что насмотрелся?
— Ага… насмотрелся! — вздохнул Иван.
Девушка засмеялась:
— А белье я тебе демонстрировать не буду, вот! — и показала ему кончик розового языка.
— Погоди… Еще не все! Александр что-то запропастился.
— А что такое? — заинтересовалась Кира.
— Да они тут… «мараковали» что-то по поводу купальника. Все никак не могут подобрать ткань, чтобы не сильно растягивалась при намокании. Вроде бы что-то такое у них есть. Вот он и понесся… Он хочет тебе предложить опробовать, что получилось. Чтобы потом ты сказала про недостатки, а они бы, в случае успеха, могли наладить пошив.
— Да-а-а? Интересно! Это и правда — очень интересно! А то и правда… вроде оденешь — сидит нормально, а чуть искупнулась — и все куда-то слазит, все растягивается…, - вновь оживилась девушка.
Александр вошел, держа на плечиках комплект:
— Вот… Трусики и бюстгалтер! Я посмотрел, прикинул размер…
«Ну да — с его-то опытом! Глаз-ватерпас!».
— По-моему… должен подойти!
— Он что… раздельный? — поразилась Кира, — Ну-у-у… даже не знаю… Это как-то непривычно.
— Да… раздельный. Вот в этом — половина проблемы! Если со сплошным еще можно сделать какие-то допущения на растягивание… То здесь боюсь, не получится. Вы не могли бы его примерить?
Чрезмерной стыдливостью Кира не страдала, а потому, надев купальник с помощью все той же женщины, довольно просто вышла из кабинки.
— Ну как? Как по мне так просто здорово! — похоже, ей все нравилось.
Темно-синего цвета, на ней он и впрямь смотрелся куда лучше той привычной майки.
«М-да… это, конечно, не бикини. Далеко нет. Довольно скромный — по меркам конца двадцатого или начала двадцать первого века! Трусики вот… на мой вкус — высоковаты! И уж близко — не стринги… и все эти ленточки, тряпочки. Но как же она все-таки красива! И тело… ох какое тело!».
Все же Кира под его взглядом смутилась, посмотрела на него и зашла в кабинку, теперь уже тщательно задернув шторку.
— Резинка там как — не растянется… в самый неподходящий момент? — шёпотом спросил он у Александра.
— А мы там резинку продублировали нетолстой тесьмой… чтобы можно было дополнительно завязать впереди, на поясе! — так же шёпотом произнес Александр, — там и бретельки верха — тоже регулируются. Чтобы можно было подтянуть… при необходимости. И крючки сзади… тоже несколько рядов, для утяжки. Ну — или наоборот, чтобы ослабить на случай, если, где туго будет!
Из кабинки послышался смех Киры:
— Да, да… мы все это нашли! Спасибо!
— Ладно… Кира! Ты тут одевайся, приводи себя в порядок… А мы с Александром отойдем… посчитаем все!
«Ну вот… еще почти восемь тысяч в минус! Так доведу до приемлемой суммы, которую можно взять с собой!».
А тючок-то у Киры вышел… изрядный! Косов шел с чемоданом со своими вещами в одной руке, и с тючком подмышкой, под другой. Было немного неудобно… Но все лучше, чем терпеть ту демонстрацию, что была организована Кирой чуть раньше. Провожал ее до самого дома. К счастью, про деньги Кира речь не вела — видно, что свыклась с мыслью о таком вот… подарке.
«Ну да — попробуй-ка отбери теперь у женщины все эти «тряпочки», которые она так тщательно и с восторгом выбирала!».
— Знаешь… я, наверное, подниматься к Вам не буду! — остановился он у подъезда.
— Ну ты чего? Мамы еще дома нет… наверное! — протянула обиженно Кира.
«На хуй, на хуй! Кричали пьяные пионэры!».
— Ну хоть… в подъезд-то зайди, помоги занести! — просительно протянула девушка.
— Ну в подъезд — ладно! — согласился Иван.
— Вот же… трусишка! — засмеялась она.
В подъезде она остановилась, подняла голову и прислушалась:
— Никого!
А потом обняла его и поцеловала!
«Ну вот… она и целоваться-то толком не умеет! И чем они с Сирожей занимались? Устав «вээлкаэсэм» учили? Вроде же взрослая девушка? Даже, скорее всего — женщина!».
— Ну все, Кир! Мне пора! Еще и вещи в клуб увезти нужно! — с усилием отстранился Косов от такой притягательной красавицы.
— Это ты правильно сделал, что вчера не зашел к нам… Ой, что было бы! — Кира опустив голову, негромко засмеялась.
— Мама была дома? — усмехнулся, покуривая, Косов.
— Ну да. И чего так рано домой пришла? Всегда намного позже приходит!
— И как… все прошло? — покосился Иван на девушку.
— Как, как… Если вначале — то очень плохо. Я думала, она мне пощечин надает — так ее разозлил твой подарок мне. А потом… потом ругались долго. А в конце… она же тоже женщина. Как выдохлась, так ей любопытно стало, что же ты мне подарил. А когда рассмотрела все, заставила все примерить, замолчала. Ну… я же ей объяснила, что у тебя перечисления за песни идут, и что в ателье этом — у тебя знакомые.
— Ладно… Думаю, перемелется — мука будет! А тебе здорово в этом купальнике! — не покривив душой, сделал девушке комплимент.
— Да? Ой… а мне так неудобно… ну — то есть — непривычно! Кажется — все так пялятся на меня! И Катька все вокруг крутилась, когда я в медпункте переоделась — как, да что, да сколько стоит? — было видно, что Кире и самой нравится ее новый внешний вид.
Косову было… непонятно. С одной стороны, старый купальник, который «майка», тот больше скрывал. Но! Только до той поры, пока был сухой, а вот как намокнет… Стоило Кире наклониться, или наоборот прогнуться — ткань облегала ее… ну, не как вторая кожа, но… видно было все… изрядно. Здесь же — вроде бы все плотнее, не так видны «детали», но и открытого тела больше. А значит — Ивану труднее смотреть на «предмет воздыхания».
И что самое… трудное для него — девушка сразу поняла это, и, как издеваясь над его «тонкой душевной конституцией», частенько… вроде и ненавязчиво, вроде бы — не специально, но демонстрировала изгибы, выпуклости и «впуклости». И даже улыбки подчас не скрывала, чертовка!
— Ты знаешь, Иван, в субботу можно будет сдать прыжок с вышки, нырок с доставанием предмета… Ну и греблю, хотя… вот тут я еще сомневаюсь, что ты уложишься в норматив. Прыжок тоже, скорее всего, без штрафных — не обойдется, но — ладно… А вот плавание… нет, не уложишься ты в нужное время!
— М-да? Тогда чего лежим, чего вылеживаем? Загораем? Так ты и так уже коричневая, как шоколадка! Вперед, поддерживать меня, хилого и слабого… Или будешь со стороны наблюдать, как я тону?
«Вот вроде бы… ну что это — четыреста метров? Если пройти, или — пробежать? Тьфу и растереть! А вот проплыть? Ага… Это уже совсем другая песня!».
Дистанция Ивану — не давалась! Нет… все эти принуждения Киры к занятиям… да и сам он вроде бы совсем уж слабаком не был. Но… но… но!
Если он уже и проплывал дистанцию, то — вовсе не за положенное время. Хоть бы просто — проплыть нужные метры! И так… девушке приходилось подчас вытягивать его из воды на боны — сил уже не оставалось.
— Вань! А может… ну его этот зачет? Ну, в крайнем случае — в Омске, уже в училище подготовишься и сдашь? Поздно спохватился…
Они лежали на бонах, на их, ставшим уже любимом месте — в самом их конце, где акватория водного стадиона переходила в гладь реки. Косов несколько раз поинтересовался у девушки — не влетит ли ей за такое «манкирование» своими обязанностями инструктора и медика? Но Кира только отмахнулась — «парни подстрахуют с группами, а Катька — как медик!». Было видно, что авторитет здесь у девушки есть.
Иван лежал на животе, вытянув ноги, и опустив голову на согнутые руки, пытался все же восстановить дыхание. Пусть медленно, но это удавалось сделать, а вот ноги периодически сводило судорогой, да и спина и руки — затекли неимоверно. Хорошо, что подруга, присев на колени рядом, очень активно, хоть и болезненно разминала уставшее тело.
— Ой! А ты — облазишь! Знаешь? — хихикнула Кира.
— Угу… подгорел немного. Я же не такой смуглый, как некоторые…
— Да какой — немного! Вон… вся спина в лохмотьях! Ты… не против… ну… если я это поотдираю? — снова негромко засмеялась девушка.
«Интересно… ну вот что у них за тяга к этому? Это… какое-то извращение? Или… еще норма?».
Косов помнил, как еще в прошлой жизни, бывало, так же — сгоришь на солнце, а через некоторое время… сначала жена Ирина, ну — совсем в молодости, а потом, когда чуток подросла — дочка, сопя и очень заинтересованно ползали по спине, и тянули, и обдирали эти лохмотья. Получается, что и Кира… подвержена всяким… перверсиям?
Хотя… это еще и безобидно! А вот почему очень многие девушки и молодые женщины так любят… х-м-м-м… ну — откровенно говоря — прыщики на теле близкого мужского пола выдавливать? Тут уже — точно, что-то нездоровое!
Вот и сейчас… Кирочка улеглась перпендикулярно ему на бонах и принялась скрупулезно… обновлять его шкурку. Это было… наверное, это атавизм какой-то… еще от бибизян! Но почему же так… приятно самому обдираемому? Прямо… нирвана какая-то наступает! Плывешь себе по волнам блаженства, а близкий, прямоходящий примат пыхтит и сопит тебе в ухо. И так уютно и хорошо!
Девушка чуть слышно засмеялась:
— Ты знаешь… мы когда еще в Средней Азии жили… в военном городке. Нам не разрешали никуда отлучаться. Ну там… обстановка была такая. А через военный городок арык проходил. Вот ребятишки и проводили возле него все время. А наш Витька… он — как ты, блондинистый всегда был. За лето раза четыре обгорал! Вот я, маленькая, так же… над ним пыхтела! И так… уютно вспоминается это… почему-то. А потом, когда в Астрахань папу перевели… он тоже… частенько сгоревший был. И мне разрешалось его вот так… обдирать. И знаешь… вот ведь странно как! Вот чужого же человека — даже мысли не придет так… даже неприятно подумать. А когда близкий…
— Кир! А я… близкий? — чуть слышно прошептал Косов.
— Дурак! — она ощутимо пихнула его кулачком в бок, — Ну а какой ты? Вот будешь глупости говорить, я тебя… укушу!
— Укуси! — засмеялся Иван, — Я даже хочу этого!
— Что — правда? — удивилась она, — Ты какой-то… неправильный! Ну… держись тогда!
И Кира, демонстративно осмотрев его руку и выбрав место, впилась в его плечо. Хорошо так впилась! Больше губами, конечно, но и зубки там присутствовали. И все это время выжидающе смотрела ему в глаза. А в глазах ее — бесята резвятся!
— М-м-м… знаешь, как приятно! — улыбнулся Косов, — Только… это больше на «засос» похоже, чем на укус!
— Д-а-а? Странно, я вроде бы кусала! — девушка оторвалась от его плеча и осмотрела место укуса, — Ой! И правда… больше «засос» какой-то получился. Как-то даже… неудобно… и немного стыдно! И что… тебе не было больно? Вот — вообще-вообще?
— Вообще-вообще! Это было… восхитительно приятно! — глядя на нее, улыбался Иван.
— Да? Вот я и говорю… ты какой-то… неправильный! Тебя даже укусами не проймешь! Кусаю его, грызу… а он — «приятно»! Ну… если так… можешь меня тоже укусить! Чтобы… квиты быть!
— Знаешь, красавица… я бы с удовольствием тебя укусил… но куда-нибудь в другое место! — засмеялся Косов.
— Вот же… пошляк! — девушка притворно насупилась, а щечки-то румянцем окатило!
Немного помолчала:
— А… а куда бы ты меня укусил? — приподнялась и откинула волосы с лица.
«А вот этот жест… с волосами, они тренируют, что ли?».
Косов тоже приподнялся, нарочито серьезно и тщательно осмотрел ее тело, еще больше вгоняя Киру в румянец, вздохнул:
— Я бы тебя… так укусил, так укусил! У-у-х-х… как! За попу! Очень уж она мне… покоя не дает!
Она удивленно приподняла бровь, хмыкнула:
— Вот я и говорю… неправильный ты! Другой бы сказал… ну… плечо там. Или вот — за шею. Хотя… от этого некрасивые засосы получаются… А Косов — укусил бы за попу! Так! Тогда вались назад, продолжу тебе… спину обдирать!
«Ну какой же кайф валяться вот так на горячих досках настила, и такая девушка рядом!».
— Вань! А чем тебе… моя попа нравится? А остальное, что же… не нравится? — еле слышно пробурчала Кира.
— Мне в тебе… все нравится! Ты очень красивая… вся! Но некоторые части твоего тела… они не поддаются описанию! О них можно только… стонать!
— Да? А о чем еще на мне можно стонать?
— Х-м-м… ну… обо всем! О твоих губах, таких… полных и красиво очерченных… то смеющихся, то… зовущих… Твоя шея… изгиб спины. Красивые длинные ножки…
Она тихо засмеялась:
— А… о попе ничего не сказал… Ну и… про груди забыл упомянуть!
— Так я же сказал… о некоторых местах — только стонать!
— Да? Понятно… Что ничего не понятно! Только вот попу кусать я тебе все-таки не позволю. Просто полагаю, что сейчас вон с той вышки на нас в бинокль пялится Антоша… есть тут такой… мой воздыхатель. Не стоит здесь меня за попу кусать, а то еще Антон с вышки брякнется… Производственный травматизм! И мне еще этому балбесу и первую помощь потом оказывай.
— Ну… давай… говори мне еще… что тебе нравится! — Кира продолжила чуть слышно посапывать ему в правое ухо.
И это почти детское посапывание, этот еле слышный поток воздуха от ее дыхания так будоражил Косова, что он чуть слышно застонал.
— Вань… ты чего?
Косов приподнял и повернул голову, потянулся к ней и глубоко вздохнул:
— От тебя так пахнет… так пахнет, что… я даже не знаю, что мне сейчас ближе… Схватить тебя, обнять и целовать-целовать и целовать… И плевать мне на всяких Антошек! Или просто… умереть от такого блаженства… когда ты вот так… рядом.
— Ваня… не надо так говорить… прошу… а то у меня и у самой… дыхание перехватывает.
— Да?
— Угу…
— Тогда… Тогда — заплыв!
И Косов, чтобы скрыть отчаянно оттопыривавшиеся трусы, перекатом сиганул в воду, откуда уже плеснул пригоршню на девушку.
— Ах так?! Тогда… беги, несчастный, а то догоню и утоплю!
Иван, как не старался, так и не смог оторваться от девушки. Они плыли к далекой стенке стадиона рядом, и он, периодически, видел ее смеющиеся глаза возле себя. У самой стенки Кира вырвалась немного вперед и легко подтянулась на руках, мелькнув перед ним областью желаемого им укуса. А потом… снова опустилась в воду, повернулась к нему.
— Косов! Ты почему меня не поцеловал? — прошептала.
— Так… Антоша же… — выдохнул он.
— Насрать на Антошу! А ты… дурак! — и теперь уже с силой вышла из воды.
Он попытался также вылезти… Не вышло! Она стояла над ним на стенке и странно, и пристально смотрела на него. Потом вздохнула, присела и протянула руку.
«Говорю же — стыдно! А что делать?».
— Все на сегодня! Мне еще работать надо! — девушка направилась по настилу в сторону медпункта. Ивану оставалось лишь вприпрыжку припустить за ней.
— Кир! Ты чего? — попытался окликнуть он ее.
— Ничего! Ты… в душевую пойдешь?
Душевых на стадионе было две. Собственно — мужская и женская, сколоченные из досок, темноватые внутри сараи, беленые известью.
— Ну да… надо!
— Тогда пошли! — и девушка решительно направилась к душевым.
— Да подожди ты… Сама же говоришь… я — странный! Вот… могу я чего-то не понять!
Между душевыми был небольшой закуток… Именно здесь Иван все же догнал Киру, и придержав за руку, развернул к себе.
— Кира! Подожди… ну что за перепады настроения, а?
— Косов! Ты… дурак! — решительно, сквозь зубы, прошипела девушка.
— Ну-у-у… да. Ты уже не раз об этом говорила. И что?
— Ну что же ты за дурак, а? — она наклонила голову.
— Так… Иди-ка сюда, красавица! — Иван с силой затолкал ее в этот темный и невидимый со стороны угол.
— Ты чего это…, - продолжение ее вопроса Иван прервал поцелуем.
В первый миг она как будто решила оттолкнуть его, но… сама обняла. Целовались они страстно, как пишут в романах — неистово!
— Погоди, погоди… не так! — оторвался от девушки Косов.
— Что… что не так? — глаза ее были шалыми.
— Дай я тебя поцелую… вот так… нежно… губами…
Потом в ход у него пошел и язык. Было заметно, что для нее это было… внове. Несмело и нерешительно… но она стала отвечать ему. Потом — все больше и больше входя во вкус.
— М-м-м… как же ты… целуешься… здорово! Еще! Еще целуй! — Кира то закрывала глаза, то открывала их, и Иван видел в глазах девушки… если не безумие, то где-то рядом.
А его руки то наглаживали, то мяли ее крепкое тело, все то, что он недавно перечислял в качестве своего фетиша.
— А-а-а-х-х… я сейчас упаду… держи меня, Ванечка!
Это получилось… не специально. Но в какой-то момент его рука скользнула между ее ног и приподняла левую ножку, которая сразу же… уже сама поднялась выше и обхватила его за пояс.
А он чувствовал, как дрожит ее тело. И как дрожит, и крепко упирается… в его мокрые трусы и их содержимое ее другая нога. И эта дрожь… была так сладка… И рука его… почему-то уже не держала ее ногу, а гладила и чуть надавливала… там, где сейчас стекала по плавкам девушки вода. Там… где так мешала ему сейчас эта ткань ее новых трусиков.
Накатывало на них… сладко и тяжко. И чем бы это все могло закончиться… Вот только сквозь шум в ушах, Косов услышал приближающиеся голоса.
«Черт! Черт! Черт! Надо же так… ну что это, в самом-то деле!».
В упор он видел испуганные глаза Киры.
— Ф-у-у-х-х…, - он отпрянул от нее.
— Чуть не попались! — хихикнула она.
— Ага…, - он перевел взгляд вниз, — Черт! Мне в душ нужно!
И уши, и лицо его залила краска стыда.
«Бля… «обтрухался»… как пацан! Сты-до-ба!»
— Мне… мне — тоже! — простонала девушка и нырнула в душевую.
Иван успел зайти в мужскую душевую, пустил воду в дальней от входа лейке, стянул с себя трусы с такими, явно видимыми следами его позора, и найдя на дощатой решетке пола какой-то обмылок, принялся яростно стирать ни в чем не повинное нижнее белье.
«Еще и эти…, - с раздражением посмотрел он на стайку пацанов, зашедших вскоре за ним в душевую, — какого хрена приперлись? Хотя… если бы они не приперлись как раз в этот момент… неизвестно, чем бы все могло закончиться! Ага… неизвестно? Как раз-таки — известно!».
Пацаны вообще-то «приперлись» — вовремя! Так-то, обычно мало кто из несовершеннолетних спортсменов, после тренировки шел в душ. Ну как же — чего там делать? Из воды, пусть и речного затона, да снова под воду, пусть и чистую… душевой? Зачем? Это те, кто постарше, все же перед тем, как надевать одежду старались ополоснуться. А ребятишкам это непонятно…
«И, если бы нас застукали за процессом в его развитии — было бы гораздо хуже!».
Косов обмылся под чуть теплой водой сам, отжал трусы, и вышел в раздевалку, к скамье, куда успел бросить свою одежду, когда волна страсти накрыла его с головой.
«Ну вот если рассудить… Вот что со мной происходит? Ведь не мальчишка же? Пусть и в теле парня, но… голова-то — зрелого мужика! Чего же меня так накрывает от этой девушки? Ну ладно там… любовь-морковь… все дела. Химия процессов, мать ее! Диаграмма «Железо-Углерод»! Флюиды, феромоны и прочая хрень! Но почему все мысли из головы исчезают напрочь! Одно мычание и блеяние — «Ах, Кира! Ах, Кирочка!». Ну да… красивая девушка! Ладно — очень красивая девушка! Она, даже если и трезво-то поразмыслить — мне очень нравится, прямо вот — очень! Высокая, ладная такая, спортивная…».
Перед глазами опять встала картинка, как она рывком вышла из воды, подтягиваясь на руках на стенку стадиона. Раньше… ну — в будущем! Были очень популярны короткие ролики, где вот так девушки из воды… и вода стекает по телу, и попы такие… красивые, загорелые, спортивные… в стрингах.
«Блядь такая! Опять в штанах шевелиться начинает! Суки они, эти юношеские гормоны! Стоит только подумать — и вот сразу результат! А ведь попа Киры — вообще ничем не хуже виденных тогда роликов! Даже лучше! Намного! Потому что она — попа Киры! Блядь! Опять?!».
Он яростно вытирался полотенцем, не жалея своей шкуры, тихо матерясь про себя. Наверное, увидев его морду, и услышав это шипение, пацаны, вышедшие из душевой, предпочли быстро-быстро удалиться.
«Ну и чего ты добился? Точнее — чего добилось вот это тело, переполненное гормонами, и налитое под завязку этой отравой под наименованием — «Кира»? «Обкончался» как тринадцатилетний пацан, увидевший голую сиську? А если бы… в другой обстановке, ну… когда можно было бы продолжить общение? Ну — стыд же один! И перед собой… и еще больше — перед девушкой! «Скорострел» долбанный! И ведь не далее, как сегодня ночью… с Риткой же! И ведь ничего подобного не было, отдаешь себе отчет — как делать, что делать, сколько делать. Чтобы девушке понравилось… Да и с другими — все же нормально? Ну да… возбуждение, желание, даже — страсть! Но — голову же не теряешь? А здесь… мать твою! Может… усилить ночные упражнения с Леночкой и Марго? Так ведь нет… Ленка уже и так смеется — «Ваня дурмана какого-то наелся! Как с цепи сорвался!». Да и Ритка… тоже вроде бы удивлена… была. Лена вот, вчера… побаловалась немного, да сославшись, что устала, прилегла на край кровати. А они, с Ритой, чтобы не мешать Завадской, ушли в зал, на ковер, и там еще… часа три, а то и больше. С перерывами и перекурами. А с Кирой… Это даже не любовь… как мне кажется. Это наваждение какое-то! Кстати… а она же тоже… что-то такое пискнула, когда убегала в душевую? Или мне показалось? Она… тоже кончила, что ли? Ох уж эти игры-игрища!».
Чистый и свежий телесно, но с диким сумбуром в голове, Косов уселся на лавке и перекурил все эти мысли.
«Как-то… надо быть спокойнее, ага. Сдержаннее, как Гойко Митич!».
Заглянул в медпункт — уходить, не попрощавшись, все же счел неуместным. Кира сидела за своим столом и что-то читала. Катя уставилась на него с непонятным выражением лица.
— Кир! — тихонько позвал он девушку.
— Ваня! Я… занята пока. Давай завтра поговорим, хорошо? Мне сейчас некогда! — покраснев щечками, головы от бумаг девушка не подняла.
«М-да… как дети малые, чес-слово!».
— Хорошо! Тогда… до завтра! До свидания, Екатерина! — не удержавшись при виде удивленно поднятой брови медсестры, показал ей язык, и аккуратно прикрыл за собой двери.
«Мля… ну что за детство, а? Откуда это все прет?».
На следующий день, с утра, Косов зашел в медпункт. Кира снова отговорилась занятостью, дала указание заниматься самостоятельно. Чувствовалась какая-то неловкость между ними.
«И мне самому как-то… неудобно. А вот почему — непонятно! Нет, так-то ясно — оконфузился вчера. Но ведь с точки зрения взрослого мужика — «Ну что такого? Бывает!», а все равно — неловко. С другой бы — отшутился, пусть даже и как-то скабрезно… Мол, слишком долго она его дразнила. А вот с Кирой… с нею так не получается!».
Да и непонятно было — отчего это чувство неловкости, даже какого-то стыда? Как будто шумно пустил газы в самый ответственный момент.
«Ладно! Не сдержались, вцепились друг в друга, как сумасшедшие. И место было — вовсе не подходящее, да и чуть не «спалились» этим пацанам. Но ведь все одно — дело-то житейское. Откуда же этот стыд? Испугался, что девушку мог «подставить»? Ну да… могло быть такое. Интересно — а у нее что же? Досада? Стыд? Переоценка его как мужчины? Да хрен их знает, этих дам! У них и в жизни-то подчас — ничего не понятно… И мысли, и поступки, и слова. А в такой ситуации? Тут как не думай — почти со стопроцентной вероятностью попадешь пальцем в небо!»
В эти пару-тройку дней Косов занимался иступлено. Даже не для того, чтобы сдать зачеты, а для того, чтобы заглушить в себе непонятную… робость? Досаду? Чувство вины?
В медпункт больше не заходил — «держал фасон, проявлял характер»! Но и девушка не горела желанием к общению. В субботу, как Кира и говорила, он довольно легко сдал зачет по нырянию. Прыжок с вышки… вышел со штрафными баллами, но все же в норматив уложился.
— Ну я же говорила, и сколько раз говорила — ты зачем при входе в воду ноги в коленях сгибаешь?! Вот же бестолочь! — послышалось сзади.
«Ну вот… прошло чувство неловкости? Решила продолжить общение?».
— Привет! Решила проявить милость к падшим? — покуривая, протянул он.
— Падший! — фыркнула она, присаживаясь рядом, — Ну вот как с тобой, Косов… Сложно все как-то и непонятно!
— По гребле… по гребле — тоже норматив! — не желая вдаваться в разговор о чувствах, доложился он про успехи в спорте.
Кира отмахнулась:
— Да я уже видела. Подходила к принимающим. Молодец! Но я и не сомневалась…
По плаванию же он, приняв доводы подруги, даже «не заявлялся».
— Ладно… Что собираешься дальше делать? — краем глаза он видел ее взгляд.
«Сегодня одета в спортивные штаны и футболку. Это что значит? Все, заигрывания закончены?».
— Не знаю… Надо собраться, в Дом Обороны забежать, уточнить все там. Может — документы какие-то забрать. Да и в клубе… Попрощаться надо по-человечески. Может вечером погуляем, в городской сад сходим?
Кира поднялась, задумалась:
— Сегодня и завтра — точно нет… Просто — некогда! А потом… ты же знаешь, где я работаю.
«Да и ладно… Так — может и лучше! А строить догадки, что твориться в ее красивой голове? Не… я все-таки совсем с ума сходить не хочу!».
Косов выбрался в клуб, собрался, отсортировав имущество. Брал только самое необходимое, не более. Остальное…
Позвал Илью, показал на собранные на топчане вещи:
— Илья! Вот… собрался. А это… это мне уже не пригодится. Я так думаю. Может с Тоней решите, да отдадите кому-нибудь. Тебе — они не подойдут. Ты ростом все же повыше. Хотя… если надставить. В общем… решите сами. Это моя просьба. И еще… если вдруг получится выбраться в отпуск… зимой там… или следующим летом. Разрешишь мне тут пожить на время отпуска?
Хмурый директор немного задумался, потом пожал плечами:
— Не вижу причин тебе отказывать… Ты конечно — тот еще фрукт, но… Хорошо, приезжай!
— Ну вот и договорились! А через пару дней… я хотел бы Вас всех собрать. Отвальную поставить, так сказать. Ты не против?
— Дело твое!
«М-да… отвальная — не задалась!».
Не было только Якова. Лида была молчалива. Илья сказал тост, не то, чтобы неискренне, но без особого тепла — так… по необходимости. Тоня старалась взглядом с Косовым не встречаться. Потом все тихо разошлись, остался только Мироныч.
— Дал ты, парень, концерта… Да… Коротко живешь! Как будто… помирать собрался, все сразу и сейчас! — вздохнул Мироныч, когда они вышли покурить на крыльцо, — Яков… снова приболел, извинялся. Все с брюхом своим мается.
— Да ладно… что ж я — не понимаю, что ли? Ты вот что… Мироныч. Вот тебе, значит, на память! — Косов протянул мужику свою старую финку в ножнах.
— Ишь ты! Ты чего ж… такой справный инструмент отдаешь-то? А сам как? Мужик же без ножа… В любом деле же пригодиться может.
— А мне другую подарили! Так что… две — это много!
«Ага… подарили! Юзик, поц противный. Дождешься от него подарков, как же!».
Но все-таки, хоть и немного жаль Ивану было старой финки… Но — память такая… нехорошая. А новая-то была куда как лучше! Так что — не стоить жалеть!
В Доме Обороны, капитан-кадровик выдал ему направление в Омское пехотное училище, воинское требование на проезд в поезде к месту направления.
— Все, Косов! Основной пакет документов мы уже направили в училище, это — не твои заботы. Так что — успехов! — пожал руку.
«Ну да — а чего тут «рассусоливать?».
В кассе вокзала, незаметно сунув кассирше плитку шоколада и «пятерку», он обменял полагавшийся ему «плацкарт» на «купе», с доплатой.
— А билетов в спальный вагон нет?
— А не жирно тебе, парень, в спальном вагоне-то путешествовать? — засмеялась в ответ молодая женщина, — И так «плацкарт» положен… А тебе что — деньги девать некуда, раз доплачиваешь? Тут ехать-то — пятнадцать часов! Чай попил, спать завалился, а утром — вот уже и твой Омск!
— Да деньжата чуток есть! А если есть — то почему бы в комфорте не ехать? — пожал плечами Косов.
— Нету билетов в спальный, нету! Туда, как правило, на дальние расстояния билеты берут. И то — только большое начальство! Ишь, любитель комфорта выискался! — смеялась женщина, но смеялась не зло, и потому Иван не обиделся.
Иван сходил на водный стадион, попрощаться. Постояли с Кирой на крыльце, помолчали. Косов курил, а девушка стояла рядом, не поднимая головы.
— Ладно… Мне пора! Что ж…, - чуть развел руками Иван.
— Когда у тебя поезд? — чуть слышно спросила Кира.
— Завтра… в семнадцать…
— Угу… удачи тебе…
Со злостью отбросив от себя окурок и махнув рукой, он ушел.
А вот с Завадской и Ритой у него все было — наоборот! Такого тепла, ласки и даже нежности, как от Елены, он давно уже не видел. Марго была более сдержанна в чувствах, если дело не касалось секса. Каждая ночь была как последняя! С удивлением Иван отметил про себя, что вот в этот, крайний период их общения, ему было лучше именно с Риткой. Почему так? Бог весть! Хотя красивая полячка и не оставалась с ними каждую ночь…
Проводы женщины ему организовали — очень душевные! Когда они пришел со стадиона, его уже ждал накрытый стол и нарядные, и очень красивые женщины.
— Ну зачем же Вы так… Но! Большое спасибо! Вот правда — тронут…
Ритка, по своему обыкновению, больше отмалчивалась, улыбалась. А если и раскрывала рот — то для очередной «подначки» Косова. Леночка же была — сама нежность!
— Девочки! Родные мои! Любимые! Вы мне столько радости принесли, что у меня не хватает слов для выражения благодарности! — уже слегка подпив, и плотно закусив всякими «вкусностями», Косов сидел с гитарой на коленях, — Поэтому… у меня для Вас небольшой презент.
Он сходил в прихожую, достал из сумки приготовленные пачки денег.
— Вот… Не сочтите… что я с Вами так вот… рассчитываюсь. Просто суматошно было в последнее время, и времени на выбор подарков у меня не было. Так что… выберите сами, что сочтете необходимым.
Лена обняла его молча и поцеловала. Ритка спросила:
— И сколько здесь?
— Знаете… не желая обижать ни одну из Вас, решил… по пять тысяч.
— Ни хрена себе… небольшой презент! Ты, Ваня, что — кассу ограбил? — Марго была очень удивлена.
Лена с улыбкой покосилась на подругу.
— Да брось ты — кассу ограбил! Набежало там… за песни. Вот…
— Ты себе-то хоть что-то оставил? — продолжая обнимать его, шепнула на ухо Завадская.
— Оставил. Да мне там многого и не надо — кормят, поят, одевают… Так что — все в порядке!
— М-да… Ванечка! А может — ну его в пень, училище это? Останешься здесь, я за тебя замуж выйду. Буду тебя холить и лелеять! — с легкой улыбкой уставилась на него Ритка.
— Рит… вот честно — если бы не обстоятельства… я бы на тебе, может быть, и женился! А что — красивая, умная… А что характер «не сахар»… Ну — дрались бы иногда, а что тут такого? Многие так живут. Зато — какое бурное потом примирение у нас бы случалось, да? — засмеялся Иван.
— Ох и дрались бы! — мечтательно прикрыв глаза промурлыкала Марго.
— А к Лене бы — ревновала? — продолжая обнимать Завадскую за талию, спросил Косов.
— К Лене? К Лене бы не ревновала. А вот к остальным…
Уже поздно ночью он стоял голый на кухне, курил в открытое окно. Завадская, в накинутом на плечи халатике, сидела за столом, а Ритка, полностью голая, сидела на подоконнике и тоже курила.
— Лен! — обратился он к подруге, — Там… Танька… Ну — у Вас на нее планы уже есть. Вы не обижайте ее сильно, хорошо?
Дождавшись кивка Завадской и хмыканья Ритки, продолжил:
— Там с ней девчонка есть… Маша. Они в одной комнате живут, в общежитии. Маша… она очень хорошая. Мне почему-то кажется, что «примы» из нее не выйдет, но… Ты уж присмотрись к ней. Она, правда, хорошая. Честная и не… лукавая, что ли… Пристрой ее куда-нибудь… потом. Хорошо?
— Ты, Ваня, как тот ветерок полевой… везде успел побывать, да? — Ритка в своем репертуаре.
— Я тебя поняла, Ваня, посмотрю на нее повнимательнее! — кивнула Завадская.
Он предупредил женщин, чтобы не вздумали его провожать — «Долгие проводы — лишние слезы!». А еще… он надеялся, что все-таки Кира придет…
С Леной они попрощались утром, в прихожей, когда она уходила на работу. Ритка, в халате стояла в проеме дверей в зал и молча наблюдала за ними.
— Ну все, родная, беги… А то — опоздаешь! — развернул он от себя Завадскую.
Когда хлопнула дверь квартиры, Ритка протянула:
— А ты знаешь, что Лена… очень переживает твой отъезд? Мудак, ты, Ваня! На кой хрен тебе то училище?
— Муда-а-а-к? Ну ладно… Иди-ка сюда, «пшечка», сейчас я тебе покажу, что такое мудак!
После… они лежали на полу в зале. Косов раскинулся «звездой», а Ритка, абсолютно голая, лежала рядом.
— И все равно… мудак! — пытаясь восстановить дыхание, бормотала Рыжая, — И вон… синяки у меня на руках останутся…
— А нечего было… отбиваться и царапаться! Отдалась бы… без боя — не было бы никаких синяков!
— Ага… без боя отдаться такому… мужлану…
— Ну а тогда — какие претензии?
Она подобралась поближе, и положила ему голову на грудь:
— Никаких претензий… Вань! Вот почему ты такой…
— Какой?
— Странный! Ты то… жесткий, почти грубый. То — ласковый до истомы! Знаешь… у меня мужчин было… немало. Но… они какие-то… понятные! Вот этот — грубый и неотесанный болван. И знаешь, что от него ожидать. А этот — вроде ласковый и нежный, но… до омерзения! А ты… другой.
— Да? — поглаживал он ее по спине.
— Подожди ты! Вот еще… Вань! Меня замуж тут зовут…
— Да? Ну а ты чего?
— А я чего… Не нравится он мне! Хоть и летчик…
— Военный, что ли?
— Да нет… из Гражданской авиации. Но тоже… представительный такой.
— Так, а что ж тогда не нравится?
Ритка фыркнула:
— Ну-у-у… во-первых, он ниже меня… почти на голову, вот! Потом… кряжистый какой-то, как медведь! Вот вообще не похож на поляка!
— Так он что — еще и поляк? — удивился Косов.
— Ага… тоже… как ты говоришь — из «пшеков»! Также как и я — из местных уже! Во-о-о-т…
— И что?
— Да не знаю я! Говорю же — не нравится! А еще у него характер! Мы же — поубиваем друг друга…
— Ну-у-у… не знаю, что тебе посоветовать.
Марго хмыкнула:
— Да больно нужен мне твой совет!
— Ну тогда… иди-ка сюда!
— Нет! Не так! Ты лучше… приласкай меня еще разок! Да… вот так!
Ритка успела ему собрать снеди в дорогу. И, как это положено в русских поездах — курицу отварила, и вареных яиц собрала. Хлеб там… помидоры-огурцы. Бутылку беленькой — ну а как иначе? А если попутчики? А они же точно будут!
Уже собравшись — сумка-ранец за плечами, чемодан в руке! Косов посмотрел на стоявшую возле дверей в кухню Ритку:
— Рит! А если… я в отпуск приеду… мужу со мной изменять будешь?
— С тобой? С тобой… буду! — она подошла к нему и, обняв, крепко поцеловала. В губы. Взасос. И Косову показалось, что ее полные, чувственные, такие красивые губы, были чуть солоноваты…
«А может — показалось?».
Она все-таки пришла. Иван, закинув сумку и чемодан на полку в купе, стоял возле вагона и курил.
В легком летнем светлом платье в мелкий черный горох…
— Вань… Ты прости меня, пожалуйста… Я… я вела себя как последняя дура! Мы потеряли с тобой все эти последние дни! Я не знаю, что на меня нашло!
— Перестань, Кира… Все хорошо! И все — правильно! Пусть и не так, как хотелось бы, но… Все хорошо, не кори себя!
— Да-а-а? Не уговаривай меня… Я и правда — дура!
Косов выбросил папиросу, обнял ее и прижав к себе, стал поглаживать по волосам:
— Все хорошо, глупая… Никакая ты не дура. А что чувства порой подводят, так что ж?
— Да? Ладно… поцелуй меня!
— Кир! Тут люди вокруг…
— Ну и пусть! Люди, расставаясь, целуются. Это — правильно… и ничего тут неприличного нет.
После поцелуя, она отстранилась и стала судорожно что-то искать в сумочке:
— Вот! Вот, возьми! Это мой адрес. Обязательно пиши, слышишь! Я буду ждать. Я буду очень ждать! Если не напишешь… я приеду в Омск… и убью тебя! Ты понял, Косов?
С улыбкой он глядел на Киру, такую взволнованную и красивую:
— Ты очень красивая! И я напишу… не знаю — как скоро, и как часто буду писать… Но напишу — обещаю. Ты же знаешь — если я пообещал, то обязательно сделаю, да?
Она снова обняла его и прильнула головой к его голове:
— И все-таки… я была дурой! Надо было сразу… еще и Зиночку допустила до тебя… Еще тогда надо было… И ты — дурак! Зачем ты не настоял тогда, еще осенью?
— Я не знал еще… как ты ко мне относишься.
— Да? Я и сама тогда… еще не знала…
— Ну вот видишь?
— Как же глупо все вышло! Как же глупо! — она стискивала его за плечи, — Ну же! Поцелуй меня еще раз!
— Хорошо. И ты пойдешь, да?
— Да… пойду. Терпеть не могу все это… расставание. И себя — терпеть не могу! И тебя… дурака такого!
— Молодые люди! Поезд отправляется! Молодой человек, пройдите в вагон! — обратилась к ним проводница.
— Все, Кира! Все… все будет хорошо!
— Да? Ты обещаешь? Пообещай, ну же!
Косов стоял, глупо улыбаясь, и негромко:
— Я надеюсь…