Время для жизни - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

Глава 7

Вся последующая неделя была не менее напряженной, пусть и не такой физически тяжёлой, как предыдущая.

Настала пора получать для библиотеки и перевозить в клуб книги, журналы и газеты. Своей подписки у клуба еще не было, как и его самого — по факту его еще не открыли. Вот и пришлось собираться со всего города подшивки газет и журналов. Илья ругался, что отдают по принципу — «на тебе Боже, что нам не гоже!». Примерно так же дело обстояло и с книгами — отдавали из различных фондов списания, запасников и прочей хрени. Новые книги тоже были, но их часть была очень незначительной.

Иван подсказал Илье, что стоит посмотреть и на разных складах, куда свозили из библиотек разную макулатуры — выведенные из оборота книги и журналы.

— Сейчас нам главное наполнить фонд, а потом, постепенно, когда нас в график снабжения включат — будем менять.

Директору пообещали, что на первое время — примерно на месяц, им для обучения выделят опытного библиотекаря.

— Опять — проблема! Штата клуба еще нет, то есть нет и библиотекаря. Кого этот опытный работник будет учить? Меня? Или… тебя? — Илья посмотрел на Ивана.

— Найн! Найн! Их бин больной! — тому вовсе не улыбалось тянуть еще и эту нагрузку.

— Ну, Иван! Первое же только время! Просто — понять, как там и что, какие тонкости есть, а потом — передашь эти знания уже штатному библиотекарю.

— Илья! Ты совесть-то имей! Даже не передо мной, а перед мужиками нашими, сторожами! Ты меня и так уже в киномеханики записал, теперь еще и библиотекарь! Я же и сторожить в свою смену должен, потом — и печки топить, и снег убирать, чистоту блюсти. Да и сейчас в клубе работы еще полно. Мужики вон работают, а я, по их мнению, прохлаждаюсь! Еще и в уборщицы меня запиши!

— Да ладно тебе ныть-то! Киномеханик — это же только по вечерам пару раз в неделю кино прокрутить! Кстати, как там по обучению-то договорился?

— По вечерам? Дважды в неделю? А получить ленты, а журнал вести, а возить их из киносети, а потом — назад? А учебой этой — мне когда заниматься? Илья! Ты и впрямь становишься настоящим директором — поставил задачу, а как ее выполнять — тебя «ниипет!».

Директор слегка смутился.

— Ну… мы же договорились, что ты, пока, кроме своей сторожевой смены, больше не будешь привлекаться к работам в клубе.

— Ну — спасибо! Ну — благодетель! А три раза в неделю, после обеда — на учебу в киносеть ездить? А все эти руководства и методички изучить, а потом — сдать экзамен, чтобы «корочки» получить? А сейчас — ты зачем меня взял? Для компании? Эти книжки мы еще несколько дней будем по городу собирать! А потом — все это нужно расставить грамотно! И еще — библиотекарь…, - Косов покачал головой.

В киносети, куда его направил Илья, ему удалось договориться с двумя мужиками, которых ему назначили в наставники, что всю документацию он будет изучать самостоятельно, дома, а, приезжая сюда — только показывать знание изученного, да какие-то тонкости постигать.

— Так не делается! Есть курсы киномехаников, вот их и нужно тебе пройти! — сразу стал возмущаться один из его наставников, постарше, кто встретил его в методическом кабинете киносети. Второй наклонился к нему и что-то пошептал на ухо.

— Что значит — не успеет? Курсы — вон с сентября…, - снова «шу-шу-шу» на ухо, — да мы-то тут причем? Ну кто так делает? Когда у Вас там открытие этого клуба?

— Через две недели, — Иван с интересом осматривался в кабинете, разглядывая стенды и плакаты, а также установленные на столах кинопроекторы.

— Млять! Все у нас через жопу, и все нужно — быстро! Так! Какой Вам там аппарат выделяют?

Косов посмотрел в бумаги, которые ему выдал Илья:

— Да нам его еще не выдали. Вот — только накладная. Какой-то шестнадцать тире толи «зэ-пэ», толи «три пэ».

Мужики переглянулись:

— Ну — нормально. Узкопленочный, хоть клуб этот свой не спалишь!

— А почему я должен клуб спалить?

Ему объяснили, что пленка тридцать пять мэмэ — она, конечно, хорошая пленка, только вот очень уж пожароопасная — горит весело и ярко. А эта, шестнадцатимиллиметровая — не горит!

Косов вспомнил что-то про пожар на теплоходе вроде бы «Победа», который тоже, как предполагали, загорелся от каморки киномеханика. Курил тот, при перемотке пленок. И людей там погибло много.

«Ну — хоть здесь нормально!».

Потом они все же нашли общий язык, а то, что у Ивана — десять классов за плечами, да еще и сообразительность он проявил, смягчило наставников. Они объяснили Ивану, что должно входить в комплект кинопроектора:

— А то, знаешь ли, могут и надурить! Особенно если увидят, что киномеханик ты аховый, и ни хрена не понимаешь! Запомни: кроме самого проектора, в комплект входит переносная динамическая звуковая колонка, тоже в чемодане; экран в тубусе… ты, кстати, как получать будешь — экран обязательно проверь! Тоже… могут старый вместо нового засунуть! Еще должна быть тренога… ну — подставка раздвижная механическая под проектор. А-а-а! Еще и стабилизатор тока. В общем, как получишь — лучше к нам приедешь, мы посмотрим, все ли получил, да что и подскажем! Какой-никакой тебе ЗИП соберем.

Потом, когда они вышли покурить, тот мужик, который был поспокойнее, да помоложе, сказал:

— Это даже и лучше, что ты так будешь учиться, и зачет сдавать. Мы тебе много что рассказать и посоветовать можем. А то, на курсах, когда группа большая — понял ты, или ни хрена не понял — кому это интересно? Все бегом-бегом!

И вот… библиотека. Илья сделал с ним только один заезд, а потом, снабдив Косова бумагами на получение, объяснив, и даже записав, где и что брать, отговорился подготовкой к открытию клуба.

— Блять… ну как всегда — «Сама-сама-сама! Бегом-бегом-бегом!» — Иван матерился вполголоса, таская стопки книг из очередного подвала очередной библиотеки, и грузя их в кузов полуторки, выделенной Лесобиржей.

Он уложился в два дня! Просто больше книг нигде не давали. Он даже договорился с одной тетенькой, что заберет штук пятьдесят книг еще с «ятями». Почему их до сих пор не отправили в макулатуру — не понятно. Но книги были — солидные, с добротными переплетами и даже с цветными иллюстрациями. Они так и лежали стопками в подвале, Косова дожидаясь.

— М-дя… как ты говоришь… Ты зачем их то припер? А вот это — подшивки журналов «Нива», «Русский вестник», «Русское слово»… Они же еще — царские! Там же… а ну как пожалуется кто?

— А чем ты полки библиотеки заполнять собрался? Вот ты знаешь, сколько жителей в трех деревнях совхоза? Нет? Так я тебе скажу — всего одна тысяча семьсот сорок человек! — это Иван слышал, когда Илья проводил экскурсию по клубу учителям школы, а детей и молодежи в них — больше двухсот человек! Чем ты им жажду знаний удовлетворять будешь? А что царские — так можно же перебрать, просмотреть… Оставить только такие — общеразвивающие… про природу там, про путешествия.

«А лет через сто — эти журналы вообще будут библиографической редкостью, и стоить будут — соответственно! Но… ни я, ни Илья до этого — точно не доживем!».

— Ты, Илья, скажи лучше — как подготовка к концерту идет? Что получается? — Ивану тоже было не все равно.

Тот опять яростно расчесал свою шевелюру:

— Ты знаешь, боюсь сглазить, но вроде бы — налаживается все. Я и детские номера просмотрел, в школу ходил. Нормально… ну… для деревни! Мы их потом еще подтянем! Глядишь, через годик совсем другой уровень покажем! А вот в соседней деревне парень нашелся. Как он на гармони играет — блеск! Там даже и учить — только портить! Правда есть один… ну, не недостаток, а… перебор, вот! Он так на гармошке наяривает, так поет — весь в песню и музыку уходит! Но — здорово получается! Так… азартно, на кураже!

— Кстати… я тут к Калошину заезжал! Они тоже хорошо уже репетируют. И у Вари вроде бы все нормально выходит. Да! Ты же сейчас в город часто будешь выбираться — заехал бы, посмотрел сам. Может что и подскажешь. Не Игорю… ты ему сильно, видать, дался в тот раз, он тебя слушать особо не будет! А вот Варе…, - Илья прикурил папиросу, — я вообще-то редко курю. Просто сейчас на нервах все время.

— Да… вот еще что! Мы с ребятами решили в воскресенье на речку выбраться, отдохнуть, позагорать. А то уж и лето скоро кончится, а не разу не встречались вот так. Раньше то мы — каждое воскресенье, то в парке встречались, то — вот на реку выбирались. То на лыжах катались. Ты как? Пойдешь с нами?

Ивану такое предложение было довольно неожиданным. Вроде и согласен — надо чуть развеяться от всех проблем и нервотрепок. Покупаться, позагорать, да и пообщаться — тоже. А то у него здесь и поговорить-то особо не с кем. Вера… Ну — там другое!

Но! Большое такое НО! Там наверняка будет… Кира. А опять взбалтывать все то, что хоть чуток, но начало оседать… Не хотелось!

— Илья! Ну… там же у Вас своя компания уже сложилась! Что я буду вам мешать? У Вас и разговоры уже свои, и отношения… Зачем влезать? Да и сам же говорил… про Киру.

Илья подумал, погрыз губу:

— Нет. Ерунду ты говоришь! Про Киру — ну, мы с тобой поговорили. Что лишний раз рассусоливать? А про свою компанию… Ну и что? Ты парень вон — компанейский, шебутной. Нормально все будет! А то представил нас, как… кружок закрытый какой-то. Нормальная компания! Все! Даже не думай отказываться!

Косов задумался. Все ж таки отдохнуть в хорошей компании… хочется.

— А что с меня требуется? Ну… продукты там… напитки. И где это вы все собираетесь проводить?

— Продукты? Да — что возьмешь! Хотя… вот — чайник нужно взять будет! Он же у нас здесь есть? Есть. А так… да много и не надо. Напитки… тоже — на твой вкус, — потом Илья посмотрел на Ивана, — спиртное парни и так возьмут. А ты — ну что сочтешь нужным. Согласен? А собрались мы — вон на острове, на Оби отдохнуть. Лодку парни найдут, когда и куда тебе подойти, я тебе позже скажу.

— Так… у меня есть еще с час времени. Ну-ка, Ваня, пошли в зал. Покажешь, что у тебя там с гитарой получается, да и песни твои прогоним!

«У-у-у-у… злыдня! А я уж думал пораньше домой сквозануть, да отдохнуть!».

Надо сказать, что Илья, несмотря на вид — «не от мира сего», был товарищ — с характером, особенно насчет того, что касалось музыки. Он вот так периодически отлавливать Косова и заставлял показывать того, как он освоил очередной «урок» директора. Здесь уж Илья не сдерживался. До мата, конечно, не доходило, но высказать Ивану, что он думает по поводу его рук, кривых, и его отношения, безалаберного, мог довольно резко!

Иван показал Илье, что он уже смог освоить. Тот покивал головой, к удивлению, замечаний не делая. Хотя в предыдущие несколько раз, довольно больно шлепал прутиком по большому пальцу левой руки, которым Иван так и норовил прижимать верхнюю струну, беря аккорды.

— Куда ты палец суешь! Не нужен он тебе там. Тебе и четырех пальцев вполне хватит!

И вообще отказывался слушать мычание Ивана, что так, дескать, привычнее.

— Надо играть правильно, а не «как привычнее»!

Сейчас Илья довольно хмыкнул и сказал:

— Ну, что у тебя слух есть, это и понятно. И гитару ты осваиваешь тоже… довольно быстро. Раньше же играл? Ага… ну вот — эти блатные аккорды тебе и мешают. Все лезут и лезут, когда отвлекаешься. Ну ничего, я из тебя еще гитариста сделаю, душой любой компании будешь! И не забудь — с осени начинаешь осваивать аккордеон! И не хочу ничего слышать!

Потом они прогнали песни, которые на концерте должен будут спеть Иван.

— Ты что так тихо поешь?! Что там шепчешь-то? Не услышат же тебя люди! — недоволен был Илья.

— Так я что — орать должен?! Эти песни кричать не надо, они с душой поются!

— С душой — это не значит шёпотом! Шёпотом — это вон, девицам на лавочке будешь напевать! Пой нормально!

В общем, чуть не поругались!

А в клуб железнодорожников, где арендовал зал для репетиций своего ансамбля Калошин, он все-таки заехал.

Зал был большой и сейчас, по понятным причинам — пустой. Солнышко в это время светило с какой-то другой стороны, и в зале было довольно сумрачно. Лишь над сценой горела неяркие лампы.

Калошин, еще человек пять парней, чего-то негромко обсуждали, собравшись кружком. Варю Иван увидел, сидящей на крайнем сидении первого ряда.

— Здравствуйте! Разрешите поприсутствовать?

Варя явно обрадовалась, а вот Игорек протянул:

— А-а-а-а… вот еще один автор пожаловал? Инспектировать будешь? Мужики — вот этого юношу зовут Иван. Он автор текста новых песен.

Мужики с интересом посмотрели на Косова.

— Игорь! Ну могу же я просто полюбопытствовать, как у Вас получается? Я же не просто — «мимо проходил» для этих песен. Мешать не буду, просто посмотрю-послушаю. А вдруг что и подсказать смогу — со стороны-то виднее.

— Ага! Со стороны — всегда виднее! — с сарказмом протянул «альфонс».

— Могу и просто — помолчать! Анекдот про советчиков я знаю.

Судя по виду людей — им этот бородатый анекдот был неизвестен.

— Ну как же… Ведь старый уже давно! Ну ладно! Знаете, почему нельзя заниматься…, - Иван покосился на Варю, — плотской любовью с женщиной на центральной площади города?

Кто-то их музыкантов высказал предположение, что в милицию заберут!

Но Иван выдержал паузу:

— Потому что прохожие советами заипут!

Под смех музыкантов, он прошел к Варе и присел рядом:

— Привет, красавица! Ты как всегда — неотразимо выглядишь! — потом чуть наклонился к ее ушку, — вот до чего же ты, Варенька, хороша! Так бы и съел тебя! Ну… или хотя бы — куснул разочек!

Она, улыбаясь, ткнула его кулачком в бок:

— Вон, слушай! Сейчас тебе Игорь специально прогон песен сделает!

Первую песню, «Глаза», Калошин спел сам.

«А что — хорошо спел! Голос, конечно, далеко не Ободзинский! Но там и сравнивать глупо. Но спел — душевно!».

Потом, после недолгого совещания, Калошин спустился в зал, и присел рядом с Иваном, и посмотрел на него.

— Ничего не скажу — хорошо спел. Мне понравилось!

А вот второй исполнитель «Ах какую женщину» пел уже гораздо хуже, на его, Ивана, непрофессиональный взгляд. Так он Калошину и сказал:

— Я думаю, что у тебя бы лучше получилось. А тут… чувства не хватает. Как-то уж… равнодушно. Там же — страсть такая, приглушенная — да, но… даже боль, переживание, что эта женщина не с ним. А у твоего парня… как констатация факта — да, она не с ним. Так и хочется продолжить — да и хрен с ней!

Варя засмеялась, потом приобняла Ивана под руку.

Калошин нахмурился, поиграл желваками:

— Так… еще один прогон! Пою сам! — И резво заскочил на сцену.

Они с Варей прослушали вариант Игоря.

— Вот так он меня и выкупил… козел! — она порозовела и со злостью смотрела на Калошина.

Иван с сочувствием посмотрел на женщину, потом встал и похлопал:

— Браво! Игорь, я уверен — все женщины в зале будут писаться от такого исполнения!

Как тот не сдерживался, но было видно, что он доволен словами Косова.

— Иван! А ты сам не хочешь спеть? — Калошин приглашающе повел рукой на сцену.

«Во как! Это что — провокация? А-а-а-а… да и хрен с тобой!».

Варя подбадривающе подмигнула ему.

Поднявшись на сцену, Иван, взял протянутую ему гитару, тронул струны.

«А хороша, гитара-то! Хороша!».

Он спел сначала «Гитару», а потом — «Улицу» и закончил — «Услышь меня, хорошая».

— Ну… я подумал тут. «Гитару» мы у тебя тоже возьмем! — кивнул Игорь, — а остальные песни, хоть и тоже очень неплохие, но… не наша тема. В ресторанах они не пойдут.

Потом они, пока музыканты перекуривали, обсудили, что Калошин и компания собираются исполнять на концерте в клубе.

«Неплохой концерт должен получится!».

— Игорь! То, как вы будете исполнять мои песни, мне, по большому счету… не очень интересно. А вот Варю я хотел бы услышать! Можно это устроить?

Он наклонился к Варе:

— Я, хорошая моя, хочу, чтобы на концерте тебя увидело и услышало начальство. А уж как ты это споешь… Глядишь и в филармонии еще блистать будешь! — женщина зарумянилась от удовольствия, представив, наверное, как это было бы здорово.

А вот ее исполнение ему… не сказать, что не понравилось. Но — не вдохновило!

— Так! Варюша! Я понимаю, что, скорее всего, так тебя учили петь в техникуме. И так, я думаю, ты поешь со сцены. Ты поешь хорошо, но… чувств… как-то не видно. Вот сама подумай — о чем эти песни? Вот про лодочку… Она же — задорная, веселая! Молодая девчонка рассказывает, как все это происходит… Она же, песенка-то — она про деревенских жителей. Кому как не тебе ее петь? И, знаешь, что… можно… да и нужно чуть движений прибавить. Ты вот танцуешь… ну — кадриль ту же? Танцуешь? Ну вот… хоть пританцовывай, что ли. Вживись в образ этой девчонки — веселой такой, живой!

Они еще раз пять прогоняли эти песни. К концу Варя хоть и устала, но получаться стало… получше.

— Ты еще подумай. Вот отдохнешь, подумаешь… Представь, на концерте зрители не песню слушать должны, они должны видеть вот эту самую девчонку — озорную, этакую… шило в попе, вот. На месте не сидится ей, и все наказания и возражения — ей не по чем! Кстати! А у тебя костюмы-то для песен есть? Вот сама посмотри, что нужно, чтобы петь эти песни. Тут, я думаю, городская одежда… не очень подойдет. Да, нарядная, но… не совсем городская!

Варя задумалась:

— У меня есть знакомая… она помощником костюмера в театре работает.

— Вот! Приди к ней, спой эти песни… только хорошо спой. Чтобы она прочувствовала. И вместе подумайте, что из одежды тебе здесь нужно.

Репетиция у музыкантов заканчивалась, и Варя предложила:

— Ваня! Пошли перекусим что-нибудь. Проголодалась я — просто жуть!

Они с Варей зашли в какое-то… кафе, что ли. Плотненько так перекусили. Что он, что она.

«Ага… а рассчитываться — ему. Ну… тут другого не ожидалось!».

И была у него мысль, что… Варя пригласит его к себе. Обломись! Он проводил женщину до остановки, где она чмокнула его в щеку и уплыла на трамвае в одиночестве.

«Мне кажется… или здесь уже каким-то «динамо» попахивать начинает?».

Так он и промотался до самых выходных.

В субботу он пробежался по магазинам, купил для себя шесть бутылок пива и еще четыре — газированной воды.

«Буду пить пиво! Когда свежее — оно здесь очень даже ничего! И не опьянеешь от него, если на день растягивать».

Потом подумал и докупил все же пару бутылок красного полусухого вина, как в прошлый раз — показалось оно ему вполне неплохим. Еще сторговал у бабульки на рынке большой каравай свежего хлеба, немалый такой кусок соленого сала, несколько луковиц.

«Что я — не знаю, как на природе, да на свежем воздухе, аппетит разыгрывается? Не знаю уж, что там ребята, или точнее — девушки, возьмут из продуктов, но что-то подсказывает, что жареное на костре сало — тоже вполне пойдет!».

Взял еще чайную заварку, из тех, что подороже в магазине. Конфет взял нескольких видов. Всегда чаем такие посиделки заканчиваются. Все это сложил в свою новую сумку.

Утром в воскресенье, выйдя в ограду дома делать зарядку, щурясь на солнышко, решил:

«Что-то прохладно с утра, ветерок потягивает».

В общем, одел он свою новую горку, и берцы натянул. А если что — куртку и скинуть можно! Футболка, штаны, берцы на ногах — вполне себе вид!

«Угу… сам себе не ври! Там же Кира будет — вот и неохота босяком выглядеть!»

Он вышел, по договоренности, на тот кусок берега, где ранее уже сидел на лавочке. Успел покурить, когда услышал от реки негромкие разговоры и девичий смех. Спустился к воде — сверху подходила немаленькая лодка, довольно плотно загруженная народом.

Когда по команде Виктора, сидевшего на корме за рулем, он с мостков запрыгнул в лодку, то ему сразу же вручили весло — «работай, мол!».

Ну а что, можно и погрести. Кроме уже знакомых ему людей, в компании он заметил еще одну девушку. Но пялится он не стал — было неудобно. Тот же Илья быстро представил его незнакомке, и они отправились дальше по течению.

«Ага… Тоня. Ну… если подумать, то Тоня — она с Ильей. Его девушка, что ли? А он ничего про нее не говорили. Даже не обмолвился не разу, тихушник».

Соседом по скамейке гребцов, как это не было неприятно, оказался Сергей. Он периодически косился на Ивана, но молчал, только вот мордой закаменел.

Ну да, еще бы ему не каменеть, когда на скамейке напротив, очень близко — практически колени к коленям, сидела Кира. Сегодня она была в летнем ситцевом платье, и была чудо как хороша.

«Угу… нашему подлецу все к лицу!».

Светлая тонкая ткань платья туго обтягивала крутые бедра, а когда она оборачивалась назад, чтобы перекинуться словами с сидевшей позади ее Тоней, ткань с ее коленей предательски ползла вверх, открывая такие красивые, небольшие, четко очерченные колени. Загорелые ножки были… хороши. А так как девушки оживленно переговаривались, то ткань эта уже довольно скоро открыла и бедра, чуть не до их середины. Повороты девичьего тела, заставляли платье и на груди натягиваться… очень соблазнительно. И спина ее — тоже привлекала внимание — такая она была… четко очерченная, правильной формы.

Рядом с Кирой сидела Зиночка. Она была тоже — очень красива. И стройные ножки, и бедра, и довольно высокая грудь. Вот только для Ивана она явно проигрывала по привлекательности соседке. Явно…

Иван старался сосредоточится на гребле. Он и так уже несколько раз плеснул веслом, не приноровившись еще к движениям. Лопасть его весла то чересчур глубоко погружалась в воду, выходя из глубины рывком, и даже чуть обрызгивая сбегающей водой сзади сидящих, то шлепала практически по поверхности, отчего лодка ощутимо дергалась.

Даже Виктор посоветовал ему грести ровнее, аккуратнее. А его «вынужденный напарник» чуть презрительно скривил губы.

«Твою мать! Ведь ты, в прошлой жизни учился грести на шлюпках, даже в соревнованиях училищных участвовал! Соберись! Так… лопасть весла должна входить в воду на две трети, не меньше, но и не больше! Работаем и спиной, и ногами!».

Но… ножки Киры, которые — буквально перед носом, не давали толком сосредоточится.

Наверное, Сергей увидел мельком брошенный взгляд Ивана на свою подругу, он кашлянул и сказал:

— Кира! Вы бы с Зиной пересели лицом к Тоне. Вам и общаться так будет удобнее, и коленями стукаться не придется.

Кира удивленно посмотрела на Сергея, потом на Ивана, хмыкнула и кивнув Зине, чуть приподнявшись, развернулась лицом к корме лодке. Только вот это перемещение облегчения участи Ивана не принесло. Потому как садясь на скамейку спиной к парням, и она, и Зина, аккуратно поправили платья. И теперь перед взорами парней оказались их попы. А там было на что посмотреть!

«Вот же черт! На кой хрен я на все это подписался?!».

Сергей, со все большим раздражением поглядывал на Косова. Потом, улучив момент, наклонил голову к нему и прошипел:

— Хватит пялиться! Слышишь?!

Стараясь работать веслом правильно, Иван и сам уже был на взводе, и не менее ядовитым шипом ответил:

— Мне что — глаза закрыть? И вообще… может я на Зиночку смотрю! Ишь… нашелся тут… Отелло!

Похоже девушки что-то услышали, потому как Зиночка с улыбкой обернулась, а потом наклонилась к Кире и что-то сказала ей на ушко. Та тоже повернулась, вся изогнувшись при этом, чем заставила Ивана простонать… где-то глубоко внутри, потом кинула взгляд на них с Сергеем и весело засмеялась:

— Вы гребите, гребите, не разговаривайте! А то будем до обеда к острову идти!

Потом повернулась и приподнявшись, еще более туго подтянула платье снизу.

Иван не сдержался, выматерился про себя и сплюнул в воду. Сергей же, стиснув зубы, стал демонстративно пялиться в другую сторону.

Все эти перипетии привели к тому, что парни все же приноровились друг к другу, и, будучи доверху наполненными раздражением, заставили лодку очень ощутимо ускориться.

Виктор с кормовой скамейки, с улыбкой смотрел на весь этот «спектакль», правя рулем, а потом, когда лодка чуть не полетела по глади реки, удовлетворенно кивнул:

— Вот! Так держать! Выражаю гребцам свое искреннее удовлетворение! — потом помедлил и гаркнул: Гребцы! Мать вашу! Не слышу ответа!

Не известно, что хотел сказать Сергей, он только приподнял весло над водой и набрал воздуха в грудь, как Иван приподнялся со скамейки, сделал придурковатую морду и прогавкал в ответ:

— Рады стараться, Ваше пре-вос-хо-ди-тель-ство!

Девушки засмеялись, а Виктор, несколько опешив, протянул:

— Ну… так то уж зачем? Лишнее это!

— Балбес! — прошипел Сергей, когда Иван вновь сел рядом.

— Вот здесь… согласен! Признаю… бываю несколько придурковат!

Чем опять вызвал смех девушек.

Потом они опять набрали хороший ритм. Иван даже не глядел в сторону Сергея, а регулировал свои движения по ощущениям — все-таки их плечи соприкасались.

Вдоль города, на Оби, имелись несколько островов, и все они располагались вдоль левого берега. Было похоже, что молодежь здесь уже бывала не раз, потому как они резво прошли мимо двух островов, зашли в протоку и пристали к третьему острову.

«Ага… а вон — выше по течению остался проход в затон Лесобиржи! Знакомые места».

Довольно большой кусок песчаного пляжа, метров на двадцать от воды, и примерно на тридцать — вдоль кромки, был вполне себе уютен. Выше от воды располагалась приличная поляна, подходящая по размеру. Вокруг кусты ивняка, а поодаль от берега виднелись и березки. Здесь уже было готовое костровище, с рогатинами и перекладиной. Даже какие-то стволы старых деревьев лежали по всем четырем сторонам от костра, а в воду вели мостки, сколоченные из старых, посеревших досок.

«Хорошее место, уютное. Да и город по другую сторону от острова, на этом же берегу — только какие-то редкие сараи стоят, да чуть дальше — виднеются корпуса Сибкомбайна. И выехали так рано, наверное, чтобы больше никто место не занял».

Вся компания стала вполне организовано сооружать бивак. Уже через несколько минут начали пощелкивать мелкие прутья в разведенном костре, девушки занялись столом, сооруженным из довольно большого куска брезентового полотна.

Виктор вытряхивал из мешка какой-то бредень.

— Так… парни! Девушкам не мешаем! Сергей, Иван — помогайте, растягивайте его по берегу.

Сам Виктор сходил к кустам и вырубил две жердины, для привязки их к краям бредня.

— Сейчас парочку тоней кинем — все на уху что-нибудь добудем! Серега, давай вглубь лезь! Иван! Вдоль бережка пройдитесь, во-о-о-он оттуда начинайте, и сверху — вниз! — Виктор продолжал командовать.

И действительно, за три тони парни добыли разной некрупной рыбешки — вполне хватит на уху!

Иван, чувствовал себя немного не в своей тарелке — компания чувствовалась слаженная. Виктор, и девушки периодически подшучивали над Ильей:

— Ты, Илья, посиди в сторонке пока! Ты у нас уже — какой-никакой, но — директор! Что тебе в воде плюхаться, да рыбой руки пачкать!

Девушки, практически сразу по прибытию, удалились в кусты и вышли оттуда уже в купальниках. Ну как, в купальниках… На взгляд Ивана, это можно было назвать трикотажной мужской майкой, сшитой в промежности. Купальники были разного цвета. У Киры — и Зины — белые, а у Тони — черный.

Кира… ну что — Кира? Кира была… хороша. И раньше Иван млел от ее фигуры, а здесь убедился — она именно настолько хороша, насколько он и предполагал. Она вообще была девушка высокая, вряд ли ниже самого Ивана. И с Сергеем они подходили друг другу — просто здорово! Красивая пара! Была она… очень спортивной. Кто-то может быть и сказал бы — слишком уж… спортивная. Но — не Косов! Широкие бедра, сильные длинные ноги. Даже сейчас, в условиях покоя, явно видимые мышцы и на бедрах, и на голени. Попа… очень крепкая, мускулистая, высоко поднятая. Талия довольно узкая. Ивану стало интересно, а вот если бы купальник был раздельным, видны ли у нее мышцы пресса? Грудь для ее комплекции — скорее небольшая, но не менее «двойки». Высокая, красивая шея. И очень смуглая кожа. Все вместе… не давало Ивану спокойно смотреть на девушку. Он пусть и с усилием, но отвел от нее взгляд.

Зина была просто красивая девушка. Красивая, стройная, высокая. Но — просто красивая…

Подруга Ильи была много проще девушек. Невысокая ростом, с неявно выраженной талией, небольшой грудью. Единственно, что понравилось Ивану — ее ножки. Тоже крепенькие такие, ровные и полные ножки танцовщицы. На лицо она была — милой. Круглолицая, чуть курносая. Но судя по всему — веселая, общительная и добрая хохотушка!

Все это Иван разглядел, исподтишка поглядывая на девушек, в процессе чистки пойманной рыбы.

Виктор подошел, посмотрел. Одобрительно кивнул и, усмехнувшись, спросил, глядя на нож:

— Откуда такой жиганский «финарь»?

Иван поморщился:

— По случаю достался.

Повесив котелок, с налитой водой и помещенной туда рыбой, на перекладину над костром, Иван, не торопясь вымыл руки, и закурил.

— Иван! Иди к нам играть! — окликнула его Зина.

Неподалеку девушки и Сергей расположились с волейбольным мячом.

— Илья! Последишь за ухой? — обратился он к сидящему на бревне и щурящемуся на солнце парню.

— А что делать надо? — тот растерянно смотрел на котелок.

— Как закипит, и начнет образовываться пена, снимать пену и вон, в сторонку стряхивать! — Косов — протянул Илье ложку, насаженную на выстроганный из прута черен.

Сначала он играл, как был — в футболке, штанах и берцах. Только куртку скинул. Потом стало жарко, скинул и футболку, и берцы. Играл босиком.

В этом теле играть в волейбол ему еще не доводилось. Это в прошлой жизни и в школе, и после, он с удовольствием постукивал в мяч.

«М-да… Рядом с Кирой и Сергеем, да даже — рядом с Зиной смотрюсь я сейчас бледно!».

А еще… он просто тупил, боясь посмотреть в сторону… в определенную сторону! И если на Зину он мог смотреть, и с удовольствием смотрел; на Тоню смотрел с улыбкой — экая «зажигалочка», то вот… нет, не мог!

Он вернулся к костру, а его место занял Виктор. Тот тоже играл легко и с удовольствием. Иван почистил картошку, лук и все остальное для ухи. В свое время, и в очередь туда поместил.

— Так… рыбацкие ухватки знаете? — отдуваясь после игры, сюда же подбежал Виктор.

— Это какие? Что конкретно?

— Вот, головешку нужно будет в уху сунуть! — Виктор показал на костер.

— Тогда уж и водочки плеснуть не помешает! — хмыкнул в ответ Иван.

— А ты ниче так… понимаешь! — с одобрением улыбнулся Виктор, он повозился с одним из вещмешков и перекинул Ивану одну «белоголовую».

«Ребятки-то с деньгами! Водочка — не из дешевых!».

Он уже немного нахватался знаний цен и пристрастий местного населения.

Когда уха уже была готова, он произвел все необходимые манипуляции по ее «доводке».

— Ну все, можно разливать!

К брезентовому «столу» подтянулись и остальные.

— Так… девушки! Вы что употреблять будете? Есть водка… — начал перечисление Виктор.

— У меня есть две бутылки вина… красного, и пиво тоже есть, — Иван в свою очередь начал опустошать свою сумки, доставая из нее припасы.

— Вино… вино, это дело хорошее, конечно… но вот — под уху? Под уху — только водочка! — Виктор с укоризной посмотрел на Косова.

Девушки сомневались. Зиночка с большим одобрением посматривала на вино, а Кира была согласна с тезисом брата. Все посмотрели на Тоню. Ты залихвацки махнула рукой, улыбнувшись:

— Под уху — водку! — и до того у нее это получилось смешно, что все расхохотались.

— Ну… тогда и я выпью водки! — Иван присоединился к обществу.

Все присутствующие похвалили Косова за вкусную уху, а Зиночка улыбнулась и глядя на него, спросила:

— Иван! Вот ты и готовить, оказывается умеешь, и стихи пишешь. А еще какие у тебя есть скрытые таланты? — интересно-интересно… а вот она как-то уж совсем демонстративно не глядит в сторону Виктора! Они что — поссорились? Окончательно или как? Виктор же, после ухи и пары рюмок водки, был настроен благодушно и на все Зиночкины «крючки» не реагировал.

— Еще он неплохо поет свои песни, — тут уж влез Илья, как будто кто-то его просил!

— Зиночка! Красавица ты наша! А кто тебе сказал, что я стихи пишу? — девушка была в недоумении, — то, что я написал тексты нескольких песен, вовсе не означает, что я поэт и пишу стихи.

Народ был в удивлении — ну как же, вот ведь — песни…

— Знаете… по-моему мнению, тексты песен нельзя в полной мере назвать стихами. Погодите! Дайте объяснить! — Иван поднял руку, — тексты песен только на первый взгляд — стихи. А так это просто текст — ритмичный, или мелодичный, несущий некую смысловую нагрузку. Вот если текст песни не петь, а попытаться просто прочитать, как стихи — думаю не получиться. Выйдет все равно песня. Конечно, некоторые стихи — ложатся на музыку, но не все, далеко не все. А поэт, или стихи — это про другое.

— А кого ты можешь привести в пример? — с интересом посмотрела на него Тоня.

— Ну… вот, к примеру:

— Нас водила молодость в сабельный поход.

Нас бросала молодость на кронштадтский лед!

Боевые лошади уносили нас,

На широкой площади — убивали нас!

Иван читал это стихотворение не задумываясь. Энергетика строчек накрывала с головой. Он даже чуть прикрыл глаза, чтобы не видеть глаз удивленных и задумчивых глаз Киры.

— Вот…, - он перевел дух, — вот — это стихи! С большой буквы стихи! А не то, что…

Он открыл бутылку пиво, налил себе в металлическую кружку и залпом выпил.

— Ой! Мне тоже так нравится Багрицкий! — всплеснула руками Тоня.

— То, что говорит Иван, спорно, по крайней мере, — поправив очки, начал Илья.

— Извини, что перебиваю, но, думаю, что не просто так поэтов разделяют на поэтов и поэтов-песенников.

От выпитых пары рюмок Илья раскраснелся и раздухарился:

— А вот я с тобой не согласен!

— Погоди, Илья! Вот послушай — что есть текст песни без музыки? Ничего! А вот если композитор музыку к тексту хорошую подберет — тогда да, песня, что говорится — выстрелит! То есть… текст без музыки… так себе затея. Ну — пусть так: хороший текст и отличная музыка дают в итоге песню. А вот хорошие стихи — они и сами по себе хороши, без всякой музыки.

Двигая свою речь, Иван ненароком поглядывал, как не его слова реагируют друзья. Сергей — тот делал вид, что весь разговор его вовсе не интересует. Тоня слушала с интересом, Виктор с интересом и улыбкой, Илья все порывался возразить, и только последнее его заставило несколько задуматься. Кира смотрела, улыбаясь, куда-то вдаль и лишь искоса поглядывала на него, и перешептывалась с Зиной.

— Иван! А тебе кто из поэтов нравится? — вот и Зина подключилась, только не ясно — сама, или по «наводке» Киры. Ивану хотелось бы — чтобы последнее.

Он задумался, почесал затылок и немного растеряно пробубнил:

— Ну как… как и всем, наверное, Есенин, Маяковский, Блок, — он здесь хоть и старался читать, но времени было мало, да и времени этого он здесь провел тоже — немного. Что тут у перечисленных поэтов написано, а что нет — есть ли разница с его прошлым-будущим, он не был уверен.

— Есенин — кулацкий поэт! — четко и как будто в никуда отчеканил Сергей.

— Ну… вот это ерунда, по-моему. Есенин — русский поэт! Да у него много деревенских стихов, да и… кабацких таких, тоже немало… Но — он русский до самой глубины души. Он болел за Россию, был патриотом своей Родины. А что он, как человек… такой — неоднозначный, то — и время такое было, многие не могли найти себя. Вот и метался человек, то творил, то — пил…

— То блудил! — закончил за него Сергей.

«Вот же зануда правильная!».

— Ну да… не без этого! Но и тут… Испокон веку отношения между мужчиной и женщиной являлись и являются — краеугольным камнем… что ли, всего сущего на земле!

— А вот мне кажется, что классовая борьба — является краеугольным камнем! — и вот не понять же — он, этот зануда, сейчас серьезно говорит, или просто — подкалывает Ивана.

— А здесь ты ошибаешься! Как минимум — в определениях! Впервые о классах заговорил Маркс, если не ошибаюсь. До этого про понятие такое «классы» — даже не задумывались. Были различные слои населения, интересы которых то совпадали, то различались, иногда — кардинально, вплоть до крови! Слои, сословия, группы людей — но не классы. А вот отношения между мужчиной и женщиной — были всегда. С тех пор, когда обезьяны определили себя людьми. Даже и до этого — эти отношения были, пусть и в своем животном виде.

Иван понимал, что он утрирует, что — дает неверные определения, но остановиться не мог. И чего тут было больше — хмеля от выпитого, желания привлечь внимание к себе одной особы, или еще что-то — было непонятно!

— И вот когда человек, в данном случае — Есенин, находится в вот таком раздрае, не может найти себя, здесь и происходит и пьянка, и прочее…, - он покосился на девушек. Но было видно, что вовсе не шокирует их.

«Ну да… тут детей нет! Все люди взрослые! И что такое эти отношения знают не понаслышке. А вот… у Киры… с этим… тоже… есть?».

Он неосознанно скользнул взглядом по девушке, уперся глазами в ее такую… попу, и почувствовал, как густо краснеет.

«Ну вот еще! Как школьник-пионэр, чес-слово! Все надо завязывать с такими разговорами!».

Похоже той же Зине тоже надоели эти словопрения, и она протянула Илье:

— Илюша! А сыграй нам что-нибудь, пожалуйста!

Директор уже был увлечен шушуканьем с Тоней, и потому отмахнулся:

— Нет… вон — пусть Иван сыграет! Вы же хотели услышать его песни? Вот пусть и споет!

«Вот же… сволота ленивая! Он, значит, лямур-тужур тут крутит, а я — отдувайся?!».

Но заставлять себя упрашивать он не стал, взял в руки гитару и перебором проверил струны.

— Вторую струну чуть подтяни! — кинул ему Илья.

Иван спел «Весну». Народу понравилось, но девушки приняли ее без особого восторга. Потом спел «Услышь меня…». Тут уже реакция с девичьей стороны была более благосклонной.

— А… другие песни, те, которые вы Калошину отдали, — девушки были в курсе этих отношений. «Вот же Илюша, болтун!».

Пришлось петь. И вот тут уже девушкам очень понравилось. Это было видно не вооруженным глазом. Но та же Кира, если и выказывала эмоции, то только чуть… и как-то — непонятно. А вот Зиночка… та да — даже глазки у девушки затуманились!

— Вот ты рассуждаешь про стихи и поэтов, про классы и определения. Это что же… вот так в детдоме что ли учат? — опять эта «бестия» встряла! Тоже мне, энкаведешник нашелся.

— А ты, Сергей, много с детдомовскими общался, чтобы такие вот штампы ставить? Или полагаешь, что если из детдома — то либо шпана, либо дурачок? — ага… смутился! морда нордическая, — ты ошибаешься! И в детском доме люди разные… кто и правда — шпана, и глуповатых немало, но и вполне нормальные люди есть. И даже, не поверишь, умные встречаются! А про то, что я говорил… Я всегда, сколько себя помню очень любил читать: и в детском доме все подряд читал, и после, когда у тетки жил и в школе учился. А когда на Севере работал, так там, несмотря на тяжелую работу, тоже есть время свободное. И все напечатанное — книги, газеты, журналы, веришь или нет — до дыр народ зачитывал! За новые газеты или книги — чуть не дрались в очереди!

«Да, такое бывало. Только не на Севере, а командировках, в Чечне, где и правда, печатного слова не хватало, и немногие книги ходили по рукам до состояния полной негодности!».

— А про шпану… ну так я и не отрицаю, и самому пришлось пообщаться с разными гопниками, и среди этой публики знакомства есть.

Иван снова взял гитару:

— С одесского кичмана сбежали два уркана.

Сбежали два уркана да на во-о-олю…

Он пел, подражая услышанной где-то по телевизору манере исполнения этой песни Розенбаумом. «Косил по одесского еврея!».

— Ну эту песню и Утесов поет! У него-то всяко лучше твоего получается! — фыркнул Сергей.

«Зараза! Ладно, слушай еще».

— Вечер наступает! Фонарики зажглися.

Звездочки как рыбки по небу расплылися.

Только мне не спится, я с собой в ссоре,

И гляжу на небо в клетчатом узоре!

Закончив этакий «романтик» в приблатненном стиле, Иван снова налил себе пива и закурил.

Сергей с улыбкой что-то шептал Кире в ушко, а та — улыбалась. «Похоже, если я и привлек чье-то внимание, то вон — только Зины!».

Докурив, мысленно махнув рукой на последствия, он снова взял гитару:

— Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво

Отбивать девчонок у друзей своих!

Это так, но ты с Алешкой несчастлива, несчастлива,

А судьба связала крепко нас троих!

Тут уже внимательно слушали все. «Эк у тебя морду-то перекосило, харя твоя арийская! Так тебе!».

— Это что-то новое? Ты мне еще такое не показывал! — заинтересовался Илья.

— Да… ерунда это… дворовая такая песенка, — отмахнулся Иван.

А Сергей похоже не в шутку вскипел. «Да и хрен с ним, козлом этим! Надоел, с мордой своей смазливой!». Обстановка явно накалилась.

— А пойдемте купаться! — выручил Виктор Косова, да и всю компанию.

«Ф-у-у-х-х… слава тебе господи!».

Но Иван рано радовался. Хоть купание проходило весело, в какой-то момент он отдалился от компании и в свое удовольствие отдался плаванью.

«Хоть хмель так выгнать! А то что-то явно на шкандаль нарываюсь».

Он нарезал «саженками» протоку, то вверх, то вниз. Когда изрядно подустал, вернулся к биваку, и по дну подошел к берегу.

«У-п-с… м-д-я-я-я… а кто говорил, что будет легко? Никто не говорил!».

Три девушки стояли у края воды и оживленно о чем-то беседовали. Трикотаж их купальников намок и не то, что что-то открывал, но… прилип к некоторым местах… больше, чем надо!

Ни девушки, ни парни на это внимания не обращали. По крайней мере — внешне. Наверное, это было — привычно. Иван же на такое отреагировал… Да… отреагировал. Пришлось делать вид, что еще — не накупался.

Оказалось, что у Зины очень неплохая грудь с задорно торчащими сосками. А у Тони… был очень обтянут… скажем так — низ живота. Что тоже… спокойствия не прибавляло. Кира… оказалось, что у Киры все же есть что-то вроде кубиков пресса на животе.

Потом они опять играли в волейбол, дурачились, играли в города и прочие немудренные игры. Водка кончилась, да и ее и брали-то немного — пару бутылок всего. Потихоньку было выпито и вино. Пьяных не было. Так, легкий хмель присутствовал.

— Иван! А ты спортом занимаешься? — Кира смотрела на него… с какой-то снисходительной улыбкой, как показалось.

— Нет… Так — зарядку делаю, для себя, и все.

— Ну… это ты зря! Спортом нужно заниматься, да, Сережа? — и она чуть сжала рукой плечо своего друга. Да, там было широкое, мускулистое плечо.

Иван хмыкнул, здесь он «арийцу» явно проигрывал.

— Ну ничего! Мы тебя вовлечем в какой-нибудь клуб, правда Зина? Будешь ты и кроссы бегать, и на лыжах ходить! Негоже комсомольцу быть слабым! Ты ведь намерен вступать в комсомол? В-о-о-т! Нормы ГТО нужно сдать всем — и парням, и девушкам!

Нет, Косов был не против и бегать, и нормы сдавать. Вот только как-то эта активность комсомольская от Киры, здесь и сейчас, показалась не к месту!

Потом Иван жарил сало на прутьях, перемежая кусочки сала с нарезанным кольцами луком. Несмотря на то, что сначала все, и особенно девушки, без энтузиазма встретили его предложение о жаренном на костре сале, но продукт общими усилиями был съеден без остатка. Под ивановское же пиво.

Затем снова покупались, благо погода радовала, солнышко изрядно припекало. Иван, поняв фишку «предательского» трикотажа женских купальников, старался особо не приближаться к девушкам, после их выхода из воды.

Пили чай с разными конфетами, общались уже довольно лениво — от отдыха тоже устаешь!

Иван обратил внимание, что если с утра мимо их стана несколько раз проплывали лодки — как правило, с ищущими такое же место уединения отдыхающими, то после обеда посторонних практически не было.

На вопрос Ивана к Виктору — почему так, тот, подумав, ответил:

— Ну, все же далековато от города, от центра, то есть. Люди не хотят так далеко забираться. Это еще по пути на отдых — хочется уединения от компаний, а уже на обратном пути долго махать веслами — желающих мало. Пацаны могут еще сюда рыбачить приплыть… А так… маловато здесь людей. Мы потому и выбрали это место.

Когда компания стала собираться в обратный путь, так… не торопясь, вразвалочку, Иван решил еще раз окунуться — а то когда еще выберешься на реку? А учитывая, что дело уже к осени — да до нее рукой подать! так может и до следующей весны не получится.

Он заплыл по протоке довольно далеко, практически к верхней оконечности острова, и там развернулся — назад.

«Что-то я переборщил, кажется…». Купание уже удовольствия не приносило, мышцы рук, а еще больше — ног были забиты, и их стало тянуть. Верный признак близких судорог. Вот еще не хватало!

Он повернул к берегу и найдя место, где можно было вылезти и не перепачкаться в иле, вышел из воды. На небольшой полянке он поприседал, помахал руками, разгоняя кровь, прислушался к себе — вроде нормально.

«Так… сейчас бы еще тропу к лагерю найти, чтобы этими «кущерями» не пробиваться!».

И такая тропка нашлась. Иван шел по ней не торопясь, пытаясь разглядеть — есть ли здесь еще места, пригодные для отдыха. А что — может и пригодится в будущем…

Через какое-то время-расстояние ему показалось, что рядом кто-то негромко разговаривает, или даже — громко шепчет. Он сбавил шаг, стал прислушиваться.

«Вот не хватало еще вляпаться под конец пикника! А вдруг Илья там с Тоней… ну, на что-то под конец решились? Или Кира… со своим «викингом»?». Последнее было — крайне неприятно! Крайне!

Но все оказалось банально. Чуть поодаль он сначала увидел два белобрысых затылка, а потом разглядел в камышах и обоих их обладателей. Пацаны лет по десять-двенадцать что-то увлеченно разглядывали в стороне воды. Пара удочек с простыми удилищами из прутков черемухи или еще какого дерева, говорили о занятии пацанов, здесь, на острове. Вот только что они делают именно сейчас и здесь?

Иван еще чуть сдвинулся в сторону и сквозь камыш разглядел голое женское тело.

«Ага… вот оно — постижение подрастающим поколением взаимоотношений полов. В данном случае — в виде подглядывания! Так… а ведь здесь, уже рядом наша поляна! Это они за кем-то из наших девушек секут? А вот это уже зря! Не позволим, не простим!».

Иван еще подобрался поближе и осторожно, чтобы не спугнуть юных вуайеристов, протянул руки и крепко ухватил мальцов за уши — каждого, за одно из «ухов».

— А ну-ка — тихо! Не орать! Что это мы тут делаем, а? — шёпотом спросил Иван.

Пацаны явно испугались, но, как он им и сказал — кричать не стали. Иван поднял голову и обомлел: по колено в воде, нагнувшись стояла Кира и ополаскивала свой купальник! Вид был… очень!

Замерев в позе «не ждали», Иван потерял бдительность и пацаны, благо все так же без криков, вырвались из его рук и рванули в камыши. Только шелест пронесся!

Косов чертыхнулся и проводил их взглядом. Догонять? А зачем? Глупо.

Вот только, хоть этот шелест был едва слышен, но все же — слышен, и когда Иван вновь поднял голову, он встретился с насмешливым взглядом девушки. Кира стояла выпрямившись, и отжимала купальник сильными руками.

— Ну что? Нагляделся? — «Бляха-муха! Это же она решила, что он за ней подглядывал! Вот стыдоба-то! Сейчас еще и ославит перед компанией! Как же стыдно-то! Хоть под землю проваливайся!».

Девушка по-прежнему с усмешкой глядя на него, вышла из воды, перекинув мокрый купальник через плечо. Она даже и не думала прикрываться!

— Ну, что скажешь? — она стояла перед ним — руку протяни — уперев руки в бока, — Понравилась?

— Ты… ты красивая… как…, - черт, даже горло перехватило! — статуи бы с тебя лепить… вот!

Девушка чуть разочарованно, как показалось Косову, протянула:

— Ага… девушка с веслом! Ваня! Ты — дурак?

— Н-н-н… наверное…

Она вздохнула, чуть качнула головой:

— Подай мне… вон — трусики и бюстгалтер.

Он продолжал статуей стоять и молча пялится, как она надела трусы, потом как-то ловко — бюстгалтер, а потом требовательно протянула руку к нему.

— Что?

— Вот же… платье сзади тебя на ветке! — она опять усмехнулась.

— Ага…

Она ловко подобрала руками подол платья, потом натянула его себе на голову. А здесь вышла заминка — тонкая ткань на все еще мокрое тело натягиваться не хотела! Кира потянула, потом хихикнула и тихо прошептала:

— Ну что стоишь? Помоги девушке!

Он шагнул к ней, вытянул руки и стал натягивать платье. Вышло совсем несуразно — получилось, что, в процессе, он обнял ее. Она чуть замерла, потом в проеме ворота показалась ее голова и лицо, чуть зарумянившееся, с удивленной улыбкой.

— Ты что, меня лапаешь?

А он опять молча замер, как кролик перед удавом.

— Вот еще, не хватало! Сергей увидит — морду тебе набьет! Завершим отдых мордобоем, да?

Она отодвинула его от себя:

— За мной не ходи! Вон — хоть вокруг обойди что ли…

Пошла по тропинке к поляне.

— Кира! — она чуть замедлилась, — Кира! Я… я и правда — не хотел, так вышло по-дурацки… А ты и правда — очень красивая!

Ему показалось, что она тихо засмеялась, потом тряхнула головой, рассыпав волосы, и ушла.

Он сел на землю и закачался:

«Что же такое со мной! И в ступор от нее впадаю! И влипаю в ситуации дурацкие! И веду себя — не менее по-дурацки! Стыдно-то как! Хоть — топись!».

Он еще чуть посидел, потом немного успокоившись, решил вернуться в стан по воде. Зашел в воду, и не торопясь поплыл по протоке.

«Сергей увидит — морду тебе набьет! Еще кто кому набьет! Видали мы «викингов» и покрупнее».

Хотя, надо признать, Сережа этот — жлоб немалый, и морду-то он Косову, скорее всего, и правда бы — набил!

Когда он подплыл к их полянке, народ уже весь был одет, и даже немного встревожен.

— Иван! Это — несерьезно! Ну что ты делаешь? Мы же договорились — собираемся! Ну ладно, искупнуться! Но ты же пропал надолго. А если бы ты утонул? Что нам тут думать? — Виктор высказывал ему серьезно и хмуро.

— Ладно, ладно! Все нормально! Увлекся маленько, время не рассчитал! Все… Сейчас пару минут, и я собран!

Он, отойдя чуть в сторону от поляны, снял и отжал трусы, особо не беспокоясь, что его кто-то может увидеть, натянул их влажными на тело. Потом вернулся и быстро оделся.

— Все! Я готов!

Они опять с Сергеем гребли. И тут уже, против течения, особенно когда вышли в Обь, пришлось неслабо так напрячься!

Кира опять сидела рядом с Зиной, лицом к ним с Сергеем, и всю дорогу молчала, чуть отвернув голову и глядя на воду. Зина несколько раз пыталась ей что-то сказать на ухо, но та лишь отмахивалась и чуть улыбалась.

Когда Иван понял, что ему стало совсем жарко, он кивнул Сергею, мол, «обожди», стянул с себя куртку и накинул ее на плечи Зине. По воде уже и впрямь чуть тянуло ветерком.

Как они дошли до места высадки Ивана, он и не заметил. В голове было пусто.

Выпрыгнув на мостки, он кивнул компании и зашагал на берег.

— Иван! Не забудь — тебе завтра после обеда в киносеть, а вечером — твоя смена! — крикнул ему вслед Илья.

Он только махнул рукой, не оборачиваясь, дескать — «помню».

Уже сходя с мостков, он услышал, как Виктор спросил у Ильи:

— Чего это с ним? Вроде же не пьяный?

— А я знаю? Может голову напекло, а может наплавался так, до одурения! — ответил тот.

«Ага… напекло и наплавался! Блядь! Вот — хоть увольняйся и уезжай куда! Все — через жопу!».

Несмотря на то, что, придя домой, отказавшись от ужина с хозяйкой, он, обмывшись из бочки холодной водой, завалился на кровать, уснуть он долго не мог.

«Наваждение какое-то, блядь! Вон зачем мне это все?! И ведь женщины вокруг есть! И Вера, и Варьку-динамовку дожать можно… и нужно! И даже — Зина. Она вроде бы тоже проявляет к нему внимание, и с Виктором у них… что-то не слава Богу все. А вот не идет у него из головы эта комсомолка! И ведь обстоятельства постоянно так складываются, что… не встречаться с ней вообще! Выкинуть из головы! Но… пока не пройдет этот концерт, да вот еще — пока не начнутся занятия у нее в институте, похоже встречаться с ней все же придется!»

Вроде бы даже задремал. Но снилось какая-то хрень, отчего он просыпался, ворочался, вставал и ходил попить. Потом снова засыпал, снова просыпался, шел в туалет, курил, сидя на лавочке в ограде дома, и снова ложился.

Уже под утро ему приснилось и вовсе непотребное: Кира стояла перед ним там, на берегу, как и вчера, полностью голая, чуть удивленно и насмешливо спрашивала: «Что? Вот так прямо — совсем не нравлюсь?!». Потом она откуда-то брала маленькую резинку, улыбаясь, потягивалась и закладывала волосы в хвост, а потом чуть изогнувшись опускалась перед ним на колени, и запрокинув голову, так же улыбаясь, спрашивала: «А если вот так?». А потом… потом… он проснулся весь в поту и сладкой истоме.

«Блядь! Блядь! Вот же… трусы стирать!»

Он подхватил мыло, выскочил в ограду и прямо возле бочки стащил с себя трусы и постирал их. Тщательно отжал и вернувшись в сени, повесил их на веревку. А затем снова, с голым задом, сидел на лавке и курил.

«А почему она волосы-то затягивала в резинку? У нее же они и так — короткие?».

Иван выматерился, сплюнул, вернулся одеть другие трусы и, под только начинающемся рассветом, принялся делать зарядку. Интенсивную, до пота и дрожания рук и ног.

Они снова лежали с Верой на матрасе, на полу. И снова женщина постанывала, и чуть дрожала, отходя от безумия дикого секса, который ей устроил Косов.

«Вот же, маньяк! Умотал женщину до полусмерти!».

Мысли лениво шевелились в голове, и он с нежностью смотрел на ту, которая дает ему хоть какую, но физическую разрядку, от того сумасшествия чувств к другой.

— Ванечка… как же с тобой… сладко…, - постанывала женщина.

Он поглаживал ее, чуть целуя плечи, шею, верх грудей. Тело ее было горячим и чуть солоноватым от пота.

Он откинулся на спину, а Вера уже привычно закинула ему ногу на живот. Чуть позднее, отдышавшись, она завела уже привычную игру, рисуя пальчиком на его груди только ей одной видимые рисунки.

— Хорошая моя… я вот что спросить хотел. Ты вот так… ко мне относишься. И я тебе очень-очень благодарен на то, что ты приходишь. Не знаю, как сказать… Я ведь вижу, что… живете Вы небогато. И Андрей у тебя, и сама ты — тянетесь, тянетесь, а денег все нет и нет. Давай я тебе хоть в этом помогу. Много не смогу, и сам — не богач, но хоть сколько-то… все — помощь, а?

Она подняла голову и посмотрела не него, улыбнулась:

— Ну… не хотела бы, не пришла… А помочь, ну… давай, не откажусь. Денег у нас и правда вечно нет. А то одно нужно, то другое.

Он подскочил с матраса, кинулся к одежде, выгреб все деньги из карманов. Получилось не так, чтобы много — рублей пятьдесят, если навскидку, не пересчитывая. Основные его деньги лежали в заначке, и оставалось их там — не сказать, чтобы много.

Иван протянул Вере скомканные деньги, она взяла, и так же, не глядя, засунула их под свою, сложенную на стуле одежду.

— Спасибо тебе, Ванюшка! Ты добрый и не жадный. А какой умелый…, - она снова начала поглаживать и сжимать его… г-х-м…

Хорошо быть молодым! Организм работает как часики, и перерывы можно делать небольшими, а уж при такой стимуляции…

В последнее время, Вера приходила, едва только калитка брякала за ушедшей Петровной. Часа четыре у них на игрища были. Иван и количество таких подходов уже не считал — зачем? Ведь так хорошо!

— В-а-а-а-нь! — он чуть приподнял голову и посмотрел на нее, — Ваня! Ну… я уже правда… сама хочу, вот! И даже не против… ну… чтобы ты смотрел.

— Что — и правда хочешь?

— Правда, правда!

Он согласился.

— Ты только подсказывай… хорошо, Ваня? А то… бабы-дуры все только болтают да хихикают, а как и что — никто толком не говорит! Да и стыдно-то… спрашивать. Надумают же невесть что, да разнесут… языками своими!

— Ты вот… начни с того, что просто подвинься к нему ближе и просто разгляди его получше.

— Ну, Вань… что я… в нем не видела-то?

— Вер! А мне вот любопытно… но, если не хочешь, не отвечай. А тебя много мужчин было?

Она фырнула, покосилась на него, прервав процесс разглядывания:

— А тебе это зачем? Ревнуешь, что ли?

— Ну может и ревную… А если правда… не ревную, но как-то… царапает по душе-то.

Она подвинулась к объекту исследования поближе, чуть покрутила его вправо-влево. Потом хихикнула, и померила, поставив одну ладошку на другую. Две ладошки его явно не закрывали. Побольше он был.

— Батюшки! Вот ведь и чувствовала, что он у тебя большой! Но вот так… вроде как померить… Ой! Даже и не вериться, что он вот весь в меня входит. А уж если… ну… с маслом сзади… вот же где страх!

— Ну и какой же это страх, если тебе от этого так хорошо?

— Ну… так-то — да… но не думала как-то об этом… вот мы бабы — все-таки бляди какие, а? Чем больше — тем лучше нам, да, Ваня?

— Ты глупости-то не говори! При чем здесь — бляди? Нормальные такие желания — получить удовольствие, если уж… этим делом занялась. А если он совсем… маленький — то какое здесь удовольствие, правда ведь?

— Ну… ты тут не хвастайся! Мне и раньше… бывало хорошо, а там размеры были… не такие, а куда как скромнее… Правда… не так хорошо, как с тобой. И вот — способы ты всякие такие знаешь… Иной раз… у меня обмирает все — думаю, а что — так тоже делают?

— Ну вот… а как теперь больше всего тебе нравится?

— Вот все ему знать нужно? Ты что любопытный-то такой? Ну ладно… ну… вот когда я на спине лежу, но ноги — подняты. Или еще — когда я на четвереньках, а ты сзади. Сверху сидеть на тебе — тоже нравится… только если ты снизу все сам делаешь! А если… ну — сзади, с маслом… то — лучше на боку, когда ты сзади… и так сладко целуешь меня и в шею… и в затылок, там, где волосы заканчиваются. Правда, Вань! Мне тогда и больно-то не бывает. А так сладко-сладко становится… и пальцами своими ты еще так… у меня между ног… ох как хорошо!

Иван видел, что глазки у Веры стали шальные, с такой… поволокой. Она стояла на четвереньках перед ним, все потискивала его… и глядела ему в глаза. Вот только были большие сомнения, что она сейчас его видела.

«Ушла в себя! Вернусь не скоро!».

Он кашлянул. Она встрепенулась, широко открыла глаза, и поволока стала рассеиваться.

— Вот… ты опять меня отвлек! Ну, давай, говори — как нужно? — логика женская, она такая!

— А ты уже насмотрелась на него? — он улыбался.

— Д-а-а-а… он красивый… он так мне нравится! Вот правда! Даже укусить его хочется!

— Не-не-не, хорошая моя! Вот кусать его точно не надо! Ему такое обхождение не понравится!

Урок продолжался еще долго. Вера… была старательной ученицей. И похоже — ей самой это нравилось. Нравилось даже то, что он смотрит на нее. Правда долго играть в «гляделки» у нее не получалось. Она начинала часто дышать, чуть постанывать и закрывала глаза.

— Ты зачем опять глазки закрыла, красавица? — шёпотом позвал он ее.

— М-н-н-я… я не могу на тебя так вот долго смотреть. У тебя такой блуд в глазах, что меня аж даром обдает… и я… теку вся… вот, не могу долго смотреть…

Он прислушался к себе. Пока она вряд ли сможет его довести до оргазма. Учить еще ее и учить, но как же она ласкова!

— Вань! А давай я масло принесу… я уже не могу терпеть… так хочется!!!

Топоток босых ног по доскам пола…

— Вот… только знаешь как? Ты сначала меня поласкай… ну… там, ага! У тебя такой язычок… ох какой он! А потом я… на бочок лягу… И ты… будешь целовать меня в шею, покусывать… и пальчиками там, пальчиками…. О-о-о-х-х…

Открытие клуба, а значит и концерт — все ближе. К ним как-то вдруг зачастили все — и из Лесосклада, из руководства совхоза, и еще какие-то незнакомые-неизвестные. И все что-то ходили-смотрели, а уж Илью-то как замучили! Ивану казалось, что еще чуть-чуть и директор начнет кусать всех этих посетителей-проверяющих.

Кира и Зина тоже наведывались частенько. Зина отдала ему его куртку и поблагодарила. А глаза у нее были… не понять какие. Вроде бы как — спросить что-то хочет, но… сдерживается. И еще — улыбалась.

Кира же была тоже улыбчива, но вид делала, что ничего такого и вовсе не произошло. Даже вроде бы не обращала внимания, что Иван изрядно смущается при виде нее. Но он видел, что иногда она улыбалась, отводя взгляд в сторону.

Эта неделя была бешенной. В клубе постоянно толклись какие-то люди — взрослые и дети, знакомые и незнакомые. Суматоха!

«Блин! Когда же это кончится-то?».

За два дня до открытия, в клуб приехали все калошинцы, с самим во главе. Ну что сказать? Работать ребята умели, не отнять! И все инструменты сами затащили, прошлись по сцене, переговариваясь между собой, обмениваясь какими-то им одним известными фразами. Потом встали, и отыграли все, что было нужно. Здорово отработали! Даже Илья признал — молодцы!

С Игорем Иван больше не конфликтовал, даже шутками перебрасывались порой. Как сказал ему Калошин:

— Я должен был попробовать перегнуть Вас. Мы же за денежку работаем, есть-то все хотят, и почему-то — что получше требуют! Мне в ансамбле абы кто не нужен, а значит и зарплату людям я должен платить привлекательную. Ну — не вышло с Вами. Но жизнь-то продолжается. Чего уж теперь ругаться? Глядишь, ты еще что-нибудь нам подкинешь.

Потом помолчал и продолжил негромко:

— Ты это… Иван! С Варей держи ушко востро! Она баба умная, тоже может попробовать тебя облапошить. Да что там может попробовать? Она точно так сделает! Не ошибись. У меня же нет того, чем она может тебя прельстить, а она — умеет, да! — как-то сально у него получилось это…

А Варя на сцене была — хороша! Похоже она приняла то, что он ей советовал, да еще и сама подумала. Вот и выдала — ух! От ее исполнения песен даже Мироныч стал своей больной ногой притопывать, да и Яков плечом подергивал — «хороша, стерьвь!».

Мироныч подошел к нему и придержав за локоть скзал:

— Ты это, паря… смотри — девка-то — огонь! Такие ух как умеют парням головы глумить! И не думай, что ежели ты ее целовал, да за задницу тискал — что все, твоя она! Хрен там! Такую попробуй еще удержать в руках! Оно-то для баловства… такие девки — ох и хороши! А вот ежели что серьезное… то — не советую!

Окружающим людям, смотревшим на генеральную репетицию, солистка тоже очень понравилась. Ладная, в ситцевом простеньком сарафане чуть ниже колена, в простом светлом платке, наброшенном на плечи, она была — очень и очень хороша! А уж по канонам здешней и нынешней красоты — так и вообще, восходящая звезда Никольской эстрады! А уж как она в конце песни закружилась, да сарафанчик до середины бедра у нее поднялся — фурор, не иначе! И пела она — очень здорово! Косов не мог сказать — лучше или хуже, чем Толкунова или Герман. Наверное — по-другому, но тоже — здорово!

«Мда… похоже «динамо» — оно не то, что назревает! Оно уже вызрело, и хрен тебе Ваня, что достанется из этого местечкового великолепия! На концерте явно будут какие-то местные шишки, и Варя, очень на то похоже — упускать свой шанс не собирается! Вон как щечки-то горят, и глазки блестят! Видит же, как на нее реагирует народ, особенно мужская его часть!».

Улучив момент, он прижал ее за вешалкой, которую организовали в фойе, перед дверью в его каморку:

— Варя, Варя, Варя… Душа моя! А что же ты так забывчива? Позабыла мил-дружка Ванечку, а? А ведь мы, я думал, с тобой обо всем договорились? Или жизнь на этом кончилась, или тебе в будущем песни новые будут не нужны?

Эта лиса, улыбаясь, внимательно выслушала его слова, даже позволяя себя изрядно так потискать, а потом прошептала ему на ухо:

— Ну что ты, Ваня! Ну что ты надумываешь всякое на бедную девушку? Все я помню. Но сам же видишь — и не время, и не место! Людей же вокруг сколько? И где же мы с тобой миловаться будем? Не у всех же на виду, бесстыжий! Мы не помрем, вот прям завтра, что же — времени не найдем, да чтобы в уюте да хорошенечко так… близко познакомиться?

Увидев взгляд Ивана, направленный в сторону его каморки, засмеялась:

— Ну… может и вариант, конечно. Но не сейчас же? Ну все, все… пусти, а то не дай бог, кто увидит!

От ее слов, да такого горячего дыхания, да прямо в ушко… Иван размяк и выпустил Варю из своих похотливых и загребущих рук. Ух и стерва, тут Яков прав.

А Варя была права — вокруг много людей, и не все они занимались своим делом. Кое-кто и увидел, то, что видеть вовсе не стоило.

Когда он вышел покурить, и сел на крылечко, возле входа в свою каморку, из-за угла вышла Зина. По ее устремленности было понятно, что вовсе не прогуливалась она здесь случайно.

— Вот уж Ваня, не подумала бы, что ты такой кобель! И что ты там за вешалками с этой… прости господи… делал? Песенки разучивал? А ну-ка подвинься… дай девушка сядет, невежа.

Зина села рядом с ним на крыльцо. Эти ступеньки и так широкими было не назвать, и сидела она сейчас, прижавшись бедром к ноге Ивана.

— Зиночка! А пристало ли комсомолке — господа поминать? Разве это… не дурной тон для современной девушки?

Та отмахнулась:

— Да ладно! Понятно же, что это просто присказка такая! Так ты мне не ответил. Что ты там с этой… делал?

Иван «включил чекиста»:

— С какой целью интересуетесь, гражданочка?

— Вань! Ты тут дурака не включай, так же ты говоришь, да? Спросила — значит надо.

Иван задумался:

— А позволь спросить — кому это надо? Тебе… или… Кире?

Девушка рассмеялась, махнув в его сторону рукой:

— Что, несчастный влюбленный, не можешь успокоиться никак?

— Зин! Вот сейчас… сейчас я серьезно хочу тебя спросить… как умную, и э-э-э-э… не злую девушку, которой я плохого вроде бы не делал… А что… так заметно, ну… про Киру?

Она, как показалось, с жалостью на него посмотрела:

— А ты думаешь, что нет? Ты, Ванюша, и так-то… умным не выглядишь. Вон, хотя бы по этим, твоим шурам-мурам с Варькой этой — понятно. Ну… бывает. Мужчины, они вообще, как смазливое личико увидят, немного больными становятся. А если к этому личику и задница смачная прилагается, то болезнь резко начинает прогрессировать. Буквально — на глазах. Вот и ты — такой же! Она тебя вокруг пальца сейчас водить будет, дурачка этакого! Илью вон, в свое время, замотала. Потом, выгоду почуяв, к Калошину переметнулась. Но тот парень-жох, он свое не упустит, но и мозги себе заси… запудривать не дал. Та еще сволочь!

Иван сидел, несколько опешив от напора девушки. Как-то она представлялась ему немного другой. Красивой такой, стройной куклой. Недалекой и не очень умной. А здесь получается, что он здорово ошибся.

— Ну что сидишь, глазками блымаешь? Не ожидал такого услышать? Так я, как и предмет твоего воздыхания, врачом хочу стать. А медики они, если не знаешь, люди довольно циничные. И говорят, как правило, то, что думают. А-а-а-а… тебя сбило с толку, что я раньше такой… куклой была… глазками так — мырг-мырг, ротик приоткрыт, улыбка глупая в пол лица, да? Ой, какие Вы парни все-таки предсказуемые, как с Вами легко… и даже иногда скучно! Да мы с Киркой уже сколько раз так проделывали! Знаешь, как ржем потом, когда Вас наедине вспоминаем? Важные такие, умные, речи двигают, про все знают, а на бедную девушку смотрят как на… болванчика такого — дескать, что с нее возьмешь, ну дурочка, зато — красивая. Самооценку вы так себе поднимаете! А это значит — что она у вас изначально — ниже нижнего! Иначе и поднимать-то ее нужды бы не было!

— Знаешь, Зина…, - Иван задумчиво произнес, — вот сейчас… правда! Очень стыдно! Очень! И обидно, да!

— В-о-о-от! То, что стыдно, это говорит, что ты не совсем потерянный человек! А то, что обидно — так это твое мужское самолюбие зубками скрипит! Так… особь мужского пола! А дай-ка девушке папироску!

Иван удивленно уставился на Зину:

— Ты что… куришь?

— Ну а что тут такого? Вам, значит, бабуинам озабоченным, можно нервишки никотином лечить, а бедной девушке — нельзя что ли? Это в тебе сейчас шовинизм говорит? Или ты опять свою недалекость и косность проявляешь?

— Да нет… не в том дело. Просто… очень неожиданно это. А Кира… она тоже курит?

— Ну вот… он опять, как тот глухарь на току… все про одно, да про одно! И бу-бу, и бу-бу… Слушай! Ты о чем-то еще можешь говорить, или только про свою Киру? Тут, если ты не заметил, рядом с тобой девушка сидит, и причем — вполне красивая! Здесь я без ложной скромности могу говорить. Да — я и сама знаю, что красивая, и мне об этом сотни раз говорили! Ну что — дашь папироску?

— Да на, на…, - Иван вытащил из кармана пачку и протянул Зине.

— Нет… это все же… очень тяжелый и запущенный случай! Ну, где твое обхождение, валенок ты сибирский! А вытащить папиросу из пачки, а дать прикурить девушке?

Иван сделал, что она требовала. Зина сидела, откинувшись на перильца крыльца, и чуть затягиваясь, выпускала дым чуть вверх. Он отметил, что курила она — красиво!

— И все-таки… а если кто увидит, что ты куришь? Неудобно же выйдет?

— Я, конечно, могла бы сказать, что мне — плевать. Но говорить так — не буду, потому что это была бы ложь. Мне не плевать на мнение окружающих, и потому здесь ты! Если кто выйдет, ты сразу возьмешь у меня папиросу и будешь курить, прикрывая слабую девушку от гнева и неодобрения окружающих!

— Ага… вон значит как! Ну — теперь-то даже мне понятно, да! И все-таки ты не ответила — Кира тоже курит?

Зина с интересом посмотрела на него:

— Слушай, Косов, а это что-то меняет… в твоем отношении к ней?

Иван подумал и помотал головой:

— Ничего не меняет!

— Вот! А значит — зачем ты спрашиваешь? Ну так и быть… Кира… тоже курит. Но очень редко, очень. Так только… когда мы с ней вдвоем и хочется поболтать по-девичьи. Она у нас — спортсменка! А я — нет! Кстати, большинство медиков, в том числе и женщины — курят! Ты не знал об этом? Так — знай! Медики — они вообще очень эмансипированные люди. Тебе знакомо это слово, Иван!

— Зинуля! Ты палку-то не перегибай, а? Да — знакомо. Вот что ты за человек такой! Я с тобой постоянно с мысли сбиваюсь? Так… ага… тебе интересно стало, что я с Варей делал за вешалкой, или — Кире?

— Ну… Кира об этом еще не знает! Вот я и хочу понять — стоит ли ей знать или нет?

— Странные у вас отношения — ты сама определяешь, что стоит Кире знать, а что нет!

— Вот что я тебе скажу, Ваня! Кира — моя подруга! Лучшая подруга, заметь! Если надо будет, я тебе за нее глазенки выцарапаю, понял? Вот я и думаю, что ты за человек такой?

— А что… тебе и… Кире — не все равно, что я за человек?

— Точно… дурень! Если спрашиваю — значит, не все равно!

— А… тебе или Кире?

Она захохотала, потом закашлялась и сунула папиросу ему в руку.

Он подумал и чуть похлопал девушку по спине.

— Ой… подожди… сейчас пройдет! Ну до чего же ты смешной, Иван! Ты… мы с тобой по кругу ходим. Вы влюбленные — все такие?

— А ты… никогда не любила?

Она стала серьезной, задумалась, и чуть грустно сказала:

— Нет… надеюсь, что только — пока нет! Хотелось бы, знаешь ли, проверить это на себе. Каково это быть — таким больным! — и опять улыбается.

— Извини… у меня вопрос, может показаться нескромным… а что… у тебя с Виктором?

— Вот как?! Уже и ко мне клинья подбивать решил? Ох ты какой! А что… это даже будет интересно! Ну давай, разрешаю! Подбивай! И кстати — когда похлопывал меня по спине, мог бы и ниже руку опустить! Я бы не обиделась и по физиономии бить не стала бы!

Иван задумался, глядя вдаль.

— И о чем мы задумались? — глаза девушки смеялись.

— Я вот думаю… если начну подбивать клинья к тебе… я ведь Киру точно потеряю.

Зина чуть наклонилась и посмотрела ему в глаза:

— Точно, болен! Ваня! Тебе и так там ничего не светит, понимаешь? Кирке просто интересно, понял? Ну, а какой девушке не будет интересна такая ситуация — рядом Отелло, а какой-то юный паж так вздыхает, так вздыхает… и глазами поедает!

Иван не сразу понял, что она чуть приобнимает его. Но он был не против. Сейчас он обдумывал, что, получается, Кире он все же интересен. И этого пока было достаточно!

— Так ты не ответила — а что у тебя с Виктором?

Зина вздохнула, убрала свою руку с его плеча:

— А ничего у нас с Виктором! Да и не было ничего! Это я, дура, с Кирой на спор, пыталась его… обворожить! Мы знакомы уже давно, как только родители Киры сюда переехали. Мы же одноклассники — я, Кира, Сергей.

Девушка засмеялась:

— Ты знаешь, а ведь Сергей за мной ухаживал, пока Кира у нас в классе не появилась! А потом — вот так!

— И ты… не обиделась… за такое?

— Я? Обиделась? — она опять засмеялась, — ты Сережу просто не знаешь! Он и раньше был… правильный! А когда подрос — просто жуть! Я бы с ним и дня не провела вместе! Или он бы меня убил, или я — его!

— А у них…

— А у них там все… немного странно. Он и правда очень любит ее. Просто вот такой… прямой как столб телеграфный! И еще он — красивый, сильный… Настоящий мужчина. Знаешь — вот как в книгах про рыцарей пишут! А она… позволяет себя любить. Но она очень хорошо к нему относится! — Зина с подозрением посмотрела на него, — не скажу, что любит! Но… очень хорошо. У них, пожалуй, к свадьбе все идет.

— А ты… и Виктор?

Она улыбнулась:

— Здесь как получается… Ну, знаешь, когда девочка часто ходит к подруге в гости, а у подруги — старший брат. Умница, красивый, обходительный!

— Он тебя что — соблазнил? — нахмурился Иван.

Зина опять расхохоталась:

— Вот ты смешной! Да нет, конечно… Просто в какой-то момент… девочка начинает замечать, что старший брат подруги — он красивый, умный парень. А тот, дундук, не видит эту девочку в упор! У него там… да, много поклонниц! И он… тоже — кобелирующая личность! Как вот — некоторые! — Зина с насмешкой посмотрела на Ивана, — а потом девушка подросла, и брат вдруг увидел, что… она красивая. Нет! Он не кинулся ее соблазнять, развращать и прочее! Просто — увидел, что она выросла и что она — красивая! Отношение у него к ней поменялось. Ну а девушка… а у девушки уже были мальчики, что она — монашкой сидеть должна, что ли? И вот как-то девочка, в разговоре со своей подругой, решает, а ну как — попробовать захомутать этого взрослого красавца. Подруга ее отговаривает, но той — хочется!

— Дай папиросу! — Зина протянула руку. Потом, закурив, продолжила:

— И надо сказать, что Витя, он был честен — он сразу объяснил мне, что… у него нет ничего серьезного в планах. Он сейчас — весь в работе, что-то, рассказывал, у них интересное там, на заводе. И женщин ему хватает! Правда они всё какие-то — временные, так… подружки на время. Так что… погуляли мы с ним… некоторое время. Пообщались. И в общем-то — обижаться на него нечего — он же сразу объяснил, что… Ну вот! Такая история глупой девочки!

Иван обнял ее:

— И вовсе эта девочка не глупая! Она — хорошая, красивая, умная. Просто… это — не ее! Думаю, будет еще у девочки и принц, и настоящая любовь!

Она прислонилась к нему, и даже голову на плечо положила.

— Думаешь будет?

— Обязательно будет! Вот только я… не понял, а зачем ты… решила блюсти мою мораль, скажем так?

Она выпрямилась, посмотрела ему в глаза и засмеялась:

— А ты — интересный! Симпатичный вон какой! Не глупый, песни пишешь, поешь здорово… и — бабник!

Последнее как-то не ложилось в схему у Ивана.

— И что из этого следует? Прости… не понял!

— А она… у нее ноги короткие и жопа толстая! Что тут непонятного? Объясняю для… мужчин! Видит девочка — мальчик неплохой. Буквально на дороге валяется. А рядом этакая ворона кружит, вот-вот этого мальчика схватит и съест! А мальчик этого не понимает и сам к вороне тянется! Вот и решила девочка — спасти мальчика… А вдруг… ну… потом — пригодится!

— Зина, Зина, Зина… вот как тебе объяснить, чтобы ты поняла, и не обиделась. Понимаешь, красавица, я здесь — временно. У меня в планах на следующий год поступить в Омское пехотное училище. И я отсюда — уеду. И вряд ли когда вернусь! Поэтому — забивать голову красивой девочке — мне вовсе не хочется! И мальчику тому, который кажется таким… беззащитным, от той вороны нужно только одно… Ну, ты, понимаешь, о чем я. Кстати! Вороны — очень умные птицы, да и вовсе не страшные, даже — красивые. Это же — не курицы, в конце концов! И вороне, похоже, быть в итоге… Вот! Я тебя не обманываю!

Она отмахнулась:

— Да про ворону я так… с раздражения! Варька она, хоть и блядь изрядная, но все же — красивая. Что я — не понимаю, что ли? А почему — в Омское пехотное? И почему — через год?

«Вот же… это она, получается, второй раз вот так пробует завести что-то личное. И второй раз — натыкается на, примерно, то же самое? И ведь не дура! Хотя… женщины, они такие… женщины!».

— В Омское, потому что здесь ничего подобного нет. Почему на следующий год — потому как за прошедшие пару лет я напрочь забыл всю школьную программу и хочу за это время все это вспомнить, восстановить все знания.

— Ага… значит — у меня есть год! Ну что же — и это неплохо! — Зина была удовлетворена его словами и выглядела даже довольной.

«Блин! Она, вообще, чем думает? И слышала ли меня?».

— Красивая! Ты меня слышала — я тебе открытым текстом сказал, что мне надо от Вари! — он начал раздражаться.

— Ну и что? Что есть у нее, чего нет у меня? — Зина была удивлена.

«Твою мать! Такой откровенности я здесь еще не видел! Она что — мне вот так просто предлагает себя в кровать? Или — все же не понял, и здесь что-то другое?».

— Вот так… сразу? Сама… ты понимаешь, что… по идее я тебя должен всячески добиваться, домогаться, завоевывать!

— Ну а кто тебе не дает это делать? Добивайся, домогайся, завоевывай! Наградой буду я, что тут непонятно? И еще… я не совсем еще решила, нужно ли мне это, вот! Просто увидела вас с Варькой и взбесилась!

«Так… я сейчас похоже сойду с ума! Она что — ебнутая? Вот же… невезуха. Такая красавица и такая больная на голову!».

— Зиночка! Девочка моя! Ты понимаешь, что… мне нужно будет от тебя?

— Я, между прочим, старше тебя! И если уж брать медицинские термины… я давно не девочка! И да, я понимаю, что тебе будет нужно! Ты думаешь — мне это не нужно? Пусть и чисто физиологически?

«Так… мне нужно срочно покурить! А то голова уже дымиться! А вот — у Ильи в кабинете не осталось ли коньячка? Он тут кого-то из начальства угощал! Не может он мне не дать стописят коньячка! Иначе окажется без соавтора, которого увезут в «дурку»!».

Уже заходя за угол, он подумал — «а может она пьяна? ну не пьяна… а… ну замахнула чуток, для храбрости? Да нет же — от нее спиртным не пахло совсем! Девушкой от нее пахло… хороший такой, приятный запах… духами чуть пахло. Что-то легкое, цветочное. А запаха спиртного не было!».

Зина шла за ним и что-то смеясь, рассказывала. Ему приходилось иногда улыбаться, хотя он и не понимал, о чем речь. Они пошли вокруг клуба, потому как вести Зину через свою комнату он опасался, а ну как — нападет… с сексуальными гнусными целями? Да и он тоже — не железный, девушка-то красавица. Просто — тараканы у нее в голове! Большие такие тараканы!

Как там в фильме, про Володьку, который женился: «Мамуля! Мамулечка! Утомились, да? У плиты перегрелись?».

Оказалось, что Калошин и компания уже грузятся в машину. Варя сидела в кабине и была удивлена, когда увидела Ивана с Зиной.

«м-д-я-я… все страньше и страньше… как говорила одна девочка… и тут тоже без девочки не обошлось!».

В самом клубе, слава богу, народу уже практически не осталось!

Иван подошел к директору и попросил дать ключ от кабинета.

— Так, подожди, сейчас вместе поднимемся! — Илья провожал артистов.

Когда они зашли в фойе, здесь их встретила Кира. Все вместе они поднялись в кабинет директора, где Иван спросил:

— Илья! У тебя там коньячка не осталось? Что-то вот так коньяка захотелось, прямо — жуть как!

— А ты знаешь, я, пожалуй, тоже хлебну. Девчата! Вы как, поддержите мужчин? Извините, вина — нет! Так-так-так… где же оно…

Откуда-то снизу, из недр шкафа, Илья извлек початую бутылку коньяка, блюдце с каким-то печеньем, несколько конфет, и поломанную на дольки шоколадку, в разорванной обертке.

— Ох, Илья! Тебе Тоню сюда поскорее нужно перетаскивать. Она тут и кружки будет вести, и порядок у тебя наведет. А то у тебя не кабинет, а берлога какая-то, — Кира с улыбкой покачала головой.

Когда Косов сел на диван, Зина непринужденно разместилась рядом с ним, вызвав тем самым удивленную улыбку Киры, и явную озадаченность Ильи. Но тот на это внимание не акцентировал, а сразу переключился на опрос присутствующих — кто и что думает про генеральную репетицию. И Иван, и девушки в один голос заявили, что, если не случится что-то совсем уж плохое, открытие клуба и концерт должен получится — неплохим.

Илья, наконец-то разлил коньяк по кружкам, и они дружно «вздрогнули».

— Многовато что-то ты нам налил, Илья. Нам еще до дома добираться, будем сейчас в передвижке на всех перегаром дышать, — Кира укоризненно посмотрела на Илью.

— А вы — закусывайте! Вот — шоколад берите! — не совсем логично ответил директор, — да вон, Иван Вас проводит! Проводишь же, Иван?

— Конечно! Какие могут быть вопросы? — между тем Иван почувствовал, как Зина подвинулась к нему поближе и приобняла за руку, вызвав еще одну приподнятую бровь у Киры, и чуть нахмуренное недоумение у Ильи.

Они еще немного поговорили, потом Кира, взглянув на часы, засобиралась.

— Зина! Ты идешь… или нет? — увидев, что Илья вновь с головой залез в шкаф, а значит — не слышит, спросила Кира, улыбаясь.

— Кира! Ну что за вопрос? Иду, конечно! Пошли, мой верный рыцарь! — она потянула Ивана за руку.

«Упс… а вот сейчас ее, кажется, и в правду подразвезло!».

Пока Кира отлучалась, Зина, притиснувшись вплотную к Ивану, глядя в глаза, спросила:

— А правда, что ты в воскресенье за Кирой из кустов подглядывал?

«Тьфу ты, бля… вот же… женщины!».

— Нет, не правда! Я по тропинке мимо шел, к поляне. А тут Кира ополоснуться решила! Вот так, случайно, получилось!

— Угу… ты вот так перед Серегой оправдывайся! У-у-у… кобель! — потом повернулась к нему спиной, и потребовала, — ну… обнимай меня! Замерзла что-то!

А когда он вынес свою куртку, и накинул Зине на плечи, та с чего-то вдруг разобиделась и до самой станции шла молча. А в вагоне передвижки они сели напротив него, и всю дорогу Зина что-то нашептывала Кире на ухо, периодически тыкая в его сторону пальцем. Кира иногда смеялась, иногда что-то с улыбкой возражала Зине, но тоже — шёпотом, отчего Ивану содержания слышно не было. Иногда она с удивлением поглядывала на него.

«Ну и пусть их!».

Девушки категорически отказались, чтобы он проводил их от вокзала до дому, мотивируя это тем, что жили они рядом, на Красном, в соседних домах, а вот Ивану до Нахаловки топать еще изрядно!

Ну и ладно! Что-то сегодня этих двух девушек было слишком много. Как по нему!

• «
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• »