и у каждого тысяча голубых крыльев
и на белом высоком ложе
мы вкусим от белого хлеба
и черной ночи
x x x
На улице Мсье-ле-Принс,
спускающейся левее
к Люксембургскому саду,
где солнца по вечерам зажигает мелкие сучья,
чтобы свить себе гнездо среди деревьев,
на той стороне, где театр Одеон,
где медовая тропка свободы,
что теперь далека, как и та весна, которую не забыть
На улице Мсье-ле-Принс
есть ресторан, где когда-нибудь мы
встретимся ровно в девять
ты узнаешь меня, я снова отращу бороду,
пусть даже она засквозит серебром
и хозяин-алжирец
с усами, жестко торчащими из красных щек,
выйдет, положит руку мне на плечо
и скажет:
Ну вот, дорогой, все как в старые добрые времена...
Так как насчет баранины по-магрибски на двоих?
Я положу туда масла
и пряных светло-желтых зерен
а хочешь бутылку самого темного Сиди Брахим,
отдающего запахом солнца и моря?
напоследок могу предложить мятный чай
в цветастых, окутанных паром чашках...
Услышь - прежний ветер кричит
среди древних улиц Парижа
"Любовь моя, счастье вернулось!.."
(Претория, тюрьма)
ТРАНЗИТ
эта страна дочерна сожжена зимой
печаль приходящая в каждой вечерней заре
в час когда желтое небо яйцо голубиное хруст
тени ложатся огромной насечкой над вельдом
бурым доставшимся тучам людской саранчи
оставляющей выжженной почву в поисках влаги травы
но бурым еще и с древнейших времен
равнодушная эта страна
дым зимы ложится на земли
вечером бурым и хмурым щебечут птицы вот так
завязи на проводах телефонных
и комья пахнут тем самым дымом зимы
сладким от жара под коркой
мы под конвоем отправлены к югу