У лампочки кружилась очумело;
В окне луна виднелась далеко.
Она плыла, огромная, чужая,
И были странны в розовом дыму
Полтополя у низкого сарая
И женщина, пришедшая к нему.
В своей цветной белеющей одежде
Она казалась бабочкой ночной,
В немой тоске, в томительной надежде,
Как лампой, привлеченная луной.
Я знал ее дневную оболочку,
Но не ее. И, может, потому –
Она сейчас казалась мне непрочной
И неподвластной трезвому уму.
Потом ее окликнули из дома.
Уже не помня и уже смеясь,
Она скользнула в сумрак невесомый –
Еще в последних отблесках светясь.
А лунный свет, густея постепенно,
Менял весь мир. Куда ни кинешь взгляд –
Везде происходили перемены.
Вся ночь шумела, как огромный сад!
1970
Дом
Опять мне снится по ночам
Дорога через сад.
Деревья старые скрипят
И сучьями стучат.
Опять я вижу по ночам
Пустой угрюмый дом.
Вороны грузные кричат,
Сбивая снег крылом.
Над крытым входом петухи,
На крыше флюгера,
А из сугробов лопухи
Подняли веера.
На заметенное крыльцо
Я подымусь теперь.
Берусь за ржавое кольцо
И открываю дверь.
Давно здесь, видно, не живут,
Повсюду сор и гниль.
В слепые окна ветви бьют,
И оседает пыль.
Везде обрывки от бумаг
И битое стекло,
Как будто все разрушил враг, –
Но в зал войду – светло!
И елка – снежная еще! –