О себе подумать бы – да мыслей нет.
Снова белая яблоня стоит на пути,
Снова с розовой вишни слетает цвет.
Пробивается из лиловой грязи трава,
Огуречник шершавый запахи льет.
И такая над садом нежная синева,
Что ни час не важен, ни день, ни год.
Только теперь я понял в этой глуши,
Отчего блажен тот, кто духом нищ,
Когда все грехи, что я совершил,
Вошли в назём, как зола с пепелищ.
Наконец-то ни каяться я не хочу,
Ни лелеять в сердце к себе былому месть,
И впервые не страшно мне знать, что вручу
Господу душу такой, как есть.
1990
***
Позабытою песней встревожит мой слух,
И припомнятся мне поневоле
Ленкоранской акации розовый пух
И душистая пена магнолий.
У футбольного поля кусты щавеля,
Красно-бурые кистья соцветий;
И дорога в предгорья, которой, пыля,
Пробегают чумазые дети.
Оплетенные сеткой густые сады,
Лиловевшие сонными мальвами,
И аллея с бассейном зеленой воды,
И лигуструма желтое марево.
Все припомнится разом и разом уйдет
В новогодние сумерки сизые.
Я к окну подойду и увижу сквозь лед
Дом напротив и снег над карнизами.
И подумаю вдруг, молодея душой,
О себе без тоски и без горести,
Как о ком-то, всего лишь придуманном мной
Для еще не написанной повести.
1990
***
Час за часом, день за днем,
Год за годом, век за веком
Все, нам кажется, идем
Мы путем как будто неким.
Все-то мнится нам – вдали,
За иссякшей силой взгляда, –
Тем – спасение земли,
Этим – только тьма распада.
Хоть и знаем, вдаль спеша,
То, что всюду неизменно