Так ослепи ж меня ярким зрачком,
Чтобы, к себе не скрывая презренья,
Злой, обессиленный – в недоуменьи,
Снова к твоим припадая коленям,
Пел я и плакал, не зная о чем!..
1992
***
Вишня на склоне июньского дня,
Нежного клевера сонный трилистник.
Радуюсь я: они лучше меня!
Равенства требует только завистник.
Я ж не завидую ни соловью,
Ни золотому спокойствию сада.
Разве стесняет свободу мою
Сбитая мною из теса ограда?
Нет, не стесняет! Я к птицам в родство
Не набиваюсь. И так в этот вечер
Мне хорошо под густою листвой
Яблонь, вздымающих пышные плечи.
Всем нам даны и призванье и труд:
И соловью, и цветам, и деревьям;
Солнцу и звездам, что скоро взойдут
На небосводе и юном, и древнем.
Нет одиночества в мире живом,
Если несешь с ним единую ношу
Песней весенней, осенним плодом,
Лётом семян в ледяную порошу.
Новым побегом взойти ли в золе,
Стать ли золою, питающей корни:
Бог в небесах, государь на земле –
Мир и в домах, и в обителях горних.
Только один есть у каждого путь,
Всё остальное – окольные тропы.
Да не дозволит на них мне свернуть
Доброго дела спасительный опыт.
Да уведет от пустой суеты,
Воли не дав непомерной гордыне.
О да вовеки минуй меня ты,
Ревность к отцу, недостойная в сыне.
Вот и закатное льется вино
В ночи узорной горящую чашу.
В каждом мгновении жизни дано
Нам охватить всю вселенную нашу.
Что тут прибавить и что тут отнять!
Без старшинства невозможно и братство.
Лишь полнота нищеты нам понять
И позволяет ущербность богатства.
Все есть у вишни и у соловья,
Все есть у ветра и дальней зарницы.