У заборов потоки,
Гул наводнения
В голых садах;
Грач прилетел
И глядит, одинокий,
В недоуменье:
Зачем я сюда?
Кучи соломы, гнилые отходы,
Мусор, скелет новогодней сосны
Крутят, уносят в бесчинстве свободы
Мутные воды бездумной весны.
Дом 19 – приземист, но прочен;
Столб; палисадник; забор – а на нем:
«Дура-училка!» – старательный почерк
И восклицательный знак с завитком.
Грамоту знают. Ну, что же, похвально.
Трудно начало, а дальше – пойдет!
Необычайно
С древа познания сладостен плод!
Круглый и крепкий меж листьев зеленых,
Красный, как вспышка живого огня! –
Как же манил он когда-то влюбленных
Первых! – и как же он вял для меня!
Хватит! Шагнем! У крыльца расплескалась
Зябкая лужа – и в ней отражалось
Небо бездонной своей бирюзой.
Белое облако в форме верблюда.
Солнца горящего медное блюдо,
Дом и герой мой, но вниз головой.
Прыгай, ну, что ж ты! И тело рванулось,
Врезалось в облако, перевернулось
И разлетелось на тысячу брызг!
Дверь отворилась. Испуганный визг
Галок поднял. Закружились в обиде.
Встал мой герой. Утираясь, увидел
Драную кофту, платок до бровей,
Взор полоснул ослепительно-синий!
«Как же!.. – и шепот: – Сережа? Сергей!» –
Вот появленье моей героини.
Впрочем, оставим. Сумятица встреч
Всем нам знакома. Об этом ли речь.
Помню, бывало, внезапно приедешь:
Полночь ли, за полночь – стол соберет:
«Только потише... ты знаешь... соседи ж...» –
И головою на дверь поведет.
Помню прохладу ладоней печальных,
Отсвет улыбки на бледных губах;
Запах тяжелый квартир коммунальных
В провинциальных глухих городках.