Я на миг до конца понимаю,
Что таится в его глубине.
Что восходит из шума согласных
Нежной звонкой, сонорной, глухой,
Что мерцает в зиянии гласных,
Повторяемой гласной одной.
Эти О! – эти проблески в чаще!
Это Л! – и любовь и полет!
Это В! – этот ветр, говорящий
О привале, что путника ждет.
Это С! – что связует до срока
Путь светила и путь светляка,
Чистый голос из дали глубокой,
Доносящийся через века,
Доходящий до чуткого слуха,
Отозвавшийся эхом родным! –
Что невечная наша разлука,
Если сердце пылает одним.
Что несчастья, обиды, тревоги,
Если – где бы ты ни был – всегда
Есть колодец у края дороги,
Есть в глуби0 его звездной вода!
1979
В храме
Купола ободраны на крыши
Полувека более назад.
И пылает огненный и рыжий
Меж стропил синеющих закат.
Но внутри, где пасмурно и тихо,
В ясном блеске острого луча
Всё видны рука Его и Книга
На покрытых гарью кирпичах.
1979
***
Лень говорить, и читать неохота.
Яблоня-соня, малина-дремота
Еле вздыхают, и слышно – звенит
Воздух горячий, взмывая в зенит.
Он, как стекло, раскаляясь, струится.
В мареве зыбком природа двоится,
Словно глядит, отстранясь, на себя,
Блеклые листья едва теребя.
Душно! – и длиться, и длиться мгновеньям,
Длиться и длиться – и льется на сад
По облакам, по высоким ступеням
Знойных лучей золотой водопад.
Он размывает границы предметов –
Явь ли во сне или сон наяву? –
Это рука моя дрогнула – это