И если в нем признаем брата,
Он не обидится: он - прост
И он живой. Живая шутка
Живит арапские уста,
И смех, и звон, и прибаутка
Влекут в бывалые места.
Так полон голос милой жизни,
Такою прелестью живим,
Что слышим мы в печальной тризне
Дыханье светлых именин.
1921
407. ГЕТЕ
Я не брошу метафоре:
"Ты - выдумка дикаря-патагонца",
Когда на памяти, в придворном шлафоре
По Веймару разгуливало солнце.
Лучи свои спрятало в лысину
И негромко назвалось Geheimrath'ом {*},
Но ведь из сердца не выкинуть,
Что он был лучезарным и великим братом.
Кому же и быть тайным советником,
Как не старому Вольфгангу Гете?
Спрятавшись за орешником,
На него почтительно указывают дети.
Конечно, слабость: старческий розариум,
Под семидесятилетним плащом Лизетта,
Но все настоящее в немецкой жизни
лишь комментариум,
Может быть, к одной только строке поэта.
1916
{* Тайным советником (нем.). - Ред.}
408. ЛЕРМОНТОВУ
С одной мечтой в упрямом взоре,
На Божьем свете не жилец,
Ты сам - и Демон, и Печорин,
И беглый, горестный чернец.
Ты с малых лет стоял у двери,
Твердя: "Нет, нет, я ухожу",
Стремясь и к первобытной вере,
И к романтичному ножу.
К земле и людям равнодушен,
Привязан к выбранной судьбе,
Одной тоске своей послушен,
Ты миру чужд, и мир - тебе.
Ты страсть мечтал необычайной,
Но, ах, как прост о ней рассказ!
Пленился ты Кавказа тайной,
Могилой стал тебе Кавказ.
И Божьи радости мелькнули,