Аркадия, Джорджия, наши дни. Пятница, 26 января, 1 час 25 минут
Он выбирал ее очень тщательно. С наслаждением похитил. И заставил кричать. Крики громкие и протяжные.
Мак О'Брайен содрогнулся. Сердце забилось. По-прежнему одна лишь мысль об этих криках вызывала в нем бурную физическую реакцию. Крылья его носа раздувались, когда он вспоминал, как она выглядела, издавала звуки, ее вкус. Бесподобный вкус неприкрытого страха. Он слишком хорошо его знал. Она первая, кого он убил. Но не единственная.
И место последнего пристанища он тоже выбирал очень тщательно. Он сбросил труп с закорок, и тот с глухим звуком упал на размокшую землю. Затем он опустился перед ней на корточки и расправил грубое коричневое одеяло, в которое она была завернута. Его возбуждение росло. В воскресенье состоится гонка по пересеченной местности. Здесь промчится сотня велосипедистов. Он уложил ее так, чтобы можно увидеть с дороги.
Скоро ее найдут. Скоро они узнают о ее смерти.
И начнут ломать себе голову. Подозревать друг друга. Бояться.
Он выпрямился и удовлетворенно оглядел свою работу.
Они должны бояться. Должны трястись и дрожать, как маленькие девчонки. Они должны узнать этот неповторимый вкус страха и научиться его ненавидеть. Да, он знал его, этот вкус. Так же, как знал вкус голода и ярости. За это только они несли ответ. Он глянул на покойницу и пихнул ее ногой. Она уже заплатила. Скоро они все заплатят. Скоро они узнают, что он вернулся. Привет, Даттон. Мак снова здесь.
И он не успокоится, пока не прикончит их всех.
Цинциннати, Огайо, пятница, 26 января, 14 часов 55 минут
— Ай. Больно.
Алекс Фэллон посмотрела на побледневшую девушку, та угрюмо отвела взгляд.
— Ну, получилось так. — Алекс быстро закрепила иглу в вене. — Возможно, в следующий раз ты, прежде чем обжираться карамельным мороженым, подумаешь. Потом ведь придется вызывать скорую. У тебя диабет, Вонни, и делать вид, что его нет, ситуацию не поправит. Ты обязательно должна…
— Придерживаться диеты, — буркнула Вонни. — Да-да, я знаю. Почему бы вам просто не оставить меня в покое?
Эти слова эхом отразились в голове Алекс. И, как всегда, они разбудили в ней жалость к пациентам и благодарность к своей семье. Если бы не Ким, Стив и Мередит…
— Однажды ты съешь что-нибудь не то и окажешься внизу, в подвале.
Вонни в последний раз проявила упрямство.
— Ну и? Что там, внизу такое?
— Морг. — Алекс выдержала ошарашенный взгляд девушки. — Конечно, если ты не хочешь туда попасть.
Внезапно голос Вонни охрип.
— Иногда хочу.
— Я знаю, дорогая. — Она понимала это лучше других. — Но тебе придется выбирать. Жить или нет.
— Алекс? — Летта, старшая медсестра, заглянула в смотровую. — Там тебе звонят по какому-то важному делу. Могу тебя заменить.
Алекс сжала плечо Вонни.
— Все нормально, я уже закончила. — Она подмигнула Вонни. — Я не хочу снова видеть тебя здесь. — Алекс протянула Летте историю болезни. — Кто звонит?
— Нэнси Баркер из Отдела социального обеспечения округа Фултон в Джорджии.
Алекс встревожилась.
— Там живет моя сводная сестра.
Брови Летты поползли вверх.
— А я и не знала, что у тебя есть сводная сестра.
На самом-то деле никакие они не сестры, но история слишком длинная и запутанная.
— Я давно ее не видела. — А если точно, то пять лет. Именно тогда Бейли возникла на пороге дома Алекс здесь, в Цинциннати. Накачанная наркотиками. Алекс попыталась уговорить ее пройти курс детоксикации, но Бейли снова исчезла, прихватив с собой кредитки Алекс.
Летта озабоченно нахмурила брови:
— Остается лишь надеяться, что все в порядке.
Алекс много лет ждала и боялась этого звонка.
— Да. Я тоже надеюсь.
Пока Алекс спешила к телефону, ей в голову пришла мысль о горькой иронии. Много лет назад она пыталась покончить жизнь самоубийством, а Бейли подсела на наркотики. У Алекс были Ким, Стив и Мередит, которые помогали ей, а у Бейли… У Бейли никого не было.
Она подняла трубку второй линии:
— Алекс Фэллон.
— Здравствуйте, это Нэнси Баркер. Я сотрудник Отдела социального обеспечения округа Фултон.
Алекс вздохнула:
— Скажите мне, пожалуйста, сразу, она жива?
Повисла долгая пауза.
— Кто, мисс Фэллон?
При обращении «мисс» у Алекс внутри все перевернулось. Она еще не привыкла к тому, что больше не «миссис Превиль». По мнению ее кузины Меридит, это лишь вопрос времени, но развод состоялся год назад, а Алекс все никак не могла завершить свой брак. Возможно, потому, что она постоянно наталкивалась на своего бывшего мужа. Как, например, сейчас. Алекс видела, как доктор Ричард Превиль протянул руку к листочку с сообщениями, который лежал возле телефона. Он ей лишь слегка кивнул, стараясь не встретиться взглядом. Вредно работать с бывшим мужем, если хочешь завершить с ним отношения.
— Мисс Фэллон? — спросил женский голос на другом конце трубки.
Алекс заставила себя вернуться к разговору.
— Извините. Бейли Крайтон. Вы ведь из-за нее звоните?
— Нет, из-за Хоуп.
— Хоуп, — повторила ничего не понимающая Алекс. — Я не знаю никакой Хоуп. А это кто?
— Хоуп Крайтон, дочь Бейли. Ваша племянница.
Алекс опустилась на стул:
— Я… я и не знала, что у Бейли есть дочь. — Бедный ребенок.
— Ох, вы тогда, наверное, и не знаете, что ваше имя стоит в формуляре детского сада, в качестве контактного лица при чрезвычайном случае.
— Нет. — Алекс тяжело задышала. — Бейли мертва, мисс Баркер?
— Надеюсь, что нет, но мы, к сожалению, не знаем ее местонахождения. Сегодня она не явилась на работу. Одна из ее коллег сходила к ней домой, чтобы узнать, в чем дело. Она нашла Хоуп, которая, скорчившись, сидела в шкафу.
Внутри Алекс все оборвалось от тошнотворного страха, но она постаралась придать своему голосу нейтральный тон.
— А Бейли отсутствовала.
— Последний раз ее видели вчера вечером, когда она забирала Хоуп из детского сада.
Детский сад. Это уже не грудная малышка, раз ходит в садик, а Алекс даже не подозревала о ее существовании. О, Бейли, что ты натворила?
— А Хоуп? Она пострадала?
— Физически нет, но напугана. Ужасно напугана. И она ни с кем не разговаривает.
— Где она сейчас?
— В приемной семье. — Нэнси Баркер вздохнула. — Если вы не сможете ее взять, то я внесу Хоуп в список на постоянное размещение…
— Я заберу ее. — Слова вырвались непроизвольно, Алекс еще даже не поняла, что хочет их произнести. Но она чувствовала, что так будет правильно.
— Еще пять минут назад вы даже не знали о ее существовании, — неохотно возразила Баркер.
— Это ничего не значит. Я ее тетя. И я ее заберу. — Как Ким когда-то забрала меня. Без нее меня уже бы не было в живых. — Приеду, как только освобожусь с работы и забронирую билет.
Алекс повесила трубку и обернулась. Ее взгляд натолкнулся на Летту, у которой от удивления глаза на лоб вылезли. Она, видимо, подслушивала.
— Итак? Можно мне взять отгул?
Летта озабоченно посмотрела на нее:
— Разве у тебя нет отпуска?
— Шесть недель. Я три года не была в отпуске. — Безо всяких на то причин. У Ричарда всегда отсутствовало время не то что на путешествие, но даже на короткую поездку. Для него существовала только работа.
— Тогда бери, — сказала Летта. — Я найду кого-нибудь, кто отдежурит твои смены. Но, Алекс… ты же ничего не знаешь об этом ребенке. Возможно, она неполноценная или нуждается в особом уходе.
— Все обойдется, — ответила Алекс. — У нее ведь никого нет, но она из нашей семьи. Я не могу просто взять ее и бросить.
— Как это сделала ее мать. — Летта склонила голову на бок. — Или как сделала твоя мать.
Алекс старалась не обращать внимания на подобные слова. Ее прошлое легко найти в Google. Но Летта имела в виду только хорошее, и Алекс выдавила улыбку.
— Я позвоню тебе, как только доберусь до места и все узнаю. Спасибо, Летта.
Аркадия, Джорджия, воскресенье, 28 января, 16 часов 05 минут
— Добро пожаловать, Дэнни, — пробормотал специальный агент Дэниел Вартанян. Он вошел и огляделся. Всего две недели отсутствия, а, кажется, что прошло не менее полувека. Эти две недели оказались весьма насыщенными событиями. Но сейчас наступило время возвращаться к жизни и к своей работе. А это одно и то же. Работа — это его жизнь, а смерть — его работа.
Невольно ему на ум пришли события последних двух недель, все погибшие, разрушенные жизни. Увиденного и пережитого достаточно, чтобы свести с ума.
Но в планы Дэниеля это не входило. Он возвращается к своей прежней жизни, чтобы вершить правосудие. Отомстить за жертв. Это его единственный шанс на… искупление.
Сегодняшняя жертва — женщина. Ее обнаружили в канаве возле дороги, которую сейчас заполонили полицейские машины. Криминалисты уже прибыли, судебный медик тоже. Дэниел остановился на обочине и осмотрел канаву. Врач сидел на корточках возле трупа, завернутого в коричневое одеяло. Потом сдвинул его, чтобы провести первичный осмотр. Дэниел увидел черные волосы и прикинул, что рост жертвы приблизительно метр семьдесят. Женщина оказалась обнажена, а ее лицо… практически отсутствовало. Он переступил одной ногой через ленту, но чей-то голос остановил его.
— Сюда нельзя, сэр. Эта территория оцепления.
Дэниел глянул через плечо и увидел молодого офицера с серьезным лицом, который положил руку на пистолет у себя на бедре.
— Я специальный агент Дэниел Вартанян, Бюро расследований штат Джорджия.
Глаза офицера расширились.
— Вартанян? Вы имеете в виду… я имею в виду… — Он глубоко вдохнул и расправил плечи. — Извините, сэр. Я просто удивился.
Дэниел с улыбкой кивнул:
— Понимаю. — Хоть он и понимал, но ему подобная реакция не нравилась. Имя Вартаняна приобрело некую известность через неделю после смерти брата. Саймон Вартанян убил семнадцать человек, в том числе и собственных родителей. Эту историю публиковали во всех газетах страны. Пройдет еще очень много времени, прежде чем его фамилия перестанет вызывать ужас. — Где я могу найти ваше начальство?
Офицер указал на дорогу:
— Шериф Коркрейн.
— Спасибо, офицер. — Дэниел перешагнул через ленту и двинулся в указанном направлении. Он почувствовал, что молоденький полицейский смотрит ему вслед. Через пару минут все присутствующие узнают, что на месте преступления появился Вартанян. Оставалось лишь надеяться, что разговоры сведутся к минимуму. Здесь речь шла о женщине в канаве. У нее ведь была семья, которая по ней будет скучать. И эта семья нуждалась в справедливости, чтобы преступник понес наказание. Раньше Дэниел считал, что справедливости и завершения дела, когда преступник пойман и наказан, достаточно, чтобы члены семьи жертвы закрыли мучительную главу в своей жизни и вернулись к повседневным делам.
Между тем, после сотни дел, жертв и скорбящих семей он понял, что любое преступление подобно камню, брошенному в воду и поднявшему волну. Каждое преступление отражалось на жизни многих людей, коих статистика не отражала. Для возврата к нормальной жизни не всегда достаточно знать, что преступник наказан. Дэниел это испытал на собственной шкуре.
— Дэниел. — Удивленный голос принадлежал Главному криминалисту Эду Рэндаллу. — Я и не знал, что ты здесь.
— Я только сегодня приехал. — На самом деле к службе ему приступать только завтра, но так как он отсутствовал две недели, то ему и заниматься новым делом. Как только появилось сообщение об обнаружении трупа, начальник первым делом позвонил ему. Дэниел протянул руку для приветствия. — Шериф Коркрейн, я специальный агент Вартанян, Бюро расследований штата Джорджия. Буду с вами сотрудничать.
Пожимая руку Дэниелу, шериф прищурился.
— Какие-то родственные связи с …
— Сожалею. — Он выдавил улыбку. — Боюсь, что да.
Коркрейн недоверчиво оглядел его:
— И вы готовы вернуться к службе?
О, нет. Дэниел сохранил на губах улыбку.
— Да. Но если для вас это проблема, то я вызову кого-то другого.
Кажется, Коркрейн обдумывал его предложение, а Дэниел ждал, стараясь подавить свой гнев. Это несправедливо, неправильно, но реальность такова, что ты всегда отвечаешь за поступки семьи. Наконец Коркрейн покачал головой.
— В этом нет необходимости. Вы знаете, что делаете.
Дэниел успокоился, и ему даже удалось снова изобразить на лице улыбку.
— Хорошо. Вы можете рассказать, что произошло? Кто обнаружил тело? И когда?
— Сегодня у нас проходит ежегодная велогонка. Здесь пролегает трасса. Один из гонщиков заметил одеяло. Он не хотел прерывать гонку, поэтому позвонил в службу спасения и отправился дальше. Я распорядился, чтобы он ждал нас на финише, вдруг вы захотите с ним поговорить.
— Да, захочу. Еще кто-нибудь останавливался?
- На наше счастье, нет, — отозвался Эд Рэндалл. — Когда мы приехали, место обнаружения было почти нетронуто, так как отсутствовали любопытные. Вся толпа стояла на финише.
— Такое происходит не часто. Кто первым приехал из вашего офиса, шериф?
— Ларкин. Он лишь приподнял уголок одеяла и посмотрел на ее лицо. — У Коркрейна заходили желваки. — И я, парни, сразу же позвонил вам. Нам не по силам расследовать такое дело.
Услышав последнюю фразу, Дэниел кивнул. Он уважал таких людей, как шериф Коркрейн, которые без колебания просили помощи у Государственного бюро расследований. К сожалению, такие не все. Многие представители местных властей рассматривали вмешательство ГБР, как… нашествие саранчи. Во всяком случае, так поступил две недели назад шериф из родного города Дэниеля.
— Мы в вашем распоряжении, шериф.
— Можете браться за это дело, — ответил Коркрейн. — Мы же по мере сил будем оказывать вам помощь. — Его челюсти напряглись. — У нас в Аркадии убийства не происходили уже лет десять. За время моей службы не было ни одного. И мы хотим, чтобы тот, кто это сделал, на очень долгий срок оказался за решеткой.
— Мы тоже этого хотим. — Дэниел повернулся к Эду. — Можешь уже что-нибудь сказать?
— Убили ее где-то в другом месте. Преступник просто оставил ее здесь, завернув в коричневое одеяло.
— Как в саван, — пробормотал Дэниел, и Эд кивнул.
— Да. Одеяло из смешанных шерстяных волокон, выглядит новым. Лицо сильно избито, возле рта кровоподтеки. Вскрытие покажет больше. В канаве и вокруг нее следов борьбы нет. На склоне никаких отпечатков ног.
Дэниел наморщил лоб и заглянул в канаву. Это канава водоотведения, через несколько метров вода из нее стекала в водосточную трубу. Боковые стены канавы гладкие.
— Он, должно быть, прошел по воде до канала и там снова очутился на дороге. — Он на мгновение задумался. — А эта велосипедная гонка. Она широко анонсировалась?
Коркрейн кивнул:
— Это мероприятие благотворительное, оно имеет большую важность для наших молодежных организаций. Афиши были развешаны в радиусе пятидесяти миль. Впрочем, эта гонка вот уже более десяти лет проводится всегда в последнее воскресенье января. Много велосипедистов приезжает с севера, им нравится более теплая погода. Это довольно масштабное мероприятие.
— Значит, он хотел, чтобы ее нашли, — констатировал Дэниел.
— Дэниел. — Оба судмедэксперта появились у заграждений. Один из них направился к машине, другой остановился рядом с Эдом. — Рад, что ты снова с нами.
— Я тоже рад, что снова с вами, Малкольм. Что скажешь?
Малкольм Цукерман протянул:
— Что будет довольно весело вытаскивать труп из канавы. Склон крутой и скользкий. Трей пытается соорудить что-то наподобие подъемного крана.
— Малкольм, — преувеличенно терпеливым голосом произнес Дэниел. Малкольм вечно жаловался то на спину, то на погоду, то еще на что-нибудь. — Что тебе известно о жертве?
— Женщина, белая, лет двадцати пяти. Мертва уже пару дней. Причина смерти, вероятно, удушение. Гематомы на ягодицах и внутренних сторонах бедер указывают на сексуальное насилие. Лицо разбито тупым предметом. Чем конкретно, я пока не знаю, но удары сильно повредили кости. Нос, скулы и челюсть сплошные переломы. — Лоб Малкольма покрылся морщинами. — Однако эти травмы могут быть посмертными.
Дэниел приподнял одну бровь:
— Значит, она должна быть найдена, но не опознана.
— Я тоже так думаю. Держу пари, ее пальчиков нет в базе данных. Около рта виден отпечаток. Возможно, это палец преступника.
— Он зажимал ей рукой рот, пока она не задохнулась, — пробормотал Коркрейн, сжимая кулаки. — А потом разбил ей лицо до неузнаваемости. Вот свинья.
— Выглядит именно так. — В голосе Малкольма звучало сострадание, а глаза смотрели устало. Дэниел очень хорошо понимал, почему. Слишком много трупов, слишком много убийц. — Как только доктор Берг проведет вскрытие, мы будем знать больше. Я тебе еще нужен, Дэнни?
— Нет. Позвони, когда назначат вскрытие. Хочу поприсутствовать.
Малкольм пожал плечами:
— Пожалуйста. Доктор Берг, вероятно, начнет после УВК.
Когда Малкольм направился к своему автомобилю, Коркрейн поинтересовался:
— А что такое УВК?
— Утренняя встреча с коллегами, — пояснил Дэниел. — Это значит, что Берг начнет вскрытие с половины десятого до десяти. Если желаете присутствовать…
Коркрейн сглотнул:
— Спасибо. Если смогу, то приеду.
Лицо Коркрейна позеленело, но Дэниел не винил его. На вскрытии присутствовать тяжело. От звука распиливаемых костей у Дэниела до сих пор сводило желудок.
— Хорошо. Эд, еще что-нибудь?
— Мы сняли место преступления и стены канавы на фото и видео, — пояснил Эд. — Занялись сначала той стороной канавы, чтобы Малкольм не уничтожил следы, когда будет ее вытаскивать. Потом установим прожектор и посмотрим на другую сторону. — Он дал команду своим людям вновь отправляться за ленту ограждения, и собрался было сам последовать за ними, но потом повернулся к Дэниелу. Чуть поколебавшись, он подошел к нему и тихо произнес, — мне очень жаль твоих родителей, Дэниел. Я знаю, что эти слова тебе не помогут, но я хочу, чтобы ты знал.
Удивленный Дэниел опустил взгляд. Эд жалел погибших Артура и Кэрол Вартанян, но Дэниел сомневался, что чувствует то же самое. Порой он задавался вопросом, не сами ли родители повинны в своей ужасной смерти. Поведение Саймона повергло их в шок, но они ему слишком многое прощали.
К другим жертвам Саймона Дэниел испытывал неподдельную жалость. Но… Артур и Кэрол — его родители. До сих пор перед его глазами вставала картина морга в Филадельфии, и мать с отцом, убитые рукой своего собственного сына. Воспоминания об этом ужасном зрелище перемешивались с другими образами, и не важно, спал он или бодрствовал. Так много убитых. Столько загубленных жизней. Камень, брошенный в воду.
Дэниел откашлялся:
— Я видел тебя на похоронах, Эд. Это для меня много значит.
— Если тебе что-нибудь надо, то просто позвони. Хорошо? — Эд хлопнул Дэниеля по плечу и отправился догонять свою команду. Дэниел же обернулся к Коркрейну, который наблюдал за этой короткой сценой.
— Шериф, я хочу побеседовать с офицером Ларкиным, пусть он покажет, как спускался в канаву к трупу. Я знаю, что он напишет детальный отчет, но хочу услышать его впечатления.
— Без проблем. Он стоит в оцеплении, отгоняет зевак. — Коркрейн вызвал по рации Ларкина, и тот через пару минут подошел. Лицо Ларкина все еще бледное, но взгляд ясный. В руке он держал какой-то листок.
— Вот рапорт, агент Вартанян. Но мне еще кое-что вспомнилось. Несколько лет назад в этих местах произошло убийство, очень похожее на нынешнее.
Коркрейн удивился:
— Что? Где? И когда?
— Вы здесь еще не работали, — ответил Ларкин. — Лет тринадцать назад, в апреле. Тогда в канаве нашли девушку. Она была завернута в коричневое одеяло. Ее изнасиловали и задушили. — Он сглотнул. — И ее лицо тоже было обезображено.
У Дэниела по спине пробежал холодок.
— Кажется, вы, офицер, очень хорошо помните это дело.
Ларкин скривился в муке:
— Той девочке было всего шестнадцать, ровесница моей дочери. Как звали жертву, я уже подзабыл, но произошло это неподалеку от Даттона. Примерно в двадцати пяти милях отсюда.
У Дэниеля внутри все похолодело.
— Я знаю, где находится Даттон. — Он прекрасно знал это место. Гулял по улицам, ходил в магазин, играл в бейсбол. Он также знал, что в Даттоне жило зло, которое носило имя Вартанян. Даттон — родной город Дэниеля.
Ларкин кивнул. Он тоже знал.
— Из этого я и исхожу.
— Спасибо, офицер. — Дэниел поразился спокойствию в своем голосе. — Чуть позже прочту ваш рапорт. А теперь давайте посмотрим на нашу Джейн Доу.
Даттон, Джорджия, воскресенье, 28 января, 21 час 05 мин.
Алекс закрыла дверь спальни и устало прислонилась к стене.
— Хоуп уснула. Наконец-то, — пробормотала она, глядя на свою кузину Мередит, сидевшую в гостиной номера Алекс.
У Мередит на коленях лежала раскрытая книжка-раскраска, которой занималась четырехлетняя Хоуп Крайтон с того самого момента, как Алекс взяла ее под свою опеку тридцать шесть часов назад.
— Нам надо поговорить, — тихо произнесла Алекс.
Во взгляде Мередит появилось беспокойство. Именно этот взгляд еще больше усиливал страх Алекс, потому что ее кузина — детский психолог, специализирующийся на эмоциональной травматизации.
Алекс села:
— Спасибо, что приехала. Я знаю, у тебя много пациентов.
— Не за что. На пару дней я всегда найду кого-нибудь, кто о них позаботится. Если бы ты мне еще вчера сказала, что полетишь, я отправилась бы вместе с тобой. Тем же самолетом. — Мередит казалась уязвленной. — Ах, Алекс, о чем ты только думала? Приехать сюда в полном одиночестве… даже представить себе не могу.
Сюда. Даттон, Джорджия. Одно только это название вызывало у Алекс резь в желудке. Это самое последнее место в мире, в котором она хотела бы оказаться. Но эта резь ничто по сравнению со страхом, охватившим ее, когда она впервые заглянула в пустые серые глаза Хоуп.
— Я тоже не могу, — согласилась Алекс. — Ты права, это не очень умный поступок. Но, Мер, я и понятия не имела, что с малышкой будет все так плохо. Все ведь очень плохо, да?
— Если исходить из того, что я увидела за последние три часа, то да. Сложно сказать, что ее травмировало, может, то, что проснувшись в пятницу, она обнаружила, что ее мама исчезла. Или прошедшие годы наложили свой отпечаток на ее состояние. Мне, к сожалению, не известно, какой была Хоуп до исчезновения Бейли. — Меридит нахмурилась. — Только она совсем не такая, как я ожидала.
— Да, я знаю. Я сама ожидала увидеть грязного, истощенного ребенка. Я имею в виду, что в последний раз Бейли произвела на меня ужасное впечатление. Она выглядела совсем опустившейся. Руки все исколоты. Надо было ей хоть чем-то помочь.
Мередит бросила на нее серьезный взгляд:
— И поэтому ты здесь?
— Нет. Ладно, первая мысль, может, и была такой. Но как только я увидела Хоуп, причины поменялись. — Эта девчушка со светло-золотистыми локонами и ангельским личиком могла сойти с картин Боттичелли… если бы не пустые серые глаза. — Сначала я подумала, что мне привели не того ребенка, она такая чистая и ухоженная. И одежда ее практически новая.
— Ну, ее могла переодеть и социальный работник.
— Нет. Это одежда Хоуп. Социальный работник забрала ее из детского сада. Воспитательница сказала, что Бейли всегда следила за тем, чтобы в шкафчике Хоуп всегда висела чистая и аккуратная сменная одежда. Персонал садика был в шоке, когда услышал, что она исчезла. Мер, заведующая твердо убеждена, что Бейли никогда в жизни не бросила бы без причины свою дочь.
Меридит приподняла одну бровь.
— То есть, она подозревает преступление?
— Заведующая? Да. Именно это она и сказала полиции.
— А что говорит полиция?
Алекс стиснула зубы:
— Что проверяют каждую зацепку, но наркоманы время от времени пропадают. Это стандартный ответ, который на самом деле означает «Не действуйте нам на нервы». Звонок не продвинул меня ни на шаг. Копы игнорируют меня. Она отсутствует уже три дня, но ее до сих пор не объявили в розыск.
— Но наркоманы действительно время от времени пропадают, Алекс.
— Да знаю я. Но ведь заведующая детским садом эту информацию не из пальца высосала.
— Может, и нет. Может, Бейли хорошая актриса или на какое-то время завязала, а теперь снова подсела на иглу. Сейчас лучше сосредоточиться на Хоуп. Тебе социальный работник говорила, что Хоуп всю ночь просидела над своей раскраской?
— Да. Эту женщину зовут Нэнси Баркер. Она говорит, что с того момента, как Хоуп извлекли из шкафа, она только и делает, что раскрашивает. — Шкаф в доме Бейли. Паника нарастала. Так происходило каждый раз, когда она думала об этом доме. — Бейли до сих пор в нем живет.
Мередит распахнула глаза:
— Правда? А я думала, что его давным-давно продали.
— Нет. Я смотрела в интернете, кто владелец. В Земельной книге до сих пор стоит имя Крейга. — Давление в груди росло, и Алекс закрыла глаза, чтобы хоть немного прийти в себя. Вдруг она почувствовала руку Мередит на своем плече.
— Все в порядке, детка?
— Да. — Алекс вздрогнула. — Дурацкая паническая атака. Я должна была уже давно от них избавиться.
— Ну, да, потому что ты супервумен, — без тени юмора произнесла Мередит. — Здесь, в этой дыре разрушилась твоя жизнь. И перестань бичевать себя, что выжила.
Алекс пожала плечами и вновь вернулась к рассказу:
— Нэнси Баркер говорила, что дом совсем обветшал. На полу горы мусора. Матрасы до того старые, что вот-вот развалятся. А в холодильнике испорченные продукты.
— Чего еще ожидать от квартиры наркоманки.
— Конечно. Но в доме не было одежды ни Бейли, ни Хоуп. Ни чистой, ни грязной, вообще никакой.
Мередит наморщила лоб:
— Очень странно. Особенно после того, что в детском саду рассказали о Хоуп. — Она, поколебавшись, спросила, — ты там была? В доме?
— Нет. — Алекс произнесла это слово так поспешно, что сама вздрогнула. Потом более спокойным голосом повторила, — нет. Пока.
— Если ты туда пойдешь, то я с тобой. Это не обсуждается. А Крейг до сих пор там живет?
Молчи.
— Нет. Нэнси Баркер пыталась разыскать его, но, похоже, никто не знает, где он. В формуляре детского сада в качестве контактного лица стояла я.
— Откуда социальная служба узнала, в какой детский сад ходит Хоуп?
— Коллега Бейли сообщила. Она же и нашла Хоуп. Бейли не вышла на работу, и ее коллега забеспокоилась.
— А где вообще работает Бейли?
— В парикмахерской. И, похоже, в довольно дорогой.
Мередит недоверчиво прищурилась:
— Дорогая парикмахерская в Даттоне?
— Нет. В Даттоне салон Энжи. — Ее мать дважды в неделю посещала эту парикмахерскую. — Бейли работала в Атланте. Я звонила ее коллеге, но она пока вне зоны доступа. Я оставила ей сообщение на автоответчике.
Мередит взяла в руки одну из раскрасок:
— Откуда она их взяла?
Алекс окинула стопку взглядом:
— Одну Нэнси Баркер нашла в рюкзаке Хоуп. Она рассказала, что Хоуп сидела и таращилась в пустоту, но когда ей дали раскраску и карандаши, начала разукрашивать. Нэнси пыталась подсунуть ей чистый лист в надежде, что Хоуп нарисует что-то, что сможет пролить свет на события. Но Хоуп хотела только раскраску. Вчера вечером она раскрасила последнюю, пришлось в гостиничном магазинчике покупать ей новые. И карандаши.
Алекс уставилась на коробку, в которой вчера лежали шестьдесят четыре цветных карандаша. Сейчас в ней осталось пятьдесят семь, всех цветов, кроме красного. Их изрисовали до основания.
— Ей нравится красный цвет, — сухо заметила Мередит.
Алекс сглотнула:
— Я даже не представляю, что это означает.
Мередит повела плечами:
— Может, ничего, кроме того, что ей нравится красный цвет.
— Но ты в это не веришь.
— Не верю.
— У нее и сейчас в руке красный карандаш. Она не пожелала его отдать, и я разрешила ей взять его с собой в кровать.
— Что произошла вчера вечером, когда красный карандаш закончился?
— Она заплакала, но не произнесла ни слова. — Алекс вздрогнула. — Я видела в неотложке, как плачут дети, от боли, от страха… но не так. Она показалась мне… роботом. Бесчувственная и безмолвная. Ни слова не сказала. А потом вдруг она впала в катонический ступор. Я так перепугалась, что повезла ее к врачу. Но доктор Гренвилль считает, что она просто в шоке.
— Он проводил с ней какие-нибудь тесты?
— Нет. Социальный работник на всякий случай в пятницу отвезла ее в больницу. Там у нее взяли анализ на токсикологию. Очевидно, что ей делали прививки от обычных детских болезней, но ничего бросающегося в глаза не нашли.
— Кто ее семейный врач?
— Без понятия. Доктор Генвилль сказал, что ни Бейли, ни Хоуп никогда не попадали в его профессиональную орбиту. Но его очень удивило, что она такая ухоженная. В общем, он предлагал сделать ей укол. Успокоительное.
Мередит внимательно посмотрела на нее:
— И? Сделал?
— Нет. Он разозлился, когда я отказалась. Зачем, мол, я вообще ее приводила, раз не разрешаю ему ничего делать? Мне кажется, лучше оставить ее просто в покое, и не колоть без крайней необходимости. Она не агрессивная, и думаю, вряд ли причинит себе вред.
— Правильно. Я тоже так думаю. Хоуп за все время не произнесла ни слова. А она вообще-то умеет разговаривать?
— В детском саду сказали, что обычно она очень разговорчивая, и у нее большой словарный запас. Она даже уже читать умеет.
Мередит присвистнула:
— Ничего себе. Сколько ж ей лет? Четыре?
— Почти. Воспитательница сказала, что Бейли читала ей каждый вечер. Мередит, это совсем не похоже на мать-наркоманку, которая бросает своего ребенка.
— Ты тоже веришь в преступление.
Алекс что-то не понравилось в тоне Мередит.
— А ты нет?
— Не знаю, — ровным голосом ответила кузина. — Мне понятны твои сомнения в отношении Бейли, но сейчас речь, прежде всего, идет о Хоуп, и о том, что для нее лучше. Ты хочешь забрать ее домой? Я имею в виду в квартиру?
Алекс подумала о своей маленькой квартирке, в которую ходила только ночевать. Ричард оставил ей дом, но она не хотела в нем жить. Ее квартиры вполне достаточно для взрослого и ребенка.
— Именно это я и планирую. Но, Мередит, если с Бейли что-то случилось…, я имею в виду, раз она изменилась в положительную сторону, а теперь по какой-то причине попала в беду…
— Итак, что ты задумала?
— Пока не знаю. По телефону мне ничего не удалось добиться от полиции, придется идти туда лично. Но не хочется оставлять Хоуп одну. Ты не могла бы остаться у меня на пару дней, и помочь мне с Хоуп?
— Перед вылетом я перенесла все важные приемы на среду. Обратно мне надо улетать во вторник вечером. Не позднее.
— Хорошо. Спасибо.
Мередит сжала ее руку:
— А теперь спать. Я лягу здесь, на диване. Если понадоблюсь, разбудишь.
— Надеюсь, Хоуп спит. Она засыпает на два-три часа, потом просыпается и рисует. Раз надо, разбужу.
— Да. Но только сейчас я говорила о тебе, а не о Хоуп. Ложись спать.