Атланта, воскресенье, 28 января, 22 часа 45 минут
— Дэниел, думаю, твой пес издох. — Голос, доносившийся из гостиной Дэниела, принадлежал его коллеге, агенту ГБР и по совместительству лучшему другу, Люку Папандополусу. Из-за Люка он собственно и обзавелся собакой. Дэниел поставил последнюю тарелку в посудомоечную машину и встал в дверном проеме кухни. Люк сидел на диване и смотрел канал ESPN. Бассет Райли лежал у ног Люка и выглядел, как обычно. Стоило признать, что из-за этого обычного вида создавалось впечатление, будто Райли отправился на радугу.
— Предложи ему свою отбивную, и он вмиг оживет.
При упоминании об отбивной Райли приоткрыл один глаз, но тут же его закрыл, так как точно знал, он ее не получит. Райли был реалистом. Они с Дэниелом прекрасно понимали друг друга.
— Дудки. Я только что предлагал ему мусаку, но он даже не проснулся, — проворчал Люк.
Дэниел вздохнул:
— Еда твоей мамы собакам не подходит. Райли это не будет.
Люк помрачнел.
— Будто я этого не знаю. Когда он оставался у меня на две недели, я только один раз попытался дать ему остатки маминой еды. — Он втянул голову в плечи. — И могу тебе сказать, получилось не очень эстетично.
Дэниел закатил глаза:
— Только не говори, что я должен заплатить тебе за чистку ковра.
— Не переживай. Мой кузен — владелец клининговой компании. Он уже обо всем позаботился.
— Раз ты знаешь, то зачем снова пытался его накормить?
Люк осторожно подпихнул толстый собачий зад носком ботинка.
— Он всегда так грустно смотрит. — В семье Люка грустный и проникновенный собачий взгляд всегда означал «Дай пожрать». Это и явилось причиной сегодняшнего появления Люка с полным набором греческой еды. Хотя ему и пришлось отменить свидание со случайной подружкой стюардессой.
Мамаша Папандопулос беспокоилась о Дэниеле с того самого момента, как он на прошлой неделе вернулся из Филадельфии. Мама Люка — душевная женщина, вот только еда ее не подходила для собаки, и у Дэниела отсутствовал кузен с клининговой компанией.
— Это бассет, Люк. Они всегда так выглядят. Райли не голодает, так что перестань его пичкать. — Дэниел уселся в свое кресло и свистнул. Райли с трудом поднялся и приковылял к нему, потом с тяжелым вздохом улегся у его ног. — Я прекрасно знаю, как ты себя чувствуешь, приятель.
Люк немного помолчал, потом произнес:
— Как я слышал, тебе сегодня достался жуткий случай.
Дэниел на мгновение представил себе жертву из канавы.
— Откуда ты знаешь?
Люк отвел глаза.
— Мне звонил Эд Рэндалл. Он о тебе беспокоится. Ты первый день вышел на работу и тут же получаешь отвратительное дело в Аркадии.
Дэниел подавил зарождающийся гнев, хотя они ничего плохого не имели в виду.
— И ты подумал, что мне надо что-нибудь принести поесть.
— Нет. Мама все собрала еще до звонка Эда. Я скажу ей, что ты все съел, и с тобой все в порядке. С тобой ведь, и правда, все в порядке?
— Естественно. У меня же нет другого выбора. Работу надо выполнять.
— Ты мог бы взять еще отпуск. Если подумать, то неделя — это не особо много.
За это время он успел схоронить своих родителей.
— Если считать ту неделю, когда я разыскивал их в Филадельфии, то получается две. Этого достаточно. — Он наклонился, чтобы потрепать Райли за ушами. Потом тихо добавил, — без работы я сойду с ума.
— Не вини себя, Дэниел.
— Понятно, что не я в этом виноват. Но я ведь давным-давно знал, что из себя представляет Саймон.
— Да, так оно и есть. Но ты же думал, что двенадцать лет назад он умер.
В этом вопросе Дэниел с ним согласился.
— Это правда.
— Если тебя интересует мое мнение, то большая часть вины лежит на твоем отце. Конечно, после Саймона. — Семнадцать человек. Саймон убил семнадцать человек. Если бы пожилая дама не пришла в себя в реанимации, было бы восемнадцать. Отец Дэниела прекрасно знал, насколько опасен Саймон, но, тем не менее, позволял ему беспрепятственно делать свое черное дело. Двенадцать лет назад Артур Вартанян выгнал Саймона из дома, а всему миру заявил, что тот умер. Чтобы скрыть ложь, он даже похоронил чужое тело в семейной могиле и поставил надгробие своему сыну. С этого момента одержимый злым духом Саймон мог творить, что захочет, но не под фамилией Вартанян.
— Семнадцать человек, — пробормотал Дэниел и не в первый раз задумался, может, это число не окончательное. В его сознании засела мысль о фотографиях, которые остались после Саймона. И вновь, как в слайд-шоу ужасов, перед его глазами замелькали женские лица. Безымянные жертвы насилия.
Как та женщина в канаве. Надо позаботиться, чтобы жертва из Аркадии как можно скорее обрела имя. Чтобы отомстить за нее. Только месть поможет сохранить его психическое здоровье.
— Один из офицеров из Аркадии упоминал о похожем убийстве, которое произошло тринадцать лет назад. Я как раз собирался проверить, а тут ты пришел. Оно произошло в Даттоне.
Брови Люка сошлись на переносице.
— Даттон? Ты же там вырос, Дэниел.
— О, большое спасибо. А я-то чуть не забыл, — с сарказмом произнес Дэниел. — Когда я приехал в офис сдавать рапорт, то заглянул в нашу базу данных. Расследование тогда вело не ГБР, и я ничего не нашел. Я оставил сообщение Фрэнку Лумису, шерифу Даттона, но он пока не ответил. Связываться с его помощником я не захотел. Даттону сейчас не нужно лишней рекламы, а то эти газетные стервятники слетятся отовсюду.
— Но ты что-то нашел, да? — поторопил его Люк. — И что же?
— Старую газетную статью. В интернете. — Он как раз занимался поисками, когда заявился Люк с ужином. — Алисия Треймен. Второго апреля тринадцать лет назад она была найдена убитой в канаве в окрестностях Даттона. Завернутая в коричневое одеяло. Лицо изуродовано. Установлено изнасилование. Ей было всего шестнадцать.
— Подражатель?
— Возможно. На прошлой неделе о Даттоне не писал только ленивый, может, кто наткнулся на статью и решил имитировать преступление. Это вполне вероятно. К сожалению, в статье не было фотографии. Я искал хоть какое-то изображение Алисии.
Люк бросил на него снисходительный взгляд мученика. Компьютерного гения частенько приводили в ужас недостаточные базовые знания Дэниела… или, по крайней мере, то, что Люк считал базовыми знаниями.
— Дай ноутбук. — Минуты через три Люк откинулся с довольным выражением лица. — Готово. Смотри.
Дэниел наклонился к монитору и застыл. Этого не может быть. Его уставшие глаза сыграли с ним злую шутку. Он пару раз зажмурился, но изображение оставалось прежним.
— Бог мой.
— Что?
Дэниел криво посмотрел на Люка. Его пульс участился.
— Я ее знаю, вот что. — Он услышал фальшь в своем голосе. Да, он знал ее. Это лицо много лет преследовало его в кошмарных снах, как и другие лица. Много лет он надеялся, что фотографии не настоящие, что это просто постановка. Но все эти годы он боялся обратного. Что все эти женщины мертвы. Теперь он знал. Одна из безымянных жертв обрела имя. Алисия Треймен.
— Откуда ты ее знаешь? — Голос Люка звучал грубовато. — Дэниел?
Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Мы же тогда жили в Даттоне. Логично, что я ее знал.
Челюсть Люка напряглась.
— Ты только что говорил, что знаешь ее, а не знал.
Недовольство Люка растопило оцепенение.
— Что такое, Люк? Это допрос?
— Да. Ты сказал не всю правду. И выглядишь, будто увидел приведение.
— И это тоже. — Горящими глазами он уставился на ее лицо. Она была очень красивой. Волосы цвета карамели тугими локонами падали на плечи, а глаза сверкали, будто она чему-то радовалась. И все это в прошедшем времени. Она мертва.
— Кто она? — спросил Люк, но чуть мягче. — Твоя бывшая?
— Нет. — Дэниел сник. — Мы никогда с ней не встречались.
— Но ты ее знаешь, — ответил Люк. — Откуда?
Дэниел поднялся, расправил плечи и направился к бару в углу гостиной. Он отодвинул в сторону картину Кулиджа «Собаки играют в покер» и начал возиться с сейфом. Спиной он чувствовал удивление Люка.
— У тебя есть сейф в стене?
— Семейная традиция, — кротко ответил Дэниел. Хотелось надеяться, что это единственное увлечение, которое он перенял от отца. Набрав комбинацию цифр, он вытащил конверт, который спрятал туда по приезду из Филадельфии. Он перебрал пачку фотографий, нашел снимок Алисии и протянул его Люку. Тот заметно вздрогнул.
— Боже. Это она. — Люк в ужасе уставился на друга. — Кто этот человек?
Дэниел покачал головой:
— Этого я не знаю.
Глаза Люка яростно засверкали.
— Это же нездоровое увлечение. Откуда у тебя эта фотография?
— От мамы, — с горечью произнес Дэниел.
У Люка челюсть отпала.
— От твоей мамы? — недоверчиво переспросил он.
Дэниел без сил опустился на диван:
— Мама оставила мне эти фотографии, когда…
Люк поднял руку:
— Минуточку. Фотографии? Во множественном числе? Что еще в этом конверте?
— Еще куча фотографий подобного типа. Разные девушки. Разные мужчины.
— Она выглядит, будто ее накачали наркотиками.
— Да. Не только она. Все под кайфом. Всего пятнадцать фотографий. Вырезки из журналов не в счет.
— Пятнадцать, — пробормотал Люк. — Ладно, давай рассказывай, зачем твоя мама дала тебе эти фотографии.
— Дала, это не совсем верно. Она оставила мне их. Изначально они были у моего отца и… — Когда Люк непонимающе уставился на него, Дэниел вздохнул. — Наверное, будет лучше рассказать все с самого начала.
— Да, так будет лучше.
— Кое-что знал я. Кое-что знала сестра. На прошлой неделе мы поговорили и собрали кусочки головоломки. После смерти Саймона.
— Твоя сестра тоже об этом знает?
Дэниел вспомнил безысходность в глазах Сюзанны:
— Да. — Но знала она гораздо больше, чем ему рассказала, в этом Дэниел не сомневался. И, кроме того, он был уверен, Саймон что-то ей сделал. Оставалось только надеяться, что сестра когда-нибудь поведает ему об этом.
— Кто еще?
— Полиция Филадельфии. Я отдал детективу Чиккотелли копии фотографий. Чтобы подшил в дело. — Дэниел уперся локтями в колени и бросил взгляд на снимок Алисии Треймен. — Эти фотографии принадлежали Саймону. Может, он их получил от кого-то, я не знаю. Во всяком случае, они были у него еще до смерти. — Он перевел взгляд на Люка. — До его первой смерти.
— Двенадцать лет назад, — уточнил Люк, пожимая плечами. — Мама прочла он ней в газете.
Дэниел поджал губы.
— Мама, папа и куча ее лучших подружек. Но, в сущности, сейчас это не имеет значения. Во всяком случае, отец нашел эти фотографии и выставил Саймона за дверь. Он сказал, что если тот еще раз покажется ему на глаза, то сдаст его полиции. Саймону на тот момент только-только исполнилось восемнадцать.
— Твой отец был судьей. И он просто позволил ему уйти.
— Да, добрый, старый папочка. Он боялся, что если всплывет история с фотографиями, ему придется снимать свою кандидатуру в сенат.
— Но фотографии он сохранил. Зачем?
— Это, своего рода, перестраховка. Пока у него были фотографии, он мог шантажировать ими Саймона, чтобы тот держался подальше от дома. Через несколько дней он сказал маме, что ему позвонили и сообщили, Саймон погиб в автокатастрофе в Мексике. Папа туда слетал, привез тело домой и захоронил в семейной могиле.
— На самом же деле, там лежал неопознанный мужчина, ниже Саймона сантиметров на тридцать. Да, уж. — Люк снова пожал плечами. — Ну, ладно, статья была хорошей. Со всякими интересными подробностями. Но как твоя мама узнала про фотографии?
— Одиннадцать лет назад, вскоре после мнимой смерти Саймона, мать случайно наткнулась на них в отцовском сейфе. Там были снимки и несколько рисунков, которые по фотографиям сделал Саймон. Моя мать плакала очень редко, но тогда… я застал ее в слезах.
— И ты тоже увидел эти фотографии.
— Мельком. Но этого оказалось достаточно, чтобы у меня появились подозрения, что некоторые фотографии не постановочные. Потом вернулся отец и рассвирепел! Ему пришлось признаться, что про эти фотографии он узнал еще год назад. Я требовал передать их полиции, но он отказался. Это якобы повредит семье. Саймон все равно уже мертв, и к чему все это привело бы?
Люк бросил на конверт мрачный взгляд:
— К чему привело бы? Жертв, наверное, очень много.
— Конечно. Но когда я стал настаивать на том, чтобы идти в полицию, разразился скандал. — Дэниел сжал кулаки. — Я ужасно разозлился. Мы только в рукопашную не ходили.
— И что потом?
— Потом я ушел из дома, чтобы немного успокоиться. А когда вернулся, фотографии горели в камине. Отец уничтожил их.
— Видимо, не уничтожил. — Люк указал на конверт.
— Он сделал копии, но я в тот момент о них не знал. Меня тогда будто… громом поразило. Мать рыдала, а отец выглядел таким самодовольным. Я потерял контроль над собой и не нашел ничего лучшего, как полезть в драку и сбить отца с ног. Это было ужасно. Когда я собрался уйти, пришла Сюзанна. Она не знала о причинах ссоры, а я не хотел ей о них говорить. Ей было тогда всего семнадцать, и надо было ее защитить. Но недавно мне стало известно, что она знала гораздо больше, чем я в то время думал. Если бы мы тогда поговорили… — Дэниел снова вспомнил о трупах, которые Саймон оставил в Филадельфии. — Возможно, нам удалось бы предотвратить худшее.
— Ты рассказывал кому-нибудь о том, что знал?
Дэниел с отвращением покачал головой:
— Что я должен был рассказать? Доказательств у меня не было. Что значит мое слово против слова судьи? Я тогда считал, что сестра про картины не знает, а мать никогда бы не пошла против воли отца. Поэтому я промолчал. О чем жалею по сей день.
— Потом ты ушел из дома и больше туда не возвращался.
— Да. Пока две недели назад мне не позвонил шериф Даттона и не сообщил, что беспокоится об исчезновении моих родителей. Еще я от него узнал, что у матери рак. Я хотел разыскать ее, чтобы хоть раз еще увидеть, но вскоре узнал, что она уже два месяца как мертва.
Убита Саймоном.
— А как эти фотографии попали к тебе?
— В прошлом году в День благодарения выяснилось, что Саймон жив.
— Так как шантажистка вышла на твоего отца.
Дэниел в изумлении уставился на него.
— Ничего себе. В газете было все так детально изложено?
— Я узнал об этом в интернете. История твоей семьи получила широкую огласку, друг мой.
— Просто замечательно. Ну, в общем, родители отправились в Филадельфию на поиски Саймона. Мама хотела вернуть его в родные пенаты. Она была уверена, что он страдает какой-то разновидностью потери памяти. А папа хотел ему напомнить, что держит его на коротком поводке, и при случае пошантажировать фотографиями. Поэтому-то он и взял их с собой. В какой-то момент матери пришло в голову, что в его намерения не входит воссоединение с Саймоном.
— Так как Саймон ей сказал, что отец прекрасно обо всем знал.
— Да. Потом исчез отец. Можно предположить, что он разыскал Саймона, тот его убил и закопал на поле рядом с другими жертвами. Потом он связался с мамой, и она захотела с ним встретиться. В тот момент она уже знала, что это может стать ловушкой, но ей было все равно.
— Потому что ей нечего было терять. У нее был рак.
— Снова правильно. На тот случай, если Саймон ее убьет, она открыла для меня почтовый ящик в анонимном агентстве. В нем лежали фотографии и письмо, которое все объясняло.
— Ты сказал, что у этого Чиккотелли из Филадельфии есть копии. Он знает, что оригиналы у тебя?
— Нет. Копии я сделал сам и отдал ему.
Люк с растерянным видом посмотрел на него:
— Ты делал эти копии на обычном принтере?
— Нет. — Дэниел сердито покачал головой. — Я купил себе сканер. Пока Сюзанна ехала из Нью-Йорка, у меня была пара свободных часов. Я подключил сканер к ноутбуку и сделал копии.
— Ты самостоятельно настроил сканер?
— Бог мой, ну, я же не идиот. — Дэниел ухмыльнулся. — Продавец показал мне, как это делается. — Его взгляд вновь переместился на фотографию Алисии. — Из-за этих девушек меня уже много лет мучают кошмары. С тех пор, как я на прошлой неделе, заполучил эти фотографии, их лица не идут у меня из памяти. Я дал клятву узнать, какова роль Саймона в создании этих снимков, и хотел разыскать этих девушек и сказать им, что Саймон мертв. Но я даже представить себе не мог, что первую же фотографию идентифицирую таким образом.
— То есть Алисию Треймен ты не знал?
— Нет. Она на пять лет моложе меня, так что в школе мы встречаться не могли. А когда ее убили, я уже учился в колледже.
— А Саймон не мог быть одним из парней на этих фотографиях?
— Нет. У всех мужчин на фотографиях две ноги. А у Саймона был протез. И он намного выше, чем они. К сожалению, ни на одном снимке я не обнаружил, татуировок, родимых пятен или чего-то другого, что можно опознать.
— Но у нас теперь есть имя одной жертвы.
— Вот именно. Меня мучает вопрос, нужно ли говорить об этом Чейзу. — Чейз Уортон был начальником Дэниела. — Если я ему расскажу, он заберет у меня дело из Аркадии и запретит мне заниматься фотографиями. Но я хочу распутать оба дела. Я должен это сделать.
— Чтобы возместить ущерб потерпевшим, — пробормотал Люк, а Дэениел смущенно кивнул. — Но почему ты считаешь, что убийцу Алисии Треймен не нашли?
Дэниел резко поднялся:
— Ты можешь это проверить?
Люк кивнул и щелкнул мышкой.
— Вскоре после нахождения тела Алисии полиция арестовала некого Гэри Фулмора. — Его пальцы летали по клавишам. — Фулмор Гэри. В январе следующего года осужден за изнасилование и убийство.
— У нас сейчас тоже январь. Это случайное совпадение?
Люк пожал плечами:
— Это тебе придется выяснить. Одно могу сказать, Дэнни, Саймон не убивал женщину в Аркадии. Он уже неделю, как мертв.
— Да. На сей раз я собственными глазами видел, что он умер, — мрачно добавил Дэниел. На самом деле, я даже внес в это свой вклад, тем самым оказав миру значительную услугу.
Люк бросил на него сочувственный взгляд:
— Человек, который убил Алисию, арестован. Кто знает, возможно, это Фулмор. — Он ткнул пальцем на фотографию насильника. — И самое главное, ты должен расследовать не убийство Алисии Треймен, а той женщины, что нашли в канаве. На твоем месте я не стал бы сейчас рассказывать о фотографиях.
А Люк ведь прав, он мыслит рационально. Или, может, Дэниел просто хотел видеть его таким.
— Спасибо. За мной должок.
Люк дружески похлопал Дэниела по плечу:
— За тобой не один должок, а целая куча должков.
Дэниел перевел взгляд на Райли, который все это время лежал неподвижно:
— Что ты говоришь? Я забрал твою собаку, и тем самым спас твою интимную жизнь. Это покрывает любое одолжение.
— А что мне оставалось делать? Дениз Брэнди терпеть не могла собаку.
— Которую она завела исключительно из-за тебя.
— Брэнди где-то вычитала, что у каждого уважающего себя детектива должна быть собака-ищейка.
— Это лишний раз доказывает, что ум Брэнди — не самая сильная ее сторона.
Люк ухмыльнулся.
— Именно так. Хотя в ее защиту могу сказать, в моем договоре аренды прописан пункт, который запрещает собак, начиная с определенной весовой категории. Но Райли мы все равно взяли.
— Когда Дэниз сбежала от тебя, надо было его тебе вернуть, — пробурчал Дэниел.
— Очень смешно. У него есть ты и шесть подружек, — парировал Люк. — Ты ему нравишься. Старина Райли, и все такое.
Конечно, он прав.
— Если ты будешь продолжать кормить Райли шашлыками мамочки Папандопулос, то заберешь его обратно. Тогда тебе придется молиться, чтобы не только мама полюбила твою будущую подружку, но и подружка любила бассета. — Склонность Люка менять подружек, как перчатки, доставила его бедной маме не одну бессонную ночь. Сами женщины ее особо не интересовали, но она не теряла надежды, что Люк все-таки на ком-то остановится и подарит ей внуков.
— А я просто ей напомню, что у тебя уже давным-давно не было настоящего свидания. Она с энтузиазмом примется искать тебе девушку-гречанку, что ты волосы на себе будешь рвать от отчаяния. — Люк открыл дверь, но потом, вновь посерьезнев, обернулся к Дэниелу. — Ты ничего плохого не сделал, Дэниел. Даже если бы ты много лет назад пошел в полицию, у тебя не было никаких доказательств. Что они могли предпринять?
— Спасибо, дружище, за помощь.
— Что ты теперь собираешься делать?
— Сейчас погуляю с собакой. Завтра посмотрю зацепки по делу в Аркадии. Кроме того, попытаюсь установить контакты с семьей Алисии. Вдруг кто-то что-то вспомнит. Поблагодари маму за вкусный ужин.
Даттон, воскресенье, 28 января, 23 часа 30 минут
— Извини, что раньше не пришел, — пробормотал Мак, усаживаясь на землю. Мраморная фигура обжигала спину холодом. Ему бы прийти в солнечный день, но не хотелось рисковать и светиться у надгробия. Никто не должен знать, что он вернулся, иначе правда вылезет наружу, а он к этому еще не готов.
Однако он не мог не прийти. Он слишком много ей задолжал, гораздо больше, чем мог отдать. В отношении ее он оказался несостоятельным. Без него она умерла. И это еще больше разозлило его.
Последний раз он приходил сюда жарким летним днем три с половиной года назад. В наручниках и костюме, который ему совсем не шел. Ему запретили посетить ее на смертном одре, но разрешили прийти на похороны.
— Проклятый день, — тихо сказал он. — И, черт возьми, слишком поздно.
У него забрали все: жилье, семейный бизнес, свободу и даже мать. Взамен он получил лишь один чертовски короткий день. Слишком поздно, чтобы что-то предпринимать, оставалось лишь вариться в своем гневе и обдумывать месть.
По другую сторону могилы стояла в слезах его невестка, одного сына она держала за руку, второго прижимала к бедру. При мысли об Аннет его челюсти напряглись. Пока его держали взаперти, как зверя, она заботилась о его матери в последние дни ее жизни. За это он будет ей вечно благодарен.
Но в течение многих лет жена его брата Джареда хранила тайну, которая уничтожит тех, кто уничтожил его семью. В течение многих лет Аннет знала правду, но ни разу не сказала ни единого слова. Ему как наяву вспомнился порыв гнева, который охватил его, когда девять дней назад он нашел и прочел дневники. О, она тщательно прятала их, но все же недостаточно тщательно. Поначалу он испытывал к ней лишь ненависть и вставил ее в список лиц, которым следует отомстить. Но она многое сделала для его матери. Четыре года, проведенные за решеткой, научили его одному — преданность бесценна и окупается добрыми делами. Поэтому он пожалел Аннет, и позволил продолжать ей продолжать свою жалкую жизнь в убогом маленьком доме.
Кроме того ей пришлось заботиться и о его племянниках. Их фамилия сохранится в потомках его брата.
Его же собственное имя вскоре тесно свяжут с убийством и местью.
Он отомстит, а потом исчезнет. Этому он научился в тюрьме, как исчезать. Сейчас это сделать не так просто, как раньше, но тоже возможно. Главное обладать нужными связями и достаточным терпением.
Терпение. Это самая важная способность, которой он обзавелся в тюрьме. Если вам позволяло время, и вы могли ждать, то решение всех проблем просто падало вам на колени. У Мака на это ушло четыре года.
Он следил за событиями в Даттоне через газеты, строил планы, читал и собирал информацию. Закалял дух и тело. Но все эти годы внутри него бурлил гнев. Когда четыре месяца назад он уже, будучи свободным человеком, вышел за тюремные ворота, то знал о Даттоне больше, чем все остальные жители города. Но как наказать тех, кто разрушил его жизнь, он все еще не знал. Пуля в голову — слишком просто и быстро. Он хотел чего-то более мучительного, что займет больше времени. Поэтому-то он и практиковался в терпении, прятался в тени города, наблюдал за ними, изучал их привычки и секреты.
Но девять дней назад его терпение окупилось сторицей. После долгих четырех лет ожидания, когда ему приходилось подавлять свою ненависть, все части плана, наконец-то, собрались воедино. Все готово. Занавес поднялся.
— Ты много чего не знала, мама, — тихо произнес он. — Многие люди предали тебя, хотя ты им доверяла. Рыба гниет с головы, и в этом городе тоже. То, что сделали они, гораздо хуже моих самых страшных фантазий о месте. — Пока. — Мне хочется, чтобы ты увидела, что я собираюсь сделать. Я хочу разворошить все дерьмо этого города, и тогда все узнают, что они сделали с тобой, со мной и даже с Джаредом. Я унижу их, а потом уничтожу. Люди, которых они любят, умрут. — Сегодня они нашли первую жертву. Во время велосипедной гонки, как он и планировал. А вести расследование назначили не кого иного, как Дэниела Вартаняна. Это вывело его игру на новый уровень.
Он поднял взгляд и всмотрелся в темноту. Могила семьи Вартанян. Желтую полицейскую ленту уже сняли, а могилу, в которой девять дней назад находились останки якобы Саймона Вартаняна, снова засыпали. Сейчас в этой семейной могиле помещались два гроба.
— Судья и его жена мертвы. На из погребение в пятницу пришел весь город. Всего два дня назад. — Весь город в противоположность маленькой группе скорбящих, собравшихся тогда у могилы его матери. Аннет, ее сыновья, священник и я. И, конечно же, тюремщики. Как же без них. — Но не переживай. Большинство из них пришли не для того, чтобы выразить судье свое уважение. Они просто пялились на Сюзанну и Дэниела.
Мак наблюдал за похоронами с некоторого расстояния, поэтому его никто и не заметил.
— Дэниел сегодня снова вышел на работу. — Он на это и надеялся. — А я-то думал, что он еще отдохнет.
Он погладил рукой траву, росшую на могиле.
— Вероятно, не все семьи одинаковы. Я бы не смог сразу после твоих похорон выйти на работу. Ну, и свободы выбора у меня не было, — с горечью добавил он. И снова посмотрел на могилу семьи Вартанян. — Судья и его жена погибли от руки Саймона. А мы все эти годы считали его умершим. Помнишь, как ты привела нас с Джаредом на его могилу и сказала, что надо уважать мертвых? Девять дней назад могилу вскрыли и установили, что в ней лежит совсем не Саймон. И в тот же день мы узнали, что он убил своих родителей. — И в этот же день он нашел дневники, которые спрятала Аннет, и наконец-то понял, как утолить свою месть. То есть, день этот оказался хорошим. — Теперь-то Саймон действительно мертв. — Жаль, что Дэниел Вартанян решил сам вершить правосудие и опередил его. — Его не захоронили в этой могиле, но не волнуйся. Она недолго будет пустовать. Скоро в ней упокоится второй сын Вартаняна. — Он улыбнулся. — Скоро похоронят и других жителей Даттона.
Как быстро это произойдет, зависело от ума Дэниела Вартаняна. Если Дэниел еще не связал сегодняшнюю жертву с Алисией Треймен, то он сделает это сам. Один анонимный звонок в «Dutton Review», и завтра утром все узнают, что он сделал. Особенно те, кто должен знать. Начнут вспоминать. Задаваться вопросами. Бояться.
— Скоро они все поплатятся. — Он встал и в последний раз посмотрел на надгробие с именем матери. Если все пройдет успешно, он уже никогда не вернется. — Я позабочусь о том, чтобы отомстить за нас обоих, даже если это будет последним, что мне удастся сделать.
Понедельник, 29 января, 7 часов 15 минут
— Алекс, просыпайся!
Под настойчивый шепот Мередит Алекс отворила дверь спальни.
— Можешь не шептать. Мы обе уже проснулись. — Она указала на Хоуп, которая сидела за столиком. Ее ноги не касались пола, нижняя губа сосредоточенно прикушена. — Она опять рисует. — Алекс вздохнула. — Красным карандашом. Но мне удалось заставить ее съесть немного кукурузных хлопьев.
Мередит остановилась в дверях. На ней костюм для бега, в руках утренняя газета.
— Доброе утро, Хоуп. Алекс, можно тебя на минутку?
— Конечно. Хоуп, я буду рядом в гостиной. — Но Хоуп ничего не ответила. Алекс проследовала за Мередит в соседнюю комнату. — Когда я проснулась, она уже сидела за столом. Я без понятия, как давно она рисует. Она не издала ни звука.
Мередит не обратила на ее слова никакого внимания. Вместо ответа она протянула газету.
— Вообще-то, лучше тебе этого не видеть.
Алекс бросила взгляд на заголовок, и у нее подкосились ноги. Она рухнула на диван. Звуки вокруг исчезли, и она слышала только, пульсирующую в ушах, кровь. Аркадия. В канаве найдена убитая женщина.
— Ох, Мер. О, нет.
Мередит опустилась перед ней на корточки и заглянула в лицо.
— Может, это и не Бейли.
Алекс покачала головой:
— По времени подходит. Ее нашли вчера, и она два дня уже, как мертва. — Она заставила себя отдышаться и прочитать окончание статьи. Пожалуйста. Пусть это будет не Бейли. Брюнетка или рыжая, но только не Бейли. На следующем абзаце ее сердце бешено заколотилось. Алекс подняла взгляд, и ее охватила паника. — Мередит! Эта женщина была завернута в коричневое одеяло.
Мередит потянулась за газетой:
— Я прочла только заголовок и начало статьи. — Она читала, и ее губы беззвучно двигались. Потом ее лицо побледнел, на скулах отчетливо проступили веснушки, и она подняла глаза. — Ее лицо.
Алекс, как в тумане, кивнула и тонким голосом произнесла:
— Да. Ее лицо разбито до неузнаваемости. Так же, как…
Как у Алисии.
— Боже мой. Она… — Мередит сглотнула и бросила взгляд на спальню, в которой сосредоточенная Хоуп возилась со своей раскраской. — Алекс.
Ее изнасиловали. Как и Алисию
— Я знаю. — Алек неуверенно поднялась, ноги ее почти не держали. — Я сказала полицейским Даттона, что, наверное, произошло что-то ужасное. Но они не хотели меня слушать. — Она расправила плечи. — Ты можешь остаться с Хоуп?
— Да. Что ты задумала?
Алекс взяла газету:
— В статье говорится, что расследование поручено специальному агенту ГБР Вартаняну. Офис ГБР в Атланте, поэтому я еду туда. — Ее глаза сузились. — И, клянусь Богом, этому Вартаняну не удастся меня проигнорировать.
Понедельник, 29 января, 7 часов 50 минут
Он ждал звонка с той самой минуты, как прочитал статью. Тем не менее, когда зазвонил телефон, его охватила злость. Злость… и страх. Трясущейся рукой он потянулся к трубке. Успокойся. Сохраняй хладнокровие.
— Да?
— Ты уже видел? — Голос на другом конце провода дрожал, как и его руки, но нельзя демонстрировать другим свой страх. Лишь малейший намек на слабость, и остальные сломаются, все рассыплется, как карточный домик.
— У меня газета перед носом. — Заголовок поверг его в шок, а текст статьи вызвал тошноту. — Нас это не касается. Не раскрывай рот, скоро все забудется.
— Но если кто-то задаст вопрос…
— Нам сказать нечего, как и тогда. Это просто подражатель. Делай вид, что ничего не произошло, и все будет в порядке.
— Но… но это плохая идея. Я не могу делать вид, будто ничего не произошло.
— Можешь и будешь. А теперь заканчивай ныть и отправляйся на работу. И не звони мне больше.
Он положил трубку и перечитал статью. Его не покидала злость, и разъедал страх. Как же он мог так сглупить. Ты тогда был еще совсем ребенком. Дети совершают ошибки. Он взял в руки фотографию со стола и вгляделся в улыбающиеся лица жены и детей. Сейчас он взрослый. И ему есть, что терять.
Если кто-то из них расколется, если кто-то что-то скажет… Он выскочил из-за стола, побежал в ванную и его вырвало.
Потом он распрямился и взял себя в руки. Он переживет этот день.
Атланта, понедельник, 29 января, 7 часов 55 минут
— Эй. Вы выглядите так, будто вам необходимо что-нибудь выпить.
Дэниел почувствовал аромат кофе и поднял глаза. Чейз Уортон пристроился на краешке стола.
— Спасибо. Я целый час копаюсь в карточках пропавших без вести, и выпил уже две чашки. — Он сделал глоток и скривился, когда горькое пойло потекло по пищеводу. — Спасибо, — еще раз поблагодарил Дэниел, но не слишком искренне. Его шеф издал тихий смешок.
— Извини. Я заварил свежий, а это остаток из термоса. — Чейз глянул на стопку распечаток. — Пока без успехов?
— Да. Ее отпечатков в базе нет. Она погибла два дня назад, а исчезла, возможно, еще раньше. Я взял карточки за два месяца, но в них нет никого, кто бы подошел под описание.
— Может, она вообще не местная, Дэниел.
— Да, я знаю. Ли запрашивает полицейские участки в радиусе пятидесяти миль. — Но пока его помощница тоже ничего не обнаружила. — Я надеюсь, что она на самом деле исчезла всего два дня назад, и из-за выходных ее еще нет в списке пропавших без вести. Может, сегодня кто-нибудь позвонит, когда она не придет на работу.
— Будем надеяться. Может быть, что-нибудь сегодня и выяснится.
— Собираемся в шесть вечера. До этого времени доктор Берг успеет провести вскрытие. Криминалисты уже закончили осматривать место преступления. — Дэниел глубоко вздохнул. — У нас другая проблема. — Под стопкой карточек лежали три страницы факса, который пришел сегодня утром. Он вытащил их.
Лицо Чейза помрачнело.
— Черти что. Кто сделал эту фотографию? И что это за газета?
— Тип, который сделал фотографию, является также и автором статьи. Это Джим Вульф, он владелец «Dutton Review». А это сегодняшний заголовок.
Чейз удивленно поднял глаза:
— Даттон? А я думал, что жертву нашли в Аркадии.
— Все правильно. Вы сядьте. Мне лучше пояснить.
Чейз сел:
— Ладно. Что здесь происходит, Дэниел? Кто прислал вам факс?
— Шериф Аркадии. Он сегодня перед работой зашел выпить кофе и увидел газету. Позвонил мне в шесть утра и рассказал, а затем выслал страницы по факсу. Если судить по углу обзора, этот Джим Вульф сидел на дереве и наблюдал за нами. — Дэниел посмотрел на зернистую фотографию, и его снова обуял гнев. — Естественно, Вульф выложил все детали, о которых я предпочел бы умолчать, сломанные кости, коричневое одеяло. Он даже не стал дожидаться, пока застегнут мешок с трупом. К счастью, Малкольм его наполовину загородил. — На изображении оказались видны только ноги жертвы.
Чейз мрачно кивнул.
— А как, черт возьми, он умудрился пробраться за наше оцепление?
— По-моему, никак. Он в жизни бы не смог забраться на это дерево, мы бы его заметили.
— Значит, он оказался там до нашего прихода.
Дэниел кивнул:
— А это, в свою очередь, означает, что он получил от кого-то наводку. Это очень плохо, что он пришел на место преступления, до того, как появились мы.
— Кто сообщил о трупе? Я имею в виду, первым?
— Велосипедист. Участник гонки. Он сказал, что не останавливался для звонка в полицию. Я уже запросил судебное разрешение на детализацию его звонков.
— Стервятник, — пробормотал Чейз. — Позвоните этому Вулфу. Я хочу знать, от кого он получил информацию.
— Я уже четыре раза звонил ему сегодня утром, но трубку он не брал. Я съезжу в Даттон и допрошу его, но держу пари, что он ничего не скажет. Будет ссылаться на защиту источников информации.
— Возможно. Проклятье. — Чейз посмотрел на факс с таким отвращением, будто перед ним лежало дохлое насекомое. — В конце концов, Вульф и сам мог ее там оставить.
— Мог, конечно, только я в этом сомневаюсь. Мы с Джимом вместе ходили в школу, и я знаю его семью. Он и его братья всегда были тихими, вежливыми ребятами.
Чейз фыркнул:
— А мы, несомненно, можем утверждать, что он изменился.
Дэниел вздохнул. Разве Чейз не прав? Казалось, в Даттоне существует что-то, что пробуждало в людях самые низменные инстинкты.
— Можем.
Чейз поднял руку:
— Минутку. Я до сих пор не понял, почему в газетном заголовке указан Даттон. Преступление ведь произошло в Аркадии, причем тут этот тип со своей газетой?
— Вчерашняя жертва была найдена в придорожной канаве. Завернутая в коричневое одеяло. Аналогичное преступление произошло тринадцать лет назад в Даттоне. — Дэниел показал ему статью об убийстве Алисии Тремейн. — Ее убийца отбывает пожизненное в штате Мейкон.
Чейз скривился.
— Господи, ненавижу подражателей.
— А те, кому они подражают, не нравятся мне еще больше. Думаю, тот, кто видел труп еще до велосипедиста, наверняка вспомнил о деле Треймен и позвонил Джиму Вульфу. Я разговаривал с организаторами гонки, чтобы сузить временной интервал перемещения трупа. Один из организаторов сказал мне, что он ездил этим маршрутом в субботу и ничего не заметил. И я готов ему поверить, очки у этого парня толстые, как бутылочные стекла.
— Там могли ездить и другие. Выясните это. — Чейз нахмурился. — Но при чем тут дело Треймен? Мне совсем не нравится, что вы заняты расследованием, связанным с Даттоном. По крайней мере, сейчас.
Дэниел ждал это замечание. Тем не менее, его ладони покрылись потом.
— Саймон не убивал эту женщину, Чейз. Здесь отсутствует конфликт интересов.
Чейз закатил глаза:
— Дэниел, я ведь не идиот. Но я прекрасно знаю, что сочетание Даттон с фамилией Вартанян заставляет нервничать моих шефов.
— Это не моя проблема. Я прав.
Он, конечно, когда-нибудь сможет в это поверить. Но, по словам Чейза, не сегодня.
— Ладно. Но если появятся хоть малейшие подозрения в участии Вартаняна, вы отстраняетесь от дела. Ясно?
Дэниел вымученно улыбнулся:
— Ясно.
— Что вы собираетесь делать сейчас?
— Идентифицировать жертву. — Он развернул фотографию неопознанной женщины. — Потом съезжу к Вульфу и попытаюсь выжать из него информацию, а потом… заберу дело Треймен. Я оставил сообщение шерифу Даттона и запросил дело. Вдруг в нем есть что-то, что сможет мне помочь.