Непредумышленное - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 8

Легенда о Крысолове(поэма)

I

Неважно, в каком королевстве это случилось,Как назывался город, что стал местом действий,Главное — это не всеми навеки забылось,Главное — это потомкам пока интересно.В общем, был город, не хуже, не лучше прочих,Маленький рай, город грез и людей хороших,С озером чистым, глубоким, как небо ночью.И в этом раю с давних пор почитали кошек.Кошки приравнивались к богам или их потомкам,Обидеть кошку — позор на семью навечно.Их славили, пели и восхваляли громко.А кошки людей защищали от зла, конечно.Кошки с людьми жили тесно, почти семейно,Входить могли кошки в дома, и им были рады,И хотя отношения эти были священны,Всегда есть те, чьи слова наполнены ядом.Жили такие рядышком, по соседству,Таились в углах, искушали на веру иную.И вечно твердили: «кошки — адепты беса,Нельзя доверять им, беда никого не минует».Конечно, не слушали их, да и незачем это,Злых шептунов защищает какой-то Единый,Который за семеро суток придумал планету,Которому пост и моления необходимы.Но вскоре подули призрачные ветра,Тревога зажала сердца матерей в ладонях,И настала в городе траурная пора —От неизвестной болезни умер ребенок.И с ветром слухи пришли о какой-то даме,С отравой в крови и нравом, как ветер, вольным.Чей жизненный путь усеян людскими телами,А делами ее весь Аид до краев переполнен.И паника стала прокрадываться в умы,Сочиться в щели, скручиваться в углах,И сколько б люди не брали надежд взаймы,На окраинах стали опять находить тела.А кошки начали странно себя вести,Словно бы беспокойством одолены,И люди посмели худшее допустить,Признав такой поворот делом их вины.И злые умы стали вкрадчиво лопотать:«То богиня кошачья египетского креста.Это проклятье, а кошкам на вас плевать.Вон как волнуются, видимо, неспроста…»Тогда неслышно, черное, как гнильца,Вкрадывалось сомнение в души тех,Кто кошкам доверяли свои сердца,Но один за другим таяли в пустоте.

* * *

Тогда развернулась иная система вер.Слуги Единого пели уже смелей,Уповая чаще на чей-то чужой пример,И хватало примеров, покоившихся в золе.Но Единого слуги ели один лишь хлеб,И не брали в рот мяса — проклятого сырья,Но зерна хлеба многие сотни летПоражала галлюциногенная спорынья.Отравная души дурманила, как вино,Вызывала параноические миражи,И кричали безумные, грезилось им одно —Что никому до старости не дожить.Что славный город брошен на высший суд,И голоса им гибель страшную предрекают,Что ангелы отчаявшихся не спасут,Если кошек не объявят врагами рая.И в панике люди — к Единому на крыльцо,Принимая хлеб и вино по закону Света,Попадая к Отравной в замкнутое кольцо,Вербующей каждые сутки новых адептов.Безумием, как болезнью, больны навзрыд,Обратили на кошек мысли свои опять,И по городу стали часто гореть костры —Кошек стали неистово истреблять.Захватила людей кровожадность, густая злость,Жестокость брызгала в стекла, лилась ручьем,Немногим кошкам в том месиве повезло —Остальные же вскоре узнали, что здесь по чем.Их вмуровывали в бетон, как слуг ведьмовских,Давили и мучили, десятками, сотнями жгли.А кошки верили людям, некогда славившим их,И потому из города не ушли……На праздники под всенародный вой,Ломали лапы им, оставив лишь одно —Захлебываясь кровью и водойИдти на дно, на дно…

II

Сколько стоит наше время?В пыль стираются колени,Люди верят, что ступениВ рай ведут.Люди живы, люди верят,Кошек нет, закрыты двери,И Единому моленьяСберегут.Ощетинившись крестамиСпят дома, скрипят часами,Хорошо под небесамиЛюдям жить.Ничего решать не надо —Ведь всегда пророки рядом,«Нас Единый мудрым взглядомСторожит».И летят года по свету,Старят юную планету,Городу зимой и летом —Пыль, зола.Но не знают эти люди —Зреет туча злобой лютой,Маршируют отовсюдуСотни лап.Из Щелкунчиковой сказкиОт начала до развязкиЧерной траурной окраскиКрыс полкиВыгрызли из строчек буквы,Выползли из закоулков,Злые дьявольские куклы —Вопреки!Кошек нет, и нет спасенья,На восьмое воскресеньеКрысы съели все посевыХлеб и рожь.Напустили дикий голодНа могучий славный городИ когда наступит холод —Пропадешь.Но беда беде начало,Смерть немного заскучала.Ветер снова источаетТлена смрад.Это едет злая ледиВ черной призрачной каретеУбивает жрица смертиВсех подряд.Не успели уберечься,Нет и кошек после сечи,Даже некому перечить —Их беда.Крысы жизни затоптали,Черной Смертью вскоре стали,И молитвы замолчалиНавсегда.…И крысами запряженная, ехала впередиКарета дамы бубонной с гибелью на груди…

* * *

А бубновая дама оказалась не в масть козырнОй,С легкостью била вальтов, королей и тузов,И злых языков угас неразборчивый вой —Ее поцелуй даже время отнял у часов.И пошла эта дама по улицам, по домам,Сея вокруг суеверия, ужас и смерть,Улицы опустели, взошла на престол тишина.И кровь кошачью с лихвой искупили все.В городе вскоре замолкли колокола.И было общим правилом решеноСбрасывать в озеро проклятые тела —На дно, на самое дно…

III

Свершенного не признавая зла,В тени креста творя свои суды,Сплетая сети сплетен по углам,Судачить стали все из-за беды,О том, что иссекают сотни лапИх жизней неокрепшие росткиПришла пора налаживать делаИ с ними разобраться по-мужски.Чего боятся крысы, кроме сов?А кошек даже следа не сыскать…Но на одном из сотен полюсов,Остался тот, кто может что-то знать,Проклятых кошек страшный властелин,Их древний предок, дикий полубог,Но из путей спасенья — он один,Ведь «Крысоловом» враг его нарек.Бессонницей измучены глаза,Нездешний музыкант из миражей,Но едкая, как ртуть, его слезаНе стоит сотни ломаных грошей,Ушел в скитанья от мирской молвы,Сменил кошачий облик для людей,Но с кошками по-прежнему на «ты»,Двуногую отбрасывая тень.И разрывая полночи вуаль,Мелодией своей творит обман,И свой дневник ведет в чужую даль,Сводя его с межстрочного ума,Следит за тем, чтоб месяц не померк,Сгибая его музыкой в дугу,И смотрит каждый вечер снизу вверх,Как облака плывут по потолку.И люди стали думать: «Выход есть,Найдем Кота, и он поможет нам.Пускай опасен, как худая весть,Но он нам нужен, как песок часам».И взяв удачи горстку про запас,И уходя в ночную темноту,Старейшины родов в тот страшный часПошли на юг, за помощью — к Коту.

* * *

У Крысолова — домашний хлеб,У Крысолова в миру бардак,Четыре счастья и восемь бедОн с болью сплевывает в кулак.И длится торг уже семь часов,Слова расчетливы и честны.А на другой пиале весов —«За крыс свои мне отдайте сны»В его речах неприкрытый йод,А флейта — страшное колдовство,Никто не знает, куда ведетЕе волшебное естество —Тростинкой встала среди зимыИз той могилы, где погребенРебенок, умерший от чумыИ ставший первым ее рабом.Чья жизнь прервалась, ладонь пуста,А смерть — начало другим смертям.Питал он сердцем тростинки стан,Чтоб только несколько зим спустяЗаворожила своей игройЖивых и мертвых, волков, ягнят.Правитель кошек вершит добро,В сердечной мышце мотив храня.И манит крыс на нездешний зов,А флейта время ломает вспять,И эта сила пророчит то,Что Черной Даме не устоять.На этих правилах договорВ их руки врезал свою печать,Бубонной даме наперекор —Чужого темного палача.Им Крысолов дал один наказ —Все окна к ночи свои забить.А сам он крыс изведет за раз,И можно будет о них забыть…

IV

По улицам, брошенным тварями темными,По призрачным крышам, пустым коридорам,По затхлому тлену в пустующих комнатах,По кромке разрушенных стен и заборов,Мелодия льется по узким карнизам,Меж труб водосточных взвывая порою,В час поздний, ночной, когда спят даже мысли.Меж волком и псом, петухом и совою.Проносится мимо костей мародеров,Рискнувших нажиться в домах опустевших,На выходе пойманных девушкой в черном.Не знают оттуда живыми ушедших.Идет вдоль домов с кружевными крестами —Домов, где когда-то спасался Единый,Сейчас же остался лишь нимб над костями,И ворон с монахом теперь побратимы.И шепотом, нотой, тягучим напевомВливается в уши предвестница мести.Выходят на улицы, справа и слева,Полчища смерти, пушистые бестии.За музыкой призраком едет карета,И тянут ее однодневки-поденки,Влекомые к бледному лунному свету,И слышит Бубонная песню ребенка.И крысы идут, маршируя рядами,Сбиваясь в колонны, в несметные тучи,И черной рекой с берегами-домами,Плывет по проспектам войско Падучей.По лунной дороге на глади озерной,Как ястребы к солнцу, как лемминги к морю,Из города, ставшего живодерней —На дно, гипнотической музыке вторя……И даму, проигрывающую с судьбойВ ей неподвластное домино,Крысы уверенно тащат в отбой —На дно, на самое дно…

* * *

Потом Крысолов исчез на рассвете, но предупредил людей:«К ночи приду за обещанной платой, иначе опять быть беде».И тут-то впервые задумались люди, что именно отдают —Бессонницей часто пугают детей в этом теплом земном раю.А это — бессонница вековая, не отдых, а лишь туман.И если отдать ему все свои сны — недолго сойти с ума.И в жителей прежний закрался страх, мысли мешая снова:Колья точить, разжигать огни — нарушить данное слово.Он появился с первой звездой, попав в круговое пламя.Девчонка, нетронутая чумой, первой швырнула камень.Взметнулись колья, потек огонь, щеку ожгла лоза —Люди травили последнюю кошку, как несколько лет назад.Он бился, не спрашивая причин — все было яснее дня:Безумцы, нарушившие договор, сегодня его казнят.И долго еще не сдавался он под натиском подлецов…Когда же безжалостный столб огня ударил его в лицо,Растаял мороком человек, взметнувшись черным котом,И тенью исчез в ближайшем лесу, злобно взмахнув хвостом.Неделя минула с жестокой расправы, и быт вошел в берега.Не видели в этих местах Крысолова — признанного врага.Но кошки к людям не возвращались, ночи сменяли дни,И люди по-прежнему видели сны, а в домах горели огни.Однажды темной безлунной ночью за полчаса до весны,Снова повеяло ветром, и он был страшнее любой войны,Страшнее жизни, страшнее любви, безжалостней долгих лет,И озеро вспыхнуло изнутри, источая призрачный свет.Проникла мелодия в каждый дом, чистая, как слеза,Никто не заметил — от звука ее дети открыли глаза.И двинулись медленно, босиком, по улицам налегкеК Коту в человеческом проклятом теле с ожогами на щеке.И музыка сладкая, как дурман, туманила им сердца,Покорно и медленно шли за Котом, не помня его лицаВ кольце безжалостной западни, камней и железных пут,Не зная, что близкие люди их больше уже не найдут…И горечью черной сочилась фраза, тающая в дыму:«Раз честно не отдали мне свои сны — я сам их у вас возьму».А утром безумной волной затопило улицы и дома —На поиски жители бросились в лес, от страха сходя с ума.Но все усилия были напрасны и люди лишились сна,Пока над городом не взошла возрастающая луна.В свете ее на дорожных камнях вдруг стали видны следыДетских, босых, окровавленных ног, исчезающие у воды…

* * *

И ища потерявшихся, как голубят,Эти люди очень нескоро поймут,Что дети на дне беспробудно спятВ страшном, темном озерном плену,Что тела их густо покрыли телаУтонувших недавно бубонных крыс,И кошек, и всех поглотила мгла,Утянув за собой вниз, в самый низ.И как эти тела покрывает ил,Так историю эту покрыли века,Не осталось тех, кто ее не забыл,И последние факты ушли с молотка.Растерялись детали, изменилась развязка,Потеряла ценность и суть — бог с ней.И страшная быль превратилась в сказку,По которой снимает мультфильмы Дисней,Только этот город совсем другой —Он надежно память свою сберег,Ведь помнят камешки мостовойСледы израненных детских ног.Правда ли, вымысел — кто разберет…Не осталось свидетелей из людей,Но город навечно запомнит год,Когда отыскали кости детей.Как строили лестницы в водную гладь,В память о жертвах тех страшных лет.Кто рискнул в новолуние здесь побывать,Видел шедший со дна тусклый призрачный свет.Не идут сюда кошки, не видно птиц,И озеро словно бы вымерло, ноЭти лестницы тянут самоубийцНа самое, самое дно…