Эллиджей, Северная Джорджия
Суббота, 3 февраля, 2 часа 15 минут
— Люк, просыпайся. Мы приехали.
Люк заморгал и открыл глаза. Машина остановилась на песчаном склоне, и спецагент Талия Скотт сверилась с картой, как им доехать до хижины судьи Вальтера Боренсона.
— Я не спал, — ответил Люк. — Просто прикрыл глаза, чтобы они отдохнули.
— А твои глаза не могли отдыхать потише? Твой храп мертвого разбудит. Не удивительно, что у тебя до сих пор нет женщины.
— Ну, ладно. Может, я чуток и вздремнул. — Его сон являлся подтверждением безграничного доверия к Талии. Они приятельствовали уже много лет. Люк бросил взгляд в зеркало заднего вида. Чейз ехал прямо за ними, колонну замыкали два микроавтобуса. В одном находилась группа быстрого реагирования, которую вызвал Чейз, в другом — криминалисты из местного отделения ГБР.
— У нас есть подписанный ордер на обыск?
— Да, — ответила Талия. — Хлойя так ругалась. У нее рано утром встреча, и ей надо выспаться, чтобы хорошо выглядеть, но она нажала на нужные рычаги.
Люк знал, что Хлойя утром встречается с Сюзанной. Прежде чем уснуть, он хотел рассказать Талии, что Сюзанна собралась давать показания. В прошедшие два дня Талия опрашивала выживших жертв изнасилований Саймона и Гренвилля, и когда-нибудь выяснила бы, что Сюзанна тоже была в их числе. Но Люк решил промолчать. Пока показания официально не подписаны, лучше ничего не говорить.
— Хлойя всегда нажимает на нужные рычаги, — заявил он и вылез из машины. — Если партнер Гренвилля здесь, значит, он в ловушке. Дорога тут одна-единственная, мы по ней приехали.
Талия осветила фонариком тропу:
— Земля слишком твердая, чтобы рассмотреть отпечатки шин. — Она повела носом. — Дымом не пахнет.
Чейз затянул ремень бронежилета и присоединился к ним. В руках он держал два прибора ночного видения и два наушника.
— Это вам. Приближаемся к дому сквозь деревья. Я захожу слева, Талия — справа. Люк, вы идете сзади. Если внутри кто-то есть, он не должен увидеть, как мы подходим.
Люк подумал о бункере, о мертвых глазах и о пулевых отверстиях в девичьих лбах. Эта свинья не имеет права на жизнь.
— Тогда вперед.
Они разделили команду быстрого реагирования на три группы и отправились в путь. Но чем ближе они подходили к дому, тем яснее им становилось, что внутри пусто. Окна все темные, вокруг хижины лежала печать запустения. Здесь никого не было уже много дней. Люк и Чейз одновременно вышли на дорогу. Чейз мрачно указал на заднюю стену дома, и Люк последовал приказу. Пока все тихо. Когда до дома оставалась пара метров, Люк вдруг услышал низкий рокот.
Или вернее рычание собаки. На веранде лежал бульдог, который с трудом поднялся на лапы, доковылял до края веранды и оскалил зубы.
— Мы на месте, — раздался в наушнике голос Чейза.
Люк осторожно приблизился и дружелюбно сказал:
— Тихо, мой мальчик.
Собака попятилась с оскаленной пастью, но попыток броситься на чужака не делала.
— Мы на месте, Чейз.
— Тогда, вперед!
Люк ворвался в заднюю дверь и чуть не задохнулся от чудовищной вони, которая отшвырнула его назад.
— О, Боже!
— ГБР, не двигаться! — приказал Чейз, врываясь в переднюю дверь. Но хижина оказалась пустой.
Люк нашарил выключатель и тотчас же понял, что так ужасно воняло. На столешнице лежали три разлагающиеся рыбины. Длинный тонкий филейный нож, покрытый липкими пятнами крови, валялся на полу.
— В спальне чисто, — крикнула Талия.
Чейз с отвращением разглядывал рыбу.
— По крайней мере, это не Боренсон.
— Н-да, выглядит так, будто его прервали, — сказал Люк. — Кажется, здесь кто-то что-то искал.
Все ящики в гостиной были выдвинуты и опустошены. Диван вскрыт, а наполнитель разодран. Кто-то выкинул книги с полок и снял картины со стен. Разбитые стекла наводили на мысль, что в картинах тоже что-то искали.
— Эй, Папа, — крикнула Тали. — Иди сюда.
От вида окровавленной постели Люк вздрогнул:
— Это, наверное, очень больно.
Состояние спальни оказалось таким же, все ящики опустошены, вещи разбросаны. На полу рядом с кроватью лежала фотография в рамке с разбитым стеклом. Снимок изображал старика с ангелочком в руке. Рядом с мужчиной сидела собака.
— Кажется, это та собака, что сидит на веранде, — заметил Люк. — А старик определенно Боренсон.
— Надо разделиться. Талия, вы остаетесь здесь с криминалистами, — приказал Чейз. — А мы посмотрим по окрестностям, вдруг найдем труп Боренсона. Кроме того, надо поговорить с местным населением. Возможно, кто-нибудь что-то и видел. Девушек здесь нет, но, кажется, их все-таки держали тут. Исходим из того, что Боренсон что-то знал, о чем не должен был проболтаться.
Скулеж заставил всех перевести взгляд на пол. Собака улеглась у ног Люка.
— А с этим-то что? — с легкой ухмылкой поинтересовалась Талия.
— Найди ему что-нибудь поесть, — сказал Люк. — Мы заберем его с собой в Атланту. Вдруг он укусил нападавшего и в его клыках что-то застряло. — Люк поколебался, но потом присел на корточки и погладил собаку между ушей. — Хороший мальчик, — пробормотал он. — Так преданно ждать своего хозяина. Хотя нет, хорошая девочка, — поправил он и вздрогнул от вибрации мобильника в кармане. Когда он увидел номер на дисплее, его сердце бешено заколотилось.
— Алекс, что случилось?
— С Дэниелом все в порядке, — поспешила успокоить его Алекс. — Но три минуты назад Бердслея отправили в реанимацию.
— Бердслей в реанимации, — сообщил он остальным. — Что все-таки произошло? С ним же было все в порядке.
— Персонал больницы не распространяется, но я здесь стою с отцом Райана, и он мне рассказал, что капельницу подменили. И через пару секунд у Райана начались судороги.
— Вот черт, — тихо выругался Люк. — Ты думаешь, его отравили?
— Не знаю, — ответила Алекс. — Его отец сказал, что он кое-что вспомнил, о чем хотел бы тебе рассказать. Он, наверное, пытался тебе позвонить, но попадал на почтовый ящик…
Люк заскрипел зубами. Вероятно, это случилось, когда он спал в машине. Проклятье!
— Я в полутора часах езды. Позвоню Питу Хайвуду, чтобы приехал.
— Хорошо. Я останусь с Дэниелом. Скажи агенту Хайвуду, чтобы он обязательно забрал капельницу на анализ. И поторопись, Люк. У Бердслея была остановка сердца. Его вернули только с помощью дефибриляции.
— Уже еду. — Люк отключился. — Кажется, кто-то попытался убить Райана Бердслея.
— В больнице? — недоверчиво поинтересовался Чейз.
Люк мрачно кивнул:
— В больнице. Я должен вернуться.
— Возвращайтесь оба, — предложила Талия. — Я сама здесь разберусь. На рассвете мы опросим соседей. Не бойтесь, мы справимся.
— Спасибо. — Люк собрался уходить, и собака двинулась за ним. — Оставайся здесь, дорогуша, — твердым голосом скомандовал он. Собака, судя по всему, очень хорошо воспитанная, недовольно тряся бочками, повиновалась.
— Да, конечно, — вздохнула Талия и закатила глаза. — Естественно я позабочусь и о собаке.
Люк плюхнулся на пассажирское сиденье машины Чейза и буркнул:
— Чем дальше, тем лучше. От меня несет, как от помойки. Аромат просто пленительный. Пот, дым и тухлая рыба. Думаю, женщинам понравится.
Люк устало фыркнул:
— Ни одна женщина не отважится в данный момент находиться рядом со мной. — Возможно, даже Сюзанна. Во всяком случае, она подходила к нему очень близко. Если напрячься, он мог все еще почувствовать ее аромат. Свежесть. И легкая сладкая нота. Пусть все удастся. — Я звоню Питу. У нас пост возле реанимации, мы могли бы поставить второй возле палаты Бейли. Вот черт, я ожидал от этой хижины большего. Уже прошло десять часов, а мы до сих пор не имеем понятия, где девушки.
— По крайней мере, мы можем исходить из того, что партнер Гренвилля до сих пор дергает за ниточки, — спокойно заметил Чейз.
Люк смотрел на тянувшийся ряд деревьев.
— Я сыт по горло тем, что меня используют, как марионетку.
Даттон,
суббота, 3 февраля, 3 часа 00 минут
— Говори же, — произнес Чарльз. Голос спокойный, хотя гнев, кипевший внутри, готов был выплеснуться на поверхность. Тем не менее, руки, державшие совершенно новый скальпель, не тряслись. Скальпель — это подарок от Тоби Гренвилля на рождество. Чарльз знал толк в хорошем инструменте. — Скажи мне, к чему он подходит. — Судья Боренсон покачал головой. — Упрямый старик. Тогда мне придется разрезать поглубже или вообще кое-что отрезать, что ты хотел бы сохранить. Я знаю, что ключ подходит к какому-то банковскому сейфу. И я знаю, что ты не хочешь говорить, хотя Тоби там, наверху, в хижине сделал тебе очень больно. Но знаешь что, я могу сделать еще больнее. — Чарльз глубже воткнул скальпель в нижнюю часть живота Боренсона, и судья закричал. — Только название банка и город. Номер ячейки было бы тоже неплохо.
Боренсон закрыл глаза:
— Банк в аду. Ты его никогда не найдешь.
— Неправильный ответ, судья. Мне нужно это чертово свидетельство, которое ты подготовил. Ты же знаешь, что оно нас погубит, если попадет не в те руки.
— Думаешь, меня это волнует?
Чарльз поджал губы:
— Тебе нравиться боль, судья?
Скальпель вонзился еще глубже, и Боренсон застонал, но не сказал ничего.
Чарльз вздохнул:
— Ну, по крайней мере, эта часть работы мне нравится. Посмотрим, как долго ты продержишься.
— Спроси свой хрустальный шар, — выдавил Боренсон. — Я тебе ничего не скажу.
Чарльз рассмеялся:
— Предсказание гласит, что ты умрешь к полудню воскресенья, и, конечно, я, как всегда, позабочусь о том, чтобы оно сбылось. Некоторые считают это обманом, а я, напротив, думаю, что только укрепляю свои позиции. В конце концов, я должен быть убедительным. Ты можешь умереть быстро и безболезненно, а можешь умирать медленно, решение за тобой. Ты ведь все равно умрешь. И ты это знаешь, не так ли? Ты знал, что это произойдет, как только умрет либо Артур Вартанян, либо я. Ты заключил пакт с дьяволом, судья, и дьявол всегда побеждает.
Атланта,
суббота, 3 февраля, 3 часа 00 минут
Сюзанна выбралась из кровати и включила свет. Сон не шел, а она давно приучила себя, ничего не делать из-под палки. Сев за стол, она уставилась на ноутбук.
Написала отчет. Доделала работу. Странно заниматься всем этим посреди ночи. На ум пришел Люк Пападопулос. Сюзанне очень хотелось знать, что он нашел в той хижине в горах. Если бы нашли пропавших девушек, он непременно позвонил бы.
Сюзанна подумала о том, как Люк смотрел на нее при прощании, и вздрогнула. Он излучал силу, мужественность и авторитет. Он ей нравился, в этом она даже не сомневалась. Но как уклониться от этой симпатии, она не знала. С другой стороны, сейчас не до этого. В эту ночь Люк работал, а она просто сидела и ничего не делала. Сюзанна вытащила из портфеля телефон и посмотрела на фотографию неизвестной. Как же тебя зовут? Мэри, Максин, Мона? Если бы ты сказала вторую или третью букву… Девушка убежала из дома? Ее похитили? При госпитализации у девушки взяли отпечатки пальцев, но пока безрезультатно. Девушка оставалась неизвестной.
Кто ждет тебя, М.? Незадолго до того, как ее загрузили в вертолет, она звала маму. Значит, у нее был хотя бы один родитель, который, будем надеяться, любил ее.
Сюзанна выбрала сайт о похищенных детях и проверила базу данных по девочкам. Сотни пропавших, много сотен. Она сузила поиск по девочкам, чье имя начиналось на букву «М», их оказалось чуть меньше пятидесяти. Она грустно разглядывала лица. Все эти девушки числятся пропавшими без вести.
Каким бы плохим ни считала она свое детство, ее, по крайней мере, никто не похищал. Только на одну ночь. Тогда, когда Саймон и остальные… меня изнасиловали. Она до сих пор с трудом произносила эти слова. Даже мысленно. Станет ли ей легче?
Сюзанна просмотрела все фотографии и вздохнула. Неизвестной М. среди них не оказалось. Большинство девушек, зафиксированных в базе данных, попадали под классификацию, «убежавших из дома». Их поиск проводился менее тщательно, чем поиск похищенных. Печально, конечно, но в мире скудных бюджетов и нехватки персонала — это суровая реальность. Сюзанна заинтересовалась, а не была ли эта девушка из больницы тоже «сбежавшей».
Она раскрыла одну из страниц и снова вздохнула. Огромное количество фотографий и перечень индивидуальных признаков. И нет сортировки, с помощью которой можно сузить количество людей. Она уселась поудобнее и начала раскрывать каждый файл.
Ночь будет долгой.
Шарлотта, Северная Каролина,
Суббота, 3 февраля, 3 часа 15 минут
Рокки притормозила, въехала на стоянку и в очередной раз порадовалась своей почти фотографической памяти. Ей не хотелось возвращаться в Риджфилд-Хаус и заглядывать в свои записи. Не хотелось сталкиваться с Бобби. По крайней мере, до тех пор, пока я не завершу это дело. К счастью, ей наизусть известны почти все подробности о девушках, которых она выманила из дома за последние полтора года.
С сегодняшней жертвой преследовались две цели: во-первых, Бобби получил бы новую блондинку, во-вторых, она смогла позволить себе купить молчание Моники Кэссиди, пока ту не выпишут из хорошо охраняемого отделения интенсивной терапии. Потом Рокки заставила бы медсестру убить Монику.
Как именно это осуществить, она пока не знала, об этом можно подумать потом.
Несмотря на то, что у Рокки болела голова, она хорошо уложилась по времени. Но как ей в одиночку справиться с заданием, она не знала. Рокки отпустила руль и ощупала свою сумку. Пистолет все еще лежал внутри, и осознание того, что он там, успокоило ее.
Не глупи. Ты делаешь это не в первый раз. Но впервые в одиночку. Дважды ее сопровождал Мэнсфилд, но на самом деле она тогда всего лишь исполняла роль водителя. Остальную работу выполнил Мэнсфилд. Сегодня ночью ее сольное исполнение. О Боже, вот и она. Из тени показалась молоденькая девушка. Она явно ждала. Ладно. И только не испорти все.
Риджфилд Хаус,
суббота, 3 февраля, 3 часа 15 минут
Звонок телефона вырвал Бобби из сна. Номер на дисплее принадлежал Полу.
— Да? Где ты, черт возьми?
— На стоянке ночного кафе в Шарлотте, Северная Каролина.
— Зачем?
— Затем, что сюда приехала Рокки. Она сидит в машине, свет выключен. Кажется, она кого-то ждет. О, минутку. К ней кто-то идет.
— Тебя могут увидеть?
Пол фыркнул:
— Глупости. Если я не захочу, чтобы меня увидели, меня не увидят, и ты это прекрасно знаешь. Девушка, может быть лет пятнадцати. Идет к машине Рокки.
— Блондинка?
— Что?
— Она блондинка? — четко по словам повторила Бобби.
— Да, выглядит блондинкой.
Бобби зевнула:
— Значит, она поехала туда по делу. Рокки говорила, что у нее есть на примете парочка блондинок. Правда, я говорил ей, что сам о них позабочусь, но, вероятно, она хочет исправиться. Конечно, было бы лучше, если бы она разобралась с медсестрой. Я напомню ей, когда она вернется.
— Значит, я разворачиваюсь и еду домой?
— Да, разворачивайся, но едешь ты пока не домой. У меня есть еще одно дельце, которое надо уладить.
Пол вздохнул:
— Бобби, я устал.
— Не ной. Рано утром надо найти один труп.
— Кто-то, кого я знаю? — сухо поинтересовался Пол.
— Сестра медсестры. Пусть это будет похоже на ограбление, но ее нужно найти. Я уже отправила адрес и фотографию на твою учетную запись горячей почты. Она уходит из дома около восьми, но лучше быть там пораньше. Разрешаю сделать больно.
— Ого, Бобби снимает бархатные перчатки.
— Ну, да. В конце концов, я всегда держу свои обещания. Завтра медсестра будет слушаться намного охотнее. Как там Рокки, нашла общий язык с блондинкой?
— Неплохо. Девушка малость посопротивлялась, но наш супермен в юбке был к этому готов. Кажется, она даже двинула ей разок. Надо сказать, у нее классный хук справа. Она по праву носит прозвище Рокки.
Бобби рассмеялась:
- Причина в другом. Спасибо, Пол. Я позабочусь о том, чтобы тебе хорошо заплатили за сегодняшний вечер.
— Приятно слышать, Бобби.
— Пришли мне СМС, когда эта баба умрет. Хочу отправить этой медсестре спецсообщение.
Атланта,
суббота, 3 февраля, 4 часа 30 минут
Брат Люка Лео остановился возле огороженной парковки ГБР:
— Приехали.
Люк открыл глаза и почувствовал, что короткий отдых его освежил. Он протянул Лео свой пропуск, который тот сквозь открытое окно приложил к считывающему аппарату. Ворота тихо отъехали в сторону.
— Спасибо, что привез меня за машиной.
Лео пожал плечами:
— Не имею ничего против.
Люк с ухмылкой выпрямился и потянул мышцы шеи.
— Это печально.
— Ты так думаешь? — Лео озабоченно посмотрел на брата. — С тобой все в порядке?
— Пока, да. — Он не хотел врать Лео. Он ведь тоже ничего не знал.
— Ну, да, ты, по крайней мере, уже не воняешь, как пес, который повалялся в тухлой рыбе.
— Точно, премного благодарен. И за завтрак тоже. — Его совсем не удивило, что Лео буквально материализовался из тени, когда он, Люк, вошел в свою квартиру. Лео видел пресс-конференцию Чейза и знал, что Люк вернется домой уставший и голодный. Кажется, Лео всегда знал, что надо другим, но о себе заботиться не желал.
— Тебе повезло. Эти два яйца оказались единственный съедобным продуктом в твоем холодильнике.
— Я уже давным-давно ничего не покупал. — С тех самых пор, как его отдел интернет-преступлений напал на след трех детей, которых они тогда не могли спасти. Это было во вторник. — Молоко, вероятно, тоже прокисло.
— Да, оно превратилось в простоквашу. Я зайду к тебе попозже, принесу хлеб и молоко, и заберу твой костюм к Джонни. Он и на сей раз его спасет.
То, что их двоюродный брат владел собственной химчисткой, являлось одновременно и благом, и проклятьем.
— Скажи ему, чтобы он побережнее относился к моей рубашке, ладно? А то в последний раз он так ее накрахмалил, что она царапала мне кожу.
Лео ухмыльнулся:
— Он сделал это намеренно.
— Да уж, знаю. — Надо вылезать из машины, но тело не хотело повиноваться. — Я так устал, Лео.
— Могу себе представить, — спокойно ответил Лео, и Люк понял, брат действительно догадался, что он имел в виду. Дело ведь не только в чисто физической усталости.
— Эти девушки могут находиться, где угодно. И одному богу известно, что с ними сделали.
— Прекрати, — резко возразил Лео. — Ты не должен каждый раз думать о Стейси и Мин, оставь это.
И в самом деле, Люк каждый раз видел перед глазами лица своих хорошеньких, улыбающихся племянниц. Он решительно вытеснил эту картину из своего сознания.
— Да, знаю я. Это тянет меня на дно. Это просто…
— Потому что ты человек, — закончил фразу Лео. — Ты видишь их лица. Это гнетет тебя.
И каждый день кто-то из них умирает. Сюзанна Вартанян была права как никогда.
— Целое море лиц. И они всегда здесь. Иногда я думаю, что теряю рассудок.
— Не теряешь ты рассудка. Просто в данный момент ты не можешь чувствовать себя мужчиной. От одной только мысли, что они страдают, ты начинаешь паниковать, а паника делу не поможет.
— И что теперь делать? Не думать?
Лео тихо усмехнулся:
— Без понятия. Нам, по крайней мере, говорили так. А потом мы обходили дом за домом. Но я, к сожалению, этот урок не выучил.
Люк мысленно представил своего брата в полном боевом снаряжении, разыскивающего повстанцев в Багдаде.
Это было тяжелое время для всей их семьи, особенно для мамы. Каждый день они молились, чтобы Лео оказался одним из тех счастливчиков, которые выжили, и когда он, наконец, вернулся домой, они были вне себя от радости. Но стоило только посмотреть в глаза Лео, тут же становилось понято, что он отнюдь не принадлежал к числу счастливчиков. Что-то в его брате умерло, но Лео об этом никогда не рассказывал. Даже мне.
— И поэтому ты сошел с дистанции?
Лео помрачнел:
— Значит, и ты теперь думаешь, не сойти ли с дистанции?
— Каждый день думаю. Но я не сойду.
Лео легонько похлопал по рулевому колесу:
— Потому что ты очень хороший человек.
— Лео.
Но брат покачал головой:
— Нет. Не сейчас. Тебе и так много о чем надо подумать. — Он отодвинулся, и Люк понял, эта тема закрыта. — И? Как у нее дела?
— У кого?
— У Сюзанны Вартанян. — Лео покосился на Люка. — Давай, колись, ты же говоришь со своим братом. Я тебя знаю. Я видел, как ты смотрел на нее на похоронах их родителей. Не думаешь же ты, что этого никто не заметил?
Люк думал именно так, но ему ли ни знать своего брата.
— У нее все нормально. — По крайней мере, внешне. Сюзанна Вартанян выглядела сытой и здоровой. Прелестной. Соблазнительной. Но эмоционально она разваливалась на части. — Она держится мужественно.
— Почему она сегодня и вернулась?
— Этого я тебе сказать не могу. Извини…
Лицо Лео обрело задумчивое выражение. Потом он покачал головой:
— Нет. Этого не может быть.
Люк вздохнул:
— Чего не может быть?
— Твой шеф на пресс-конференции сказал, что сегодня вы раскрыли дело об изнасилованиях тринадцатилетней давности. Все они происходили в Даттоне. Она была одной из жертв.
— Этого я тебе тоже не могу сказать. — Но, отрицая, Люк подтвердил предположение брата. Значит, Лео все известно. — Извини.
— Ничего страшного. С тобой все в порядке?
Люк удивленно посмотрел на него:
— Со мной?
— Ну, ты же интересуешься женщиной, которая тащит на себе изрядный груз из прошлого. Ты сможешь с этим справиться?
— До или после того, как я покончу с этой грязной свиньей, которая все еще жива?
— Когда тебе нужно наиграться с мишенью, я открываю тир даже ночью.
— Спасибо. — Люк уже изрешетил кучу мишеней в тире Лео. Иногда стрельба оказывалась единственным способом обуздать собственный темперамент. — В данный момент все путем. Мне надо кое-чем заняться, что я уже давно должен был сделать. — Например, сходить к Райану Бердслею, который, к счастью, находился в стабильном состоянии. Кроме того, до утреннего совещания надо побывать в морге и забрать результаты вскрытия.
— Два очка в твою пользу, — сказал Лео, когда Люк выходил из машины.
Люк забрал с заднего сиденья спортивную сумку с чистыми вещами:
— Да? И какие же?
Лео ухмыльнулся:
— Она нравится маме. И она католичка. Остальное — мелочи жизни.
Люк забросил сумку в багажник собственной машины. И тоже ухмыльнулся.
— Спасибо. Теперь я чувствую себя гораздо лучше.
Атланта,
суббота, 3 февраля, 4 часа 40 минут
Моника очнулась. Было темно. И тихо. И она не могла двигаться. Я не могу двигаться. О, Боже! Она сделала попытку открыть глаза, но… ничего не получилось. Помогите! Помогите! Что со мной произошло?
Я умерла. Господи, я умерла! Мама! Сюзанна!
— Доктор, — раздался женский голос. — Быстрее!
Ей хотелось перевести дыхание, но и этого она не смогла сделать. В горле до сих пор стояла трубка. Нет, я не умерла. Я в больнице. Со мной медсестра. Она мне поможет. Однозначно. Низкий голос произнес:
— Что случилось? — Это врач. Врач. Стоп. Спокойно. Врач настоящий. Он тебе ничего не сделает. Тем не менее, сердцебиение участилось, как у лошади, скачущей галопом.
— Кровяное давление возросло. И пульс.
— Устройте ее поудобнее. И позовите меня, если давление не упадет.
Я не могу двигаться. Ничего не вижу. Пожалуйста, помогите мне! Она услышала грохот инструментов. Почувствовал легкий укол. Послушайте же меня. Но крик прозвучал только в ее голове. Сюзанна. Где вы? Она начала дрейфовать, успокаиваться. Потом услышала голос, хриплый и низкий, прямо возле уха. Мужской? Женский? Она не смогла понять.
— Ты не умрешь. Тебе вкололи какое-то парализующее вещество.
Паралич. О Боже. Она попыталась открыть глаза, чтобы увидеть, кто с ней разговаривает, но не получилось. Она ничего не могла сделать, ничего не могла сказать. О Боже. Как тогда, когда помощник шерифа увез меня…
— Тихо, — произнес голос. — Не сопротивляйся. Иначе получишь дополнительный укол. А теперь послушай меня. Парализующий эффект пройдет через пару часов. Потом ты снова сможешь двигаться и видеть. Когда придет полиция, скажешь, что ничего не помнишь, даже, как тебя зовут. И ничего не будешь рассказывать про бункер. У них твоя сестра. Если ты раскроешь рот, с ней сделаю то же, что и с тобой. — Моника почувствовала горячее дыхание возле своего уха. — Не говори ничего, и твоя сестра снова окажется на свободе. Одно слово, и она станет шлюхой, как и ты. Все зависит от тебя.
Тепло исчезло, и Моника услышала шарканье туфель. Человек ушел. Потом она почувствовала влагу на висках и поняла, что плачет. Жени. Они забрали Жени. Ей ведь только четырнадцать. О Боже, что же мне делать?
Атланта,
суббота, 3 февраля, 4 часа 50 минут
Пит Хайвуд уже ждал Люка у входа в больницу.
— Состояние? — спросил Люк.
— Бердслей не спит, он в ясном уме и спрашивает о «Папе». Сначала мы подумали, что он хочет видеть своего отца, но потом в какой-то момент поняли, что он имеет в виду тебя. Со мной он говорить не желает.
— А что насчет капельницы?
— Ее отправили в лабораторию два часа назад. Но ответа до сих пор не получили. Врачи сделали КТ и взяли пробы на наркотики. КТ ничего не показала, а ответов на токсины еще нет. Я допросил медсестру, которая меняла инфузионный мешок. Она в шоке. Все врачи и сотрудники отделения клянутся и божатся, что это не она, но я на всякий случай проверил ее счета. Тем не менее, я не думаю, что это она. Медсестры готовят капельницы за пару часов до использования, так что в принципе любой мог заменить раствор.
— Потрясающе.
— На самом деле, все не так уж и плохо. В больнице эффективная система видеонаблюдения. Видишь антенны там, наверху? — Пит указал на какую-то постройку на крыше павильона, похожую на два синих сталактита. — Такие антенны стоят повсюду. Сотрудники носят бейджики, которые регистрируют их перемещение двадцать четыре часа в сутки.
— Честь и хвала Старшему Брату, — пробормотал Люк, и Пит ухмыльнулся.
— Охрана уже составляет список людей, которые находились в том районе. Они скоро закончат. По-моему, доктор, который наблюдал за Бердслеем, заподозрил, что что-то там не так, и отправил его в реанимацию, так как там стоит полицейский. Но подтвердить мне это никто не желает. Вероятно, администрация боится возможных претензий за ухудшение состояния.
— Мы будем знать больше, когда будет готов анализ инфузионного мешка. Куда ты сейчас собираешься?
— Мне только что звонил пожарный следователь из дома Гренвилля. Он нашел детонатор. А раз ты здесь, я еду в Даттон. К восьмичасовому совещанию вернусь.
Пит покинул больницу, а Люк на лифте поднялся наверх. Когда он вышел на этаже реанимации, то обнаружил на посту нового полицейского.
— Я Пападопулос, — сказал Люк и предъявил свой жетон.
— Марлоу. Я только что звонил Хайвуду. Но он сказал, что вы уже идете.
— Что случилось?
— У девушки какой-то приступ или что-то похожее. Подскочило давление, и ее накачали успокоительным. Врач сказал, что не видит ничего необычного, после операций такое частенько происходит, но в свете того, что произошло с Бердслеем, я решил, что лучше об этом сообщить.
— Молодец, спасибо.
В этот момент в дверях появилась Алекс:
— Райан Бердслей спрашивал о тебе.
— Да, я слышал. Он тебе что-нибудь сказал?
— Нет. Ждет тебя.
— Что с девушкой?
— Когда очнулась, была не в себе, но такое порой случается, когда пациент после наркоза просыпается в незнакомом месте. Может, ей приснился кошмар, и в мыслях она все еще находится в бункере. Во всяком случае, сейчас она, вероятно, спит. Там находится ее медсестра. Она с седыми прядками в волосах. Зовут ее Элла. Она сможет рассказать тебе подробнее о Бердслее.
— Спасибо. Как Дэниел?
— Пока спит, но скоро будет вставать. Я скажу, когда он проснется.
Люк посмотрел на своего друга через стекло. Что мог знать Дэниел о судье Боренсоне? И знал ли вообще что-то? А он, Люк, найдет ли старого судью живым?
Но Бердслей, к счастью еще жив. Люк подошел к высокой медсестре по имени Элла. Он ее помнил. Она дежурила, когда он и Сюзанна разговаривали с безымянной девушкой.
— Извините. Я специальный агент Пападопулос. Я хочу поговорить с Райаном Бердслеем. Как он?
— Нормально. Его счастье, что в отделении быстро сориентировались. Кроме того, он физически здоров. Здесь, наверху, его держат только для наблюдения.
И для охраны.
— То есть его снова переведут в обычную палату?
Элла кивнула:
— Да. Но мы обязательно заранее вам сообщим.
— Спасибо. И еще, пожалуйста, сообщите мне, если состояние кого-то из пациентов изменится. — Люк подошел к кровати Бердслея. — Райан. Это я. Люк Пападопулос. Вы слышите меня? — Бердслей открыл глаза, и Люк с облегчением увидел, что Бердслей в сознании. — Агент Хайвуд сказал мне, что вы хотели со мной поговорить. Впрочем, вы могли поговорить и с ним. Я ему доверяю.
— Но я-то его не знаю, — чуть слышно произнес Бердслей. Люк с трудом разобрал слова. — Кто-то пытался меня убить, и в данных обстоятельствах я счел за лучшее дождаться вас.
Люк склонился к нему:
— Да, это я могу понять. Итак, что вы помните?
— Звонок, который получил Гренвилль на третий день. Звонил кто-то по имени Рокки.
— Рокки? — пробормотал Люк. — Как боксер в кино?
— Да. Вероятно, Рокки стоял над Гренвиллем и давал ему указания. Это ужасно его бесило.
У Люка участился пульс. Наконец-то!
— То есть Гренвиллю не нравилось получать инструкции от этого Рокки?
— Да. И я за это поплатился.
— Вы знаете, о каком приказе шла речь?
— К сожалению, нет. Но когда Гренвилль повесил трубку, то сказал, что не позволит, чтобы им командовал какой-то «кусок дерьма».
— Хорошо. Это нам поможет. Вы еще что-нибудь слышали?
Лицо Бердслея помрачнело.
— Да. В первый же день, как попал туда, я очнулся от шума. Он шел снаружи. Звуки были такие, будто копали.
Люка внезапно затошнило.
— Копали или хоронили?
— Хоронили. Какой-то мужчина назвал имя Бекки.
— Вот, черт. — Люк вздохнул. — Еще что-нибудь слышали?
— Нет. Больше ничего не помню.
— Вам что-нибудь принести? Или сделать что-то?
Сначала Бердслей ничего не отвечал, и Люк подумал, что капеллан уснул. Но потом Бердслей пробормотал:
— Сэндвич с бифштексом. Я так хочу есть, что готов проглотить целую свинью.
— Как только вас переведут в обычную палату, я принесу вам еды столько, сколько сможете съесть.
Люк поднялся, но Бердслей схватил его за руку.
— С Бейли все в порядке?
— Да. Я выставил охрану у ее дверей. Не беспокойтесь. — Он подал руку Бердслею и вернулся к сестринскому посту. — Он хочет сэндвич с бифштексом.
Элла кивнула:
— Раз у больного появился аппетит, это хороший признак.
— Вы не знаете, где мне найти начальника службы безопасности?
Люк уже направлялся к лифту, когда его телефон зазвонил.
— Это Чейз. У нас попадание в яблочко с одной из погибших. Кейси Найт. Шестнадцать лет, пять футов четыре дюйма, рыжие волосы… — Чейз заколебался. — Это та самая девушка, которая была ужасно исхудавшей.
Девушка, над которой проливал слезы Малкольм Цукерман. А Цукермана сложно чем-то удивить.
— Родителей известили?
— Да. Я только что разговаривал с ее отцом. — Люк услышал, как Чейз переводит дыхание. — Я попросил его привезти расческу дочери или какой-то другой предмет для образца ДНК. Но они, эээ, хотят ее видеть.
— О, Господи, Чейз, нет. Им не надо этого делать.
— Нет, они должны, — тихо ответил Чейз. — И вы это знаете так же хорошо, как и я. Они не поверят, что их дочь мертва, пока не увидят ее собственными глазами. Она отсутствовала два года, Люк.
Два года изнурительных ожиданий, два года страха. Все это время надеясь и, в то же время, подозревая, что случилось худшее.
— Я еду в морг. Попрошу Фелисити Берг, чтобы она постаралась привести ее в порядок. Кстати, у меня тоже есть новости. У нас, возможно, появился шестой труп.
— Вот, черт, — устало пробормотал Чейз. — Кто?
— У нас есть только имя. Бекки. Попросите Эда разрыть землю возле стены, за которой была камера Бердслея.
Чейз тяжело вздохнул:
— Вы уверены, что труп только один?
— Я уже задавался этим вопросом. Может, попросить Эда отсканировать место до начала раскопок?
— Да, час от часу не легче.
Люк уловил в голосе Чейза еще что-то. Скорбь.
— Что случилось?
— Зак Грейнджер умер.
Люк со свистом втянул воздух:
— Это же была всего лишь травма глаза.
— Час назад у него случилось кровоизлияние в мозг. Жена была с ним.
— Я… я же только что из больницы. Мне никто ничего не сказал.
— Мы держим эту информацию в тайне.
— Пит уже знает?
— Нет. И, пожалуйста, пока не говорите ему ничего. Я сам скажу.
— Он в дороге. Едет в Даттон на встречу с пожарным следователем.
Чейз пробормотал ругательство:
— Век бы не слышать об этом проклятом городе.
— В этом желании вы не единственный. У нас есть наводка на вероятного партнера Гренвилля. Бердслей подслушал его телефонный разговор с кем-то по имени Рокки.
— Расплывчатая информация, — любезно ответил Чейз.
— Информация новая, она может нас куда-нибудь да вывести. Увидимся в восемь. А сейчас я еду в морг.