Атланта,
воскресенье, 4 февраля, 18 часов 15 минут
— Оператор и Гретхен получили серьезные ранения, но жизнь их вне опасности, — сообщил Чейз, когда все собрались. — Полицейский, который стрелял в Бобби, может уже отправляться домой.
— Слава Богу, — обрадовалась Талия. — Бедная Гретхен. За последнюю неделю ей столько всего пришлось испытать.
— А нам всем? — пробормотала Сюзанна, сидевшая тихо, как мышка.
Люк ощутил все признаки падения адреналина и понял, что скоро его тоже накроет усталость. Он потерял сон и был все время начеку, а когда вспоминал о дырке на пуловере Сюзанны, которая находилась чуть выше сердца, его сердечный ритм учащался. Она надела футболку с эмблемой ГБР, пуловер в качестве улики Люк отдал криминалистам, так же, как и оружие, находившееся в ее сумочке. Люк знал, кто его дал, но Лео позаботился о том, чтобы следы вели в никуда. Люк теперь навсегда останется в долгу перед Лео.
— Оператор может даже порадоваться, — сказал Эд. — Когда камера упала, она оказалась на полу объективом вверх. У него есть великолепные снимки лица Бобби. Их уже показывают по CCN.
— Мы нашли машину Марианны Вульф. Она лежала в багажнике связанная и с кляпом во рту, — сообщил Люк. — Она сказала, что Бобби позвонила ей сегодня утром и умоляла с ней встретиться. Затем Бобби применила силу и затолкала Марианну в багажник. Пресс-карточку она, естественно, забрала у Марианны.
— Откуда у Бобби пистолет? — спросил Пит. — Все должны были проходить через металлоискатель.
Люк и Чейз обменялись взглядом. То, что произошло, не нравилось никому.
— Оружие из нашей камеры вещдоков, — признался Чейз.
Повисла гробовая тишина. Лица присутствующих сперва выражали недоумение, затем ужас, а в конце — злость. И подозрение.
— И кто же его пронес? — мрачным голосом поинтересовался Пит.
Лицо Хэнка Германио затвердело, когда Пит и Нэнси бросили на него короткий взгляд. Он молчал, и Люк внезапно испытал к нему настоящее чувство жалости. Глаза Хлойи сузились, она сперва посмотрела на Чейза, потом на Люка.
— Они уже знают. Говорите.
Чейз заметно подобрался:
— Полиция Атланты нашла труп Ли. Она лежала дома в ванне. Она… — Он шумно сглотнул, — она выстрелила себе в рот.
Секунду все молчали. Никто даже не дышал.
Подозрение в их лицах сменилось недоверием, а затем шоком.
— Ли? — в конце концов, спросила Талия. — Ли Смитсон?
— Наша Ли? — прошептал Пит.
Чейз снова сглотнул:
— Да.
— Но почему? — растерянно спросила Нэнси. — Зачем она это делала?
— Мы не знаем, — ответил Чейз. — Пока не знаем. Но выясним.
— Теперь все сходится, — продолжил развивать тему Люк. — Все свидетели и подозреваемые были убиты прежде, чем мы их нашли. Ли являлась информатором Бобби. У нас есть доказательства, что Ли часто звонила на мобильный телефон, который мы обнаружили в пальто Бобби.
Талия снова опустилась на стул:
— Но откуда она знала, о чем мы здесь разговаривали?
— Она поставила прослушку в конференц-зале, — взял слово Эд.
— Когда нам станет известно что-то новое о мотивах Ли, я вас оповещу — заверила всех Хлойя. — Сейчас мы должны найти, где прячется Бобби. Мы наблюдаем за Риджфилд Хаусом, бункером и домом, где они жили с Гартом.
— Мы обследовали компьютер, — сообщил Люк, — и проверили ее основных клиентов, но она, похоже, ни с кем не общалась. Родственники так же утверждают, что не видели ее.
— А что с этим монахом Гренвилля? — тихо спросила Сюзанна.
Чейз устало вздохнул:
— Я не сомневаюсь в его существовании, Сюзанна, но пока у нас нет улик, что он кому-то нанес телесные повреждения…
— Но он нанес, — перебила Сюзанна. — Моника говорит, что он был в бункере, и разговаривал с Гренвиллем. Дотрагивался этот тип до нее или нет, он, по крайней мере, знал, что она там была. А это соучастие или пособничество в похищении и соответствует фактическому составу заговора с целью осуществления лишения свободы.
— Здесь вы правы, — подтвердила Хлойя.
«Да, права» — подумал Люк, вновь испытывая гордость и уважение к этой женщине. Несмотря на все, что ей сегодня пришлось пережить и испытать, ум ее работал, как острый нож.
— Вообще-то, — продолжила Сюзанна, — Бобби могла бы спрятаться у этого человека.
Чейз потер виски:
— Снова правильно. Какие будут предложения?
— Нам необходимо разговорить убийцу Дарси, — предложила Сюзанна. — Он знает, кто этот человек.
— Мы разослали фотографию Бобби по всем полицейским участкам в окрестных городах, и на таможню, если она захочет покинуть страну, — продолжила Хлойя.
— Результат будет лишь в том случае, если она поедет под своим собственным именем, — возразила Сюзанна.
— Снова правильно, — сдавленно произнес Чейз. — Но в данный момент чего-то большего мы сделать не можем. Встречаемся утром в восемь.
— Сюзанна, — сказала Хлойя. — У вас есть минутка? Мне надо с вами поговорить.
Сюзанна осталась сидеть, остальные покинули помещение. Люк тоже остался. Когда Хлойя подняла брови, он покачал головой.
— Я не уйду, Хлойя.
В конце концов, она пожала плечами. Как только закрылась дверь, Хлойя повернулась к Сюзанне.
— Пистолет.
— Принадлежал моему отцу, — ответила Сюзанна.
— Он не зарегистрирован и не имеет серийного номера, — возразила Хлойя.
— Когда я его нашла, то об этом не подумала, извините.
Хлойя покачала головой:
— Послушайте, вы слишком умны, чтобы допустить такую ошибку. Но продолжим. У вас нет разрешения на ношение оружия.
— У нее есть разрешение, — запротестовал Люк. — Для Нью-Йорка.
— Здесь оно не действительно.
— И что теперь? Что вы хотите этим сказать? — раздраженно спросил Люк. Он прекрасно знал, что может быть, и это его ужасно злило.
— Я хочу сказать, что все репортеры в зале видели, как Сюзанна из незарегистрированного оружия, которое она не должна была таскать с собой, стреляла в эту женщину. И скрыть я это не смогу.
— Хлойя, Боже мой, — начал было Люк, но Сюзанна накрыла ладонью его руку.
— Все нормально. Я знала, что делала, когда тайком пронесла пистолет. Я знала, что Бобби никто и ничто не остановит. Я знала, что на сцене буду уязвимой. Я не хотела погибнуть. И я положила в сумку отцовский пистолет, взяла его на пресс-конференцию и перед работающими камерами выстрелила в женщину. — Она посмотрела на Хлойю. — Вы хотите предъявить мне обвинение?
Хлойя опустила недовольный взгляд:
— Черт возьми, Сюзанна.
— Если бы у меня не было пистолета, мы сейчас не общались бы, — продолжила Сюзанна. — Бобби направила на меня оружие, не вынимая его из кармана. Она выстрелила три раза, и одна пуля попала в меня. Я тоже в нее выстрелила, и мне совершенно не жаль.
— Я не собираюсь обвинять вас в выпущенной пуле, — сказала Хлойя. — Речь идет о явной самообороне. Но, Сюзанна, какой пример я подала бы, если бы позволила вам уйти безнаказанно, несмотря на то, что вы нарушили закон? Что бы вы сделали, если бы роли поменялись местами? Скажите честно.
— Я бы подала на вас в суд, — ответила Сюзанна.
Люк скрипнул зубами:
— Сюзанна.
— Люк, статья закона иного толкования не имеет. У Хлойи нет большого выбора.
— Я знаю. — Хлойя закатила глаза. — Черт возьми.
— Вы уже это говорили, — сухо заметила Сюзанна. Но потом уголки ее рта слегка приподнялись. — Вы хотите подумать об этом на досуге, госпожа прокурор?
Хлойя невольно рассмеялась, но быстро вновь посерьезнела.
— Это может стоить вам лицензии.
Улыбка Сюзанны тоже угасла.
— Лучше лицензия, чем жизнь.
Люк подумал о пулевом отверстии в ее свитере.
— Я бы сделала то же самое, что и она, — пробормотала Хлойя. — Вот почему мне так трудно.
— Хлойя, я сделала то, что должна была сделать. Вы делаете то, что вы должны сделать. Я не буду вам сопротивляться.
— Я чувствовала бы себя лучше, если бы вы сопротивлялись, — буркнула Хлойя.
— В мои задачи не входит ободрять вас, — вскользь заметила Сюзанна.
Хлойя гневно уставилась на нее:
— Господи, вы совсем не потрясены?
— Потрясена, — с горечью в голосе ответила Сюзанна. — Даже сильно, но одна вещь потрясла меня особенно. Что, черт возьми, имел в виду этот репортер, когда говорил, что Гарт Дэвис отрицает свое участие в моем изнасиловании?
Хлойя вздохнула:
— Томлинсон дал показания. Он получил анонимное звонок, касающийся смерти Дарси. Кроме того, звонивший утверждал, Дэвис якобы вас не насиловал, и Томлинсону самому необходимо навести у него справки. По-видимому, Томлинсон так и поступил, и Гарт Дэвис ему это подтвердил. Он категорически отрицает, что каким-либо образом имел отношение к вам.
— Но моя фотография… — Сюзанна захлопнула рот.
— Ее фотография была же вместе с остальными в коробке, — возмутился Люк. Ему тут же захотелось оторвать голову Гарту Дэвису.
— Да, я знаю. Я разговаривала с экспертом, которая занималась фотографиями. Она сказала, шестнадцать жертв были сфотографированы обнаженными, но только пятнадцать в момент изнасилования. Сюзанна, вас там не было.
Сюзанна застыла, и Люк вспомнил о разговоре в реанимации у кровати Моники, который произошел накануне. Он сделал это, по крайней мере, один раз, сказала она, имея в виду Саймона. Откуда ей это известно?
— Гарт лжет, — тихо сказала Сюзанна. Очень тихо. Ладонь, лежавшая на руке Люка, дрогнула.
— Мы побеседуем с ним, — пообещал Люк. — Но не сегодня. Я отвезу тебя домой.
Хлойя поднялась:
— А я подумаю об этом на досуге. О своем решении сообщу вам завтра.
Когда Хлойя ушла, Люк притянул Сюзанну к себе и зашептал ей на ухо:
— Все будет хорошо, будет.
Сюзанна вцепилась в него:
— Откуда ты знаешь?
Он нежно поцеловал ее в висок и кончиком пальца приподнял подбородок.
— Потому что ты пережила очень много плохого. И ты теперь не одна.
В ее глазах появилось так много эмоций. Гнев и страх он мог понять. Ее благодарность злила Люка. Но была еще и надежда, которая вызывала слезы на его глазах. Сюзанна улыбнулась и встала на цыпочки. Ее губы легонько коснулись губ Люка, вызывая у него нервное напряжение.
— Значит, так и будет. Давай исчезнем отсюда. Думаю, я могла бы проспать целый год.
Даттон,
воскресенье, 4 февраля, 19 часов 45 минут
— Проклятье, — прошипела Бобби. Ее губы побелели от боли. — Прекрати!
Чарльз посмотрел на нее с неприкрытым изумлением:
— Если ты хочешь, могу позвонить 911.
Бобби зло сверкнула глазами:
— За сегодняшнее утро я уже извинилась и ужасно тебе благодарна, что ты приехал, чтобы мне помочь, хотя ты добирался сюда целую вечность.
— Я тебе уже говорил, что не мог просто встать и бросить все. У меня была клиентка.
— И кто она? — полюбопытствовала Бобби.
Чарльз окинул ее холодным взглядом:
— С чего бы тебя это интересует?
Она опустила взгляд:
— Извини. Просто вытащи эту чертову пулю.
Чарльз вспомнил возмущенное лицо Роуз Боуи и рассмеялся. Их общение с загробным миром прервал звонок Бобби.
— На самом деле, ты позвонила очень вовремя. Я думал, Роуз Боуи, хватит инфаркт.
— Роуз Боуи? И что хотела эта старая карга?
— Она ужасно боялась, что траурная церемония по ее дочери может быть нарушена актом насилия, — сообщил он и потянул за руку Бобби крепче, чем это следовало. — Роуз не хотела таких сцен, как на похоронах Шейлы Каннингем. Но я был почти уверен, что у тебя больше нет людей, чтобы кого-нибудь убить. Я сказал ей, что ей не следует беспокоиться.
— И она заплатила тебе за это?
— Да, даже весьма солидно. И за разговор, и за обещание держать наши встречи в секрете. Избиратели ее супруга вряд ли одобрили бы поездки к специалисту по оккультным наукам, да и подруги по баптистской церкви в восторг не пришли бы.
Роуз была одной из самых щедрых его клиенток.
Хотя Кэрол Вартанян платила больше. Чарльзу недоставало их встреч. Кто бы мог подумать, что за ледяным фасадом скрывается жена, яростно ненавидевшая своего мужа? Сначала она пришла к Чарльзу, чтобы тот предсказал ее будущее. Он позаботился о том, чтобы многие его предсказания сбылись, и Кэрол поверила бы в его искусство. Она исходила из извращенного желания всегда делать то, что больше всего раздражало ее мужа. Того, что секс являлся самым сильным оружием Кэрол Вартаниан, было в его интересах. Да, ему недоставало Кэрол Вартанян.
Сюзанна очень походила на свою мать. Мне доставляло удовольствие инициировать ее, видеть, как она впитывала каждое мое слово. Но сейчас, к сожалению, это уже невозможно. То, что Сюзанна должна умереть, никогда не вызывало сомнений. То, что ей придется принять мучительную смерть, стало неизбежным в ту ночь, когда она уничтожила его самого умного подопечного. Око за око — это торговля дураков, всегда говорил Фам. Его наставник никогда не ошибался. Чарльз склонился над рукой Бобби и начал резкими движениями вырезать пулю из ее руки.
— Приходить сюда было довольно рискованно.
— Здесь меня они никогда не будут искать. А раз так, то я могу спрятаться где угодно. Черт возьми, — прошипела она. — Чертовски больно.
Так и должно быть. Чарльз протянул ей бутылку лучшего скотча Артура:
— Пей.
Бобби отодвинула бутылку:
— Мне нельзя напиваться. Меня ищут, и я должна быть начеку.
— Ты говорила, что не думаешь, что тебя здесь ищут. — Чарльз снова воткнул скальпель и получил поток проклятий.
— Кто, на самом деле, учил тебя вынимать пули, доктор Менгеле? — ворчала Бобби.
— Я сам, когда мне пришлось вынимать пулю из ноги, — дружелюбно сообщил он.
Ее взгляд скользнул к его трости, прислоненную к столу.
— Ой.
Чарльз вытащил пулю одним махом. Он мог бы уже сделать это несколько раз, но теперь ему надоела эта игра.
— Не желаешь сохранить в качестве сувенира?
— И ты это сделал? — с горечью поинтересовалась Бобби. — Когда какой-то вьетконговец подстрелил тебя?
Чарльз подумал, не влепить ли ей пощечину, но это не доставило бы ему удовольствия. Не было смысла пытаться сломать кого-то, кто едва контролировал себя. В чем вызов? Но она все еще держалась прямо, и что-то в нем восхищало ее, поэтому Чарльз ответил.
— Да, сделал. И сохранил пулю, чтобы всегда помнить, сколько ненависти я испытывал в тот момент. Мне нужна была эта ненависть, чтобы выжить. И меня подстрелил не вьетконговец, — добавил он. Здесь, в конце концов, речь шла о гордости.
Бобби закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— И кто это был? Кто в тебя стрелял?
Она никогда об этом не спрашивала, никогда не осмеливалась. Давным-давно спрашивал Тоби Гренвилль. Ему было всего тринадцать, но вел он себя гораздо увереннее, чем Бобби когда-либо.
— Другой американский солдат. Мы бежали вместе.
Бобби снова распахнула глазами, но они превратились в щелочки, когда Чарльз начал очищать рану.
— Откуда?
— Из адской дыры в Юго-Восточной Азии, которая также называлась лагерем для военнопленных.
Она издала тихий свист:
— Это многое объясняет. — Она вздрогнула, когда он вонзил иглу в ее плоть. — Сэр. Почему он стрелял в тебя?
— Из-за горбушки, — Ответил Чарльз по-прежнему мягко, хотя при этих словах он закипел от гнева. — Потом он заставил меня лечь. Он думал, что я умру.
— Но ты не умер.
— Очевидно, нет. — Подробностей не последовало.
Бобби стиснула зубы, пока Чарльз зашивал рану.
— И как ты отомстил?
— Как-то. Но это случилось позднее. — Чарльз подумал о человеке, который отбывал наказание в нью-йоркской тюрьме за преступление, которого он не совершал, чтобы защитить семью, с которой ему никогда не разрешалось познакомиться. Человек, заслуживший каждый день своих мучений и многого другого. — Я очень тщательно все обдумал. И это стоило долгого ожидания. Каждый день я улыбаюсь, когда думаю о том, что он страдает. Умственно, физически и душевно. И на всю оставшуюся земную жизнь.
Бобби замолчала, а Чарльз продолжал работать.
— И почему ты просто не убил его? — наконец спросила она.
— Потому что в его случае смерть была бы слишком милосердной. — Бобби кивнула и так крепко прикусила нижнюю губу, что зубы оставили отпечатки. Но крика не последовало Она самая выносливая девушка, с которой он познакомился много лет назад. Тот самый стержень, которого он так давно не видел. Чарльз дернул нить посильнее, чем нужно. Бобби резко втянула воздух, но промолчала. — Сюзанна против…
— Я хочу видеть ее мертвой, — сдавленно произнесла Бобби. — Но умирать она должна долго.
— Хорошо, — согласился Чарльз, возможно, немного слишком весело, и Бобби подняла глаза.
— Ты ее тоже ненавидишь. Почему?
Чарльза раздражало, что Бобби так легко его раскусила.
— Мои причины касаются только меня.
Но она так быстро не сдалась.
— Все эти годы ты подпитывал мою ненависть к ней. Подтолкнул меня забрать то, что принадлежит мне.
Чарльз начал бинтовать ей руку.
— А ты и должна была забрать. Сюзанна прожила ту жизнь, которую могла бы прожить ты. — Он сунул ееруку в марлевую петлю и отступил назад. — Я закончил с тобой.
— Но я еще не закончила с тобой. В течение многих лет ты натравливал меня на нее, чтобы я убила ее ради тебя. Почему ты ненавидишь Сюзанну Вартанян? Что она у тебя отняла? — Когда Чарльз не ответил, Бобби здоровой рукой схватила его за рукав. — Скажи мне!
Она возвышалась над ним, ее голубые глаза метали молнии, и на мгновение Чарльз почувствовал легкий страх.
«Молодец» — подумал Чарльз, снова гордясь ею. Осторожно он убрал ее руку со своего рукава.
— Сядь, а то упадешь. Ты потеряла много крови.
Бобби повиновалась дрожа, бледная, но все еще сердитая.
— Скажи мне, — повторила она немного спокойнее. — Если я должна убить ее ради тебя, то, по крайней мере, я заслуживаю того, чтобы знать почему. Что она у тебя отняла?
Чарльз встретился с ее взглядом. Бобби права.
— Дарси Вильямс.
Атланта,
воскресенье, 4 февраля, 19 часов 45 минут
— Сюзанна, проснись. Иначе мы опоздаем.
Сюзанна, борясь с оцепенением, открыла глаза. Потом выпрямилась и огляделась.
— Почему мы здесь? — Они приехали в аэропорт, и Люк сворачивал на парковку.
— Сюрприз. — Больше он ничего пояснять не стал. — Ты обрадуешься. Обещаю.
— Почему мы здесь? — снова спросила она, когда он вел ее к выдаче багажа, а оттуда к грузовой стойке. — Ты велел прислать сюда мои вещи? Но как…? — Вместо ответа Люк схватил ее за плечи и развернул. Сюзанна заморгала, затем ее сердце заколотилось. — О… — Она подбежала к большой переноске для собак, упала на колени и заглянула в зарешеченное окошко. Из него выглядывала знакомая мордочка с радостной улыбкой. Тор. — Как тебе это удалось?
— Эл позвонил в гостиницу для собак.
Сюзанна открыла дверцу достаточно широко, чтобы просунуть руку внутрь, и погладила шелковистую шерсть собаки.
— Хорошая девочка, — бормотала Сюзанна. — Мне тебя так не хватало. Да, да, сейчас, ты можешь выйти прямо сейчас. — Она закрыла дверь, посмотрела на Люка. От нежности в его взгляде у нее перехватило дыхание.
- Ты скучала по ней, — объяснил Люк. — Я подумал, что ты обрадуешься, если она окажется здесь.
Сюзанна встала, и тяжело сглотнула.
— Ты очень хороший человек.
Люк повел бровями:
— И?
Сюзанна рассмеялась:
— И греховно сексуальный. — И это на самом деле так. На мгновение он напомнил ей пирата своей смуглой средиземноморской внешностью, щетиной и дьявольской ухмылкой. Она удивилась самой себе, когда радостно обвила руками его шею. Резкий рывок застал Сюзанну врасплох, но Люк поймал ее и поднял вверх. У нее перехватило дыхание, и она почувствовала его твердую эрекцию. Ее кожа начала покалывать, тело тоже отреагировало, спустя секунду Сюзанна могла только думать только о том, что тоже хочет его.
На сей раз тебе не надо прерывать отношения. Он все знает. И он не возражает. Так что не будь трусихой. Сюзанна откинула голову назад, чтобы посмотреть на Люка, и адреналин ударил по ее венам. Нежность на его лице сменилась чистым вожделением.
— Спасибо, — прошептала она и крепко поцеловала его. Люк вздрогнул.
Ему тоже это нужно. Эта мысль пробудила в Сюзанне желание еще одного поцелуя. Она поцеловала его еще раз, потом еще. Люк издал глубокое рычание, которое являлось смесью облегчения и разочарования.
— Не здесь, — сказал он, откинув голову назад, чтобы перевести дыхание. Сюзанна содрогнулась и провела губами по его горлу, в ответ Люк крепче прижав ее к себе.
Поскуливание за спиной снова вернуло Сюзанну в настоящее.
— Ох.
Губы Люка дрогнули, он отстранил Сюзанну и в качестве меры предосторожности отступил на шаг назад.
— Не могла бы ты попозже еще раз поблагодарить меня? Когда мы уедем из переполненного аэропорта?
Ее щеки запылали, но взгляда она не отвела.
— Хорошо.
Люк сунул руку в карман пальто и вытащил нейлоновый поводок.
— Я одолжил его у Дарлин. На обратном пути нам нужно где-нибудь раздобыть еще один. Для… — Он поднял переноску и состроил гримасу.
— Тор, — закончила Сюзанна его фразу. — В чем дело?
— Эта кличка ей совсем не подходит. Собака, которую зовут Тор, должна весить больше десяти килограммов.
Она усмехнулась:
— Но уродливых бульдогов ведь можно звать Дарлин?
— Она совсем не уродливая.
Сюзанна рассмеялась:
— Ты просто слабак.
— Когда мы доберемся до дома, и ты поблагодаришь меня, будешь говорить по-другому, — пообещал Люк.
Сердце Сюзанны снова начало учащенно биться, и она поняла, что ей это нравится. Напряжение. И это покалывание.
— Не обещай.
Даттон,
воскресенье, 4 февраля, 19 часов 45 минут
Бобби наблюдала, как Чарльз методичными движениями чистит свои хирургические инструменты. Их у него внушительная коллекция. Она предполагала, что некоторые тайны Чарльз смог разузнать только с помощью этих инструментов, и, испытав на себе его врачебное искусство, догадалась, как ему удалось подавить волю других людей.
— Итак… — Она склонила голову. — Кто такая Дарси Вильямс?
— Она была моей.
Утром он выражался примерно так же.
— Как Пол?
Он кивнул:
— Как Пол.
— Пол — твой сын?
Этот вопрос заставил его улыбнуться.
— В некотором смысле, да.
— Ты его воспитал?
— Да.
— И Дарси тоже?
— Более или менее.
- Но Сюзанна не убивала Дарси Вильямс.
В глазах Чарльза появился лед.
— Сюзанна не забивала ее до смерти, это правда. Но она поспособствовала смерти Дарси.
— Не понимаю.
— Тебе и не надо понимать. — Чарльз взял свою сумку. — Позвони мне, когда будешь готова сделать свой ход. Я хотел бы поприсутствовать.
Чарльз направился к выходу, и Бобби заметила, что он тяжелее, чем прежде, опирается на свою трость.
— Чарльз?
Он повернулся, лицо твердое, как камень.
— Что?
Она дотронулась до повязки:
— Я всегда плачу по своим долгам. У меня есть для тебя информация. Мой информатор из ГБР сказал, что Сюзанна Вартанян описала полицейскому художнику, как выглядел ее тогдашний нью-йоркский насильник. Мой информатор должен был отправить фоторобот в Нью-Йорк, чтобы его предъявили человеку, сидящему в тюрьме за убийство Дарси Уильямс.
Впервые с момента ее знакомства с Чарльзом Бобби увидела, как тот бледнеет.
— Должен был? Значит, фоторобот не отправлен в Нью-Йорк?
— Не отправлен. — Она выжидательно посмотрела на него. — Сегодня, когда она отвозила меня после пресс-конференции, я спросила ее, почему она этого не сделала. Она ответила, что человек на рисунке был полицейским, который поймал ее когда-то, но не арестовал и с тех пор шантажировал. Поскольку Пол был копом, который вывел меня на нее, было нетрудно сложить два плюс два. И раз Пол так важен для тебя…
Чарльз коротко кивнул:
— Спасибо, Бобби.
Раньше он никогда не благодарил ее. Ни разу. После тринадцати лет этого было слишком мало. И слишком поздно.
— Ты вытащил пулю. Мы квиты, сэр.
Атланта,
воскресенье, 4 февраля, 20 часов 45 минут
— О, как мило. — Сюзанна стояла на пороге спальни Люка и с улыбкой смотрела, как Тор свернулась калачиком рядом с Дарлин в набитой бельевой корзине. Они заказали себе китайскую еду, разложили ее на тонком фарфоре мамы Папа и славно беседовали на нейтральные темы. В молчаливом согласии ни один из них не говорил о Бобби, монахе или о надвигающемся судебном процессе за нарушение закона о ношении оружия.
О поцелуе в аэропорту тоже никто из них не упоминал, но воспоминание об нем тяжело и знойно висело в воздухе. Напряжение нарастало.
Теперь сердце Сюзанны сильно билось. Что могло бы произойти?
Люк остановился позади нее.
— Ничего милого не вижу, — запротестовал он. — Белье было чистым.
— Ну, тогда в следующий раз тебе придется сразу же убирать свои вещи.
— Убери свои вещи, — передразнил он. — Ты говоришь, как моя мама.
Он обвил ее руками, слегка покачивая, и она прислонила голову к его груди. Впервые в жизни Сюзанна радовалась, мужскому присутствию.
— Мне очень понравилась твоя семья.
— Это меня радует. Моя семья тоже была в восторге. Им удалось взять тебя в оборот и поближе познакомиться.
— А ты? Ты тоже был в восторге от того, что когда-то взял меня в оборот? — Сюзанна хотела подразнить его, но слова получились грубоватыми. Мрачными. Возбуждающими. На мгновение Люк замолчал. Затем немного оттянул вырез одолженной футболки.
— Я не знаю, — тихо ответил он. — Я до сих пор не успел как следует взять тебя в оборот… — Его губы прижались к плечу Сюзанны, она вздрогнула и склонила голову набок, чтобы обеспечить ему лучший доступ.
— Ты хочешь этого? — спросила она, но массаж плеча заставил ее замолкнуть.
— Ничего не говори, — шептал Люк, разминая ее спину между ее лопатками. — Ты никогда не была такой напряженной. Я хочу, чтобы ты выбросила все из головы. Чтобы не думала о том, что происходит или чего не происходит. Расслабься. Просто чувствуй. — Он обхватил рукой ее волосы и нежно подтолкнул голову вперед, распространяя нежные поцелуи по ее шее. Сюзанна вздохнула — Так хорошо? — тихо поинтересовался он.
— Да, — выдохнула она.
Он наклонил ее голову в другую сторону и погладил левое плечо.
— Так и должно быть, — тихо продолжал Люк, когда Сюзанна издала глубокий, довольный звук. — Чтобы чувствовать себя хорошо, надо хотеть большего. Еще? — Получилось легче, чем Люк ожидал. Сюзанна медленно кивнула, и он на мгновение застыл. Затем просунул руки под ее толстовку. Сюзанна напрягла живот и почувствовала его губы на своей шее. — Тебе щекотно?
Когда его пальцы медленно прошлись вверх по торсу, она застыла.
Потом сглотнула, и руки Люка замерли.
— Я думаю, что мы должны остановиться.
— Почему?
— Потому что я хочу тебя.
— Я не боюсь, — ответила Сюзанна с дрожью в голосе.
— Ты скоро перестанешь бояться. Но я не могу долго сдерживаться.
Хотя его руки больше не двигались, он все еще стоял близко к ней. Его большие пальцы, не шевелясь, лежали всего в паре миллиметров ниже груди и дразнили, раздражали ее.
Сюзанна не хотела бояться. Сегодня она без страха предстала перед убийцей. Боязнь своей собственной сексуальности казалось ей смешной и немного грустной. Рядом с ней хороший, порядочный человек, который все и, тем не менее, хотел ее. Она уже отвыкла от многих вещей в своей жизни. На этот раз нет.
Прежде чем Люк успел раскрыть рот, Сюзанна подняла его ладони повыше.
Пальцы Люка коснулись груди в кружевном бюстгальтере, и его стон смешался с ее стоном. Хорошо. Слишком хорошо. Но пока этого недостаточно. Сюзанна прижалась к Люку, ощущая его жесткую эрекцию, чувствуя, что он уже готов. Она повела бедрами, и вызвала у него тем самым еще один стон.
— Нет, — сказал Люк, все еще касаясь губами ее шеи. — Пока нет.
Сюзанна прижалась к нему еще сильнее. Его большие пальцы скользили по ее соскам, посылая удары электрическим током по всему телу.
— Мы еще не зашли слишком далеко. — Дыхание Люка сбилось, а бедра непроизвольно шевельнулись. — Черт возьми, Сюзанна, скажи мне, чтобы я остановился.
И он остановится, она это знала. Точно так же, как знала, что не хочет, чтобы он останавливался.
— Я сегодня чуть не погибла.
— Я знаю. Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Но этого не причина, чтобы сделать это прямо сегодня. У нас есть время, Сюзанна, много времени.
— Я слишком долго ждала. Я пришла сюда, чтобы вернуть себе свою жизнь. Пожалуйста, помоги мне.
Люк колебался.
— Как ты хочешь? — наконец грубо спросил он. Вопрос взволновал Сюзанну, и она подумала о пыльной коробке в его шкафу. Сейчас для нее все в новинку. Она сама была… новой.
— Я хочу знать, смогу ли я… нормально.
— Сюзанна, что бы мы ни делали, это нормально. Обещаю.
— Я… я хочу видеть твое лицо.
Люк застыл, прижавшись щекой к ее макушке.
— Дай мне минутку. — Сюзанна отсчитывала удары своего сердца. Руки Люк выскользнули из-под ее футболки. — Сядь на кровать.
Она повиновалась и смотрела, как он поднял корзину вместе с собаками, вынес ее в коридор, вернулся и закрыл дверь. Затем он опустился перед ней на колени.
— И ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь?
Она кивнула, посмотрела ему в глаза.
— Да.
— Ладно.
Сюзанна ожидала, что Люк сейчас же поднимется, но он остался там, где стоял, но его руки скользнули по ее икрам.
— Что?
Люк улыбнулся:
— Ох, уж эти нью-йоркские женщины. Не так быстро. Останься со мной немного. — Он посмотрел на нее сияющими глазами и заулыбался, когда понял, что она затрудняется с ответом.
— Вообще-то я так и собиралась.
— Когда я впервые увидел тебя, на тебе тоже была эта юбка.
— Я надевала ее на похороны родителей. Неделю назад.
— Мне было интересно, каково это быть рядом с тобой. Что нужно сделать, чтобы ты скинула маску железной леди. Что нужно сделать?
Сюзанна сглотнула:
— Попроси меня. Вежливо.
Люк переместился на пятки:
— Сними юбку. Пожалуйста.
С сильно колотящимся сердцем Сюзанна поднялась. Пока она боролась с пуговицей на спинке, руки Люка скользили по ее ногам. Он выжидающе смотрел на нее своими иссиня-черными глазами. Наконец она нетерпеливо дернула пуговицу, и его губы дрогнули.
— Это, случайно, не последняя приличная юбка?
— Тебе смешно? — укоризненно поинтересовалась Сюзанна.
Люк приподнял брови.
— А тебе нет?
Сюзанна поняла, что ей тоже смешно. Ее ладони легли на молнию на спинке юбки, но она решила немного подразнить Люка. Его взгляд засветился, и руки требовательно взялись за подол юбки, и Сюзанна, повинуясь, расстегнула молнию и медленно сдвинула юбку на бедра.
Люк помогал, разглядывая красивое кружевное белье, выбранное Митрой.
— Красотка, — хрипло сказал Люк. Сюзанна засунула большие пальцы в пояс, чтобы снять трусы, но он остановил ее. — Нет. Сядь снова. — Он наклонился и положил свои губы на внутреннюю сторону одного, затем другого бедра, ее ноги расслабились.
— Люк, — прошептала Сюзанна в ожидании, что его губы коснутся ее там, где сильнее всего пульсировала жилка. Но Люк этого не сделал. Он, лаская ее бедра, полностью спустил с нее трусы. Потом задрал на ней футболку чуть повыше и поцеловал в живот.
— Я навсегда запомню, как ты в одном бюстгальтере стояла на коленях в лесу. — Его голос звучал хрипло. — Продемонстрируй еще раз. Пожалуйста.
Сюзанна снова подчинилась, стянула свитер через голову, уронила его на пол и замерла в ожидании.
— Красотка, просто красотка, — повторил Люк. Осторожно раздвинув колени Сюзанны, он втиснулся между ними и положил ладони на ее спину. Затем он снова начал целовать в живот, блуждать вверх между ее грудями, наконец, ласкать шею.
— Люк.
Сюзанна почувствовала его улыбку на своей шее.
— Ты в порядке, Сюзанна?
Ей ужасно хотелось придушить его.
— Нет. И чего ты, черт возьми, ждешь?
— Я домогаюсь твоего расположения, — ответил с улыбкой Люк. — Ты жаждешь моих аплодисментов. Но я слишком долго этого ждал. — Он потерся кончиком носа о бюстгальтер Сюзанны, и она начала задыхаться.
— Ты знаешь меня всего неделю.
— И все же я ждал тебя целую вечность. — Внезапно он поднял глаза. — Это так. Я знаю, как звучит эта фраза. Но это правда.
Сюзанна провела большим пальцем по щетине на его подбородке.
— Я знаю. — Затем она наклонилась, чтобы слегка поцеловать его в губы. — Я тоже.
— Я хочу тебя, — прошептал Люк дрожащим голосом.
— Тогда перестань дразнить меня, — прошептала она в ответ. — Сделай это.
На его щеке дернулся мускул.
— Чего ты хочешь?
— Твой рот. — Она сглотнула.
— На мне.
Его улыбка слегка помрачнела.
— Где?
— Везде.
Боже, Сюзанна чувствовала, что вот-вот взорвется. Положив обе руки на его щеки, она притянула его голову к своей груди. Голодный, он приоткрыл губы и впился кончиком в сосок, его руки в это же время нащупали застежку бюстгальтера и расстегнули его с удивительной быстротой. Но у Сюзанны не было времени подумать о том, где он научился такому трюку, потому что теперь он стянул ткань вниз, и его губы легли на ее обнаженную кожу. Она взъерошила руками его волосы, откинула голову назад и закрыла глаза. Он оторвался от нее, достаточно далеко, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Сюзанна.
Она снова выпрямилась и сосредоточилась на его лице.
— Что такое?
— Смотри, — сказал он напряженным голосом. — Смотри на нас.
Сюзанна посмотрела на зеркало над комодом и схватила ртом воздух, увидев его темную голову на своей белой груди. Эротично. Красиво. От этой комбинации у нее перехватило дыхание. Его руки лежали на ее бедрах, а большие пальцы поглаживали кончик ее трусиков, которые, как она знала, давно намокли.
— Люк.
Он поднял глаза. Его губы повлажнели.
— Чего ты хочешь?
Теперь она неудержимо содрогнулась. Но слова не шли.
Его жадный взгляд скользнул к ее трусикам, потом он снова поднял глаза.
— И?
— Сделай же это, — прошептала она.
— Проси меня, — велел он, — вежливо.
Сюзанна надула губы. Ее щеки покраснели. Но Люк не двигался. Он ждал. Она наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо.
— Возьми меня. Пожалуйста.
Люк задрал ее ноги на свои плечи и застонал, и все, что Сюзанна хотела сказать, не возымело бы эффекта, так как его губы наконец нашли ее самое чувствительное место. Он лизал, целовал и покусывал, все сквозь ткань, пока она не поверила, что умирает. В отчаянии она просовывала руки между их телами, пока он не проявил милосердия не снял с нее трусы. Затем его язык проник в нее, и она громко застонала, но оргазм, казалось, снова и снова выходил за пределы досягаемости.
— Люк. Я не могу.
Люк вошел в нее двумя пальцами:
— Нет, можешь. Кончи для меня, Сюзанна. Я хочу это видеть. — Он раздвинул ее и снова поцеловал, нежно и сладко, пока напряжение снова не поднялось, и она снова задыхалась и стонала. Она находилась на краю, всегда на краю.
Так близко и в то же время недосягаемо.
— Я не могу. — В ее глазах горели слезы. — Проклятье.
Люк вскочил на ноги, стянул с себя брюки и разорвал упаковку презервативов.
— Становись.
Она сморгнула слезы и, тяжело дыша, посмотрела на него.
— Что?
Люк схватил ее за руку и потащил к комоду.
— Смотри на меня. — Намотав ее волосы на кулак, он заставил поднять голову, так что ей пришлось смотреть в зеркало. — Смотри на меня.
Сюзанна повиновалась. Тогда он раздвинул коленом ее ноги и одним сильным толчком вошел в нее. Она с криком кончила и прижалась к Люку. Его лицо исказилось, и он вонзился в нее еще дважды, а в третий раз запрокинул голову и застонал. Затем он склонился над ней и придавил ее к комоду. Она прижалась щекой к прохладному дереву.
— Боже мой, — Люк все еще тяжело дышал. — Ты кончила, — сказал он удовлетворенно.
— Да. — Сюзанна приподнялась на локтях и посмотрела на его изображение в зеркале. — Спасибо.
Люк улыбнулся:
— Не за что. В любое время снова. Серьезно.
Сюзанну начал душить смех.
— Я справилась. Боже мой, я справилась. Без… — Она прервалась на полуслове.
— Различных аксессуаров, — радостно закончил он. — Ни кнутов, ни цепей, ни наручников.
Ее щеки снова запылали.
— Да. Без этого. Я справилась.
Люк скривил губы:
— Маленький нюанс, я, наверное, тоже этому поспособствовал.
Сюзанна рассмеялась:
— Естественно. Но если я в ближайшее время не лягу спать, то, наверное, впаду в кому.
Люк выпрямился, поднял ее на руки, понес к кровати и засунул под одеяло.
— Где мне ложиться?
Она посмотрела на него снизу-вверх:
— Ты хочешь быть один в три часа ночи?
Его взгляд вспыхнул.
— Нет.
— Тогда ложись здесь. — Она улыбнулась. — Я тоже оставлю тебя в покое. Обещаю.
Он тихо рассмеялся:
— Проклятье.
Даттон,
понедельник, 5 февраля, 00 часов 45 минут
Бобби внезапно проснулась от неприятной пульсации в руке. Она выпила глоток воды из серебряного чайного сервиза бабушки Вартанян, проглотила обезболивающее, которое оставил ей Чарльз, и попробовала снова расслабиться. Она лежала в спальном мешке, вытащенном из подвала. На нем стоял номер скаутского отряда Дэниела. Бобби закатила глаза. Естественно, Дэниел был скаутом.
Спальный мешок пропитался затхлым запахом подвала, но был чистым. Она принесла его в бывшую спальню Сюзанны, сдвинув старый матрас в сторону. Кто-то устроил в доме погром, методично вскрыв всю мягкую мебель и матрасы. «Тоби Гренвилль или Рэнди Мэнсфилд» — подумала она. — «Они искали ключ Саймона к этой чертовой банковской ячейке».
Бобби прекрасно знала, что в этой ячейке Тоби и Саймон прятали фотографии со сценами изнасилований. Много лет назад она забрала эти фотографии. Просто Рокки работала в банке своего дяди. Бобби знала, что хранили в абонентских ячейках жители Даттона, и знание их секретов придало ей силы — утешительное чувство в то время, когда другие относились к ней как к подонку. В конце концов, сама она ведь выскочка, которой посчастливилось удачно выйти замуж. Сейчас это вряд ли что-то значило. Ей нужны лишь деньги, чтобы исчезнуть. К счастью, дом набит ценностями. Можно продать кое-что из наследства, прежде всего, серебряный чайный сервиз бабушки Вартанян. От этой мысли Бобби насмешливо ухмыльнулась. Наконец-то, после всех этих лет ей принадлежит семейное серебро. Но ей известно, что в этом доме имелись и спрятанные сокровища. Она покажет Сюзанне всю свою силу, заставит ее раскрыть все нычки.
За деньги можно купить новый паспорт. Новое имя, новое лицо. Ее собственное лицо показывали по всем новостным каналам США. А может, и по всему миру.
Проклятье! И о чем я только думала сегодня днем? Они же могли меня схватить! По какой причине Чарльз манипулировал ею? Ей самой хотелось унизить Сюзанну и убить ее на публике. Этого хотел и Чарльз.
Он ненавидел Сюзанну. Интересно почему. Наплевать, что хотел или чувствовал Чарльз. Сейчас важно только то, что хотела она. А я хочу, чтобы Сюзанна Вартанян умерла. Бобби понимала, что недооценила Сюзанну, та оказалась намного сильнее. Мне надо сначала залечить рану. Потом я закончу то, что начала. Чтобы Чарльз поверил, что я ради него убью Сюзанну. Бобби знала, что так будет лучше. Я убью ее ради себя. И затем она исчезнет.
Атланта,
понедельник, 5 февраля, 2 часа 45 минут
Сюзанну разбудил плач. Она подняла голову и в первый момент не поняла, где находится. Кровать не ее. Тело болело во всех возможных и невозможных местах. Но кедровый аромат и легкое пофыркивание и сопение, которые Тор издает во сне, успокоили ее. Она лежала в кровати Люка. Но он сам отсутствовал. Сюзанна осторожно выбралась из кровати. Синяки и кровоподтеки, полученные за последние три дня, давали о себе знать. Морщась, она натянула рубашку, валявшуюся на полу. Рубашка пахла Люком, кедром и слегка потом. Сюзанна закатала рукава. В пятницу утром я села в самолет, чтобы изменить свою жизнь. И мне это, вероятно, удалось.
В соседней комнате Дарлин расположилась рядом с Люком. Дверь была приоткрыта. Сюзанна распахнула ее пошире и заглянула внутрь. Здесь, очевидно, оборудован его тренажерный зал, потому что в углу висела боксерская груша. Под ней сидел Люк, его плечи дрожали. Столько раз за последние дни Сюзанна видела, как светились его глаза или как ему приходилось глотать обиды, но сейчас… сейчас он по-настоящему горевал. И это горе причиняло ей боль.
— Люк.
Его голая спина напряглась. Он выпрямился, встал возле боксерской груши, но не обернулся.
— Я не хотел тебя будить, — деревянным голосом произнес он.
— Почти три утра. Так что ничего иного и не следовало ожидать. Можно войти?
Не глядя на нее, он кивнул. Сюзанна провела ладошкой по его спине и почувствовала, как напряжены все мышцы.
— Что случилось?
— Нейт звонил.
— Нейтиз ИППД. — У нее похолодело внутри. — Он нашел сестер Бекки Шнайдер? — Маленькие девочки, которых пыталась защитить подруга Моники.
— Да. На одном сайте. Peyperview. После того, как мы утром обнаружили пустую квартиру, Нейт разослал фотографии детей. — Квартира, адрес которой Моника Кэссиди запомнила, чтобы сдержать свое обещание Бекки.
— Один из наших коллег из Европы связался с ним. Они видели детей. Нейт тоже сегодня ночью их видел. Онлайн. — Люк прижался лбом к боксерской груше. — Он пьяный вусмерть.
— Понимаю.
— Мы видели детей, Сюзанна… Мы знаем, что их где-то спрятали, и они мучаются. Но мы не можем их найти!
Сюзанна прижалась щекой к спине Люка, обхватила его руками. Она молчала, чтобы не говорить банальности.
— Нейт, — тихо продолжил он, — три дня занят был только тем, что смотрел фотографии и записи. Я ему совсем не помогал. Я должен был помочь ему, но был здесь.
— Потому что проводил выходные на Бали, — пробормотала она. — Люк, ты спас человеческие жизни. Десять девочек за неполные сутки. Ты не должен бичевать себя.
— Я знаю. Но почему это никогда не получается?
— Потому что ты — это ты и принимаешь во всем участие. Вы оба знаете, что сделали все, что могли. Ты должен говорить себе это постоянно.
Люк схватил ее ладони и пробормотал:
— Эти слова помогают. Правда.
— Ты поймаешь Бобби, и поможешь Нейту найти девочек. Этих девочек и других, которые будят тебя в три утра. Нейт вышел на след отчима Бекки?
— Нет, но мы хотя бы знаем, что дети однажды были здесь, в городе. Нейт распространит фотографии по школам. Кроме того, их можно разослать по всему миру. Что могло держать этого Шнайдера здесь, в Атланте?
— Вероятно, что-то держало. Возможно, эта свинья имеет здесь связи, о которых ты не догадываешься. Откуда ты, например, знаешь, что он был с детьми в Атланте?
— По предметам, которые мы видели на фотографиях. Местные сувениры, развешанные на стенах.
— Вещи, которые нельзя отследить, и которыми владеют тысячи людей, — тихо сказала Сюзанна ему в спину.
- Точно, — с горечью ответил Люк.
— Возвращайся в кровать. Тебе надо поспать. Может, потом у тебя появятся какие-нибудь мысли.
— Я не засну.
— Все равно возвращайся в кровать. — Сюзанна потянула Люка за собой. Но возле кровати он остановился. На Сюзанне была надета его рубашка. Когда она устраивалась на матрасе, рубашка немного задралась, обнажив черный кровоподтек, который оставила пуля Бобби. В нем снова вскипели гнев и беспомощность. Она была лишь на волосок от смерти. Люк покачал головой:
— Иди спать. Я посмотрю телевизор. — Он знал за собой грешок, что если ляжет с ней в постель, то начнет безумствовать. У нее все тело в синяках и болят все мышцы и кости.
А я уже готов пройти по второму кругу. Люк сглотнул, когда Сюзанна встала на коленки на кровати и потянула его за руку. Очень, очень готов.
— Не делай для меня исключение, — тихо сказала она.
— Я не делаю.
— Это не одно и то же. — Сюзанна наморщила лоб. — Это из-за того, что ты сейчас находишься на своей мрачной стороне? — Она просунула пальцы за ремень его брюк и потянула на себя. — О, мне все равно.
Люк, как можно, аккуратнее ее отодвинул.
— Мне тоже. — Он собрался уйти, но Сюзанна оказалась у двери первой, прислонилась к двери, загородив ему дорогу.
— Сюзанна, — предостерег он. — Время не подходящее.
— Что-то подобное ты утверждал и прошлой ночью. И ты не ошибся.
Он, ругаясь, попробовал, сдвинуть ее в сторону, но она обвила руками его шею, а ногами — талию, и повисла на нем, как плеть.
— Нет, — прошептала она. — Не отталкивай меня.
Он уперся обеими руками в дверь, она неподвижно напряглась, и они уставились друг на друга в бешенстве.
— Ты не соображаешь, что я тебе сделаю больно?
Она чмокнула его в щеку:
— Ты не соображаешь, что я должна тебе помочь?
— Этим ты не поможешь. — Он знал, что он ее подстрекал, но изменить ничего не мог.
— Подожди, — пробормотала Сюзанна, снова целуя его щеки, потом губы, которые Люк упрямо держал закрытыми. Не смущаясь, она прижалась губами и языком к его плечу, потом к груди. Он все еще сопротивлялся, пока она не зарылась зубами в его плечо и не прикусила его. Жестко.
Тонкая ниточка, на которой висело его самообладание, порвалась. С рычанием он стащил с себя джинсы и отшвырнул их. Все еще обхватив ее руками и ногами, он подошел к тумбочке и дрожащими руками достал из ящика еще один презерватив, опустился на кровать и без предупреждения проник в нее.
Она была тесной и мокрой, и он, полный ярости, вцепился в нее. Снова и снова входил, пока его гнев не закипел, и мир вокруг него не погрузился в черноту. Его тело стало железным, и он выгнул спину, испытывая самый сильный свой оргазм. Слишком поздно он понял, что она не успевает за ним. Он просто брал то, что ему было нужно, не заботясь о ней. Содрогаясь и смущаясь, он опустил голову. Он не мог встретиться с ее взглядом.
— О, Господи, — пробормотал Люк, когда снова обрел дар речи. — Мне очень жаль. Очень.
— Почему?
В голосе Сюзанны не звучали ни злость, ни обида. Люк поднял голову и посмотрел на нее с высоты своего роста. Она улыбнулась. Озадаченный, он нахмурился.
— Разве я не сделал тебе больно?
— Немного. Я это пережила. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — осторожно ответил он.
Она закатила глаза:
— Пожалуйста. Я была там, не забывай об этом. Это чертовски хорошо.
Он сдержанно выдохнул:
— Согласен. Но я был эгоистичен. Я совсем не думал о тебе.
— Я знаю. Но уверена, что ты скоро наверстаешь упущенное. Итак, как ты себя чувствуешь сейчас?
Его усмешка оказалась заразительной.
— Чертовски хорошо.
Она подняла голову и поцеловала его.
— И я видела твое лицо в зеркале, — добавила она торжествующе.
— Зеркала вводят в заблуждение. На этот раз все было по-настоящему.
Ее усмешка стала мягче, улыбка засияла.
— Ты думаешь, что обманул меня ради моего удовольствия. Но ты понятия не имеешь, о чем идет речь, Люк.
— Тогда объясни мне.
Ее улыбка полностью исчезла, а взгляд был полон тоски.
— Ты хоть знаешь, что значило для меня сидеть за столом с твоей семьей? Ты знаешь, что я никогда раньше не делала ничего подобного? Никогда в своей жизни я не обедала или не ужинала с семьей, которая любила друг друга. Ты сделал мне этот подарок. — Люк открыл рот, но Сюзанна приложила палец к его губам. — И ты дал мне намного большее. Ты вернул мне себя. А я хотела кое-что сделать для тебя. Ты вел себя, как эгоист для того, чтобы что-то сделать для меня.
— Я не хотел причинять тебе боль.
Она окинула взглядом его лицо, потом покачала головой.
— Нет. Ты не хотел, чтобы кто-то причинил тебе боль.
Он посмотрел в сторону:
— Ты права.
— Я знаю, — сухо сказала она.
Он опустил голову и прошептал:
— Я так устал. И это никогда не прекращается.
— Я знаю, — снова сказала Сюзанна. — Спи. Я буду здесь, когда ты проснешься.
— Будешь? — спросил Люк, и она слегка улыбнулась.
— Что? Здесь, когда ты проснешься? А куда мне деваться? Мне больше нечего надеть.
Люк неохотно отстранился и прижал Сюзанну спиной к своей груди.
— У тебя же есть вещи, которые купила Стейси.
— Я их ей вернула. Мне бы не хотелось надевать их в зал суда, если Хлойя решит начать судебное преследование. Судья подумает, что меня обвинили в проституции. — Ее ироничный тон не мог его обмануть.
— Что ты собираешься делать? — пробормотал он. — Могут ли они на самом деле лишить тебя лицензии?
— Естественно. Конечно, я могу подать протест, но Хлойя права. Зал, полный репортеров, — не самое подходящее место для нарушения закона. Я буду показана на первых страницах через несколько часов. Вчера вечером меня уже показали по телевизору. — Она вздохнула. — Я буду главной темой для разговора во время обеденного перерыва. Когда я в пятницу утром садилась в самолет, то знала, что так все и будет. Но все нормально. В худшем случае я получу негативную известность и осуждение за административное правонарушение. Хлойя предложит сделку, и я соглашусь.
— Этот пистолет не из дома твоего отца, — тихо сказал он, но она молчала. — Сюзанна.
— Некоторые вопросы лучше оставить без ответа, Люк. Если бы ты знал, тебе пришлось бы говорить правду на официальном допросе. Но в любом случае, я сделала бы это снова. А ты?
— Я тоже. Тем не менее, Лео получит больший рождественский подарок в этом году. И в следующем тоже. — Люк одернул на Сюзанне рубашку, и поцеловал в обнаженное плечо. — И что ты собираешься делать, если тебе больше не разрешат быть прокурором?
— Я еще не знаю. Я должна обдумать то, что сказала сегодня этому репортеру. Что каждая женщина имеет право обнародовать сексуальное преступление или нет. Я каждый день призываю женщин выходить на публику с таким заявлением.
— Ну, это твоя работа. Добиваться обвинительного приговора.
— Да, я знаю, и до сих пор я хорошо служила государству. Но во время процесса… Я все время думаю, что было бы, если бы мне тогда пришлось обо все рассказывать. Мне было бы страшно и стыдно. И этим женщинам тоже. Им приходится повторно проходить через это. Государство судит преступника, но никто на самом деле не заступается за жертв.
— Ты раздумываешь, не стать ли тебе адвокатом жертвы?
— Если я буду освобождена от должности прокурора. Но даже если это не так, в будущем мне будет трудно отвлекать внимание от себя, и от жертв в зале суда. И что бы Хлойя не решила, мне, наверное, мне придется начать что-то новое. Ха, кто знает, может, я открою свой собственный Кул-Эйд бренд.
Люк широко зевнул:
— И будешь продавать лимонад со вкусом вишни?
— Винограда, — сонно ответила Сюзанна. — Виноград нравится всем. А теперь, наконец, спи, Луканико.
Он распахнул глаза:
— Что? Что ты только что сказала?
— Что всем нравится виноград. И ты, наконец, должен поспать, — сказала она немного раздраженно. — Так что спи.
— Нет, что с Луканико.
Она повернула голову так, чтобы посмотреть на него через плечо.
— Лео сказал, что это твое настоящее имя. Из-за чего твоя мама называет тебя Лукамоу.
Люку пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.
— Ах, Лукамоу. Это что-то вроде… мой любимый. А Луканико — толстая жирная колбаса.
Сюзанна скривила лицо, затем мрачно сдвинула брови.
— Мне очень жаль. Лео виноват.
— Мой брат Лео только что проиграл второй большой рождественский подарок.
Она снова прижалась к нему:
— Хотя можно сказать, что прозвище в некотором смысле подходит.
Он глупо хихикнул:
— Благодарю. Я подумаю.
— А теперь, наконец, спи, — тихо велела она. — Лукамоу.
Его рука крепче обвилась вокруг нее, и он удовлетворенно вздохнул, погружаясь в сон.