Даттон,
Пятница, 2 февраля, 16 часов 40 минут
Сюзанна смотрела, как девушку грузили в вертолет.
— Можно мне с ней?
Санитар постарше покачал головой:
— Инструкция запрещает. А на самом деле, нет места.
Сюзанна наморщила лоб:
— Но Бейли же увезли на скорой. Девушка ведь там одна.
Оба санитара переглянулись.
— Мы ждем еще одного пациента, мэм.
Сюзанна открыла было рот, чтобы задать вопрос, о ком шла речь, но в этот момент показалась вторая скорая. За ней ехал Люк. Он затормозил и выскочил из машины, а Алекс Фаллон, вся перемазанная кровью, выбралась из скорой. Но, кажется, она не ранена.
— Что произошло? — выкрикнула Сюзанна, но в этот момент увидела все сама.
Дэниел.
Ее брат с кислородной маской на лице лежал на носилках. Она застывшим взглядом наблюдала, как его проносили мимо и грузили в вертолет. Дэниел всегда казался таким сильным, непобедимым, но сейчас на носилках выглядел разбитым и беспомощным. И он единственный человек, который остался у нее на этом свете. Не умирай. Пожалуйста, не умирай.
Люк положил руку на плечо Сюзанны, чтобы утешить ее, и только сейчас она заметила, как у нее подгибались колени.
— Он жив, — тихо сказал Люк. — Ему очень плохо, но он жив.
Слава Богу.
— Хорошо. — Она хотела отойти от Люка, потому что ощущение тяжести мужской ладони казалось ей приятным, но Люк крепко ее держал.
— Девушка. Она хоть что-то сказала?
— Она еще раз на короткое время пришла в сознание, но сказала только, что кто-то «всех убьет». Потом она звала маму. Что она имела в виду? Что, в конце концов, произошло?
Люк проникновенно посмотрел на нее:
— Она еще что-то говорила? Что-нибудь? Вспоминайте!
— Нет, ничего, я в этом уверена. Она начала задыхаться, и ее пришлось интубировать. Проклятье, Люк, что произошло? Что с Дэниелом?
— Я расскажу вам по дороге. — Люк подвел ее к переднему пассажирскому сиденью, а для Алекс открыл заднюю дверь. — Будем надеяться, что, когда мы приедем в больницу, девушка снова придет в сознание. — Хмуро глядя на Сюзанну, он резко тронулся. — У вас есть какие-нибудь открытые раны?
— Нет. — Страх заползал в ее внутренности, как змея. — Почему вы спрашиваете?
— Мы нашли в бункере пять девушек, все они убиты. Очевидно, речь идет о торговле людьми. Оставшихся в живых девушек кто-то вывез. Самое плохое, мы до сих пор не имеем понятия, кто преступники, и кто жертвы.
— О, боже. — Сюзанна с трудом представила себе, как сильно страдала та девушка. Внезапно она поняла, что означал вопрос Люка. — Мы все в крови, — спокойно заметила она. Она надевала перчатки, но ее жакет, как и футболка Люка, оказался перемазанным кровью. — Если она чем-то болела, то мы могли заразиться.
— Анализы сдадим в неотложке. — Раздался с заднего сиденья голос Алекс. — В первую очередь, вероятно, на гепатит. Если он есть, нам сразу же вколют гамма-глобулин.
— А сколько по времени делают сейчас тест на ВИЧ? — без предисловия поинтересовалась Сюзанна.
— Двадцать четыре часа, — ответила Алекс.
— Ладно. — Сюзанна откинулась на спинку кресла и попыталась избавиться от страха. Двадцать четыре часа еще можно выдержать. Это лучше, чем неделя, как было раньше.
— Люк, — вдруг сказала Алекс. — Прежде чем умереть, Гренвилль кое-что сказал.
Что? Сюзанна повернула к ней голову:
— Гренвилль мертв?
— Его убил Мак О’Брайен. — Алекс увидела, что лицо Сюзанны начало разглаживаться. — Очень жаль. Теперь вы никогда его больше не встретите.
Кажется, эта новая подружка Дэниела весьма впечатлительная особа.
— Да. Но осталось еще двое.
Алекс покачала головой:
— Мэнсфилда тоже нет в живых. Я его убила после того, как он выстрелил в Дэниела.
Сюзанну раздирали противоречивые чувства, она не знала, то ли ей благодарить, то ли разочаровываться.
— Он хотя бы мучился?
— Не особенно, — мрачно заметил Люк. — Алекс, что ты имела в виду про Гренвилля? Что он сказал?
— Дословно он сказал так, вы считаете, что находитесь в курсе дела. Но вы ничего не знаете. Есть и другие.
Люк кивнул:
— Да, смысл, конечно же, в этом есть. Кто-то ведь забрал остальных девушек. Он не смог бы провернуть это дело в одиночку.
Алекс медленно покачала головой:
— Нет, речь не об этом. Он сказал, Саймон — мой приспешник. Я был одним из других. — Она скривилась. — Знаю, что это глупо, но звучит зловеще. Будто это какая-то разновидность культа или что-то подобное.
Я был одним из других. Сюзанна припомнила обрывки разговора, который подслушала много лет назад, и по ее спине пробежал холодок.
— Он ничего не рассказал про того, другого? — спросил Люк.
— Возможно, и рассказал бы, если бы в тот момент не заявился О’Брайен и не сделал бы дырку в его голове, — сухо ответила Алекс.
— Тик (ПРИМ. - англ. Tick), — пробормотала Сюзанна.
Люк повернул к ней голову и недоуменно посмотрел.
— Что вы сказали?
— Тик, — повторила она. Теперь картина начала проясняться. — Я их тогда подслушала.
— Что? Кого?
— Саймона и еще кого-то. Какого-то парня. Кем он был, я не знаю. Я его не видела. Они сидели в комнате Саймона и разговаривали. Точнее, ссорились. Этот парень, очевидно, выиграл у Саймона в какую-то игру, а Саймон утверждал, что тот жульничал. Но парень этот заявил, что его кое-кто научил, как можно всегда выигрывать. — Она мысленно перенеслась в прошлое. — Он сказал что-то вроде того, чтобы манипулировать противником, надо предвидеть его ходы и реакцию. Тем не менее, Саймон разозлился, это было слышно по голосу. Он хотел преподать этому парню урок. Но тот смог уговорить Саймона сыграть еще раз.
Алекс в напряжении наклонилась вперед:
— А что произошло потом?
— Саймон снова проиграл.
Алекс не отставала:
— А дальше?
— Саймон опять проиграл. Он был драчуном, но очень хитрым драчуном. Ему очень хотелось узнать, как этому парню так удается. В своих фантазиях он, наверное, уже грезил, что с его-то талантами он тоже сможет. Он потребовал, чтобы его познакомили с тем человеком, который обучил парня. Парень считал, что это Тик. Он мастер. Вначале я думала, что тот шутит, и Саймон тоже так думал, но парень этот говорил на полном серьезе. Он говорил… так уважительно. Естественно, Саймон был заинтригован.
— А дальше что? — заинтересовался Люк.
— Парень утверждал, что после этой встречи Саймон уже никогда не будет прежним. Что потом он «будет принадлежать к другим». Это были его слова. Я до сих пор хорошо их помню, так как мне стало холодно, хотя там, где… где я пряталась, стояла адская жара. Но Саймон лишь рассмеялся и отмахнулся от него.
Люк навострил уши:
— А как вам удалось подслушать?
— Я спряталась. — Ее лицо непроизвольно скривилось.
— В тайнике? — тихо спросил он.
— Да. — Она сделала глубокий вдох. — В тайнике. За моим шкафом я могла слышать все, что говорилось в комнате Саймона.
— А почему вы в тот день там прятались? — не отставал Люк.
— Потому что Саймон велел мне, оставаться дома. В гости придет его друг, который очень хотел со мной «познакомиться». Мне тогда было одиннадцать, но я прекрасно понимала, что подразумевалось под этими словами. И хорошо, что я спряталась. Потому что тот парень сказал, он отведет Саймона к мастеру, но только после того, как познакомится со мной. Он был в бешенстве, когда они обнаружили мою комнату пустой.
— Кто? — спросил Люк. — Кто был в бешенстве? Саймон или тот другой?
— Оба.
— Значит, Саймон в то время еще не знал про тайник?
— Думаю, нет, но не уверена. Возможно, он принял решение не разуверять меня, что он о тайнике не знает, чтобы я мнила, будто нахожусь в безопасности. Саймон любил всякие психологические штучки. Манипулирование реакцией противника могло показаться ему весьма заманчивым.
Люк нахмурился:
— Но что должны были означать эти слова? Тик?
— Я не знаю. Я хотела на следующий день посмотреть в библиотеке, но ничего не нашла. Но я не могла рисковать и у кого-то спрашивать.
— Почему? — удивилась Алекс.
Сюзанна, поколебавшись, пожала плечами:
— Отец догадался бы.
— Ваш отец не хотел, чтобы вы разговаривали с библиотекаршей? — осторожно поинтересовался Люк.
— Мой отец был категорически против, чтобы я разговаривала с кем бы то ни было.
Люк открыл было рот, но счел за лучшее промолчать и не высказывать свои сомнения.
— Ладно. Может этот парень и был Тоби Гренвиллем?
— Нет. Тоби и Саймон дружили. Саймон незадолго до этого потерял ногу, и многие дети находили его протез ужасным. А Тоби нет. Он считал, что это клево.
— Ладно, предположим, что речь шла о Тоби. У него есть своего рода ментор, учитель. Кто-то, кто научил его искусству манипуляции. Его Тик. Хм.
— Это было много лет назад, — с сомнением произнесла Сюзанна. — Возможно, этого человека уже нет в живых. А если он и жив, то вряд ли был партнером Гренвилля все эти годы.
— Согласен, — сказал Люк. — Но пока мы получим ордер на обыск дома Гренвилля, или наша незнакомка не придет в сознание, пройдет еще много времени. — Он вытащил телефон из кармана. — Позвоните, пожалуйста, Чейзу и расскажите ему все, что только что рассказали нам. И попросите его, поискать по слову «Тик».
Сюзанна повиновалась и вытащила из сумки ноутбук. Чейз в данный момент направлялся к вертолетной площадке больницы. Когда она ему все рассказала, ее ноутбук уже загрузился.
— Есть какие-нибудь новости о Дэниеле? — с надеждой поинтересовалась Алекс.
Сюзанна покачала головой и попыталась подавить подступившую тошноту. Он сильный, он справится. Ей скорее стоит беспокоиться о состоянии девушки. Чейз считал, что вертолет приземлится минут через пятнадцать. А пока можно заняться чем-то другим.
Люк покосился в ее сторону:
— Что вы задумали?
— Сама займусь поисками. У меня беспроводной интернет.
Последняя фраза произвела на Люка впечатление.
— Прекрасно. Наберите в гугле «Тик» с К и с СК и «мастер».
— Уже ввела. — Сюзанна нетерпеливо ожидала и наморщила лоб. — Ну, да, «Тик» в Южной Африке так называют кристаллический метамфетомин. На камбоджийском это означает землю и небо. Дальше ничего такого, что могло бы подойти. Это… — Камбоджи вызвали другое воспоминание. Текст из учебника в колледже.
— И что же? — спросил Люк.
— Это произносилось также, но написано было по-другому.
Сюзанна набрала «Произношение + тик + мастер» и через мгновение кивнула.
— Вьетнам, а слово латинское, оно написано t-h-i-c-h. Почтительный титул для буддийского монаха… — Она с сомнением посмотрела на Люка. — Но буддизм проповедует любовь и гармонию. Это, наверное, был какой-то извращенец, а не монах.
— Но извращенный монах — это гораздо больше, чем у нас было полчаса назад. — Люк поднял бровь. — Молодец, Ватсон.
Сюзанна подавила глупый порыв гордости.
— Спасибо.
Даттон
Пятница, 2 февраля, 18 часов 00 минут
Чарльз выключил полицейское радио и откинулся на спинку дивана. Он знал, что этот день когда-нибудь да настанет. Тем не менее, сложно переварить такую информацию. Тоби Гренвилль мертв. Убит. Чарльз стиснул зубы. Погиб от руки этого недоумка Мака О’Брайена. Мак всегда проявлял фантазию и жестокость, но сноровка у него отсутствовала. Поэтому-то Мак и словил пулю из пистолета Вартаняна. По крайней мере, Тоби застрелил не Дэниел. Этого он бы не перенес.
Тоби. Золото, а не парень. Всегда в поисках, всегда готов попробовать что-то новое. Философию, математику, религию, анатомию человека.
В медицинском институте Тоби был первым в потоке. Неудивительно, ведь он практиковался во вскрытиях в подвале дома Чарльза. Большая польза для протеже Чарльза. Никаких тебе трупов, работа только с живыми объектами, и Тоби с радостью воспользовался появившейся возможностью.
Чарльз подумал об объекте, который в данный момент лежал в подвале, крепко привязанный к столу. Тоби не довел дело до конца. Объект еще мог поведать кое-какие тайны. Ну, значит, придется это сделать самому. Несмотря на скорбь, он задрожал от возбуждения. Скорбь. Тоби мертв, он погиб при ужасных обстоятельствах. Ему придется обойтись без пышных похорон на кладбище Даттона, и никто не будет его оплакивать. Тоби Гренвилль умер с позором.
Чарльз поднялся. Значит, мой юный друг, в последний путь буду провожать тебя я. Он вытащил из шкафа одеяние, которое так привлекало Тоби, и на которое мальчик обратил внимание. Чарльз выругался, зажег свечи и уселся в кресло, специально сооруженное для своих встреч с Тоби. Этот мальчишка так легко поддавался соблазну, но контролировать его оказалось очень трудно. Тем не менее, он хорошо служил своему господину.
Чарльз начал напевать мотив, который ничего не значил для тринадцатилетнего мальчишки с неутолимой жаждой знаний и крови, открывшего для себя мир оккультизма. Чарльз не верил словам этой песни, а Тоби поверил, оттого и стал более сосредоточенным и жестоким. Может, эти слова усилили его психическую нестабильность. Прощай, Тоби. Мне будет тебя не хватать.
— И кто тебя заменит? — вполголоса пробормотал Чарльз. Были и другие, которые только и ждали позволения служить. Чарльз заулыбался. Если говорить правильными словами, чтобы служить мне.
Он встал, задул свечи и повесил одеяние обратно в шкаф. Скоро оно понадобится. Его клиентам, которые хотели видеть предзнаменования и знаки, нравилось, когда он одет надлежащим образом.
Атланта,
Пятница, 2 февраля, 18 часов 45 минут
Люк стоял у стекла и разглядывал комнату для допросов, в ней за столом сидели двое мужчин и молчали. Один из них, Гарт Дэвис, мэр Даттона, второй — его адвокат. На лице Гарта виднелись сине-красные ушибы, правый рукав испачкан красной пылью земли Джорджии. Люк бросил взгляд на Хенка Германио, это он сегодня днем задержал Дэвиса.
— Он сопротивлялся при аресте?
Германио пожал плечами:
— Не особо.
Люк думал о Сюзанне и о сестре-близнеце Алекс, и обо всех остальных женщинах, которых Гарт Дэвис изнасиловал тринадцать лет назад. Он радовался, что не ему пришлось арестовывать этого человека. Тогда Гарт чувствовал бы себя несколько иначе.
— На самом деле, жаль.
— Да. Мне тоже хотелось заехать ему в челюсть.
— Он что-нибудь говорил?
— Нет, только потребовал адвоката. Вот ведь ублюдок. Да и адвокат не лучше.
Люк посмотрел на часы:
— Хлойя должна уже приехать.
Хлопнула дверь.
— Я тут. — Прокурор Хлойя Хетауэй была высокой, пышноволосой блондинкой в стильном наряде. Но прежде всего, она хитрая и умная, и Люк радовался, что именно Хлойя участвует в этом деле. — Простите за опоздание. Я оформляла ордеры на обыск домов и офисов Гренвилля, Мэнсфилда и Дэвиса.
— Их уже подписали? — спросил Люк.
— Еще нет. Я хотела, чтобы и мой шеф на них взглянул. Нам здесь придется иметь дело с врачом, помощником шерифа, адвокатом и мэром. Все они давали подписку о неразглашении. Вы можете что-то найти, а если я не учту все нюансы, для вас это может стать настоящей проблемой. Я не хочу, чтобы важные улики ускользнули у вас из рук.
— А я, Хлойя, не хочу, чтобы пять пропавших девушек выскользнули из рук, — сказал Люк. — Время идет, и партнер Гренвилля вместе с сообщниками уходят все дальше.
— Я знаю, — ответила она. — Поверьте мне. Но вы же не хотите схватить этого таинственного партнера, а затем снова выпустить его из-за отсутствия улик?
Люк, скрипя зубами, покачал головой. Хлойя права.
— Долго еще ждать?
— Час. Максимум два.
— Два часа? Хлойя!
— Люк. Сосредоточьтесь сейчас на Дэвисе. Он единственный из семи насильников тех времен, кто остался в живых. Мы можем приписать ему связь с пятью погибшими женщинами? Что у нас есть, кроме фотографий, которые вы нашли в доме родителей Дэниела?
— Только его дружеские отношения с Гренвиллем и Мэнсфилдом. Все они были руководящими членами местного самоуправления. Нам пока не удалось поговорить с соседями, сотрудниками или вообще кем бы то ни было.
— А его семья?
— Его жена с двумя детьми вчера покинула город. Мак О’Брайен убил кузена Гарта. Она испугалась за свою безопасность, так как знала, что в полицию Гарт не пойдет. Где она находится, мы точно не знаем. Ее невестка, Кейт Дэвис, рассказала нам, что она где-то на Западе.
— Когда просочатся новости об этом происшествии, она поймет, что опасность миновала, и, вероятно, вернется, — предположила Хлойя. — А родители? Братья-сестры?
— Родители Дэвиса уже умерли. И у него только одна сестра, уже упомянутая Кейт Дэвис, мы поговорим с ней еще раз.
Хлойя вздохнула:
— Итак, у нас ничего нет.
— Еще нет, — добавил Люк.
— Гарт Дэвис, возможно, ничего и не знает о побочных доходах Гренвилля. А если знает, то его адвокат, вероятно, попробует добиться сделки по изнасилованиям тринадцатилетней давности.
Люк тоже об этом подумал.
— И? Вы будете с этим связываться? — спросил он бесцветным голосом.
Хлойя покачала головой:
— Я этого не желаю ни в коем случае. О сделке можно забыть, пока я не узнаю, какую информацию он может нам предложить, и на что она сгодится. У меня есть еще дюжина жертв, чьи показания надо заслушать. Но… — Фраза так и осталась незаконченной.
Не дюжина. Тринадцать жертв, подумал Люк, но ничего не сказал. Имя Сюзанны отсутствовало в первом списке Дэниеля, потому что тогда он об этом не знал. Люк решил, что Сюзанне лучше самой сообщить об изнасиловании Хлойе. Одной жертвой больше, одной меньше, это не сделает Гарта Дэвиса более виноватым, чем он уже был.
— Но вам, возможно, придется согласиться на сделку. — От одной лишь мысли об этом у Люка заболела голова. — Конечно, мы проведем тщательный обыск в доме, вдруг найдется что-то, что послужит доказательством его участия в махинациях Гренвилля.
— Да, с этим у нас проблемы, — согласилась Хлойя. — Именно по этой причине я так осторожно и формулировала постановление. Я могу включить в него только те улики, которые могли бы доказать его участие в изнасилованиях. Но у нас нет повода, связывать его с торговлей людьми. Если вы найдете какую-то зацепку, указывающую на соучастие в ней, то использовать ее я не смогу.
— Но тогда мы сможем хотя бы на шаг приблизиться к поиску девушек.
— Это так, но только, если у него имеются какие-то улики в доме или офисе. Но сначала нужно найти их. Я знаю, что мне не нужно напоминать вам, Люк, — мягко добавила она, — но время идет. Мы находимся в запутанной ситуации. И все, что мы делаем, может накрыться медным тазом.
— Я не хочу, чтобы эта свинья просто взяла и ушла, Хлоя. Мне все равно, что он знает, а что нет.
— Вы можете узнать, что знает он, только если спросите, — вставил Германио.
Хлоя поправила ремешок дамской сумочки:
— Согласна. Так что давайте спросим у него, Пападопулос.
Гарт Дэвис подождал, пока Хлоя и Люк усядутся, потом он открыл рот.
— Это совершенно нелепое обвинение, — вырвалось у него. — Я никого не насиловал. Ни сегодня, ни тринадцать лет назад.
Люк ничего не сказал, а лишь молча протянул через стол папку. В ней лежали четыре фотографии, на которых изображался подросток Гарт Дэвис в компрометирующих позах. Дэвис бросил взгляд на снимки, резко втянул воздух и снова захлопнул папку. Его лицо побелело, как у покойника.
Адвокат мрачно взглянул на Люка:
— Где вы их взяли? Это же фотомонтаж.
— Фотографии настоящие, — спокойно ответил Люк. — Это первое, что пришло мне в голову, когда мы просмотрели богатый иллюстрированный материал, который теперь находится в нашем распоряжении.
Он взял одну из фотографий и внимательно рассмотрел ее.
— Вы хорошо сохранились, мэр Дэвис. Многие мужчины с годами обрастают жиром, но вы все еще в такой же хорошей форме, как и раньше.
Во взгляде Дэвиса появилась неприкрытая ненависть.
— Что вы хотите?
— Гарт, — предостерегающе начал адвокат, но Дэвис его проигнорировал.
— Я спрашиваю, что вы хотите?
Люк наклонился вперед:
— Чтобы вы до конца своей ничтожной жизни гнили в тюрьме.
— Агент Пападопулос, — напомнила Хлоя, и Люк, не отрывая взгляда от мэра, снова откинулся назад. Хлоя повернулась к адвокату, — у нас имеется пятнадцать жертв. Пятнадцать исков против вашего подзащитного за изнасилование несовершеннолетних. Если предположить, что за одну жертву дают десять лет, то вы получите сто пятьдесят лет тюрьмы, мэр Дэвис.
— Я хочу знать, что вы от меня хотите, — выдавил сквозь зубы Дэвис.
— Скажите ему, что вы от него хотите, агент Пападопулос, — разрешила Хлойя.
Люк пару секунд смотрел на Дэвиса.
— Расскажите мне о Тоби Гренвилле, — велел он, и в то же мгновение увидел нотки страха в глазах Дэвиса. Но страх быстро сменился презрением.
— Он мертв. — Дэвис насмешливо улыбнулся. — Глупо вышло, не так ли?
Люк в ответ тоже улыбнулся.
— Можно сказать и так. Но еще можно сказать, раз Гренвилль мертв, то теперь вся ненависть выживших жертв падет на вас. Вы единственный из семи человек, кто остался в живых. И вам придется отвечать за этих семерых ублюдков, мэр Дэвис. Я могу вам гарантировать, что ваши жертвы, сделают все, чтобы разорвать вас на куски. Потому что вы живы. Глупо вышло, не так ли?
Адвокат что-то зашептал Дэвису на ухо. Лицо Гарта сначала окаменело, но потом вдруг разгладилось, будто он снова вошел в роль политика.
— Гренвилль был врачом нашего города. Он лечил простуды, грипп и разбитые коленки. Больше я ничего не знаю.
— Хватит, мэр Дэвис, — произнесла Хлойя. — Не держите нас за дураков.
Дэвис и его адвокат снова зашептались.
— Мы хотим пойти на сделку.
Хлойя покачала головой:
— Нет, пока я не узнаю, что вы можете нам предложить.
Адвокат откинулся на спинку стула:
— Значит, у него для вас ничего нет.
Люк разложил фотографии на столе:
— У меня есть еще куча других фотографий подобного рода, на которых мэр Дэвис ухмыляется в камеру, насилуя очередную девушку. — Он посмотрел Дэвису в глаза. — У вас и так уже ничего нет. Вы можете только надеяться на то, что мы относительно милостивы, но в данный момент моя тяга к милосердию довольно ограниченная. Так что не теряйте больше моего времени.
Дэвис посмотрел на своего адвоката. Тот кивнул.
— Клуб был идеей Тоби и Саймона. Все начиналось как игра, но со временем каким-то образом она вышла из-под контроля.
— В вашу бытность членом клуба вы разговаривали или встречались с кем-то посторонним?
— Нет.
— Где происходили изнасилования?
— Это зависело от погоды. Если тепло, то на свежем воздухе, если холодно — в помещении.
— Где? — резким тоном повторил Люк. — Я хочу знать конкретно.
— В разных домах. В разных квартирах. Зависело от того, чьи родители были дома.
— Вы когда-нибудь использовали дом или какое-то другое помещение, не принадлежавшее членам клуба или их родственникам? — поинтересовался Люк.
— Да, один раз. Мы хотели завалиться к Тоби, но потом заболела мать Джареда, и прием, который она собиралась давать, отменили. Это означало, что наши родители останутся дома. Тоби организовал для нас другое местечко. Хижину.
Люк выдохнул:
— Где находится эта хижина, и кому она принадлежит?
— Этого я не знаю. Тони отвез нас туда в мини-вэне. Машина была без окон и принадлежала садовнику его матери. Переднее стекло Тоби завесил какой-то тряпкой, чтобы мы не видели, куда едем. Саймон сидел сзади и следил, чтобы никто не отодвигал эту тряпку. Никто и не пытался отодвигать, так как Саймон уже тогда был психом.
— Как долго вы ехали?
Во взгляде Дэвиса промелькнула хитринка.
— Этого я не помню.
Недовольное фырканье Хлойи подсказало Люку, что она тоже это заметила.
— Я думаю, помните, мистер Дэвис.
Гарт повернулся к своему адвокату:
— Уведите меня отсюда. А вы ищите дальше.
Что искать? Или кого?
— Наверное, тяжело, когда тебя бросает собственная жена? — вежливым голосом протянул Люк. — И когда не знаешь, где дети, и все ли хорошо у них? У вас ведь два мальчика? Семь лет и четыре. Такие маленькие, а уже в бегах! Снаружи подстерегает столько опасностей.
На щеке Дэвиса задергался мускул.
— Вызнаете, где они.
Люк повел плечом:
— Этого я не помню.
Дэвис снова сел:
— Я хочу видеть жену и детей.
— Возможно, я смогу это устроить, — спокойно ответил Люк. — Как далеко вы заехали в ту ночь?
Глаза Дэвиса превратились в ледышки.
— Ехали не больше часа. Это была хижина. Высоко в горах.
— Это все? — спросил Люк. — Никаких даже приблизительных ориентиров?
— Это, черт возьми, просто хижина, — прошипел Дэвис. — С камином и крохотной кухней. Как и любая другая убогая хижина в горах.
— Какие-нибудь безделушки, что-то, что может подсказать, кто пользовался этой хижиной?
Глаза Гарта стали еще холоднее.
— Да. Я расскажу вам об этом, но только, если смогу увидеть своих детей. До этого нет. Я понятия не имею, почему эта хижина так важна для вас, агент Пападопулос, но она важна, и это все, что я могу вам в данный момент сообщить. — Он поднялся. — У меня все.
Хлойя подождала, пока Дэвис с адвокатом не покинули помещение.
— Очень вас прошу рассказать мне, о чем вообще идет речь.
Люк вздохнул:
— Гренвилль кое-что успел сказать. Это навело нас на мысль, что у него был кто-то вроде наставника. Возможно, кто-то другой дергал за ниточки. За свои ниточки.
— Может, это его партнер по бизнесу, связанного с торговлей женщинами, — предположила Хлойя. — А может, и нет. Может, он владелец хижины, а может, и нет. — Она внезапно улыбнулась. — Тем не менее, очень умный ход, Люк. Теперь у нас есть кое-что, и у меня нет необходимости идти на уступки. Сделка, возможно, все равно состоится, но эту карту я разыграю только в самом конце.
Только через мой труп.
— Спасибо. Я очень надеюсь, что нам удастся быстро отыскать миссис Дэвис. Как я уже говорил, у нас мало времени. И с каждым часом наши шансы найти девушек уменьшаются. — Он повернулся к агенту Германио, который наблюдал за допросом. — Чем занимался этот человек, когда вы его арестовали?
— Звонил в аэропорт. — Германио посмотрел на Хлойю. — Даже не спрашивайте.
Хлойя закатила глаза:
— Хэнк, сколько раз я вам говорила, что телефоны табу до тех пор, пока у вас в руках не окажется постановление судьи?
Губы Хэнка дрогнули.
— Я только сказал, вы не должны спрашивать.
— И с кем он разговаривал? — буркнула Хлойя. — Когда вы нажали на отбой, я имею в виду.
— С некой дамой по имени Кира Лэйнир. Она работает в кассе небольшого аэропорта.
— Похоже на имя стриптизерши. — Хлоя поморщилась. — Я узнаю, не забронирован ли вчерашний или сегодняшний рейс на миссис Дэвис и детей. Пока я не получу постановление на доступ к звонкам Дэвиса, держитесь от этой Киры Лэйнер подальше.
— У вас уже достаточно информации, чтобы в ордере на обыск в доме Дэвиса прописать поиски улик, указывающих на торговлю людьми? — спросил Люк и не удивился, когда Хлойя отрицательно покачала головой.
— Нет. Но вы все равно ищите.
— Ясно. Пит Хайвуд с командой ждут вашего звонка у дома Гренвилля. Как только судья подпишет постановление, пожалуйста, свяжитесь с ним. Уже три часа прошло, как мы обнаружили, что девушек увезли.
— Если они хотели покинуть страну, то у них перед нами чертовски хорошее преимущество, — заметил Германио.
— Да, — мрачно согласился Люк. — Мы сообщили береговой охране и пограничным патрулям, но объяснить внятно, кого мы ищем, не смогли. И у нас пока ничего нет. Я возвращаюсь в бункер, посмотрю, что Эд и его парни нашли на месте преступления.
Атланта,
Пятница, 2 февраля, 18 часов 45 минут
Сюзанна стояла у окна в больничном зале ожидания и пыталась отгородиться от шумной суеты. Ей казалось, что все полицейские Атланты уже прослышали о ранении Дэниела и пришли выразить свое сочувствие его семье. Губы Сюзанны скривились в горькой усмешке. Она — вся его семья. Лишь одна я. И какая нам от этого польза?
Каждый из посетителей хотел уверить Сюзанну, какой замечательный и храбрый у нее брат. Какой честный. Ее лицо болело от вынужденных улыбок, но она благодарила за добрые слова каждого полицейского. На ее счастье вскоре вернулась Алекс. Она навещала Бейли, а теперь Сюзанна позволила ей рассказывать посетителям, какой герой Дэниел, и как он в очередной раз победил злодея. Сюзанна подошла к окну. Отсюда, сверху, виднелись огни города и множество машин, запрудивших улицы в часы пик. Если приложить усилия, то можно представить себя дома, в Нью-Йорке, а не здесь в Атланте, в кошмаре, который только что начался.
После первого всплеска адреналина из-за поиска таинственного Тика, реальность снова догнала ее. Когда она добралась до больницы, у нее взяли кровь на анализ и сделали укол. Все, как и предсказала Алекс. Какая-та добрая медсестра одолжила ей халат, потому что ее собственная одежда уже ни на что не годилась.
Шеф Люка, Чейз Уортон, допросил ее о случившемся. Безымянная девушка до сих пор находилась в операционной, она так и не пришла в сознание.
Наверное, это нормально. Страшно даже представить, что пережила и что видела эта малышка. При мысли об остальных девушках, которых забрала с собой подельница Гренвилля, у Сюзанны кровь стыла в жилах. Если их не спасут в ближайшее время, что с ними будет?
Сюзанне не требовалось большое воображение, чтобы понять, что сделают с этими девушками. Она сама пережила последствия проституции и изнасилования. Принимала непосредственное участие. Окружавший ее шум стих, и память неожиданно вернула ее в те далекие годы. В тот день тоже текла кровь. И был страшно изуродованный труп.
Пожалуйста, прости меня, Дарси. Мне было так страшно. Я подвела тебя. Но Сюзанна знала, ее извинения запоздали. Дарси ее не услышит. Дарси больше никогда никого и ничего не услышит.
— Извините.
Нежный голосок вырвал ее из старого кошмара и вернул в нынешний. Сюзанна сделала над собой усилие, чтобы поприветствовать еще одного посетителя. Точнее, посетительницу, невысокую, изящную блондинку.
— Меня зовут Фелисити Берг. Я патологоанатом.
Подбородок Сюзанны поник, и женщина тут же успокаивающе погладила ее по руке.
— Нет, не волнуйтесь. Никто не умер. — Ее рот скривился. — Хотя это не так. Погибло очень много людей, но Дэниел нет… — Она склонила голову. — И девушка, которую вы спасли, не умерла.
— Откуда вы знаете? — спросила Сюзанна. Чейз и Люк старались держать в тайне наличие живой свидетельницы.
— Люк позвонил мне. Он рассказал, что произошло днем. У нас и так куча жертв Мака О’Брайена, а теперь еще и эти! Наверняка трупы доставят мне, и тогда, вероятно, у меня не будет возможности поговорить с вами. Я просто хотела сказать, что ваш брат — хороший человек. Я молюсь за него. И за вас.
Прекрасно. Что бы Дэниел делал или не делал, то, что он хороший человек, Сюзанна никогда не отрицала. У нее сдавило горло, и ей пришлось сглотнуть прежде, чем начать разговор.
— Спасибо.
Доктор Берг окинула задумчивым взглядом полицейских, которые громко переговаривались в зале ожидания.
— В прошлом году здесь оперировали мою мать. Это помещение походило на бедлам. Народ будто на вечеринку собрался или поиграть в бинго. — Она скривилась. — Не говоря уже о «девицах», которых притащили на представление. — Сюзанна усмехнулась, и доктор Берг ответила робкой улыбкой. — Я удрала от всего этого в часовню. Мне там всегда спокойно.
Внезапно Сюзанне показалось, что ей бы это тоже подошло.
— Большое спасибо.
Доктор Берг сжала ее руку:
— Поберегите себя. Эти шумные ребята сделают для вас все только потому, что вы сестра Дэниела. Поэтому, если вам что-то нужно, попросите, не стесняйтесь. Я бы тоже хотела вам помочь, но… — Ее лицо посерьезнело. — К сожалению, мне пора за работу.
Мне тоже. Именно по этой причине она сегодня утром села в самолет и прилетела сюда. Ей еще предстояло сделать заявление в прокуратуре об изнасилованиях тринадцатилетней давности. Сегодня всех занимали события в бункере, поэтому возможность поговорить о прошлом отсутствовала. Но прежде чем заявлять в прокуратуру, ей необходимо позвонить своему шефу. О том, что она замешана в этом деле, сообщат все новостные каналы. Некрасиво получится, если он узнает об этом через CNN.
— Ваша работа, доктор Берг, наверное, самая тяжелая.
— Нет, совсем не так. Мне бы не хотелось оказаться в шкуре Люка, когда после идентификации ему придется сказать родителям, что их дочери никогда больше не вернутся домой. Часовня на третьем этаже.
Пятница, 2 февраля, 19 часов 00 минут
Мне нужно отсюда выбраться. Непременно. Эшли Чорка поплотнее обернула полотенце вокруг тела. Она уже не в бетонном аду, но положение ее не улучшилось. Хоть здесь и дом, но она в заточении, как и прежде. Комната без окон, даже вентиляционные отверстия отсутствовали. Этому дому, наверное, лет сто. Облезлая ванна с трещинами оказалась на удивление чистой.
И она сама сейчас чистая. Та женщина заставила ее искупаться. Отец всегда ей говорил, если на тебя кто-то напал, постарайся, чтобы тебя вырвало на одежду, от этого сбежит любой насильник. Когда их погрузили на катер, ей не пришлось долго уговаривать свой желудок, она почти сразу заболела морской болезнью. Этот факт всегда очень удивлял ее отца, так как она была профессиональной пловчихой. Отец. Эшли боролась со слезами. Отец начнет искать ее… но никогда не найдет. Мне так жаль папа. Я должна была тебя слушать. Внезапно все ненавистные правила и запреты показались ей разумными. Но уже поздно.
Они меня продадут. Они будут мной пользоваться. Я здесь умру.
Нет. Ты не должна сдаваться. Она заставила себя думать об отце и младшем брате. Ты нужна им. Ты нужна своей команде. Ее горло сдавило от рыданий. Я ничего здесь не потеряла. Я хочу тренироваться, чтобы участвовать в Олимпиаде. Придумай, как выбраться отсюда. Хоть как-то.
Кто-то их искал. Она слышала, что та женщина говорила этому сумасшедшему доктору. Некто по фамилии Вартанян придет с полицией.
Пожалуйста, найди нас! Ее приковали к стене, как зверя. Но она кое-что успела там оставить. Принесенная жертва того стоила. Эшли провела языком по сломанному резцу. Пожалуйста. Найдите мое имя. Скажите моему отцу, что я жива. Отыщите нас, пока не стало слишком поздно.