Атланта,
пятница, 2 февраля, 22 часа 15 минут
А вот и она, подумала Рокки, радуясь, что приехала заранее. Пересменка еще не началась, но медсестры обычно приходили пораньше. Искомая дама решительными шагами пересекала парковку. Человек, который только что совершил убийство, так не ходит. Это плохой знак для нее, для Рокки, именно она отвечала за то, чтобы медсестра убила девушку. Бобби устроил ей проверку. Если бы она хорошо выполнила свою работу, то вновь приобрела бы его благосклонность. Рокки притормозила рядом с медсестрой, та замедлила шаг.
— Извините.
— Не интересуюсь, — прошипела медсестра.
— Интересуетесь. Меня прислал Бобби.
Женщина резко остановилась и обернулась. В ее глазах плескался страх, но чувство вины отсутствовало. Рокки вздохнула.
— Ты этого не делала, не так ли?
Сестра застыла:
— Не совсем.
— Что значит, не совсем?
Отчаянная ярость вспыхнула в глазах женщины.
— Это значит, что я ее не убила!
— Стоять. — Рокки вытащила пистолет. — Раскроешь рот, мозги вышибу, — спокойно произнесла она, хотя ее сердце бешено колотилось. Стой, пожалуйста. Не заставляй меня стрелять.
Поколебавшись, сестра повиновалась, и Рокки позволила себе перевести дух.
— Вы меня убьете? — хрипло спросила женщина.
— Все к этому и идет. Лучше поясни мне, что означает «не совсем».
Медсестра смотрела прямо перед собой:
— Я не смогла этого сделать. Я не смогла ее убить. Но я позаботилась, чтобы она ни с кем не смогла поговорить.
— Ни с кем? Что ты имеешь ввиду? — Проклятье.
— Сегодня к ней приходили два посетителя. Мужчина и женщина.
Проклятый Гренвилль. Рокки не знала, что Гренвилль притащил их обоих в бункер. Не знал, пока Бобби с ними не там столкнулся. С этими двумя, и с ее ложью. Ты говорила, что все они мертвы, ты уверяла в этом. Ты солгала мне. Эта сучка нас всех может сдать. Она спешно придумала отговорку. Дескать все проверила, но у девки в спешке не нашла пульс. Но Бобби ей не поверил. Рокки с трудом удержалась, чтобы не пощупать свой подбородок. Кулак Бобби нанес ощутимый удар. Сломать не сломал, но болело адски.
Если девка заговорит, у них проблемы появятся посерьезнее. Вопрос в том, кому из них удалось сбежать. Ангел находилась в бункере дольше всех, а Монику подчинить не удалось. Пожалуйста, только не Моника.
— Кто эти посетители?
— Кто-то из агентов ГБР. Папа… как-то там. Вспомнила, Пападопулос. А женщина нашла эту девушку у реки возле бункера. Ее брат тоже лежит в реанимации.
Рокки прищурилась:
— Так это Сюзанна Вартанян нашла девку на дороге?
Просто замечательно. Рокки понятия не имела, почему Бобби так ненавидел Сюзанну Вартанян. Рядом с его компьютером стояла фотография дочки судьи, с лицом, крест-накрест перечеркнутым толстым красным фломастером. То, что Сюзанна вступила в игру, возможно, принесет ей, Рокки, кое-какое преимущество. По крайней мере, часть гнева Бобби, когда она преподнесет ему эту новость, переключится на Сюзанну.
— Девка что-то сказала Сюзанне?
— Наверное, когда ее нашли, что-то сказала. Что-то вроде того, кто-то всех убил. Полагаю, что это относится к девушкам в бункере. — Медсестра нервно покосилась на пистолет. — Я услышала это в новостях.
Она видела, как Гренвилль застрелил остальных! Плохо, очень плохо.
— А потом? В больнице? Что она говорила?
— Ничего. Она пока на интубации. Они попробовали пообщаться с ней с помощью таблицы букв и выяснили, что ее имя начинается на букву «М». Но потом им пришлой уйти.
Моника. Это намного хуже. Надо было забирать ее с собой. Я бы нашла для нее место. Мне ни в коем случае нельзя было ее оставлять.
— Что еще?
— Агент ГБР спрашивал ее, знает ли она девушку по имени Эшли, и она заморгала в знак согласия.
Эшли? Откуда этот Пападопулос знает про Эшли? Что он еще знает? Рокки заставила себя говорить спокойным голосом.
— И как ты позаботилась о том, чтобы она больше ничего не смогла сказать?
Медсестра перевела дыхание:
— Я добавила в ее капельницу парализующее средство. Когда она очнется, то не сможет ни открыть глаза, ни моргнуть, ни пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы пошевелить языком.
— И как долго оно действует?
— В среднем, восемь часов.
— И что ты задумала сделать в это время? — резко спросила Рокки и вдруг весело рассмеялась. — Совсем ничего, не так ли?
Сестра продолжала смотреть перед собой. Ее горло ходило ходуном.
— Я не могу ее убить. Вы должны это понять. Возле палаты круглосуточно дежурит сотрудник ГБР, этот агент проверяет каждого, кто туда входит. В тот момент, когда она прекратит дышать, запищат все аппараты. Меня тут же схватят. — Ее губы искривились в усмешке. — И что, по-вашему, я им скажу? Что я действовала по собственной инициативе? Вряд ли, вам не кажется?
Паника Рокки сменилась гневом.
— Я должна застрелить тебя прямо здесь и сейчас.
Сестра фыркнула:
— А через восемь часов девочка запоет, как птичка. Что она скажет копам? Про меня, гарантированно, ничего. Меня она не видела. — Она слегка повернула голову. — А вас она видела?
Возможно. Проклятье, видела! В последний момент в бункере. Она смотрела ей прямо в лицо и сможет описать. Девка должна умереть прежде, чем с кем-то поговорит. И Бобби выяснит, что я неаккуратно сработала.
— Как долго она еще останется в реанимации?
На лице медсестры читалось облегчение.
— Пока не вытащат трубку. Они это сделают лишь тогда, когда будут уверены, что она может дышать самостоятельно. Тот, кто ее избил, действовал основательно. У нее с правой стороны сломано четыре ребра, и легкое опало. Ей на какое-то время придется остаться в больнице.
Рокки заскрипела зубами:
— Как долго она будет лежать в реанимации? — повторила она.
— Я не знаю. Если ее не парализует, то, возможно, от двадцати четырех до сорока восьми часов.
— На какое время ты сможешь оставить ее в таком состоянии?
— Надолго не получится. Самое большее, день-два. В какой-то момент врачи что-нибудь заподозрят и сделают анализы. Они покажут наличие спец средств. — Медсестра задрала подбородок. — Тогда меня, вероятно, схватят и…
— Да, да. Ты настучишь на нас, и мы все отправимся за решетку.
Рокки размышляла с замиранием сердца. Ситуация становилась все катастрофичнее. Бобби знать об этом незачем. Она и так сегодня наделала дел. Еще один промах, и… Ее желудок сжался. Ей доводилось видеть, что Бобби подразумевал под «сокращением численности персонала». Она тяжело сглотнула. Последний, кто допустил ошибку, лишился головы. В прямом смысле этого слова. Кровь лилась ручьем.
Нет, не ручьем, рекой. Она могла бы сбежать. Но она прекрасно понимало, что долго не побегает. Бобби ее разыщет и… Рокки заставила себя сосредоточиться на том, что имело значение в данный момент, обобщить всю информацию, которая ей известна о Монике Кэссиди. В ее голове сложился план. Я смогу все исправить. Это сработает. Иначе ей придется самой отправляться в реанимацию и собственноручно душить Монику. Только не это.
— Ладно. Послушай меня.
Атланта,
Пятница, 2 февраля, 23 часа 15 минут
Я, Сюзанна Вартанян, настоящим заверяю, что по собственной воле сделала вышеуказанное заявление, засвидетельствованное Хлойей М. Хэтауэй, помощником государственного прокурора.
За столом гостиничного номера Сюзанна еще раз прочитала в ноутбуке текст своего заявления. В нем содержалась вся, известная ей, информация о том страшном дне тринадцатилетней давности, подробности которого до сих пор ее ужасали. Она и Хлойя Хэтауэй обменялись телефонными номерами.
Встречу они запланировали на следующее утро, чтобы поговорить о письменном заявлении Сюзанны и о ее будущих свидетельских показаниях.
Будущие свидетельские показания. Это звучало так банально, так безлично… будто о чужой жизни. Но речь идет о моей жизни. Сюзанна внезапно поднялась. Она не изменит своего слова. В этот раз нет. В этот раз она сделает все, как положено.
Всего лишь вопрос времени, прежде чем ее причастность к делу, которое пресса уже окрестила «Делом насильников», станет известна. Когда она заселялась, в холле крутился фотограф. Наверное, следил за машиной Люка, когда тот провожал ее от больницы до гостиницы.
Люк. За сегодняшний день она думала о нем много раз, и каждый раз ее посещали разные мысли. Высокий и сильный, он очень бережно нес раненую девушку на руках. Конечно, Сюзанне известно, что большие и сильные мужчины умеют проявлять нежность, но ее опыт подсказывал, что такое происходит очень редко. Она надеялась, что женщина в жизни Люка оценит это качество. И такая женщина появится в его жизни, не вызывало сомнений. Люка окружала аура напряжения, заставлявшая воздух вокруг него вибрировать. Кроме того, он выглядел чертовски привлекательно, и Сюзанне приходилось быть честной с собой, чтобы признать сексуальное влечение к нему. Она чувствовала приятное покалывание в животе, когда Люк стоял за ее спиной в реанимации, и даже подумывала о том, чтобы коснуться губами его щеки.
Но Сюзанна оказалась достаточно умной, чтобы держаться подальше от отношений. Отношения приводили к вопросам, а вопросы в какой-то момент требовали ответов. Ей не хотелось давать ответы Люку Пападопулосу. Или кому-то другому. Вообще никогда.
Тем не менее, она помнила об ужасе в его глазах, когда он вышел из бункера. Даже в этот момент он поддерживал ее, потому что ее колени подгибались. Ей казалось, что Люк способен на сильные чувства, но при необходимости, если ему требовалось сосредоточиться на чем-то другом, он мог отодвинуть их в сторону. Сюзанна прекрасно знала, как трудно это сделать. Люк высадил ее у отеля, даже не попрощавшись, а это означало, что он уважает ее желания, даже если не одобряет ее решение. Затем он уехал, чтобы встретиться со своей командой, и действовал очень сосредоточенно и целеустремленно. Сфокусировано. Вероятно, это его нормальное состояние.
Сюзанна завидовала ему. Люк Пападопулос делал важные дела, в то время как она сидела здесь целыми днями и ждала. О, нет, конечно, это не соответствовало действительности. Утром и днем она много чего делала, и только вечером с ожиданием пришла беспомощность, так как у нее оставалось много времени на раздумья. Слишком много. Утром она сможет еще что-то сделать. Она посидит возле безымянной девушки. В конце концов, ты за нее в ответе. А потом она сделает заявление Хлойе Хэтауэй.
Сюзанна пролистала газету, которую купила внизу. Газетный заголовок кричал о серийной убийце в Даттоне. Устаревшие новости. На нижней половине страницы находилась статья о трупах и состоянии дел на вчерашний день. Одно имя привлекло ее внимание. Шейла Каннингем. Шейлу хоронят утром, и Сюзанна вдруг решила, что тоже должна присутствовать на похоронах. Она и Шейла много лет назад пережили одно и то же. Значит, утром она снова будет стоять у гроба на кладбище Даттона.
Завтра тяжелый день.
К счастью, желудок Сюзанны заурчал, и она отвлеклась от своих мыслей. С самого утра она ничего не ела, а гостиничный сервис позволял заказывать еду в номер. Только она подняла трубку, чтобы позвонить, как в дверь постучали. Наконец-то.
— Большое сп… — Подбородок Сюзанны дернулся вверх. На пороге стоял ее шеф. — Эл? Что вы здесь делаете? Входите.
Эл вошел и закрыл за собой дверь.
— Я хочу поговорить с вами.
— Но как вы сюда попали? Я вам не говорила, в каком отеле остановилась.
— Вы человек привычки, — пояснил Эл. — Вы всегда останавливаетесь в этой гостиничной сети. Пришлось сделать пару звонков, чтобы выяснить, в каком именно отеле.
— Но вы стояли за моей дверью. Вам сообщили номер на ресепшене?
— Нет, не беспокойтесь. Я слышал, как репортер пытался дать взятку администратору, чтобы тот назвал ваш номер.
— Вероятно, так и должно было произойти. Фамилия Вартанян в данный момент ходовой товар. — Об этом позаботился Саймон.
— Ну, во всяком случае, администратора удалось подкупить, и таким образом я узнал, в каком номере вы остановились. Кстати, об этом человеке я сообщил менеджеру. Возможно, в следующий раз вам придется поискать другой отель.
Когда все закончится, другой случай уже не представится.
— Вы хотели со мной поговорить.
Эл огляделся:
— У вас есть что-нибудь выпить?
— Скотч в мини баре. — Сюзанна протянула ему стакан и села на подлокотник дивана.
Эл подошел к столу и покосился на ноутбук.
— Вот именно поэтому я и приехал.
— Из-за моего заявления? Почему?
Он молча отпил пару глотков.
— Вы уверены… вы уверены, Сюзанна, что действительно хотите это сделать? Если вы хотя бы раз примерите на себя роль жертвы, ваша жизнь и ваша карьера больше не будут такими, как прежде.
Сюзанна отвернулась к окну и посмотрела на город.
— Я понимаю это, можете мне поверить. Но у меня есть свои причины, Эл. Тринадцать лет назад я была… — Она тяжело сглотнула. — Была изнасилована. Группа юнцов меня усыпила, изнасиловала и облила виски, так же они изнасиловали еще пятнадцать девушек. Они проделывали это в течение нескольких лет. Когда я очнулась, то увидела, что меня засунули в тайник за шкафом в моей комнате. Ну, я-то думала, что это тайник, но Саймон о нем знал. — За ее спиной Эл осторожно перевел дыхание.
— Саймон тоже в этом участвовал?
О, да.
— Он сколотил эту группу.
— А вы не могли с кем-нибудь поговорить о произошедшем?
— Нет. Отец обвинил бы меня во лжи. Кроме того, Саймон позаботился о том, чтобы у меня не появилось желание распустить язык. Он шантажировал меня фотографией, на которой я… Вы сами уже знаете.
— Да, — тихо ответил Эл. — Думаю, знаю.
— Он сказал, что они изнасилуют меня еще. Мне некуда было прятаться. — Сюзанна, дрожа, перевела дыхание, страх до сих пор жил в ней, будто и не прошло тринадцати лет. — В конце концов, мне надо было как-то спать, он говорил, что я должна держаться подальше от его дел. И я держалась. Я не проронила ни слова. И эта группа изнасиловала еще пятнадцать девушек. Фотографировали каждый акт. И хранили эти фотографии, как трофеи.
— Эти фотографии сейчас в полиции?
— Да, в ГБР. Я нашла их сегодня днем. В тайнике Саймона. Коробку, битком набитую фотографиями.
— У ГБР есть теперь неопровержимые доказательства. Сюзанна, в живых остался только один из этих свиней. Почему вы хотите сделать это именно сейчас?
Сюзанна, кипя от гнева, обернулась, чтобы посмотреть в глаза человеку, который многому научил ее в области права и закона. Человека, которого она считала образцом для подражания. Его, а не своего отца, судью Артура Вартаняна.
— Почему вы хотите отговорить меня поступать так, как я должна поступить?
— Потому что я не уверен, что вы поступите правильно, — спокойно ответил он. — Сюзанна, вы прошли ад. Но своим заявлением, вы его не измените. Там были фотографии того человека, как там его? Который остался в живых.
— Гарт Дэвис, — выплюнула Сюзанна.
Ее глаза опасно заблестели, но голос оставался спокойным.
— Итак, есть доказательства того, как этот Дэвис насилует вас и других. Если вы вынесете такую информацию на всеобщее обозрение, вас будут знать, как жертву, которая стала прокурором. В будущем любой адвокат поставит под сомнение ваши мотивы. «Мисс Вартанян действительно хочет доказать вину моего клиента, или это просто месть за то, что произошло с ней много лет назад?».
— Это не честно, — выдавила Сюзанна.
— Жизнь вообще нечестная штука, — спокойно парировал Эл.
На глазах у Сюзанны выступили слезы, и она разочарованно заморгала.
— Неужели вы не хотите понять, что он был моим братом? Он был моим братом, и я верила, что он сделает так, как сказал. Со мной и с другими. Из-за того, что я держала рот на замке, было изнасиловано пятнадцать девушек, а в Филадельфии погибло семнадцать человек. Как мне загладить свою вину?
Эл взял ее за руки:
— Вы не сможете ее загладить. Не сможете! Если вы только по этой причине хотите дать показания, то это неправильно. Я не позволю, чтобы ваша карьера рухнула из-за этих показаний.
— Я дам показания, потому что я считаю, что поступаю правильно.
Эл посмотрел Сюзанне прямо в глаза:
— Вы уверены, что делаете это не из-за Дарси Вильямс?
У Сюзанны внутри все похолодело. Даже сердце перестало биться. Ее губы двигались, но слов не было. Перед ее глазами тут час же появилась та картина. Лужи крови. Труп Дарси. Эл знал об этом. Он знал. Он знал!
— Я всегда знал об этом, Сюзанна. Вы же не думаете, что такой умный полицейский, как детектив Райзер, будет действовать из-за анонимки? При таком тяжком преступлении, как убийство?
Кое-как она вновь обрела голос.
— Я не знала, что ему известно, кто звонил.
— Знали. Он вас заставил позвонить во второй раз. Он отследил ваш первый звонок из общественной телефонной будки, а когда вы позвонили во второй раз, он стоял на некотором расстоянии и наблюдал за вами.
— Я была человеком привычки, — мрачно констатировала Сюзанна. — И всегда ходила в одну и ту же телефонную будку.
— Как вам известно, так поступает большинство людей.
— Но почему он ничего не сказал? — Сюзанна прикрыла глаза из-за тягостного чувства, что ее разоблачили. — С тех пор мы работали вместе, по крайней мере, над десятью делами. Он ни разу даже не намекнул.
— В тот вечер он проследил за вами. Вы тогда уже работали у меня. Мы с Райзером знакомы целую вечность, и он пришел сперва ко мне. Хоть вы еще были практиканткой, но ваш потенциал уже тогда был известен. — Эл вздохнул. — И этот вечный гнев. Вы всегда прекрасно владели собой, внешне такая спокойная и невозмутимая, но внутри вас кипел гнев. Когда Райзер мне рассказал, что вам пришлось увидеть и пережить, мне стало ясно, что за этим кроется… что-то мрачное, касающееся только вас. Я спросил его, считает ли он, что вы тоже совершили что-то противозаконное, но он ничего не смог доказать.
— Поэтому вы и попросили его удалить мое имя из дела, — жестким тоном произнесла Сюзанна.
— Да, но только до тех пор, пока он не нашел доказательств, что вы совершили преступление. По вашей наводке он смог получить ордер на обыск и найти орудие убийства в шкафу преступника, а также кровь Дарси на его обуви. Он смог распутать это дело, не впутывая в него вас.
— Но, если бы ему это не удалось, вы пообещали ему вызвать меня в качестве свидетеля.
Эл мрачно улыбнулся:
— Это было бы правильным Сюзанна, вы ходите на могилу Дарси каждый год в день ее гибели. Вы все еще горюете о ней. Но вы в своей жизни взяли правильное направление. Вы преследуете преступников с таким азартом, который в нашей работе редко встречается. Вы бы ничего не выиграли, дав тогда показания о смерти Дарси Вильямс.
— Тут вы ошибаетесь, — тихо возразила Сюзанна. — Я должна каждый день смотреть на себя в зеркало и говорить себе, что сделала правильную замену. Но на сей раз, я хочу иметь возможность жить со своим решением. Я должна это сделать, Эл. Я и так уже полжизни стажусь того, что не поступила правильно. Я снова хочу иметь шанс ходить с гордо поднятой головой. А если из-за этого придется пожертвовать своей карьерой, значит пожертвую. Господи, поверить не могу, что вы, человек закона, пытаетесь отговорить меня.
— Судейская мантия осталась в коридоре. Здесь я в качестве вашего друга.
Горло Сюзанны сжалось, и она решительно откашлялась.
— Есть много прокуроров, которые имеют такое же прошлое, как у меня. И с ними все в порядке.
— Они не носят фамилию Вартанян.
Сюзанна мысленно покачала головой:
— Да, это спорный вопрос. Но мое решение неизменно. Я встречаюсь завтра с прокурором Хэтауэй. Она приедет сюда. И я дам показания.
— Мне надо при этом присутствовать?
— Нет, — рефлекторно отказалась она, а когда осознала, то опустила голову и поправилась, — да.
Эл кивнул:
— Хорошо.
— Потом я еду на похороны. В Даттон.
— Кого хоронят?
— Шейлу Каннингем. Она была одной из жертв изнасилования. В прошлый вторник она, очевидно, что-то хотела рассказать моему брату. Ну, в связи с тем, что произошло тринадцать лет назад, но ее застрелили. Один из членов группы Саймона работал помощником шерифа в нашем родном городе. Он нанял кого-то для ее убийства, а потом сам застрелил убийцу, чтобы тот не смог проболтаться. А сегодня этот помощник стрелял в моего брата.
Эл распахнул глаза:
— В нашем разговоре вы не сообщили мне, что в вашего брата стреляли.
— Да, не сообщила. — Сюзанна действительно не могла понять, как допустила такую оплошность. — Дэниел справится. Благодаря своей подружке, Алекс Фаллон.
— Этого помощника схватили?
— Ну, можно сказать и так. После того, как он ранил Дэниела, он хотел выстрелить в Алекс. Но она оказалась проворнее.
Эл заморгал:
— Мне надо еще выпить.
Сюзанна вытащила из бара еще одну маленькую бутылку виски, а себе налила воды.
Эл слегка коснулся своим стаканом ее бутылки:
— За правильное решение.
Сюзанна кивнула:
— Даже если достичь его будет трудно.
— Я бы с удовольствием познакомился с вашим братом. Я много о нем читал.
Даже если это будет трудно. Нравится ей это или не нравится, но у Дэниела еще вся жизнь впереди.
— Утром можно будет его навестить.
— Вы хотите, чтобы я с вами пошел на похороны?
— Вы не обязаны туда идти, — сказала Сюзанна.
Взгляд, который он на нее бросил, говорил, что терпение у него лопнуло.
— Вам ни к чему проходить через все это в одиночку. Это излишне. Я хочу помочь вам, но вы должны позволить мне это сделать. Итак, что вы хотите?
От облегчения Сюзанна чуть не упала.
— Она приедет в одиннадцать, потом надо ехать на похороны. Мы должны уйти сразу после разговора с мисс Хэтауэй.
— Тогда я ухожу, а вы ложитесь спать. И постарайтесь поменьше нервничать.
— Хорошо, попробую. Вы… — У Сюзанны снова перехватило горло. — Вы, Эл, тот, кто вернул мне веру в закон и порядок. Я знаю, что смогу поступить правильно. Тогда я даже не пыталась это сделать.
— Завтра в девять. На сей раз мы попробуем.
Она проводила его до двери:
— Спасибо.
Атланта,
Пятница, 2 февраля, 23 часа 30 минут
Люк вошел в лифт, из которого до него донесся сильный запах еды. Официант в белой куртке стоял позади тележки с ужином, сервированным на двух человек. Люк ел давным-давно, ему не пришло в голову ничего лучшего, как съесть гамбургер в ресторане быстрого питания, который попался ему на обратной дороге и был еще открыт. Ты свой гамбургер сможешь получить еще не скоро. Он мог просто позвонить Сюзанне и спросить про хижину. Тем не менее, он приехал. Лифт издал тихий звонок, и двери открылись.
— После вас, сэр, — сказал официант.
Люк кивнул и пошел по коридору. Она, вероятно, уже спит. Ты бы лучше позвонил. Но если бы он позвонил, то, наверное, разбудил бы ее. Ну, можно приложить ухо к двери и послушать. Если он ничего не услышит, он просто уйдет. Ну, давай, Папа. Ты, конечно, хочешь только удостовериться, что с ней все в порядке. Точно. Он хотел только этого. Да.
Из номера, который находился в конце коридора, вышел мужчина в годах, и кто-то закрыл за ним дверь. Мужчина в дорогом костюме выглядел лет на пятьдесят пять. Когда Люк поравнялся с мужчиной, тот окинул его холодным взглядом.
Наморщив лоб, Люк остановился и обернулся. Официант, шедший за ним, чуть не сбил его своей тележкой.
— Простите, сэр, — извинился официант и продолжил свой путь. Он остановился у той двери, из которой вышел мужчина в костюме, и постучался.
Люк мрачно прищурился, когда услышал голос Сюзанны. Подписывая чек, она заметила Люка.
— Агент Пападопулос, — удивилась Сюзанна. Голос ее при этом прозвучал как-то беспомощно.
Люк отодвинул официанта в сторону:
— Я сам. — Он вкатил сервировочный столик в номер и закрыл дверь.
Сюзанна молча смотрела на него.
— Что вы здесь делаете? — наконец спросила она.
— Мне нужно у вас кое-что спросить. — Люк вдруг заметил, что Сюзанна переоделась в узкую юбку до середины колена и облегающий фигуру пуловер с глубоким вырезом. В этой одежде она выглядела совсем юной, красивой и почти беззаботной. Я хочу ее. И прямо сейчас. — Мне кажется, племянница подобрала вам вещи, которые сама надела бы с удовольствием. — Он изобразил усмешку. — Но моя сестра Дэми не разрешает ей так одеваться.
Улыбка Сюзанны вышла немного смущенной.
— Я так и подумала, но меня порадовало, что можно снять медицинский халат. — Она указала на сервировочный столик. — Не хотите со мной поужинать?
— На самом деле, я умираю с голода, — ответил Люк. — Но я пришел к вам не за ужином.
— Мне одной все не съесть. — Сюзанна указала на столик в углу. — Садитесь.
Люк обошел тележку с едой и зацепился бедром за маленький письменный стол, на котором стоял ноутбук. Картинка на экране исчезла, и он увидел документ.
— Ваши показания.
Она поставила поднос на стол:
— Я встречаюсь с прокурором Хэтауэй завтра утром.
— Она мне сказала, что вы звонили. — Прищуренными глазами он разглядывал две тарелки, и приборы на две персоны. На ум пришел мужчина, который только что покинул ее номер. — Вы заказали ужин на двоих.
— Я всегда так делаю. Не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что я здесь одна. — Сюзанна смущенно пожала плечами. — Это иррациональные страхи, они преследуют меня в три часа ночи. Ешьте, пока не остыло.
Люк знал эти страхи. Он и сам редко спал в три часа ночи. Они ужинали молча, потом Люк все-таки решился задать вопрос.
— Кто этот мужчина, который вышел от вас?
Сюзанна прищурилась:
— Мой шеф, Эл Ландерс, из Нью-Йорка. Я звонила ему сегодня днем. Он прилетел, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. — Ее глаза внезапно расширились. — Вы подумали…? О, нет. Эл женат. — Она поджала губы. — Эл прекрасный человек.
Напряжение Люка немного улеглось.
— Очевидно. Очень мило с его стороны проделать такой путь.
Казалось, что и Сюзанна немного расслабилась.
— Со стороны вашей племянницы тоже очень мило сделать для меня покупки. — Она поднялась и взяла свою сумочку. — Вот чек. Не могли бы вы передать его ей?
Люк сунул чек в карман рубашки:
— Но вы бы такое не купили.
— Не купила бы, но, тем не менее, это очень мило. Я подарю ей эти вещи, когда буду возвращаться в Нью-Йорк, конечно, если мама разрешит ей их взять. Несомненно, вашей племяннице они подойдут лучше, чем мне. — Сюзанна села и встретилась с ним взглядом. — Так, о чем вы хотели меня спросить?
В какой-то момент Люк даже позабыл о том, зачем сюда пришел, но потом снова вернулся на деловую волну.
— Вы когда-нибудь были в хижине в горах?
Сюзанна нахмурилась:
— В хижине? Нет. А что это за хижина?
— Я разговаривал с Гартом Дэвисом, и он рассказал, что для… своих сборищ они обычно использовали родительские дома, но однажды поехали в горы в хижину. Эту поездку организовал Гренвилль, они поехали туда в машине с занавешенными окнами, чтобы никто ничего не мог увидеть.
Казалось, что Сюзанна колебалась.
— А Дэвис не знает, кому она принадлежит?
— Думаю, знает, но он не хочет об этом говорить, пока не увидит детей. Его жена вчера исчезла вместе с детьми, так как узнала, что Мак О’Брайен нацелился на их семью.
— Кузину Гарта убили. Я читала об этом в газете. — Она задумчиво откинулась на спинку стула. — У моего отца не было никакой хижины, по крайней мере, мне ничего об этом не известно. Он купил шале, но, насколько я знаю, им никогда не пользовались.
— А зачем тогда его покупали?
— Полагаю, чтобы помучить нас, в особенности маму. Ей очень нравилось куда-нибудь выезжать, а отец никогда не брал отпуск. Он купил это шале и сделал его владелицей маму, но пользоваться им не разрешал.
— И хижины в здешних горах у него не было?
— Нет. Еще я припоминаю, что он с отцом Рэнди Мэнсфилда ходил на рыбалку.
— Они дружили?
Сюзанна пожала плечами:
— Только пока приносили друг другу пользу. Отец Мэнсфилда был прокурором округа. Некоторые дела шли не так, как он хотел. В кабинете моего отца происходила тихая беседа, и, о чудо, дело поворачивалось так, как надо Мэнсфилду-старшему.
— То есть отец Мэнсфилда давал взятки вашему отцу?
— Очевидно, да. Он и многие другие. И мой отец давал взятки. Или шантажировал. — Ее глаза вспыхнули. — Мне так хотелось кому-нибудь об этом рассказать, но мне бы никто не поверил.
— И кому бы вы рассказали? Вы же не знали, кто дает взятки, а кто нет.
Гнев Сюзанны понемногу угас.
— Да, это правда. Они все были из одной шайки.
— Извините. Я не хочу, чтобы эти воспоминания снова вас мучали.
— Все в порядке. Но вы хотите что-нибудь узнать про эту хижину. Когда мой отец и Ричард Мэнсфилд ходили на рыбалку, они пользовались какой-то хижиной. — Сюзанна задумчиво опустила взгляд, затем вновь подняла глаза. — Судья Боренсон. Это была его хижина.
— Это имя мне знакомо, я недавно его уже слышал. Можно воспользоваться вашим ноутбуком?
— Пожалуйста.
Люк уселся за стол. Сюзанна встала позади него и смотрела, как он печатал.
— Ах, ты ж, господи, — пробормотала она и показала пальцем на экран, чтобы привлечь внимание Люка. — Боренсон был председателем суда на процессе по делу Гэри Фулмора.
— Мужчина, которого тринадцать лет назад осудили за убийство сестры-близнеца Алекс Фаллон, — произнес Люк, глядя на монитор и пытаясь прогнать мысли о женской груди под тонким пуловером, которая прижималась к его плечу, и аромате духов, облаком окутавшим его. — Случайность?
— Вряд ли, — прошептала Сюзанна. — Это не может быть случайностью. — Она отодвинулась и присела на край кровати. — Гэри Фулмора посадили тринадцать лет назад за убийство, которое он не совершал.
— Сестру Алекс убил старший брат Мака О’Брайена, — пояснил ей Люк. Он испытывал чувство облегчения и разочарования, когда она заняла дистанцию. — В те годы об этом никто не знал. Дружки Саймона терялись в догадках. Хоть они и изнасиловали Алисию Трейман, но они ее не убивали. Джаред вернулся на то место, где они ее оставили, изнасиловал ее еще раз и убил, когда она позвала на помощь.
— Тогда шерифом был Фрэнк Лумис. Он и сфальсифицировал улики. И Гэри Фулмор отправился за решетку за обвинение в убийстве, которого не совершал. Почему?
— Я знаю, что Дэниел непременно захочет найти ответ на этот вопрос.
— Да, потому что Фрэнк Лумис любил Дэниела, как собственного сына, и даже помог ему устроиться на первую работу в полицейский участок. Осознание того, что Фрэнк совершил такое предательство, должно быть, плохо подействовало на Дэниела.
Люк покосился на Сюзанну:
— Если Фрэнк относился к Дэниелу, как к собственному сыну…, может, он и к Гренвиллю так же относился?
— Фрэнк Лумис, в качестве сообщника Гренвилля? — скептически поинтересовалась Сюзанна. — Ну, все может быть.
— Фрэнк Лумис и судья Боренсон дружили?
— Этого я не знаю. Но и такое возможно. В политических кругах Даттона возможно любое хитросплетение.
Люк еще пощелкал клавишами:
— Боренсону уже за семьдесят, но сообщения о его смерти нет. Так что, вероятно, он все еще жив. Мы должны поговорить с ним.
— Если Гренвилль знал о хижине Боренсона, то, возможно, и его сообщник знал. — Сюзанна тяжело вздохнула. — И…
— Девушки могут быть там. Да. Все это очень туманно, но других предположений у нас на данный момент все равно нет. — Люк вновь покосился на Сюзанну. — А вы знаете, где находится эта хижина?
— Где-то на севере Джорджии. Извините. Мне бы очень хотелось вам помочь, но…
— Нет-нет, вы мне очень помогли. Если хижина зарегистрирована на имя Боренсона, я ее найду. — Он снова пробежал пальцами по клавиатуре и откинулся на спинку стула. — Есть. За Эллиджеем. На Траут-Стрим Драйв.
— Это довольно пустынная местность. Найти там что-то нелегко, особенно в темноте. Вам понадобится проводник.
— Я часто ходил на рыбалку в горы. Найду. — Люк направился к двери, но затем остановился и повернулся к Сюзанне. — Кстати, вы ошибаетесь.
— В чем?
Внезапно у него во рту пересохло.
— Что эта одежда вам не по возрасту. Стейси потрудилась на славу.
Легкая улыбка скользнула по губам Сюзанны.
— Спокойной ночи, агент Пападопулос. И удачной охоты.
Риджфилд, Джорджия, суббота, 3 февраля, 00 часов 30 минут
Бобби одарила Хайнса улыбкой:
— Вести с вами бизнес, Дэррил, всегда одно удовольствие.
Хайнс засунул зажим для денег обратно в карман брюк:
— Взаимно. Во всяком случае, я действительно разочарован, что блондинка приболела. Я вообще-то ожидал встречи с ней.
— В следующий раз. Обещаю.
Губы Хайнса растянулись в улыбке, типичной для политиков.
— Я вам это припомню.
Бобби довела богача к двери и не сводила с него глаз, пока тот не уехал. Новое приобретение Хайнса лежало на мягком одеяле в багажнике его кадиллака Севивилья. Таннер подошел к Бобби:
— Не нравится мне этот человек.
Бобби ухмыльнулась:
- Просто ты не любишь политиков, хотя мне они тоже не нравятся. Хайнс — хороший клиент, а если он, когда и был слишком разборчивым, на то у нас есть специальный… персонал.
Таннер вздохнул:
— Так оно и есть. Мистер Пол руководит фирмой.
— Спасибо, Таннер. Можешь отправляться в постель. Если что-то понадобится, я позвоню.
Таннер кивнул:
— Прежде чем уйти, я еще раз посмотрю на гостей.
— Спасибо, Таннер. — Бобби ухмылялась вслед, поднимающемуся по лестнице, старику.
Таннер, несмотря на свое бурное прошлое, обладал массой черт, присущих классическому южанину. Таннер явился первым «личным приобретением» Бобби. Они познакомились, когда Бобби было всего двенадцать. Хоть Таннеру и тогда уже было немало лет, проводить остаток жизни за решеткой он не хотел. И они заключили союз, который длился по сей день. Таннер — единственный человек, которому Бобби доверяла целиком и полностью. Даже больше, чем Чарльзу. Или лучше сказать, так же, как и Чарльзу. Чарльз — это кобра, ползущая в зарослях, и наносящая удар в нужный момент. Бобби вздрогнула от инстинктивной попытки избавиться от дискомфорта и взялась за телефон.
— Пол, ты опоздал.
— Зато у меня есть то, что ты хотела узнать. И даже немного больше. Пиши фамилии. Дело Гренвилля ведет Люк Пападопулос. Он подчиняется Чейзу Уортону.
— Это мне уже известно. Кто из рядового состава?
Пол продиктовал фамилии, и Бобби наморщила лоб.
— Я вообще никого из них не знаю.
— А я знаю, — самодовольно отозвался Пол. — Кое у кого есть маленькая тайна, которую необходимо скрыть, а значит, этот человек может быть тебе интересен. Если я его арестую, мне объявят благодарность, но с арестом можно повременить.
— Хорошо. Он принесет нам больше пользы, если будет находиться на работе, а не в тюрьме. — Бобби записала фамилию и компромат на этого человека. — Значит, теперь у меня есть шпион в ГБР.
— Если ты правильно разыграешь карты, то шпионить он будет не только сейчас, но и в течение многих лет.
— Да. Отлично сработано. А что насчет другого дела?
— Тут мне тебя порадовать нечем. Рокки встретила медсестру на стоянке и немножко с ней поболтала.
— А где был ты?
— Через две машины от них. На большем расстоянии микрофон не работает. Во всяком случае, твоя медсестра не стала делать то, что ей велели. И Рокки очень разозлилась.
Бобби заскрипела зубами:
— Меня это не удивляет. Где сейчас Рокки?
— Едет на север по 1-85. Я в полумиле за ней.
— Что она задумала?
— Не знаю.
— Рокки хотя бы получила описание девки?
— Только то, что ее имя начинается на букву «М». Больше медсестра, кажется, ничего не знает.
Проклятье. Моника.
— Ага. Девка в сознании?
— Медсестра что-то добавила в капельницу, чтобы та не могла ни двигаться, ни говорить, ни открыть глаза.
Бобби слегка перевела дыхание:
— Значит, она не полностью провалила дело.
— Рокки велела ввести девке еще одну дозу, чтобы та оставалась неподвижной примерно до двух часов дня. Потом она выпустила медсестру из машины и сказала, что вернется с новыми инструкциями. Затем Рокки еще сколько-то подождала и поехала за какой-то машиной к отелю. Из машины вышла женщина, а машина уехала. И Рокки отправилась на север.
— Как выглядела женщина?
— Без понятия. Я был слишком далеко. Смог разглядеть только медицинский халат, а в руках она держала пакет и ноутбук. Я не могу дальше преследовать Рокки. Это, чтобы ты знал.
— В ее машине жучок. Держи ее через GPS.
— Не получится. Я не могу поймать сигнал. Наверное, Рокки сняла жучок.
Бобби вздохнула:
— Я всегда знала, что она умная. Ладно, просто следуй за ней. Я хочу точно знать, что она делает.
— Как хочешь. А, есть еще кое-что. В голосе Рокки появился интерес, когда медсестра сказала, что Сюзанна Вартанян нашла твою девку возле дороги. Наверное, она и спасла ей жизнь.
Сюзанна. Бобби застыла:
— Очень мило. Позвони, когда Рокки доберется до места.
Бобби повесила трубку и уставилась на фотографию Сюзанны, которую оставил здесь Чарльз. Знал ли Чарльз, что именно Сюзанна нашла Монику? Нет, ерунда. Когда все это происходило, Чарльз сидел здесь и играл в шахматы. Чарльз знал многое, но не все. Будь он проклят, этот старик. Он до сих пор играет со мной. Сюзанн Вартанян. Много лет Сюзанна была, как бельмо на глазу, лишь потому, что жила и дышала. Однако сегодня она сделала нечто большее, чем просто жила и дышала. Эта девка выжила только благодаря Сюзанне и могла их всех сдать. На данный момент опасность минимизирована, потому что медсестру удалось вернуть на путь истинный. Теперь надо избавляться от бельма. Давно пора сделать так, чтобы Сюзанна перестала дышать.
Но сначала необходимо разобраться с Рокки. Некрасиво получится, но отец всегда говорил, что семья отдельно, а бизнес отдельно. Надо было его слушаться.