детей я вижу поведенье
и свет их лиц осуществленных.
О, наших счетов несведенье!
Смотри, пока не глух, пока не слеп я,
смотри, смотри, пока не уязвим, но
неуязвим и слитен всею крепью,
пока стою, забыв Тебя взаимно,
предавшись своему великолепью.
18 апреля 2001
* * *
Боже праведный, голубь смертельный,
ты болеешь собой у метро,
сизый, все еще цельный.
Смерть, как это старо!
Ты глядишь на обшарпанный кузов
мимоезжего грузовика
и на гору арбузов.
Пить бы мякоть века.
Воздух. Жар. Жернова.
В этом белом каленье
изнутри тебе cмерть столь нова,
сколь немыслимо в ней обновленье.
Или чувство твое
новизны так огромно,
чтоб принять ее в силу ее,
Боже горестный, голубь бездомный?
29 июня 2001
* * *
В кружевах ли настольный ветвей
теннис жизни начала твоей,
дом ли за городом в пятнистом
тенелиствии чистом,
и шныряние мячика, перед сном еще
целлулоидный замелькает в глазах,
под прикрытыми веками помнящий
ярко-красной ракетки замах,
загорится огнем виноделия
облаков на закате гряда,
сон божественный, ни сновидения
не пустивший в свои погреба.
Мир дарованный пуст.
Без распущенности высоких чувств.
Ни о чем еще не помыслить.
Ни единого слова не вызлить.
2 июля 2001
Пролистывая книгу
Вдоль холода реки - там простыня
дубеет на ветру, прищепок птицы,
в небесной солнце каменное сини,