Когда вы с женой, котом и собакой мирно сидите в кафе, кушая прекрасные пирожные с ореховой крошкой и запивая это дело неплохим чайком — это прекрасно. А когда в этот момент к вам без спросу подсаживается человек — это возмутительно. Но когда этот человек никто иной, как королева преступного мира города, по крайней мере, его китайской части, — то это становится интригующим.
— Князь, — проскрипела эта особа, садясь за стол с видом королевы, — Княгиня.
— Дорогая, позволь представить тебе… — как приличный человек начал я.
— Бронзовую Черепаху, — Кристина, как агент спецслужб, прекрасно знала, кто заглянул к нам на огонёк, и лицо держала бесстрастным, — Ваши люди за мной следили вчера.
— Не следили, княжна, — китаянка сложила перед собой руки, — Смотрели на вас. По моей просьбе. Именно поэтому я здесь лично. Вы позволите старой женщине остаться за вашим столиком? И, может быть, даже сделать заказ?
Кажется, назревал разговор. Мы, еще раз переглянувшись, позволили. Почему бы и нет?
Сделав и получив заказ, Бронзовая Черепаха, быстро и умело смолотив какое-то воздушное пирожное, не стала тянуть резину, а сразу обозначила основную тему, указав на бывшую Тернову.
— Человек, посланный мной, обладал достаточными познаниями в секретах человеческого тела, чтобы уверить меня в том, что ты, княжна, слаба.
— Что? — окаменела моя жена.
— Ты слабая и хрупкая для ревнительницы твоего возраста, — безжалостно продолжала китаянка, — Слухи, ходящие про тебя, утверждают, что ты очень ловка, умна и умела, да, но мой мастер говорит, что баланс твоих «инь» и «ян» сильно нарушен. Искусственно нарушен. Много упражняясь, ты пытаешься исправить этот перекос. Но это займёт годы. Мастер Чен утверждает, что у тебя уйдет не менее двенадцати лет, чтобы полностью вернуть своему телу баланс.
Кристина просто обратилась в фарфоровую статую от такой новости.
— Вы пришли не просто так, — взял слово я, — Вы пришли с предложением.
— Да, пришла лично, молодой князь, — степенно кивнула наша собеседница, — Пришла к вам обоим. У меня есть способ ускорить выздоровление твоей супруги. Сильно ускорить. Без рисков. Старая китайская… методика. В свое время я испытала её на себе. Теперь предлагаю вам.
— Что взамен? — мне в очередной раз жутко захотелось курить. Держаться! Это не твоё желание, Кейн!
— Я буду говорить открыто, привыкла именно так. Почти ничего. Почти, — подчеркнула властная старушка, — Ты помог нам, хоть и выполняя свой долг. Твои… знакомые другое дело, но не имеющее к тебе отношения, юный князь. Однако, твоя дружба с Синдикатом может кончиться печально. Возможно, для тебя. Возможно… и для меня. Предпочту протянуть руку помощи и дружбы Водителю Мертвых раньше, чем он раскроет свою книгу против моих людей.
— Мы слуги императора, Бронзовая Черепаха, — проскрипела Кристина, чуть справившаяся с собой.
— Твоя семья, княжна, да, — уважительно кивнула ей китаянка, — Долгие годы и многие жизни. Но твой муж может и уйти с этой службы. Или…
— Давайте не будем обмениваться намеками, — решил я, — Поговорим предметно.
Хитрая старая лиса набивала цену. Безусловно набивала, причем, не произнося ни слова лжи. Она хотела задобрить нового отморозка в городе, не роняя собственного лица — и у неё это прекрасно получалось. Хотя, когда мы услышали каким именно должно быть «лечение», то уже наши лица чуть не упали… под стол. Буквально, вместе с остальной требухой.
Мистические китайские татуировки. Большие геометрические формы, вроде той, что наползала на горло самой Бронзовой Черепахи. Как будто этого мало, для работы подобной «прелести» был необходим партнер. Проще говоря…
— Это брачные татуировки, — продолжала рассказывать наша незваная гостья, — У меня же лучший их мастер за пределами империи Цин. К нему приезжают люди со всех концов света. Таких немного, мало кто из вас, западников, решится украсить своё тело подобным, но некоторые семейные пары из тех, кто редко выходят в свет…
«Работала» подобная штука просто — по сути это был ритуал, позволяющий энергетике одного влиять на энергетику второго как примером (эталоном), так синхронизировать их ману, что было «очень хорошо для будущего ребенка», как тактично заявила леди-босс китайского разлива. Она без лишних эмоций подчеркнула, что проверить её слова нам двоим не будет стоить совершенно ничего и мы действительно могли узнать о этом мастере и татуировках без её, Бронзовой Черепахи, помощи. Однако…
— «Лорд передает, что это очень хитрая женщина», — мрачно буркнула в моей голове Фелиция, продолжающая дуться за поцелуй в коленку, — «Услуга, что она предлагает, стоит меньше, чем то, что она ожидает получить от тебя, но она явилась лично, оказав вам честь, Кейн. Обязательно прими это во внимание».
— …настолько большая!? — включившись в реальность, я понял, что Кристина задала вопрос и ответ её привёл в смятение.
— Я скажу тебе как женщина женщине, — скривилась китайская мафиози, — Ты, по меркам моих людей, уже непростительно стара для родов первенца. В твоем возрасте рожают второго, третьего, иногда даже пятого. Нужно ли тебе это вообще — не моё дело, я лишь пришла предложить вам дар. Уместный дар. А ответ на твой вопрос — да, татуировка является магическим ритуалом, она занимает много места.
Бывшая Тернова с нечитаемым выражением лица уставилась на меня. Поиграв с ней в гляделки несколько секунд, я пожал плечами и спросил:
— Когда пойдем?
Глаза жены стали большими-большими. Удивительно большими. Прямо-таки выпучились.
Я снова пожал плечами:
— Прекрасно помню, как ты сама говорила — Бронзовая Черепаха никого ни разу не обманула в течение тридцати двух лет. Так смысл тут долго размышлять?
— И тебя… это не беспокоит? — выдавила из себя супруга, не сводя с меня взгляда, — То есть, ты… готов на это пойти?
— Ну, будь у меня хотя бы три жены… тогда бы еще подумал, — протянул я, заставляя закашляться как Тернову, так и её кота. Губы китаянки дрогнули в усмешке.
— И… когда? — голос жены дрогнул еще сильнее.
— Сейчас, — допив чай, я поставил чашку на стол, — Это ведь возможно, Бронзовая Черепаха.
— Да, князь. Мой транспорт недалеко, — старуха как будто ждала именно такого ответа.
Ну а какой выбор, по сути, нам предоставляется? Причин не верить старой китаянке нет, она не будет подвергать риску свою уникальную репутацию. Тем более, что вон, Тернова сидит рядом со мной в мобиле, тихо-тихо болтая с Витиеватым через разговорник, причем явно слышит подтверждающие предложение Черепахи сведения. Следовательно, либо я отказываюсь, не желая портить свою кожу, либо Кристина несколько дней мандражирует и мучается сомнениями (сомневаюсь, что китаянка не нашла бы чем надавить, если бы такой вопрос поднялся), либо мы едем прямо сейчас, в наш почти свободный выходной.
— Так, — внезапно подала голос княгиня, — Мне что, придётся обнажаться перед мужчиной?! Этого…
— Не волнуйтесь, княжна, — почти ехидно проскрипела мафиози, — Подобное бесчестье тебя точно минет.
Действительно минуло. Что меня, что её тернейшество. Правда, таким образом…
На следующий день в академию мы не пошли. Еще лежа под работающими иглами, я набрал по разговорнику барона Медичи, извинился за столь ранний звонок, а потом предупредил, что мы не появимся. А может быть, и пару деньков подряд. Продублировав это послание чрезвычайно недовольному Витиеватому, я положил трубку, вернувшись к тому единственно возможному занятию, которым мог заниматься голым и испытывающим боль от постоянно снующих туда-сюда артефактных игл — принялся успокаивающе поглаживать по голове лежащую прямо на мне девушку. Разумеется, неодетую. Совсем неодетую. То есть полностью.
Это же, всё-таки, брачная татуировка. И наносится она, как выяснилось, посредством частично волшебного инструмента, напоминающего ткацкий станок,… причем, одновременно на обоих. Оператор сидит за непрозрачной ширмой, получая необходимые ему знания от самого магического аппарата.
Затем, после того как всё кончится, нас оденут китайцы и китаянки соответственно, заботливо донесут на специальных носилках в специальную машину (кажется, это была слегка переделанная гробовозка), потом доставят домой, где не менее заботливо поднимут в квартиру. Там мы парочкой еле живых звуков уведомим встревоженное двухметровое чудище по имени Анна Эбигейловна о том, что всё произошедшее не смертельно и хоронить нас не надо… с огромным облегчением будем рассованы по своим комнатам. Через несколько минут получавшие инструкции от доставивших нас китайцев домашние придут, выполнят обратную процедуру раздевания, смажут воспалившуюся кожу специальным составом, и…
На этом месте вроде бы оставалось лишь выдохнуть, закрыть глаза и терпеть, пока мазь успокоит исколотую с использованием магии кожу, да? Много исколотой кожи, татуировка была чуть ли не на половину тела, причем, наносилась невероятно быстро, что тоже добавляло болевых ощущений. Ну так вот, не удалось. Не совсем удалось. Вошедшая в комнату без стука Анна Эбигейловна молча сунула мне под бок жену (опять без ничего), следом в комнату проникли животные, каждый из которых счел долгом залезть на кровать, Фелиция открыла рот, причем не у меня в голове, а вслух…
В общем, поубивать всех мы с бывшей Терновой пригрозили хором. Следом за этим событием, после того как даже Курв, легший у кровати, хрипеть перестал, Кристина вновь вызвала свою горничную и умирающим голосом сделала ей заказ. Тут даже я хрюкнул от неожиданности.
Через полчаса томного лежания под одеялом мы дождались появления двухметровой горничной со столиком, на котором стояло ведро со льдом, в котором куковала бутылка водки. Две рюмочки прилагались.
— Станис, наливай… — умирающе пробурчало откуда-то у меня с плеча, — Хотя нет, не наливай. Давай так, струйкой, по чуть-чуть.
Телекинез — великая вещь, понял я, всасывая губами обжигающе холодную струйку водки и получая следом маринованный помидорчик. А водка — тем более. Когда крепкий алкоголь дошёл до головы, то я аж охнул, поняв, насколько сильно напрягло тело это иглоукалывание. Судя по блаженным вздохам принявшей на грудь девушки, ей полегчало как бы не на порядок сильнее, чем мне. Ну еще бы, я-то покрыт тугим мясом, а она кожа да кости, не понятно, в чем жизнь теплится. И как еще с рапирой скакала…
— Не так я этого хотела… — невнятное бурчание слегка отвлекло мой кайфующий мозг, но переспросить я не успел — девушку вырубило. Вскоре я последовал её примеру. Нам действительно нужно было какое-то время находиться вплотную друг к другу — шла синхронизация татуировок.
Наутро, когда мы достаточно оклемаемся и будем вяло завтракать перед новым учебным днём, всклокоченная и слегка опухшая Кристина хриплым голосом поинтересуется, зачем и ради чего я на это вообще пошёл? Не моргнув глазом, отвечу, что ради того, чтобы у неё было меньше стимулов меня угробить и стать счастливой вдовой княгиней.
Ответ парадоксальным образом обидит всех, кроме Курва.
Она так давно ничего не боялась, что забыла про это чувство. Его много лет успешно вытесняли другие — превосходство, подавляющая магическая мощь, имя её Великого Дома. Ежедневно получая уверения в своей исключительности, видя склоняющиеся головы, суетливые жесты покорности и внимания, ты забываешь о неприятном.
Это не значит, что неприятное может забыть о тебе, особенно когда оно и только оно являлось главным источником твоего страха. Пусть даже и осталось в другом мире.
— Сильвия, девочка моя, — тепло улыбнулся великой госпоже Сильверхейм обнаруженный ей у себя в номере мужчина, в данный момент встающий с дивана, — Я так рад тебя видеть!
Он дал ей несколько секунд оклематься от подобного сюрприза, подавить вспышку дикой паники, немного подержаться за дверной косяк, даже вспомнить, как нужно дышать. Просто стоял, высокий, худой, с белоснежного цвета кожей, такими же волосами и глазами, заложивший руки за спину. Высокий, атлетичный, мило улыбающийся мужчина необыкновенной красоты.
Дарий Сильверхейм, глава Дома. Человек, выбирающийся на Сердечник очень ненадолго и только в одном-единственном случае — будучи взбешенным до предела и за ним.
Найдя в себе силы сделать шаг вперед и закрыть дверь за своей спиной, Сильвия тут же упала на колени перед главой и родственником, мелко дрожа и умоляюще ловя глазами его взгляд. Тщетно, он смотрел поверх женщины.
Прошла минута, показавшаяся ей вечностью.
Он бросил что-то перед ней. Взглянул. Всё-таки взглянул. Потом снова улыбнулся этой кошмарной, мягкой как мёд улыбкой человека, готового простить другому любые его прегрешения. Условие о мучительной и долгой казни «грешника» никогда не показывалось в момент, когда еще существовало место для надежды.
— Первая страница, дорогая моя Сильвия. Самые крупные буквы. Читай. Вслух.
— …
— Немедленно, — с этим словом от ног главы медленно поползло поле белого сияющего инея, в котором жутко затрещали деформирующиеся дощечки паркета.
— Д… дми… трий… Про… сстр… ааа… — острое желание жить придало Сильвии сил, но вот знание, как пользоваться языком, пока не вернулось.
— Я тебе помогу, — теплоты и патоки в голосе Дария, казалось, прибавилось, — Дмитрий Пространственник, заслуженный и знаменитый волшебник города Санкт-Петербурга, изволит, вместе со своими многочисленными коллегами, открыть исследовательский дом-музей. В котором, дорогая моя Сильвия, будут размещены и тщательно изучаться многочисленные диковины и чудеса, обнаруженные Дмитрием и его многочисленными коллегами, на территории этого города. Правда, чудесно? А знаешь, что еще чудеснее? М?
Она лишь подняла от газеты лицо, вновь встречаясь белым сиянием своих глаз, с таким же, но более глубоким и ярким, у главы.
— Еще чудеснее, моя дорогая Сильвия, — это новости из тех многочисленных газет, которые мне привез Георг. Привёз отсюда. Много-много газет, дорогая родственница. В каждой из них есть статьи о странностях, удивляющих жителей этого города. Поющие монеты, лающие цветы, ожившая метла, летающий крот. Тебе это… о чем-нибудь говорит?
— Д-да… нет… но… как? — слова всё-таки вновь стали ей доступны, но смысла в них было мало. Стоящая на коленях женщина еще не пришла в себя от самого лицезрения своего главы и его гнева.
— Как? Отличный вопрос! — обрадовался Дарий, приседая на корточки и нежно беря лицо Сильвии в свои ладони, чтобы погладить подушечками больших пальцев её щеки, — Видишь ли, Георг вовсе за тобой не следил. Отнюдь. Ему просто привез эти газеты друг, представляешь? Ну знаешь, люди часто обмениваются гостинцами, а вот последние известия из другой страны, тем более, аж из целой империи, всегда полезны. Так вот, милая моя Сильвия, Георгу понадобилось… около получаса, чтобы всё понять. Он явился домой прямо во время семейного обеда. Ворвался прямо в залу с огромной пачкой газет в руках. И он не сдерживал голоса, Сильвия. Знаешь, что? Я его понимаю. А ты? Ты понимаешь?
Это была полная, полнейшая катастрофа. Сильвия каждый свой день посвящала поискам проклятой книги, отвлекаясь лишь по вечерам на театры и рестораны. Она проверила каждого молодого человека, который подходил бы под описание пропавшего Юджина. Когда такие кончились, она проверила всех остальных носителей гримуара в городе! Всех, подходящих по возрасту! Она возилась с проклятой Терновой, она советовалась с Сейбером в Москве, они вместе пытались понять, где еще в этой бескрайней стране могут обучать носителей гримуаров!
Аристократка смотрела на доброе и участливое лицо своего главы. Ей нестерпимо хотелось заорать в это лицо, что во всем виноват он! Именно он, отдавший приказ всем членам Дома действовать лично, без привлечения дополнительной помощи, даже слуг! Она никогда не была ищейкой, никто из них не был! Одно её слово, одно пожелание, и весь проклятый город бы наполнился охотниками, ищущими трижды проклятого Юджина и его книгу! Они, Сильверхеймы — повелители, владыки книг, члены величайшего из Домов мира, а не охотники на беглецов!
Но ни одно слово не покинуло губ женщины. А вот одна из ладоней, поглаживающих её лицо, пропала, отойдя в сторону и призывая из небытия бледно-голубую книгу, сочащуюся жирным голубым туманом. Книга раскрылась.
— Гиас Крови! — инкантацию Дарий произнес уже жестко и холодно, убрав из голоса всю слащавость.
Оставшаяся на лице нерадивой подопечной ладонь вспыхнула колдовским белым пламенем. Сильвия почувствовала странно и страшное жжение, охватившее её щеку. Женщина захрипела, задёргалась, пытаясь отползти от мучителя, но тот продолжал её легко удерживать на одном месте. Он… или его магия.
Спустя еще одну вечность мучения закончились. Сама Сильвия, пребывающая в шоке, не знала, но Дарий видел покрывшуюся черно-багровыми рунами половину её лица. О чем и рассказал родственнице, предварительно выплеснув на неё полный кувшин воды.
— Меня, Дария Сильверхейма, многие расстраивали, — признается он начавшей всхлипывать женщине, — Но ты, Сильвия, ты превзошла всех. Ты разочаровала и взбесила весь Дом. Наложенная мной печать не даст тебе убить себя или заказать собственное убийство, так что справедливой кары за свою невероятно позорящую Сильверхеймов тупость ты сможешь избежать, если только ворвешься к нам как Георг. Скажем, в течение месяца. И у тебя в руках должен быть Гримуар Горизонта Тысячи Бед вместе с его владельцем.
У самой двери бледнокожий мужчина задержался, вспомнив последнее, что еще собирался сказать:
— Сильвия, большая часть Рода уже занята возвращением наших позиций, тех самых, что мы утратили по твоей вине, но несколько младших членов скоро прибудут в этот сырой и огромный город. И если они найдут нашу пропажу раньше тебя, то… знаешь, даже я в некотором ужасе, как представлю, что мы тогда с тобой сделаем!