Один из активных отрицателей временного единства "Озарений", А. Адан, пытается установить полное тождество почерка этого стихотворения в прозе с "Бдениями", что, вопреки самому Адану, лишний раз подтверждает связь и единство блоков автографа стихотворений в прозе и там, где оно механически не закреплено переходом текста с листа на лист.
Всю вещь можно понимать как описание процесса "творческой галлюцинации" Рембо, галлюцинирующего "намеренно" - всматриваясь в игру каминного огня.
Можно согласиться с предположением Сюзанны Бернар, что введение слова "вульгарный" в заголовок должно объясняться тем, что речь идет о сознательно вызванной, "вульгарной" галлюцинации.
К концу "Вульгарного ноктюрна" созвучия играют все большую, организующую текст роль. Поэтому Содом, по Библии город, покаранный богом за распутство его жителей, кажется ассоциируемым с Солимом, но не столько по географическому или легендарно-историческому, сколько по звуковому признаку. Солим по-французски - одно из старых народных вариантов наименования Иерусалима.
Степень метафоричности "Вульгарного ноктюрна", выступающая у Рембо как некая крайность, подводящая реальное и поэтическое к грани взаимоуничтожения, стала для французской поэзии XX в. довольно обычным явлением.
XXV. Морской пейзаж
Напечатано там же, источник тот же, помещено вместе со следующим на обратной стороне того же условного листа XXI, на лицевой стороне которого написано предыдущее.
Это произведение, заглавие которого можно передать и соответствующим французскому словом "Марина", наряду с "Движением" (XXXIII) обычно считается первым французским стихотворением, написанным "верлибром", т. е. свободным стихом. В случае напечатания в подбор стихотворность стерлась бы, и тогда вещь выступила бы как стихотворение в прозе с более выявленной опорой на стиховые элементы.
Новым в этом "морском пейзаже" является такое иносказание, при котором море воссоздается словами, относящимися к суше, а суша - словами, относящимися к морю. Эта тенденция получила распространение во французской живописи и была представлена Прустом как характерная черта творчества одного из героев его романов - художника Эльсти-ра.
Другие переводы - Ф. Сологуба, Г. Петникова.
Перевод Ф. Сологуба под названием "Марина" (слитно с "Зимним празднеством"):
Серебряные и медные колесницы,
Стальные и серебряные носы кораблей,
Бьют пену,
Подымают слои терновых кустов,
Текучести ланд
И огромные колеи отлива,
Тянутся кругообразно к востоку,
К столпам леса,
К середине насыпи,
Угол которой избит водоворотами света.
Перевод Г. Петникова под названием "Морское" (слитно с "Зимним празднеством"):
Колесницы из серебра и меди,
Носы кораблей из стали и серебра
Взбивают пену,
Вздымают корни терновых кустов.
Движенья степей
И бесконечные колеи отливов
Разбегаются кругами на запад,
К заслонам лесов,
К деревянным упорам мола,
Чей угол задет круговоротами света.
XXVI. Зимнее празднество
Напечатано там же, источник тот же, на обороте того же условного листа XXI, что и предыдущее.
Трудно сказать, нужно ли искать определенный повод для написания данного произведения Рембо и каков он. Толчком для создания этого яркого озарения могли быть и воспоминания об одном или нескольких Эклектических спектаклях, театральные гравюры или картинки. Ироничностью произведение напоминает "Галантные празднества" Верлена.
Расположенные лабиринтом с прямоугольными углами ("меандром") аллеи были характерны для французских парков XVII-XVIII вв. и стали употребительным задником многих декораций. На современной Рембо сцене было достаточно эклектики, и он мог сознательно выделить, подчеркнуть ее в своем стихотворении в прозе. От позднего рококо шли также нити к увлечению китайским фарфором, вазами, статуэтками. Можно говорить и о "китаизме", т. е. о причудливости произведений крупнейшего художника французского рококо XVIII в. Франсуа Буше.
Другие переводы - Ф. Сологуба, Г. Петникова. Оба перевода печатались слитно с предыдущим.
Перевод Г. Петникова выполнен путем исправления перевода Ф. Сологуба.
Перевод Ф. Сологуба:
"Водопад звенит за избушками комической оперы. Жирандоли тянутся во фруктовых садах и в аллеях соседних речными излучинами - зелень и румянец заката. Нимфы Горация, причесанные по моде Первой империи.
Сибирские Хороводы, китаянки Буше".
Перевод Г. Петникова:
"Гудит водопад позади лачуг Комической Оперы. Снопы водяных струй тянутся к фруктовым садам и соседним аллеям извилин реки - зеленых и алых заката. Нимфы Горация в прическах Первой империи. - Сибирские Хороводы, китаянки Буше".
XXVII. Тревога
Напечатано там же, источник тот же, условный лист XXII, на котором начато последующее.
Хотя серьезность и непреклонный тон произведения очевидны, оно очень темно. Попытки понять "Ее" как женщину или как религию-вампира не доказаны.
Третья фраза говорит о сомнении в осуществимости желаемого - положения, когда научные и социальные достижения имели бы такую же притягательность, как тяга к исконной простоте. Поэт как бы спрашивает, могут ли быть социальные или научные трактаты столь же близки, как простая человечность в жизни или в искусстве.
Другой перевод - В. Козового.
XXVIII. Метрополитен