И родитель-бог?
И мы, едва лишь погиб наш вождь,
Позабыли его, и мучительный страх
Убедил нас предать его детей.
Настоящая доблесть прежде жила
У римлян в сердцах, и в жилах у них
Струилась воистину Марса кровь:
Из наших стен изгнали они
Надменных царей;
Не остались без мести и маны твои,
О дева, кого рукою своей
Убил отец, чтоб не быть ей рабой,
Чтоб награды победной стяжать не могла
Нечистая страсть.
И тотчас война началась тогда,
Когда от своей погибла руки
Та, кого обесчестил лютый тиран,
Лукреция дочь.
Поплатилась и ты за злодейство твое
Жена Тарквиния, Туллия дочь,
Что дерзнула отца убитого труп
Колесом нечестивой повозки попрать
И несчастное тело его не дала
Возложить на костер.
Преступленье сыновнее видел и наш
Безрадостный век: коварно послал
Нерон на пагубном корабле
В Тирренское море родную мать.
По приказу покинуть безбурный причал
Мореходы спешат,
Весла режут с плеском соленую гладь,
Вылетает в открытое море корабль,
Но в назначенный миг все швы разошлись,
И открылась щель, дав проход воде.
Тут пронзительный крик поднялся до звезд,
И женский горький раздался плач.
Пред очами у всех витала смерть,
Для себя лишь спасенья каждый искал:
Одни, сорвав обшивку с кормы,
Плывут, нагие, к доскам прильнув,
Другие стремятся к берегу вплавь,
И многих топит безжалостный рок.
Разрывает одежды Августа свои,
Волосы рвет,
Потоки слез заливают лицо.
Глядит: уж нет надежды спастись.
И в беде неминуемой гневно кричит:
"Такова, мой сын, награда твоя
За все, что я тебе принесла?