Некоторое время Элина постояла на месте, прикрыв глаза. Она вспоминала схемы баронского особняка, что когда-то принёс ей Сныст. Рэйшен тревожно приглядывался и прислушивался. Его чуткие уши слышали вдалеке лязг оружия и солдатскую перебранку. Значит, командиры их распределили, оружие раздали, и очень скоро злые вооружённые ребята будут здесь.
К счастью, Элина перестала задумчиво таращиться куда-то вдаль, дёрнула Рэйшена за рукав и махнула арбалетом в сторону. Вот туда они и двинулись, и очень скоро глазам заговорщиков явился ход для слуг. Самих слуг видно не было: то ли разбежались, то ли влились в ряды защитников особняка. Рэйшен сунул голову внутрь, а через миг небрежно бросил: "Всё чисто", — и потянул Элину за собой.
Они прошли через кухню, где в очаге пылал огонь, а над ним в котле бурлило кем-то забытое варево. Покои барона располагались этажом выше. Пришлось подниматься по лестнице, которая немилосердно скрипела именно под Элиниными шагами. Рэйшен красноречиво хмурился, Элина виновато разводила руками, пока в конце концов не стукнула арбалетом в стену. Рэйшен, разозлившись, вырвал из рук женщины оружие.
— Веди давай! — прошипел дроу. — Потом отдам!
Спорить было неуместно, и Элина повела своего спутника дальше, в другое крыло дома. Лязг железа и грубая брань были слышны здесь гораздо лучше. Покои барона находились где-то рядом: под ногами лежали ковры, вытоптанные, нечищеные, но явно дорогие, стены были увешаны гобеленами и какими-то блестящими клинками. Рэйшену приглянулся один из мечей, и дроу сразу же снял его с подвеса, но тут же плюнул прямо на ковёр.
— Плохая сталь? — прошептала Элина.
— Дерьмовая! — Рэйшен, стараясь не греметь, отложил клинок к стене. — И здесь, похоже, всё такое!
— Ясно. Руфус — дешёвый позёр…
Тут Рэйшен дёрнул ухом и быстро приложил палец к Элининым губам. За одной из дверей послышались приглушённые шаги, а потом позвякивание и бульканье жидкости.
— Он там. Я войду первым.
Элина кивнула и, забирая арбалет, шепнула своему верному телохранителю:
— Только не убивай, он — мой.
Барон сидел у себя и пил, пил… Ему было страшно. В последние несколько дней город превратился в опасный котёл, который бурлит, а крышка плотно закрыта. И вот-вот рванёт. Ходили слухи, что зловредную смутьянку, подстрекавшую кондотту Квэддо на бунт, убили. Но барон знал, что подлую бабу хотел заполучить генерал Римардо, причём получить живой. Котёл бурлил и без этой подстрекательницы, простолюдины нагло сопротивлялись гвардейцам, а, следовательно, его, барона, власти. С вооружёнными кондотьерами не связывалась ни личная гвардия, ни Городская стража. Вдобавок барон отдавал себе отчёт в том, что фактически лишился покровительства короля и брошен на произвол судьбы. В городе происходит то, что его, Руфуса, уже не касается. Это пугало больше всего. Охранять дом и своего барона согласилось куда меньше людей, чем рассчитывал Руфус. Пришлось задействовать слуг. Особенно забавно выглядели толстые повара. Боевые клинки они держали как хлебные ножи. Барон нервно хихикнул и отпил вина. Дверь за его спиной открылась.
— Явился наконец-то, докладывай.
Руфус даже не успел повернуться, как хлёсткая оплеуха сбила его с ног. Стакан вывалился из ослабевших рук, и краем глаза барон видел, как винный ручеёк вытекает из стакана и впитывается в пыльный ковёр. Второй удар обрушился на барона и пришёлся прямо под дых. Руфус выпучил глаза и принялся жадно ловить ртом воздух, не издавая при этом ни звука. Можно было не сомневаться, кто явился к барону. Такие удары однажды, давным-давно, достались ему от одного вспыльчивого дроу. Что же они по молодости не поделили? Рэйшен так и остался молодым и полным сил, а Руфус состарился и увлёкся вином.