— Это уже интересная версия. Вам Виталик так преподнес мой уход? У меня жених был. И я вашему сыну отказала, а он стал мстить и меня уволил.
— Врешь! — выкрикнул он, а по глазам видно, что верит и правду знает.
— Почему же вру? К вам ваши работники приходили и все рассказали.
— Они тоже врут.
— Все врут! Все пид@расы! Один Виталик — Д’Артаньян. Вы поговорить хотели? Говорите конструктивно. Спорить не вижу смысла.
— Вернись в агентство.
— Нет. Не потому, что ваш сын ко мне приставал, а мне это было противно. Не потому, что он меня незаслуженно уволил. Вы уволили людей, которых я собирала. Которые все здесь создавали. И уволили их только за то, что они посмели вам правду сказать про вашего сына. Вы же знаете, что он не полностью со мной рассчитался. Проекты, мной сделанные, использовал и моим именем прикрывался. Вы мне даже не заплатили за мою работу. Значит, готовы обманывать. А с пройдохами я работать не хочу и не буду. Мне проще свое агентство открыть.
— Так вот ты зачем заказчиков переманила.
— Слушайте, Пал Палыч. Вот вы вроде трезвый, а чушь несете. Если бы я заказчиков переманивала, вы разорились бы намного раньше. И месяца бы не прошло. Мне даже делать с вами ничего не надо. Вы решили дать сыну карт-бланш. Он порулил так, что ваше агентство самоликвидировалось. У него талант. Сдавайте его в аренду конкурентам, кого хотите разорить. Ему в этом нет равных. В этом плане он гениален.
— Пошла на…!
— Вот и поговорили…
— Чтобы ноги твоей не было в моем агентстве!
— Как скажете.
Пал Палыч еще много чего обидного кричал мне вслед. Такими «добрыми» пожеланиями сыпал. Главный инженер шел рядом красный, как рак. Понятно, что ему неудобно. Не на такой разговор он рассчитывал…
— Он же не был таким, — удивляется главный инженер.
— Был. Только тогда он был на коне, поэтому доволен был жизнью.
— Я вас примирить хотел.
— Знаю. Вы нам добра хотели…
— Ирина, ты-то тут не при чем. Его же сын на ноль опустил.
— Я знаю, но он думает иначе. Потеря денег лишила его способности здраво мыслить. Он обеднел, залез в долги и ищет виноватых. Желательно найти виновного на стороне.
— Завтра вызову его и расторгну с ним договор. Или аренду подниму…
— Зачем? Он на днях съедет.
— Почему ты так решила?
— Он сейчас последний шанс профукал. Остается съехать из дорогого офиса, иначе залезет в большие долги. Этого он себе позволить не может.
— Он с тобой не рассчитался?
— Часть зарплаты зажал и премию не отдал. Мои проекты использовали без моего согласия. Да я не в претензии. Хорошо, что меня тогда его сын уволил. Хоть истерик этих не слышать…
— И часто он так истерил?
— Это еще не весь арсенал. Погодите, он сейчас бить будет все, что под руку попадется. И в людей швыряться…
— Чем?
— Всем. Планшетами, телефонами, пепельницей… Что под руку попадется, тем и запустит…
Возле лифтов мы с ним распрощались. Он поехал к себе в офис, а мы в кафе. Ему было неудобно и стыдно. Я сказала, чтоб он не заморачивался. И если за всех переживать, то работать будет некогда.
— Вернусь и по морде ему надаю! — закипал Никита.
— Никита, оно тебе надо? Не обращай внимание…
— Как это не обращай. Он тебя оскорблял.
— Это он от бессилия икру мечет. Пусть поматерится и пар выпустит.
— Ему это не должно пройти безнаказанным.
— И не пройдет. Вообще хорошо, что он так выступил.
— И что тебя оскорблял — хорошо?
— Не поверишь, но я считаю, что отлично.
— Почему?
— Потому, что мне теперь его не жалко.
— А до этого было жалко?
— Было. Я даже помочь ему выкарабкаться хотела.
— А теперь перестала жалеть? Ну, тогда точно хорошо.
Никита все равно был злой: ему казалось, что он меня не защитил. Я ему объяснила, что Палыч сейчас загнан в угол и готов на любую подлость. Поэтому я инженера и попросила с нами пойти, что провокации боялась. Чтобы свидетель был паскудному поведению Палыча. И на слова его не надо обращать внимание. Это уже крики утопающего, который сам зимой полез в прорубь топиться…
Я шла и радовалась. Правда, по моему внешнему виду это нельзя было сказать. Лицо хмурилось, а душа пела… Рядом шел Никита и обнимал меня за плечи. Он думает, что я расстроилась. А я ликовала!
Когда пришли с мужем в кафе, мама полезла с расспросами. Что да как. Посторонние уже ушли. Востриковы тоже отправились к себе в свое кафе. Остались только мы. Я маме рассказала, что произошло. Она обрадовалась, что с нами был свидетель
— Инженер видел его истерику? — спросила она.
— И видел, и слышал. Палыч так матюгался. От души меня приложил.