— И что ты делать с этим богатством будешь?
— Его вернут тем, у кого оно было похищено. А я имею законное право на часть найденного, как любой кладоискатель.
— Отдашь государству?
— Я не жадная. Мне и этого хватит.
— А ее муж француз?
— Да не было никакого мужа француза. Она и за границу ни разу не выезжала. И Марк никогда не выезжал во Францию. Выдумала она все.
— Зачем?
— Надо же было о чем-то врать. Вот она и сочинила красивую сказку. Она все в Париж хотела. Мечта у нее такая.
— Там пограбить? — высказался Петруха.
— А дети? Двое, она вроде говорила… — спросила мама.
— Дети есть. Она от них в роддоме отказалась. Они в детдоме живут.
— Вот кошмарная баба. Баба Яга… — высказался Петька.
— Что ты? Она себя считала красавицей.
— Чудовищная красавица…
Мы еще поговорили и разошлись спать. Завтра с утра поедем в наше кафе. Сначала проведаем Востриковых, как они себя чувствуют: не затоптали ли их толпы желающих подкрепиться. Посмотрим, как у них дела. Потом к ювелиру в больницу. Маму надо уговорить поехать со мной.
— Не опоздаем? Вдруг он умрет? А трупы не умеют говорить…
— И пусть умирает. Туда ему и дорога.
— Тогда ты про клад не узнаешь.
— И что? Тоже мне горе. У меня есть много идей, как его найти. Но лучше бы он меня дождался. Время терять на поиски неохота.
— Что-то я сомневаюсь, что он тебе скажет.
— Поживем — увидим. Давай спать, милый.
Утро было солнечным. Настроение хорошее.
— Вставай, любимый! Нас ждут великие дела!
— Иришка, ты изуверка. Дай поспать.
— Нам в кафе надо.
— Ладно, встаю. Тогда кофе приготовь…
— У мамы подкрепимся.
— Лады. Я сейчас.
Спустя двадцать минут мы были у мамы в гостях. Попили кофе. Собрались. Я попросила маму поехать со мной. Она поняла, что мне может понадобиться ее помощь и согласилась. Петька тоже собирался ехать с нами. Еще и пса с собой прихватил. Вот неразлучная парочка… Через полчаса мы были в кафе. Там было не протолкнуться.
— Офисные работники не работают? Что они здесь с утра делают? Кто за них работает? — мама очень удивилась тому, что здесь были яппи.
— Раскупают сладкое к чаю и кофе покупают на вынос, чтобы до обеда дотерпеть. А у некоторых рабочий день начинается с десяти. Вот об этом я и говорила. Третий зал очень нужен, иначе школьники офисных клерков затопчут. Спрос ажиотажный…
— А дочка моя хотела отказаться от этого места. Хорошо, что Иришка настояла, — сказала Альбина Владимировна. Она счастлива и от удовольствия вся светится.
— Вы без нас справитесь?
— Справимся. Я всех поварят назад вернула. Иначе никак.
— Вот видите, и им дело в кафе нашлось. Вы скажите, чтобы они не расслаблялись. Конкуренция должна быть. Мы отъедем по важному делу?
— Поезжайте. Ты свою работу сделала. Теперь наша очередь поработать.
Мы вышли из кафе. Мама идет и улыбается. Я тоже довольная иду и Никиту обнимаю. Петька играет с Грейсом возле машины. Погрузились и едем в больницу к Натану Львовичу.
Он очнулся, и сегодня у него сидит нотариус. Друг. Такой же старый еврей. Вовремя я приехала. В больнице главврачом был грузин Ираклий. Мы с ним как-то сталкивались. Я на сайте, как только увидела его фотографию, сразу поняла, что все у меня получится. Главврач сам провел нас к больному. Стоял за стеклом и смотрел, что будет происходить.
Ювелир мне обрадовался. Отправил нотариуса из палаты. Тот был его давним другом и понял, что нам надо пошептаться. Я наклонилась к Натану Львовичу и заговорила. Он сначала выпучил на меня глаза, а потом стал мне быстро рассказывать все, что знал. Про все.
Потом попросил позвать нотариуса. Тот зашел, а мне пришлось выйти. Они долго горячо шептались, затем позвали главврача и стали составлять документы. Нотариус притащил с собой какого-то мужчину, и тот приступил к работе видеооператора. Все снималось на камеру. Особенно то, что говорил старый опытный еврей…
Потом позвали меня. Я зашла с мамой. Взяла ювелира за руку, и мы с мамой стали петь. Он, как мог, подпевал старую еврейскую песню. Так под песню и умер с улыбкой на лице…
За стеклом стоял и все это время крестился грузин. Он все не мог забыть первую нашу встречу. Потом что-то долго говорил нотариусу. Тот тоже стал креститься. И вот зачем? Он же иудей…
Домой приехали как выжатые. Я попросила кофе и сладкого. Петька кинулся собирать на стол. Никита стал варить кофе, а мама присела рядом.
— Дочка, что это было?
— Это я записала его признание на диктофон, чтобы Руслану с Марком шугнуть.
— Но почему он тебе все рассказал?
— Просто он хотел уйти к Саре чистым, чтобы с ней вместе быть.
— А нотариус зачем? Главврач?
— Чтобы по закону зафиксировать его показания для суда и следствия.