— Не знаю. Он был молчалив. Работящий. Интеллигент. Очкарик…
— Очкарики тоже разные бывают.
— Скорее всего, наглая и беспардонная жена выгнала бы его на мороз. Я в это верю. Мать с полицейским спала. Лена терпела ее закидоны ради отца. Его не стало пять лет назад. Помер ночью во сне. Он дочку любил. Откуда бы ни приезжал, подарки привозил дочке и жене. Да еще какие…
— Неужели ничего не подозревал?
— Не подозревал. Думал, что жена у него верная и работящая. Любил ее сильно. Вот Леночка, как могла, его и берегла. Молчала и терпела… Никому не жаловалась. А в душе у нее был настоящий ад!
— После этого изнасилования она и начала гулять?
— Гуляла. Пошла по рукам Лена. Это правда. Поймите: ее изнасиловали в возрасте, когда некоторые дети с куклами играют. Потом выставляли на мороз. Выгоняли из квартиры. После смерти отца она матери своей такой ад устроила. Сполна мымре отомстила. От души. За все. И за себя, и за обманутого отца.
— Вас это радует?
— Да нет. Не радует. Так этой сволочи и надо. Пожалела бы ребенка. Просто пожалела бы. Ладно, в милицию она на насильника не заявила. Допустим, позора боялась. Но пожалеть ребенка могла. Не выгонять и пугать, не угрозами сыпать, а просто пожалеть родную дочку.
Еще почти час нам рассказывала разные случаи из жизни своих соседок бабуля. И чаем напоила, и в гости приглашала заходить. Потом ей позвонил сын. Она сказала ему, что у нее сидят молодые люди. Пришли в гости и чай с ней пьют. Мы сидим, разговариваем и пьем чай. Вдруг в замке заскрежетало. Зашел злой бугай и стал на нас орать. Мы сидим и молчим. Ждем, когда он проорется. Когда он затих, высказав все, что он думает про мошенников, мы ему объяснили, кто мы и почему находимся здесь. Он стал извиняться.
— У нас соседку на днях так же ограбили: пришли молодые люди «из собеса» и деньги умыкнули.
— Мы не представлялись, что из собеса. Мы по поводу вашей соседки. У нее дочь убили.
— Знаю. Но я-то думал, что к маме пришли мошенники, поэтому и полетел вас ловить.
— Поймали?
— Извините меня. Я тут наговорил кучу.
— Ничего. Мы не обиделись на вашу кучу.
— Молодые люди мне сумки наверх подняли.
— Зачем?
— Лифт же не работает.
— Как не работает? Работает. Я на нем приехал.
— Вот как мне наверх подниматься с сумками, так он по закону подлости не работает… — бабулька расстроилась.
Расстроилась она по многим поводам. И что лифт заработал, когда уже не нужно. И что на нас накричали, а мы этого не заслужили. Мы же ей просто помогли. Под ее стенания мы с ней и с ее сыном попрощались. Он еще пару раз попросил прощения. Мы вышли. Лифт опять не работает. Тут все вместе мы засмеялись. Действительно, по закону подлости, когда он нужен, лифт у них не работает. Одно радует, что надо спускаться…
Когда вышли из подъезда, я вздохнула. Ну, теперь понятно хотя бы, за что Лена всем мстила. Все встало на свои места.
— Никита, давай попробуем поговорить с еще одной женщиной?
— С кем?
— Преподаватель танца. Она была у них четверых первым преподом.
— Далеко ехать?
— Рядом студия.
— Поехали.
Подъехали мы к студии спустя десять минут. Она рядом, но пришлось объезжать огороженные дворы со шлагбаумами. На этом больше времени потеряли. Проще было пройти пешком.
Зашли в фойе. Спросили у дежурившего охранника, как найти студию танца. Он показал. Мы увидели впереди себя тоненькую девушку. Тростинка куда-то торопилась. Шла по-балетному выкидывая ножки-ниточки. Мы ее почти догнали и хотели спросить, как найти студию танца. Но она юркнула в приоткрытую дверь. Мы смотрим, а это и есть студия. Заглядываю внутрь, а девочке лет сорок никак не меньше. Только по лицу возраст и угадаешь.
— Извините, а можно Ольгу Мефодьевну?
— Это я. Чем могу?
— Нам бы поговорить по поводу ваших воспитанников.
— Каких?
— Александра Гвоздева, Натальи Королевой и Елены Костиной.
— Заходите. Я дам детям задание и можем поговорить.
— А как же занятия?
— Ничего. Я могу и говорить, и смотреть. Привыкла…
— И делать замечания?
— И делать замечания, — она впервые улыбнулась. Вот теперь ей никак не дашь сорок лет. Максимум тридцать…
— Вы не расскажете, какие они были? — начала я разговор, когда она к нам вернулась.
— Прошу, — она указала на скамейку.
Больше в зале присесть было негде. Сами дети сидели на полу. Разминались, делали растяжку… Мы присели, и она начала рассказ.
— Эти дети пришли ко мне в одно время. Лена часто пропускала занятия. Была ленивой. Вы не спросили про Рому. Он был у них заводилой. Вот это был талант. И трудолюбив. Мог часами танцевать. Такая работоспособность. Он был в паре с Наташей Королевой. Хорошая была пара. Александр Гвоздев был в паре с Мариной. У меня они занимались в самом начале. Потом они переросли. И им потребовался более сильный специалист. Все продолжали заниматься танцами лет до пятнадцати. Кроме Костиной.
— Произнося имя Костиной, вы морщитесь. Чем она вас злит до сих пор?
— Не злит. Расстраивает. Понимаете, там случилась такая история.
— Какая?
— Неприятная. Не знаю, могу ли я вам ее рассказать…