— Я так понимаю, что надо тебя везти завтра по школам?
— Можно парочку последних пока взять. Пятую и шестую. Если там ничего не найдем, то тогда в четвертую.
— Если там ничего. То тогда в третью и так далее?
— Угадал. Какой ты у меня умный…
— И красивый. Не забывай, как тебе со мной, великолепным самцом, повезло.
Что мне в Никите нравится, так это его самоирония. И чувство юмора. С ним легко жить.
— Никита, а как можно узнать данные продавщицы в сельмаге?
— У старого председателя…
— Где его найти?
— Он в поселке живет.
— Уже, наверное, поздно к нему ехать?
— Не поздно. Зачем ехать? Он от нас не так далеко. Минут двадцать шагом. Если хочешь, можно сейчас смотаться к нему. Прогуляемся…
— У тебя с ним хорошие отношения?
— Нормальные. Мы после сделки по продаже магазинов остались довольны друг другом.
— Тогда пошли сейчас. Думаю, что завтра нам не до этого будет.
— Пошли…
Мы быстро собрались и пошли в гости. Никита почему-то взял с собой бутылку выдержанного шотландского виски. Наверное, так надо, чтобы председателя бывшего разговорить. Дом председателя был старым, но добротным и ухоженным. Сразу видно, что хозяин дома — рукастый мужик. Я думала, увижу старичка вроде ювелира: согбенного, шаркающего ногами и плешивого к тому же… К нам вышел мужчина. Седой и коренастый. Вроде старый, но не старичок. И осанка, и взгляд говорили о том, что этот человек умеет командовать. Лицо чистое: без усов и без бороды. Гладко выбрит. Значит, за собой смотрит и не опускается.
— Здравствуйте! — прокричали мы хором.
— Здравствуйте! Никита! Вот кому я рад, так рад! С женой пожаловал? Проходите. Чувствуйте себя как дома. По какому вопросу пришел?
— Раскусили вы меня, Евгений Петрович. У меня есть вопросы.
— Задавай. А жена на стол накроет. Под это дело и погутарим…
В кухню зашла женщина. Старой у меня язык не повернулся бы ее назвать. Лицо гладкое и розовое: ни одного пятнышка, как у молодой. Да и ходит шустро. Сколько ей лет? Наверное, она намного моложе своего мужа. Или просто была с ним счастлива? Я заметила, что когда женщина живет с любимым мужчиной. И хорошо, дружно живет, как за каменной стеной, тогда женщина мало старится. За пять минут она накрыла стол. Меня тоже позвали пить виски, но я отказалась. Попросила чаю, если можно.
— Евгений Петрович, вы помните, когда я магазины покупал, вы просили за своих продавщиц?
— Просил. И ты мою просьбу выполнил, за что тебе огромное спасибо.
— Значит, вы за своих продавщиц переживали?
— А я за всех своих переживал. Вот на пенсию уходил и весь измучился. Как будет да что будет: боялся без надзора поселок оставить. Но повезло. Новый глава толковый оказался.
— А вы всех своих продавщиц знали?
— Конечно. Это же сельмаг. Они все местные были. Если не из нашего, то из соседнего села.
— А вот хохлушка в нашем магазине была. Ее помните?
— Как не помнить. Веселая девушка и красивая. С косой русой через плечо. Про нее спрашиваешь?
— Про нее.
— Она не местная была. К тетке своей приезжала. За теткой ухаживала и работала. Все успевала. Тетка до сих пор жива, а племяшка куда-то бесследно пропала.
— Когда пропала?
— Давно, лет тридцать пять примерно назад. Даже трудовую не забрала.
— То есть она уезжать не собиралась?
— Нет, конечно. Если на заработки поехала, то трудовую бы забрала.
— А если на Украину, к матери вернулась?
— Не приехала она туда. Это точно. Ее тетка к нам в управление скандалить приходила. Вынь ей племянницу да положи. Я и в милицию заявление подавал. Но не нашли ее. Сгинула. Времена тогда лихие были.
— А что думаете? Куда могла пропасть?
— Думаю, что положил на нее глаз бандит какой-нибудь. Изнасиловал, а потом убил. Вот что я думаю. Девка красивая была, яркая. И коса богатая.
— Где ее тетка живет?
— Никита, ты почему интересуешься такими давними историями?
— Нынешние убийства как-то с теми событиями связаны.
— Тетка живет по этому адресу, — сказал председатель, написал и протянул Никите бумажку.
Никита мне передал. Там фамилия, имя и отчество девушки и ее тетки. И адрес тетки написал. Все, что просили. Председатель выпил сначала за тех, кто слово свое держит. Магазины ему нравятся. И про последний скандал с продавщицей он слышал. Хвалил Никиту за доброту и оперативность. За то, что цены не задирает, не жадничает.
В нашем поселке бабульки перестали в город ездить. Раньше, когда другие хозяйничали, бабульки за дешевыми продуктами в город мотались. А теперь смысла нет: цены в наших магазинах порой даже ниже городских. И ассортимент приличный. Так что председатель не пожалел, что продал Никите магазины. Оправдала себя сделка. Да и бабульки не нахвалятся на владельца магазинов: и внимательный он, и добрый. И так далее. Слушаю я, как председатель дифирамбы моему мужу поет. И у меня возникает комплекс неполноценности. Одна мысль мучает меня: как я с таким совершенством живу? В общем, посидел Никита с председателем. Повспоминали прошлое, про развитие поселка поговорили. И засобирались мы домой. Смотрю, жена председателя мне глазки строит. Намекает, чтобы я вышла. Я вышла, пока мужики прощались. Бабулька назначила мне встречу возле магазина завтра утром. Не зря сходили в гости. Послушаю, что она мне завтра скажет. Вдруг что-то важное сообщит…
Вышли мы от председателя и пошли гулять… до дома. Я за Грейсом зашла. И пошли уже с мамой, с Грейсом и с Петькой гулять. И так до позднего вечера. Погодка шикарная. Как будто перед осенью решили нас боги теплыми летними деньками побаловать. Нагулялись. И Никита проветрился. Стали строить планы на завтра. Мама все-таки уговорила Петьку в магазин с нами сходить на днях. Но я его знаю. Сегодня под давлением согласился, а завтра опять передумает. Не терпит он диктата взрослых. Вот такая свободолюбивая личность выросла.
На следующее утро Петька меня еле разбудил. Чуть не прозевали. Мне же в магазин надо срочно. Понеслась, как наскипидаренная. Хорошо хоть магазин рядом. Меня одно волнует. Почему жена председателя при нем не могла мне все рассказать? Что за тайны? Еле успела. Хотя она вроде не собиралась уходить. Значит, очень хочет рассказать, раз полчаса на улице торчала и меня ждала. Я поздоровалась с ней.
— Здравствуйте, Ирина, — ответила она.