— А он мне говорит, что зато воспитывал не один год. А это почти что отцом был несколько лет. А чтобы никто оспорить завещание не мог, он пройдет психиатрическую экспертизу, освидетельствуется и составит на меня завещание, чтобы все мне досталось. Я тогда разревелась и рассказала ему все откровенно, ничего не скрывая. Он даже обрадовался, что у меня сын есть. Значит, наследство будет кому оставить.
— Марка к себе почему не взяли жить? Или ваш новый муж был против?
— Муж, наоборот, хотел, чтобы Марк с нами жил. Я была бы счастлива. Но тогда Натан приболел. Вот Марк его и не мог бросить на произвол судьбы.
— Приболел из-за того, что разорился в дефолт?
— Он сразу как-то сдулся. Стал тихим, незаметным, сгорбился. В один день, лишившись денег, стал стариком.
— И тут нарисовались вы. Спасительница…
— Понимаю. Смешную картинку жизнь нарисовала. Только так и было. Я предложила Натану деньги, чтобы он выкарабкался из нищеты. Не потому, что его уважала или хорошо к нему относилась. Не потому, что Натана жалко было. Нет. Из-за Марка. У меня выхода другого не было: Марк его бы не бросил, а подвергать лишениям своего сына я не хотела.
— Почему ваш сын не жил с вами потом?
— Потом мой муж умер. Марк вырос. Я купила ему квартиру, чтобы он мог жить самостоятельно. Он получал высшее образование. А я снова вышла замуж, только теперь за иностранца.
— За кого?
— За хорошего человека. За француза. Я всегда любила французские фильмы и в Париже жить хотела.
— И как вам там жилось?
— Хорошо. Спокойно. Без нервотрепки.
— Марк вас навещал?
— Много раз. Выезд за рубеж стал к тому времени обыденным делом. Были бы деньги. Поэтому и он к нам, и мы к нему ездили часто.
— Почему вас никто из поселковых не видел?
— А я здесь и не появлялась. Хотите быть счастливой? Не приезжайте туда, где вам было плохо. Тетку я так и не простила, что она мной игралась. Но деньги ей иногда на праздники присылала.
— Значит, она знала, что вы во Франции?
— Знала, конечно. Но кто же ей поверит? Местные сплетники скорее поверят, что я проститутка на трассе.
— Дети от француза?
— Мне уже много лет было. Он немного моложе меня. У нас в стране меня назвали бы старородящей мамой. Оскорбительное обозначение мамы в возрасте.
— Никогда этого не понимала. Меня тоже это выражение коробило.
— Там в таком возрасте многие мадемуазели замуж впервые собираются. Поэтому я отважилась и родила своему новому мужу двоих.
— Он богат?
— Богат. По нашим меркам очень богат.
— Есть деньги Натану опять помочь?
— Есть. Боюсь, ему моя помощь скоро не нужна будет.
— А чем вас шантажировала Софья?
— Откуда знаешь про шантаж? Предположила?
— У нее привычка была всех шантажировать. Даже из своего окружения. Стиль жизни у нее такой.
— Она нас с Марком вычислила пять лет назад. Сначала стала угрожать, что Натан узнает о встречах с его сыном.
— Она думала, что вы любовники?
— Так она и подумала сначала, но потом поняла, в чем дело. И стала мне угрожать, что расскажет моему мужу про то, что у меня есть сын, от которого я отказалась.
— Она поняла, что вас этим не проймешь. И что придумала еще?
— Ты права. Когда я ее послала, она стала меня шантажировать связью Марка с малолеткой. Сказала, что это позор и муж меня бросит, а дети от меня отвернутся. Я ее и тут послала.
— Зная ее, я понимаю, что и тут она от вас не отцепилась. Что она еще откопала? Что-то более серьезное?
— Она придумала, что тогда я навела грабителей на дом своего хозяина. И что я его опаивала, чтобы получить наследство. И завещание заставила написать старика, чтобы его имуществом завладеть. Я опять послала ее и пообещала посадить за клевету. Она временно отстала. Только если бы ее не убили, она бы все равно пыталась меня шантажировать. Такая натура…
— Для нее ваши деньги в ваших руках, как личное оскорбление: они должны быть ее деньгами.
— В общем, мы с Марком собирались уехать, но нас Натан здесь держит. За него волнуемся. Выкарабкается ли?
Я сидела и не перебивала ее. Пусть рассказывает все, что сочтет нужным. Она старалась, а меня мучил только один вопрос. Зачем она мне все рассказывает. Я не полиция. Они могли вообще со мной не общаться. А они такие кружева плетут. Зачем? Для чего? Наконец-то она выдохлась. Или домашние заготовки кончились? Вот хоть убейте меня, но я слушаю и понимаю, что мне пьесу читают. Спектакль. Таким дикторским голосом. Актерствуют. Так и хочется сказать, как Станиславский: «Не верю!»
— У меня вопрос к вам, Марк. Софья вам как-то угрожала, что разорит вас и с голым задом по миру пустит. Это она о чем?
— Это старая история.
— Ну и что? Расскажите. Орала-то она об этом недавно.
— Она как-то занимала мне и отцу деньги.
— Отцу? Натану Львовичу?
— Да.
— А зачем вам нужны были деньги?
— Для дела. Отец хотел выкупить драгоценности и потом перепродать.
— Сделка не состоялась?