А в дудочке, пока недвижной,
Таинственная сила ждет.
И нежно округливши рот,
Он дунул - и глаза сверкнули чудным
Огнем, лиловым, изумрудным,
Как свечи, если соль в их пламя попадет.
Лишь только дудка заиграла -
Как будто гул далекого обвала,
Как будто тысячеголосый ропот,
Как будто мощных армий грозный топот
Послышался, и зданья затряслись,
И хлынули наружу толпы крыс:
Крупных, мелких, серых, черных,
Неуклюжих и проворных,
Рыжих, пегих, юных, старых,
Толстобоких и поджарых.
Крыса-бабка с крысой-дедом
Шли-брели за дудкой следом,
Братья, сестры, тетки, дяди
Напирали дружно сзади...
И так по городу шагал он,
А крысы вслед валили валом,
Приплясывая в лад, пока
Не поглотила всех река.
И лишь один могучий голохвост
Вплавь перебрался через Везер
(Как с древним свитком Юлий Цезарь)
И весть в Крысландию принес.
- О други, - он вещал, - сколь сладостные звуки
Мне чудились! Какие скрипы, стуки -
Как будто яблоки кладут под пресс,
На окороке делают надрез,
В коптильню двери открывают,
С бочонков обручи сбивают,
В поварне, прямо на весу,
Шпигуют салом колбасу...
И голос ангельский разнесся над долиной
(Он слаще был, чем свежая морковка):
«Возрадуйся, народ крысиный!
Весь мир для вас - открытая кладовка.
А ну-ка живо, налетай,
Грызи, кусай, хрусти, глотай,
Кто проглотил - еще хватай!»
И предо мною, как награда,
Возник бочонок рафинада:
Уже расклепан - весь, мол, твой!
Я прыг - и в воду с головой.
Так шумно горожане ликовали,
Что чуть колокола не оборвали.