Пурпурная волна, что гонит солнце, —
О лунах с их горящим острым краем,
О льне застывшем, что стоит и жадно
Лазури ждет, днях мартовских, когда
Двойная радуга связала бурю;
И майских, желтых от луны, ночах —
Они ушли, но я в душе храню их!
Мать
(в сторону)
Он не пойдет!
Луиджи
Смеешься ты? И правда,
Что сладострастность, призрачность и странность
Обвили преданность мою, как будто
Она алтарь какой-нибудь старинный
В гирляндах роз, в бычачьих черепах.
Мать
Ну, скажем, ты пришел, как перейдешь ты
Его порог?
Луиджи
О, если б план был создан,
Тогда бы много было затруднений.
Все качества, что надобны для этой
Задачи, — а я их имею все —
Употребленные иначе, были б
Не нужны мне, но здесь они бесценны.
Ведь всякий знает, для чего послужит
Его достоинство, но кто узнает,
К чему его порок годится; все же
Ты помнишь, как я долго рылся в чаще,
Ища кривого ясеня?.. Бывает
Плохая ветка дивною дугой!
Представь себе, что трижды осторожный
Приходит совершить мою задачу!
Нет, нет… я платье пышное беру —
Атлас, чтоб кудри оттенить, весь белый,
Войду я важно и один… К чему же
Друзья, которые мне все испортят?
Довольно одного. Иди же прямо,
Но без ножа, за ним пришлось бы рыться;
Пройди в ворота (не шатайся даром)
Сквозь стражу — я уж пробовал все это
Здесь, в этой башне, много сотен раз, —
У встречных не расспрашивай дороги,
Но где они толпятся гуще, в двери
Входи; они тебя легко пропустят,
Никто из них не знает фаворита,
Откуда он и для чего пришел.
Входи… и на него ты без кинжала