По следам бездомных АонидСтранствуют российские пиитыВдалеке от Родины забытойИ народ их слов не сохранит.И пускай угаснут их мечты —Это только участи началоДанников стихии одичалойСозиданья тленной красоты.Чествуют покинутую РусьБесталанною своей любовьюИ, по капле истекая кровью,Чувствуют убийственную грусть.1938
«О, Русь Великая, шестая часть земли…»
О, Русь Великая, шестая часть землиИ родина моей бездомной музы,Тебя сломить доселе не, смоглиНи татарва, ни ляхи, ни французы.И Ты грядешь державною стезей.Своей судьбой испытывая годы,Богатые и кровью и слезой,Достойные высокопарной оды.И день придет и над страною властьПриемлет племя молодых и смелых,Готовых за Тебя на поле брали пастьИ гибнуть в тишине морей обледенелых.1937
«Пусть Музы губят наши чувства…»
Пусть Музы губят наши чувства.Пусть это — отблеск, а не свет,Но ничего на свете нетСвятее тайного искусства,Овладевая вещей речью,Слагать певучие стихиИ претворять свои грехиВо что-то свыше-человечье,Во что-то без причин и цели,Во что-то данное богам,Во что-то равное громамИли пастушеской свирели.1937
«Одна поэзия, последняя стихия…»
Одна поэзия, последняя стихия,Волнующая душу иногда.А позади остались не плохиеИ не хорошие, забытые года,И пустота осеннего простораИ холодок иного бытия,И где-то там и дружбы и раздоры,И где-то там ребячившийся я.На сердце нет ни радости ни плача,И веры нет в устойчивую твердь.Слегка скорбя и изредка чудача,Я встречу неприветливую смерть.1937
«По Родине тоскую, по далекой…»
По Родине тоскую, по далекойУже давно не виданной стране.И по Тебе, родной, голубоокой.Чью память мне не утопить в вине.Так тяжко мне становится порою,Что я готов уйти в небытие,Но я живу и жизнь пустую строю,Чтобы воспеть явление Твое,Тебя, такую близкую когда-то.Твое погибшее земное естество,И роковой, непоправимой датойОтмечен стяг скитанья моего.И мне грустить о вас обоих надо,И надо мне в печали изойти,И чувствовать единственной отрадойЛишь окончанье страдного пути.1937
«Нам суждено скончаться накануне…»
Нам суждено скончаться наканунеВеликого крушения мировИ наша, холодеющая втуне,Не закипит по-юношески кровь.Нет, мы уже испытаны годамиИ новизной нас не прельщает твердь,И, не вздыхая по Прекрасной Даме,Мы встретим избавительницу Смерть.И наши одичалые потомкиЗабудут наш искусственный язык,И в чащах будет раздаваться громкийВоинственный и лающий их крик.1938
«Вчитываться в книги надо…»
Вчитываться в книги надо,Надо вглядываться в свет,И людские лики надоИзучать по многу лет.И в тоске великой надоСвою гордость превозмочь,И потом склоняться надоНад бумагой, день и ночь.И тогда заплакать надоНад проклятою судьбой —Никому тебя не надоСтавшего самим собой.1937
«Как тягостно и зреть, и сознавать…»
Как тягостно и зреть, и сознаватьНад близкими нависшие несчастьяИ то, что мы своей словесной властьюНе в силах их движения прервать,Не врачевать ни плоти, ни души,И только вяло разводить руками,И грусть свою рассеивать грехами,И все-таки испытывать в тиши.Знать, нам, мечтателям, от века сужденоБыть только соглядатаями жизниИ песни петь на свадьбе и на тризне,Глотая горьковатое вино.1938
«Еще не персть, еще не горсть костей…»
Еще не персть, еще не горсть костей,А человек, волнуемый судьбою,И плоть моя — ристалище страстей,Враждующих еще между собою.И пусть на счастье я не обречен.И пусть мои минуют всуе годы,Но я уже Каменами крещен,И я приемлю дольные невзгоды.И я вкушаю вольные грехи,Которые душе моей любезны,А перед смертию я сотворю стихиО прелести сей жизни поднебесной.1936
«Не новизна, а власть веков минувших…»
Не новизна, а власть веков минувшихПрельщает обреченные умы,И нас, к земному изобилью льнувших,Настигнет холод царственной зимы.И мы, глашатаи сердечного цветенья,Приемлем этот величавый тлен,И внимем обольстительному пеньюВ пучинах замирающих сирен.И мы, согретые последними лучамиУже потухших некогда миров,Волнуем беспокойными мечтамиУгрюмо леденеющую кровь.И жизни нашей неуютноликой,Свидетельствуя медленный заход,По наши неразборчивые кликиРождается суровый Новый Год.1938
«Мы на земле глухи и близоруки…»
Мы на земле глухи и близоруки,Сокрытые во тьме своей тщеты,И погруженные в томительные мукиТворенья искупительной мечты.И исчезают многие бесследноИз капища державных Аонид,Но кто-нибудь беспомощный и бледныйВ столетиях грядущих прогремит.Приемлет он причастье тайн чудесныхИ созидаться станет чрез сиеИз смерда малодушного — кудесник,Из жизни суетной — святое житие.1937
«Чудак уже нигде не милый…»
Чудак уже нигде не милый,Я прозябаю как-нибудь,И только думою унылойДано мне юность помянуть.И, вольным странником кочуяПо чуждым весям, я пою,Но если я душой почую,Что сковывают песнь мою,Меня кручина на смерть ранитИ лира тихо отзвенит,И с нею в сон последний канетБездомный данник Аонид.1937
«Да, грешен я, но нет святых на свете…»
Да, грешен я, но нет святых на свете,И только человек, познавший стыд и страх,Достоин жить и в памяти столетий,И в думах ближнего, и в книгах, и в стихах.Нельзя не внять волнению земному,Нельзя не гибнуть в недрах суеты,Нельзя не знать, что нет для дерзких дома,Нельзя не рвать запретные цветы.И надо жить без лавр и без оваций,И слушаться лишь самого себя,И падать надо, надо разбиваться,И ненавидя мир сей, и любя.И надо сознавать, что неизбежноПостигнет нас забвенье, наконец,И лишь искусству посвящать прилежноГорение встревоженных сердец.1937
«Нет для дерзающих свободы…»
Нет для дерзающих свободыНи при царе, ни при вождеИ одинаковы вездеМещанствующие народы.Всегда и в каждом мирном стане,Внушая черни злобный страх,Живут в восторженных сердцахНеотразимые мечтанья.И есть бессмертие лишь в этомНемолчном зове бытия:Ценою крови честь сия,Дана пророкам и поэтам.1936
«Молчать, не замышляя мести…»
Молчать, не замышляя мести,Своей гордыни не щадя,Не славя ни хулой, ни лестьюДеяний черни и вождя;Пускай их лица злы и жадны,Их пальцы сжаты в кулаки,Пускай волною беспощаднойНахлынут ихние полки…Молчать! Приять и срам, и муку,А сердце кроткое сберечь,Чтоб сыну передать иль внукуМеч Духа — праведную речь.1935
«В пятом году — рабочих…»
В пятом году — рабочих,В семнадцатом — юнкеров…Нет, мы не злее прочих —Всякая льется кровь.Гибли, шутя, матросы,И сдержанно умирал,Расстрелянный так простоПравитель и адмирал.Мы — те, на устах которыхПроклятья, а не привет,Но скажет седой историк:Достойней эпохи нет!1935
«Пускай нет правды на земле…»
Пускай нет правды на землеИ нет ни вечности, ни счастья —Нам тем и горше и милейВолнений жизненных причастье.Слагаем гимны мы весне,И женщин трепетных ласкаем,И улыбаемся во сне,И спорим за вином и чаем.А если властная тоскаСкует наш дух печальной скукойИ мы поймем, что смерть близкаИ что она — со всем разлука,Вздохнем и погрузимся в грусть.И нас восхитит умиленье,И мы запомним наизустьПорывы горнего томленья.Пускай конечно бытиеИ не узреть нам будет рая,Прелестна жизнь и лишь ееБлагословим мы умирая.1936
«В дерзаньи я презрел земное счастье…»
В дерзаньи я презрел земное счастьеИ горделивой мыслию пленен,Что мы ни в силах человечьей властьюОстановить движения времен,И не достичь нам полного покоя,И не познать нам точного числа,И мы не справимся наверное с тоскою —Но все равно не бросим ремеслаИскателей волнения пустого,Глашатаев напраснейшей мечты,Той, за которую лишь мы готовыПриять и жизнь и иго нищеты.1937
«Мы, может быть, последние на свете…»
Мы, может быть, последние на светеСкорбящие от лишнего ума,И после нас на несколько столетийЗакроют сумасшедшие дома.И толпища с тоскою незнакомыхНачнут вкушать земную благодать,Когда колонии червей и насекомыхОстанки наши будут доедать.Но кто-нибудь, прельстившись ветхим кладом,Найдет полуистлевшую тетрадь,И мы отравим вопрошанья ядомДотоле жизнерадостную рать.1937
«Блаженны те, что вовремя созрели…»
Блаженны те, что вовремя созрели,Чьи вовремя надежды отцвели,А мы, еще не знающие цели,Блуждающие в море корабли.Морщинятся с годами наши лица,Но тем сильней мы веруем в мечтуИ все труднее нам остепенитьсяИ погрузиться духом в суету.Все чаще мы страдаем тихим гневомИ, кажется, уже нам сужденоЛаскаться только к легкодумным девамИ пить со скуки горькое вино.1937
«Слышатся чаще и чаще…»
Слышатся чаще и чащеНовые голоса,Не о душе скорбящей,Про земные глаза.Их не задел глубокоРусской тоски расцвет,Скажут они про Блока —Непонятный поэт.Мы, несущие знамяЖалости и стыда,Знаем: умрет с намиПрошлое навсегда.1936
«Живем в изгнании и наша жизнь тяжка…»
Живем в изгнании и наша жизнь тяжка,И каждый день с собой приносит только тризны,И чаем мы теперь исподтишкаУзреть когда-нибудь поля своей отчизны…И блажь житейская напрасно нас зоветСмириться и чуждым пенатам поклониться,Спасти от глада плоть и душу от забот,Снедающих ее, когда она томится.Пускай бессмыслен путь с безрадостным концом,Но есть величие безумья в долге этом:Остаться навсегда бездомным беглецомИ становиться нищим и поэтом.1936
«Мы мучимся бесплодными мечтами…»
Мы мучимся бесплодными мечтамиИ скорбью об утраченной весне,Но даже и иссохшими перстамиЦепляемся за ветошь наших дней.И пусть усталых смердов АпполонаОбманет к славе влекшая стезя,И нас могильное сокроет лоно,Томительным гниением грозя.И пусть не узрим светлых сновиденийИ нам сознанье ясное дано,Что нас постигнет полное забвенье,Как наших предков, тлеющих давно —Мы все равно не бросим милой лирыИ будем рваться мыслию впередИ познавать, что вечного нет в мире,Но что искусство позже нас умрет,Что вопреки веленьям жизни куцойИ быстрым струям леты вопреки,Поют в эпоху русских революцийДержавинскую «Пчелку» казаки.1937
«Мы нищие, бездомные поэты…»
Мы нищие, бездомные поэты,Изгнанники творящейся страны,И нам спасенья от кручины нету,И на забвенье мы обречены.Привыкли мы к настойчивому стукуУже неровно бьющихся сердецИ лишь вином обманываем скуку,В которую мы канем, наконец.Но и живя среди народов чуждых,Теряя дар родного языка,Мы молимся о радостях и нуждахПлемен российского материка.1938
«Мы, безземельные питомцы вдохновенья…»
Мы, безземельные питомцы вдохновенья,Храним, как таинство, заветную любовьК стране, давно для нас далекой и волненьеПри помыслах о ней колышет нашу кровь.Нам не помочь ее неимоверной мукеПри созидании невиданных эпох;Изгоями слывем, но наши чисты рукиОт злата ворогов, и наш нездешен Бог.И чаем мы, что нас крещение не минетГлаголом праведным и боевым мечом.А если странников отчизна вновь отринет,Свою мечту о ней Россией наречем!1938