Он кошмар для кого-то, кто видит в нем холод и ветер…
Но почти невозможно вне этого города жить,
И совсем невозможно на просьбу его не ответить.
***
Ловя удачу на блесну,
В замыленности дел внештатных
Я снова пропущу весну –
От почек до свечей каштанов.
От робкой зелени кустов
До желтизны цветущих кленов,
Так, будто весен было – сто,
Как я, смешных и окрыленных…
И сквозь желание уснуть,
Сквозь горы дел, не сданных к сроку,
Кольнет – не прогляди весну,
Сиреневый продрогший крокус.
***
Этот город колдует, и мрачно его колдовство,
Зачарованный путь – параллельность что улиц, что судеб.
Ты опять обернулся, захвачен случайным родством –
Одиночеством взгляда. Окликнуть? Обнять? – будь что будет.
В лабиринте предательски серых домов и дворцов,
Сквозь распахнутый март, как сквозь строй, без надежды на милость,
Ты опять сделал шаг, узнавая родное лицо,
Без раздумий, без страха, что все невзначай повторилось.
Только шаг – и заклятие лопнет звенящей струной…
Ты опять обманулся, тебе не доверили чудо?
Но ты смог поделиться с чужими глазами весной
И растаять в потоке томительно сумрачных будней.
***
Ты был богом – непризнанным.
Ты бесшабашно творил
Из живого – живое,
Исследуя скальпелем душу.
Только опыт твердил,
Что царевны – увы – не лягушки,
И рука застывала,
Ошибку боясь повторить.
Ты был богом-творцом,
Ты старался создать механизм
Для счастливой судьбы
Почему-то тоскующей Евы.
И терялся, поняв, что ей нужно
Страдать непременно,
Обвиняя тебя в недостатках
Святых парадигм.
Ты был богом, создателем…
Только способен ли бог
Изменить чью-то суть,