Заволакивает глаза пеленой.
В нежную даль, что так неясна,
Лечу, сбитый с толку этой весной.
Ноги мимо кладбища сами несут
Сегодня не буду туда заходить.
А в просторнейшем парке капели льют!
А небесная синь хочет с ног свалить!
Но я дальше лечу - и лечу не сам,
А как будто что-то меня несет
К двум старушкам, пластмассовым их цветам,
Которые у них никто не берет,
И они мне кричат: "Цветочки для вас!"
Но я, перепуганный, дальше лечу:
Сверкает какая-то дымка у глаз,
Не хочу похоронных цветов, не хочу.
Хочется жить, полною грудью дышать,
Упасть и смотреть в это небо, ввысь!
Опять денег нет и неоткуда взять,
Сегодня связи с миром все оборвались.
У Птичьего рынка бросили котят
Целую коробку, не сумев продать.
Они, смешные, крошечные, пищат,
Бегают, не в силах ничего понять.
Красивая девушка в черном пальто
Присела на корточки и гладит их.
Мимо бесшумно скользит авто.
День вообще удивительно тих.
Слабость не отпускает, душа полна
Тоски, накатывающей, как слеза...
А повсюду - сверкающая весна,
А капели льют - и слепят глаза.
1999 год.
На лунном берегу.
"...сегодня продавщица кондитерской, завтра жена полкового командира, послезавтра сиделка Красного креста, а в промежутках - фарсовые актрисы, цирковые наездницы и гимназистки старших классов. Все это в конце концов приелось, и минутами кажется неинтересным даже обладание королевой".
Анатолий Каменский, рассказ "Четыре".
На лунном берегу мы целовались
В беседке, на безлюдном берегу,
А волны, что из звездной тьмы рождались,
Бежали к нам и гасли на бегу.
Я был тогда восторженным и юным,
А ты была прелестна: вся дрожа,
Дарила губы мне в сиянье лунном,
Смеялась, шаловлива и свежа.
На веках у тебя мерцали блестки,
А у меня кружилась голова
Все было внове, были мы подростки
И жаркие шептали мы слова.
И это все - мы просто целовались.
И этим я был счастлив в те года!