— Мне предлагают роль Вэлмы в русской постановке «Чикаго».
— И что ты? Неужели отказалась?
— Мне больше по душе Рокси, — хмыкнула Лена, и села напротив брата.
— Еще бы, она ведь главная героиня, — иронически заметил Макс.
— Нет, я хочу Рокси, потому что она близка мне по духу.
— Все ясно. Ты можешь убивать. Я усвоил. Я просто зашел спросить, когда ты едешь к родителям? Может, вместе?
— Пока не знаю. Видишь, как складываются обстоятельства…
Неожиданно зазвонил телефон.
Дождавшись, когда звонок прозвенит три раза, Лена подняла черную, элегантной формы, трубку, которая сочеталась со всем интерьером ее роскошной квартиры, и произнесла томное: «Алло?»
Тут же, видимо, собеседник взял быка за рога. Елена высокомерно вскинула бровь, потом холодно улыбнулась.
— Ну что вы, дорогуша. Сколько у меня, их было! И все чьи — то мужья! Как говорите, вас зовут? — ее рот начал расползаться в отвратительной улыбке, напоминающей оскал, — Анастасия Рязанова?
— Вы его не получите! — послышался истеричный выкрик из трубки.
Макс догадался, фото достигло адресата.
— Но, дорогая, вы ведь наверняка его уже выгнали, — сказала Елена, широко улыбаясь, — так что заполучить его будет даже проще, чем вы думаете. Всего доброго, — и Семенова положила трубку, почти увидев перед собой искаженное яростью лицо заплаканной Насти Рязановой.
— Прости, Максик, но скоро ко мне пожалуют гости! — счастливо сообщила Лена, и кинулась снова к туалетному столику, чтобы смочить запястья новым ароматом.
Семенов действительно испугался. Ох, как бы ему не хотелось иметь подобную женщину в своих врагах!
Он молча встал, взял шлем и двинулся к двери. Она не слышала, как брат покинул ее квартиру. Мысли Елены были, как никогда далеко.
Женщина металась по квартире, что-то прибирая, освежая, проветривая. Ей хотелось, что бы все было идеально. Вот он войдет, и перед ним она, такая прекрасная, и божественная ЗВЕЗДА. И, наконец, они смогут расслабиться. Он не будет думать о детях и жене, она о фотографах и общественном мнении. Они будут просто любить друг друга…
Медленно темнело. Лена прилегла на свой алый диван, приняв красивую позу спящей красавицы, и принялась ЖДАТЬ. А его все не было. Сон коварно забрался в ее сознание, Семенова уснула.
Пронзительный звонок заставил актрису вздрогнуть. Она резко села. В квартире было совсем темно.
Лена зажгла свет и взглянула на часы. Почти полночь.
Звонок повторился. Женщина двинулась к домофону.
— Да?
— Елена Ивановна, к вам пришел Григорий Рязанов.
— Пропустите, я его давно жду.
— Конечно, Елена Иванова, сию минуту.
Семенова снова вернулась к зеркалу. Снова изучила себя, подправила смазавшийся макияж, освежила духи. Глухой стук в дверь известил о приходе Рязанова. Вот глупый, у него ведь есть ключи!
Улыбаясь, Лена распахнула дверь и,… позволила ввалиться в свою квартиру пьяному вдрызг Григорию Рязанову.
— Она меня выгнал! Выгнала, — едва ворочая языком, и утирая слезы, сообщил гений современности в режиссуре, и сполз по стене на пол, где его и вырвало.
Потеряв дар речи от шока, Семенова тупо уставилась на отвратительное месиво его испражнений на своем НОВОМ ковре.
— Настенька, Настя, дай воды, а? — пробормотал он, и, свесив голову, уснул.
Семенова захлопнула за ним дверь. Подошла к домофону.
— Петр Валерьевич, ну будьте добры, пригласите, кого ни будь ко мне, а то Рязанова стошнило прямо на мой ковер…
— Уборщика?
Лена раздраженно подавила поток ядовитых ответов.
— Да, пожалуйста.
— Сию минуту, Елена Ивановна.
Семенова зашла в ванную, взяла влажные салфетки и вернулась к Грише. Тот по-прежнему сидел у стены. Слава Богу, что он не испачкал себя!
Женщина с трудом заставила его подняться на ноги. Рязанов, как заговоренный, повторял: «Настя, Настя», от чего Семенову так и подмывало скинуть его со своих плеч, обратно, в лужу его рвоты.
Но она бережно донесла мужчину своей мечты до своего алого дивана, положила, обтерла лицо влажными салфетками, сняла с него галстук и ботинки. Мужчина крепко спал.
Тихая уборщица быстро и качественно ликвидировала все то, что Рязанов употреблял сегодня в пищу с ковра, за что Семенова ее щедро вознаградила, и они, наконец, остались одни.
Но, нет. Она конечно и божественная звезда, а вот он не вошел, а ввалился…
Лена взглянула на чудо, которого так долго добивалась, и ей показалось, что все это зря…
Тогда, когда ей было всего двенадцать, девочка решила окончательно определиться с выбором своей будущей профессии, что бы «не так как все». И именно в этот период она увидела на обложке глянцевого журнала свадебный снимок Григория и Анастасии Рязановых. Елена тогда влюбилась в него с первого взгляда, с детским максимализмом и уверенностью в своей победе. Стала посещать школу танцев, курсы актерского мастерства, в старших классах снялась в низко бюджетном сериале. Но для времен перестройки это очень даже прекрасно. К двадцати Лена и думать забыл о Рязанове, поглощенная своей карьерой, которая медленно, но верно набирала обороты. Отца избрали в думу, у мамы вышла первая книга, Макса пригласили играть за Высшую Лигу, Наташа поступила в аспирантуру, Маша начала стажировку на лето в огромной фармацевтической компании, полу подпольной, правда, но именно она сделала Машу знаменитой сейчас рекламщицей. Даша как раз оканчивала школу, одиннадцатый класс, а Ксюша распрощалась с девятым.
Именно Ксюха принесла тогда ей свой любимый журнал, где Лена и обнаружила заметку о Рязанове. Мол, «непотопляемый режиссер снова в деле». Семенова пришла к нему на пробы, и не прошла. Но мысленно была всегда с ним, потом, через год, после успеха трагикомедии, где она изображала ненормальную наркоманку, Рязанов пообещал взять ее в свое кино. Тогда — то Лена его соблазнила. Ей 23, ему 38. Потом начался изнурительный роман без будущего. Он написал сценарий, специально для Елены. И обещал, что эта картина сделает ее звездой. Может и сделает, но ей хотелось, что бы он сделал ее, совей женой.
Лена пригладила челку на его лице, покрытом испариной. И глубоко задумалась. Вот он, такой желанный ею, лежит на ее диване, весь такой беспомощный и полностью в ее власти. И что с ним теперь делать? Так ли он ей нужен?
Семенова накрыла мужчину пледом и легла в свою роскошную постель с шелковыми простынями.
Спустя, казалось, несколько минут жуткий вопль нарушил ее сладкий сон.
Ее мужчина требовал воды. Потом еще и еще. Стонал, жаловался на боль в желудке, голове и еще черт знает, где. В конце концов, Лена перестала приходить на его зов. Проклятье! А завтра у них пресс — конференция! Последняя, перед выходом фильма! Дьявол!