— В-третьих, такой нагоняй, что ты устроила мне в той статье, я получал, разве что от мамы…
Они снова засмеялись.
Вика расслабленно потянулась, и села.
— Ты куда? — нахмурился Макс.
— Мне нужно в туалет, — откликнулась она, и быстро натянув его футболку, шмыгнула в ванную комнату, совмещенную, собственно, с отхожей комнатой.
Едва за Викой захлопнулась дверь, в комнату вошла Лена.
— Эй, какого дьявола ты делаешь в постели? Уже обедать пора, ты что спал?.. — Лена смолкла, при виде женского белья, что небрежно свисало со спинки кресла, и заинтересованно вскинула бровь, — И кто твоя новая пассия? Надеюсь, не Лиана? Эта шлюшка меня раздражает…
Макс молча смотрел на сестру, не желая делиться с ней, в первый раз в жизни.
— Ну что ты молчишь?
— Тебе не кажется, что ты не вовремя? — устало, спросил Макс, затушив сигарету.
— Да брось ты, я твоя сестра, — Лена села в кресло, небрежно скинув Викино белье на пол, — так кто она? Неужели эта курчавая журналисточка? Браво Макс! Ты все же ее приручил? Молодец! Всегда слушай моего совета. За хороший секс она будет писать о тебе все, что ты попросишь…
Дверь в ванную комнату медленно открылась. Лена оглянулась.
— Ах, я все же угадала! — холодно улыбнулась она, — Что ж, Макс, прими мои поздравления! Ладно, я пойду, раз у вас такие дела… — и Лена тут же скрылась, словно явилась столько для того, что бы уничтожить этот прекрасный момент…
Максим взглянул на Вику. Та сразу как-то похудела, и его футболка болталась на ней. Девушка подошла к креслу, и быстро надела белье, потом джинсы.
Семенов быстро надел халат, чувствуя, ощущая приближение бури. Неужели она там все услышала? Всю эту гадость, что говорила Лена?
— Вика?
Девушка натянула майку, пряча от него взгляд, и двинулась к двери.
— Вика! — Макс поймал ее запястье.
Воробьева подняла на него мокрые от слез глаза и ударила по лицу. Голова Максима дернулась по траектории, и жар разлился по щеке.
— Больше никогда не подходи ко мне, — ледяным голосом сообщила она, и вырвав руку из его хватки, быстро пошла прочь.
Максим двинулся за ней.
36.
Маша внимательно изучала диаграмму, Сергей не казался таким увлеченным. Он вообще пребывал в некоем недоумении. Вчерашний вечер даже ему показался волшебным. А она ведет себя так, словно ничего не было вообще. А он понадеялся, что уже на пол шага приблизился к победе. Теперь-то Скворцов понял, что Семеновская душа требует особого подхода, или большой любви.
— Маш?
Девушка недоуменно взглянула на Скворцова. Кажется, прежде он ее никогда по имени не звал.
— Я вас слушаю, — как можно более официально отозвалась она.
Скворцов, скрыв недоумение за ехидной ухмылкой, воззрился на девушку.
— Ты всегда так делаешь?
— Как? — непонимающе она округлила глаза.
— Ну, после свидания с парнем, ты всегда делаешь вид, что ничего не было?
— Я на работе. А работа не имеет ни какого отношения к моей личной жизни, это, во-первых, — Маша поискала на столе какой-то график, и таблицу, и вернулась в кресло, — а во-вторых, я просто тебе подыграла. Это ведь просто игра, ты забыл?
Скворцов нахмурился.
— То есть то, что было вчера, ты воспринимаешь, как нечто не стоящее внимания? — он грубо выхватил бумаги из ее рук, и, отшвырнув их в сторону, присел около Маши на корточки.
— А что вчера было такого особенного?
— Не надо изображать из себя неизвестно кого! — Скворцов разозлился по-настоящему, и Маша поздравила себя с первой маленькой победой. Он теряет самообладание, это ей только на руку, — Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Маша взглянула на Сергея.
— Давай обойдемся без выяснения отношений, хорошо? И потом, не было ничего, достойного нервотрепки сейчас. Оставим это на потом, хорошо? Нас все еще ждет работа, — сказала Маша, и, склонившись к Скворцову, легко поцеловала его в губы, — ну что? Так полегче?
Сергей улыбнулся. В детстве мама всегда так спрашивала, если Сережа, не дай бог, поранился. Она целовала не сильную, но болезненную рану, и спрашивала: «Так полегче?». Скворцов другими глазами взглянул на женщину сидящую перед ним, и отошел подальше. Уж очень угрожающей она ему показалась. Скворцов не хотел признавать, что струсил, но именно так оно и было. Впрочем, Маша тут же об этом догадалась.
— Может, поужинаем сегодня вместе? — спросила она, заметив его неожиданное отчуждение.
Скворцов кинула на Машу настороженный взгляд, который Семенова предпочла не заметить, или сделать вид, что не заметила, и сказал:
— Конечно, без проблем. Я с удовольствием. А ты, куда бы хотела?
Даша лежала в кровати, свернувшись клубочком. Андрей Лесной только что вышел по каким-то своим делам, но обещал очень скоро вернуться. Девушка ощущала себя пустой и одинокой. Она совсем расклеилась за последние несколько дней. Но, почему-то ей казалось, что жизнь остановилась…
Дверь чуть слышно скрипнула. Напуганная утренним происшествием, Даша резко оглянулась. В комнату вошел Антон.
— Господи, ты, что следил за моей дверью?
— Вообще-то это и моя комната тоже. Я ночую в гостиной, только из вежливости, и чувства вины. Хотя, этот твой доморощенный фотограф с таким же успехом мог обитать в своей комнате.
— Моя личная жизнь не твое дело, — устало сообщила Даша, — уходи.
— Так значит, он перекочевал из фотографов в личную жизнь?
— К чему ревность? Ты потерял на меня права, как только сунул своей стажерке.
Антон сморщился.