«Estar jodido!». Это первые слова, которые Аламеда произнёс в новом для него мире. Вернее он попытался их произнести, но получилось не то визгливое блеяние, не то кошачий мяв. Да, и как не прокомментировать столь экспрессивно место, куда он попал, и то тело, в которое его угораздило попасть.
Что касается места, то помещение, в котором он валялся на каких-то грязных, мокрых и вонючих тряпках, являлось дыра дырой. В таких апартаментах не захотят жить даже бездомные сеньоры, у которых сроду не имелось гроша за душою. И здесь пахло. Совсем дурно пахло. И пахло, прежде всего, от самого тела, в которое угодил бывший уругваец, и от тряпок.
— Надо же, — промычал бывший старик. — Такое маленькое тело, а такое вонючее. Получается я маленький cabeza de mierda. Печально.
Дальнейший осмотр теперешнего места обитания бывшего профессора только усилил печаль. Помещение весьма небольшое: где-то пять на пять метров. Из мебели имелся низкий топчан, на котором и валялось его тело в грязных тряпках. Ещё у другой стены стоял большой сундук. Наверное, в нём хранили нажитое добро. Комнатку украшали две крашеные масляной краской табуретки и небольшой стол. Буквально в двух метрах от топчана на полу стояла ночная ваза, которая тоже совсем не озонировала воздух. Попаданец представил, что в ней находится, и от этого открытия настроение у него не улучшилось. Стены помещения покрашены какой-то белой дрянью: известь, наверное, решил бывший житель Уругвая. Комнатка имела только одно небольшое окошко, в котором имелась форточка, но сейчас форточка оказалась плотно закрыта. Другой отдушины для поступления свежего воздуха, как профессор не всматривался, не имелось. Хоть задохнись.
— Без свежего воздуха я копыта отброшу, как мамонт, — с грустью подумал он. Мысли попаданца порхали, как мотыльки, обожравшиеся кокаина.
Ребёнок посмотрел на потолок. С потолка свисала на витом проводе одинокая лампочка накаливания. Это обстоятельство пришельца обрадовало, значит, это не 1867 год, а гораздо позже, минимум 1920 год. Больше глаз ни за что не цеплялся, поэтому более точно определить какой сегодня год не представлялось возможным. Ни газет, ни часов, ничего в комнате не наблюдалось.
Теперь пришелец стал рассматривать доставшееся ему от щедрот высшей цивилизации тело. Что мы имеем? А имеем мы дитё мужского пола, одна штука. Белой расы, что радует. Возраст где-то между двумя и тремя годами отроду. Дитё с проблемами речевого аппарата и с нарушениями координации движения, что не радует.
И кто же нас кормит и воспитывает? Есть ли у этого дитя родители? Не само же оно здесь появилось от сырости. Сплошные загадки. Точно известно, что нас хреново кормят и совсем хреново содержат. Наверное, у этого дитя непутёвые родители. Может они злоупотребляют веществами?
Бздынь… да-дах…! В соседней комнате что-то упало, и раздался голос, явно принадлежащий пожилой сеньоре. Аламеда на своей лежанке даже вздрогнул от неожиданности, но его обрадовал тот факт, что в доме появился ещё один персонаж. Правда, этот персонаж не торопился менять ему пелёнки, кормить и воспитывать: он в смежной комнате что-то сварливо говорил сам себе на непонятном языке. На каком языке говорила эта сеньора, испаноговорящий человек не мог понять. Не испанский и не португальский. Это точно. И не итальянский, Аламеда его прилично знал. И не английский, да и не французский. Голландский тоже исключаем. Может это немецкий, или какой-нибудь датский? Да, чёрт бы с ним с языком, сеньора, иди, меняй нам пелёнки, мы уделались по самые уши. Честно говоря, грязные мы как черти и воняет от нас, сил уже нет. Но сеньора не спешила ухаживать за ребёнком, а возилась в другой комнате. Она не пришла, даже когда ребёнок стал орать в полный голос. Пришлось прекратить орать, ибо бесполезно. Теперь младенец гадал, от чего он быстрей загнётся: от грязи, от спёртого воздуха, от голода, жажды или от микробов.
Вот она подлянка этой троицы из компенсационной комиссии. Формально они своё обещание выполнили: попал пострадалец в белого человека мужского пола. А всё остальное лирика. Теперь профессор решил разобраться с другими подарками высшей цивилизации. Или благодетели и с другими подарками накосячили? Он решил открыть обещанную базу данных. К его неописуемому счастью база данных имела место быть, и открывалась она очень легко. Только и здесь случилась заковыка: открывалась база на непонятном языке. Буквы этого языка младенцу были смутно знакомы, но это явно не латиница. Это же кириллица! Аламеде стало жутко, вот теперь на старости лет придётся становиться полиглотом и учить… а какой, собственно, язык надо учить? Кто у нас пишет на кириллице? Да много кто. Югославы, например, и прости господи болгары. Ещё русские на ней пишут. А вот это уже ужас.
Пришелец поискал испаноязычную базу, которая быстро нашлась. На испанском языке он в поисковике сделал запрос на русский алфавит. Система милостиво дала ему справку. Точно, эти же буквы и в основной базе данных. А это значит, что уругваец попал в Россию. Pajuo.
— Господи, за что? — завыл от безысходной тоски Аламеда. — Что я тебе такого сделал, что ты законопатил меня в Россию?
Разум же говорил, что Господь здесь совершенно ни при делах. Это всё проделки высшей цивилизации. Осчастливили, благодетели.
Но делать нечего. Что есть, то есть. Надо исходить из сложившихся реалий. Сбежать в Испанию в таком возрасте у попаданца вряд ли получится, поэтому надо смириться и начать учить русский язык. Ребёнок косо посмотрел на русский алфавит. А-а-а, о-о-о, у-у-у, ю-ю-ю…. .а это что такое?…. «Ы»… как же эта зараза произносится? Господи, за что?
Аламеда сделал запрос в испаноязычной базе о существующих календарях и текущей дате. Оказалось, календарь Испании и России совпадал, а что касалось даты, то база утверждала, что сейчас идёт 30 мая 1970 года по христианскому календарю. Всё лучше, чем 1920 год. Кому лучше?
Закрыв базу данных, от греха подальше, младенец постарался успокоиться. Потом он вспомнил, что выцыганил у благодетелей умение «Лéкарство». Это умение включилось тоже очень быстро, но имелась та же заковыка, все пояснения давались на русском языке. Теперь у Аламеды появилось важное занятие: он с помощью словарей и автопереводчика старался расшифровать текст. Работы на много дней. Пока не получалось, текст не расшифровывался.
— Как бы ни загнуться, пока освоишь эту опцию, — с грустью подумал пришелец. — Делать нечего, надо срочно осваивать русский язык. Вот же chungo; Господи, это я не тебе.
На его вопли и причитания всё же соизволила явиться пожилая сеньора.
— Сеньора, — он попытался втолковать ей очевидное. — Нас бы надо…. того…. помыть, а то мы обгадились. Сеньора, ты чего делаешь? Que carajo quieros?
Вместо того чтобы навести гигиену в помещении старушка стала совать в рот ребёнку ложку с противной безвкусной кашей. Несмотря на протесты, она всё-таки накормила дитя непонятной едой. Однако, менять пелёнки она не собиралась, её явно устраивал и обгаженный ребёнок в мокрых пелёнках. Даже слёзы не помогли.
— Нет, — решил пришелец. — С этой сеньорой мы каши не сварим. Вернее сварим, но плохую кашу, даже отвратительную кашу, от которой мы протянем ноги. Надо как-то самому выходить из этой ситуации.
Зато старушка открыла форточку на некоторое время. Из форточки потянуло свежестью, но Аламеда вдруг вспомнил, что раз они находятся в России, то в открытую форточку может влезть какой-нибудь юркий зверь, а то и медведь пожаловать, унюхав аппетитное амбре. Ага, вот почему у них окна в домах такие маленькие: боятся, чтобы не пролез дикий медведь. Это весьма разумно со стороны аборигенов.
Экспериментальным путём попаданец выяснил, что старая сеньора меняла его пелёнки только раз в день, на большее её не хватало. Перед сменой пелёнок она приносила в комнату таз с тёплой водой и кое-как, кряхтя, обмывала ребёнка. Ребёнок решил, что теперь он должен совершать свои грязные дела в ночную вазу, если не хочет весь день сидеть по уши в детской неожиданности. Но до вазы надо как-то добраться, а с координацией у этого ребёнка всё очень плохо.
Сам собой сформировался ПЛАН на будущее:
— научиться ползать и добираться до горшка;
— постоянно учить буквы русского алфавита, постоянно твердить их во весь голос;
— расшифровать инструкцию к лекарскому умению (без этого, чувствую, придёт кирдык).
То, что мы видим, не является тем, чем кажется: всего три пункта, но как же сложно их реализовать. Но настойчивости бывшему профессору математики не занимать: он привык держать лицо и укрощать эмоции перед лицом испытаний. Ребёнок, превозмогая боль, ползал по комнате; орал буквы русского алфавита о-о-о, у-у-у, прости Господи ы-ы-ы; осваивал согласные буквы (тоже не подарок), вот как, например, произнести «Щ» и совсем непонятно как сказать «Й». Через сутки упорного труда он, наконец, добрался до ночной вазы и сделал, с грехом пополам, свои грязные дела, чем ввёл старушку в огромное недоумение. Приходилось, несмотря на сильную боль, постоянно разминать руки и ноги. Да, запустил бывший владелец своё тело, капитально запустил. Ночью ребёнок включил умение «Кошачий глаз». Порадовало. Часа три он мог видеть вполне как днём, правда, только в ахроматических цветах. В форсированном темпе Аламеда расшифровывал инструкции к лекарскому делу. Эта опция оказалось крайне полезным делом, но не в его, пока, случае. Оказывается, для магического лечения надо с помощью диагностической программы, установить, что, собственно, болит. А затем именно в это место направить магическую энергию, которой у ребёнка имелось всего три несчастных единицы. Это крайне мало. Если потратить эти несчастные три единицы, то они восстанавливались в течение суток. Вывод, надо качаться в этом плане. Но, когда бывший великий математик активировал диагностическую программу, чтобы узнать состояние своего организма, то ужаснулся. Для приведения организма в порядок требовалось около 400 единиц. Диагност дал подробную характеристику его организма и карту болезненных проявлений. Напротив каждой болячки диагност услужливо проставил, сколько единиц требуется влить для устранения негативных явлений. Тело ребёнка оказалось напрочь больное.
Встал вопрос, куда, прежде всего, следует вливать единицы. Организм попаданцу достался совершенно расстроенный. Получается, что без выпрошенного лечебного умения ребёнок был фактически обречён на скорую гибель. Вот так компенсаторы, удружили. Аламеда долго мысленно материл компенсаторов на испанском языке, но потом решил, что надо осваивать для этих целей русский мат. Есть же в русском языке ругательства, наверное, есть.
Три единицы силы он решил влить в больные ноги, это ему подсказывал холодный разум. Даже больное сердце и непорядки в мозгу подождут; сейчас ноги это главное. Влив в указанную диагностом точку на левой ноге три единицы, младенец чуть не потерял сознание от головокружения, болей во всём теле и упадка сил. Он проспал три часа, но остаточные явления упадка сил всё ещё присутствовали.
Дальше вся дальнейшая жизнь бывшего профессора превратилась в сплошную боль и пытку. Чтобы не орать от боли он орал буквы. Больше всего от боли помогал крик буквы «Ы». Ещё он шипел от боли, так освоил «Ш» и «Щ». Но случались и приятные моменты. Во-первых, стал спать на сухих пелёнках, что уже само по себе великолепное достижение. Во-вторых, Аламеда заметил, что бар (полоска), которая указывала количество единиц и скорость их восстановления, стал меняться. Если раньше на шкале присутствовало число 3,0000, то после первого сливание единиц, через сутки набралось уже 3,0300 единицы. Потом 3,0603… потом 3,0909. Из нехитрых расчётов Аламеда сделал вывод, что рост бара идёт на один процент больше после каждого сливания единиц досуха. К тому же увеличилась скорость восстановления единиц. Теперь они уже восстанавливались не за 24 часа, а за 23 часа и 50 минут. Но, как же ему становилось плохо, когда приходилось эти единицы сливать. Врагу не пожелаешь. Попаданец в тело младенца даже начал беспокоится за своё больное сердце: выдержит ли оно такие нагрузки. Поэтому, хорошо подумав, стал сливать единицы и на лечение сердца и мозга. По его подсчётам, такими темпами, тело более-менее восстановится за три-четыре месяца. Но это если он ничем дополнительным не заболеет. Кроме этого ребёнка стало беспокоить состояние здоровья его единственной кормилицы. Применив на старухе диагностику, новоявленный лекарь ужаснулся. Совершенно непонятно, как она ещё ходит. У старой сеньоры обнаружились огромные проблемы с межпозвоночными дисками. Теперь Аламеде надо думать, как ловчее выделить незначительный ресурс лечебных единиц ещё и на старушку, ибо без неё ему точно придёт конец. Храбрая старушка и так периодически выходит во враждебную среду из дома, а там шастают голодные медведи. С таким позвоночником старуха от медведя не убежит, научный факт. Жалко старушку, если её съест медведь. По всему выходило, что ребёнку теперь надо думать за двоих. Других людей пришелец пока не видел. Но это и понятно: Россия заселена не очень густо. Наверное, только в их Москве живёт тысяч сто народу, да и то не факт. Надо как-нибудь в базу данных заглянуть, прочитать на этот счёт информацию.