«8 марта 2000 года
«Дополнительный критический день» — так я называю сегодняшний праздник. Правда, для женщин он становится «критическим» только в том случае, если они одиноки. Во всех остальных он «критический» для мужчин.
Впрочем, лично я никаких беспокойств представителям сильной половины человечества сегодня не доставлю. Подарков мне ждать не от кого.
И какой идиот придумал устроить в женский праздник выходной? Сделала бы прическу — да кому ее показывать? Позвала бы гостей — но у всех вечеринки «в кругу семьи». А если ты одинока? Сиди скучай?!
Нет ничего более обидного, чем остаться в этот день невостребованной. Часами смотришь на телефон, даже в ванную отправляешься с трубкой, а он молчит. Или, того хуже, телефон все-таки зазвонит. И это окажется твоя подруга, которая, отогнав желчное ехидство подальше от голосовых связок, елейным голоском поинтересуется: «Ну, выкладывай, что тебе сегодня надарили?»
Ольга решила уж по крайней мере в этот, хотя и «критический», но вполне солнечный, день не поддаваться унынию. Какие-никакие, а цветы у нее уже есть. Вчера начальство распорядилось раздать всем сотрудницам телецентра по три тюльпанчика. Еще накануне вечером их нераспустившиеся бутоны напоминали желторотых птенцов. Но сегодня «птенчики» «оперились», приобрели алый окрас и даже успели «прозреть», обнажив черные глазки-тычинки.
Она тщательно спланировала нынешние мероприятия. Завтрак с пирогом из кулинарии «Джигит», то есть вроде как от настоящего мужчины. Прогулка в районе ВДНХ, расклейка объявлений (из любой неприятности нужно извлекать пользу, раз уж хозяева выгоняют ее с квартиры, почему бы новую не снять поближе к работе). Обед в каком-нибудь приятном местечке. Поел сам — дай поесть братьям нашим меньшим (релакс в Ботаническом саду, с кормежкой белочек, голубей и синиц). Ну а вечером можно и у телика «подежурить».
Ольга сложила в сумку заготовленные заранее объявления, клей, орешки и семечки, оделась потеплее и вышла из дома.
Она знала, что сейчас будет. Откроется дверь подъезда, и яркое солнце ударит в глаза, а морозный ветер ухватит за щеки. Собственно, так оно и случилось. Но это мгновенье стало последним предсказуемым в сегодняшнем так тщательно и, как оказалось, совершенно напрасно спланированном дне.
Следом за кусачим ветерком в ее коленки впилась ледяная струя — мимо на большой скорости пролетел темно-синий «Фольксваген» и окатил девушку из лужи.
— Щас вдогонку поскачу, по капоту настучу! — заорал вечно сущий на лавочке Лаврон и помахал вслед машине кулаком. Однако с места не сдвинулся. Потом он величественно повернулся к Ольге: — Привет, соседушка! С 8 Марта! Твое здоровье! — Лаврон приложился к горлышку еще почти полной бутыли.
Лобенко пришлось вернуться в квартиру и сменить джинсы. Пока она переодевалась, зазвонил телефон.
Это был Соловьев. Ольга так и не рассказала ему о происшедшем после его отъезда. Дело закрыто. Дверь он вроде как тоже запирал, стало быть, и расспрашивать не о чем. Соответственно, и уведомлять не стоит.
Тон у бывшего одноклассника был мягкий, ласковый, голос — радостный. Поздравил, нажелал всего-всего, высказал надежду на встречу…
«Нет, он не мог вначале меня обокрасть, а потом вот так запросто позвонить… Я его знаю, законфузился бы», — сделала вывод девушка и с облегчением выдохнула. Приятно, черт возьми, осознавать, что твоя первая любовь и твой последний мужчина отнюдь не подонок!
Телефон зазвонил снова, она, кажется, даже не успела нажать кнопку отключения… Светлана Артемьевна приглашала на чай со своими знаменитыми «пирожками». Чая с пирожками и старушкой ей не хотелось. Пришлось соврать, что идет в гости к друзьям.
Очередной звонок… Даже невероятно, с какой быстротой аппарат успевал трезвонить. На этот раз голос был мужской:
— Ольга Валерьевна? Капитан Отводов беспокоит. Где вы были вчера вечером? — в отличие от алкоголика Лаврона, следователь не только не поздравил Лобенко с праздником, но даже забыл сказать элементарное «здрасте».
— Доброе утро, господин Отводов. Извините, но не ваше дело, где я была вчера вечером и чем собираюсь заняться сегодня! А вот вам, ка-пи-тан, — Ольга отчеканила каждый слог, — не мешало бы сейчас стоять у штурвала семейного корабля, по совместительству исполняя обязанности кока, и не приставать к девушкам, которые мирно плавают за бортом.
Ольга добилась желаемого результата — Отводов засмущался:
— Ох, я и позабыл, что сегодня этот, Международный женский… — голос у него был приятный, с легкой хрипотцой. Она заметила сию деталь еще тогда, при первой их встрече в разгромленной квартире, но теперь, когда не было видно лица, эта некоторая сипловатость обращала на себя особое внимание. — Кстати, я не женат и «корабля», а тем более «штурвала», не имею… Потому-то меня и гоняют на дежурства по праздникам. Где я по долгу службы обязан «приставать» к молодым девушкам, чтобы те не «утонули», как вы сами изволили выразиться, «за бортом», то бишь в морской пучине. Так я, это, поздравляю вас…
— Спасибо, — быстрая реакция и достойный ответ произвели впечатление. Девушка представила, как капитан, обескураженный ее натиском, снова запустил пятерню в кудряшки на голове. Смягчилась. — А вчера вечером, если вам так уж интересно, я довезла до дома коллегу по работе, она, видите ли, после крепкого ликера выпила шампанского… Надеюсь, вы меня не подозреваете в каком-нибудь преступлении? А то, боюсь, коллега мое алиби подтвердить не сможет.
— Нет-нет. Какое преступление! Что вы! Просто я вас искал. После того, как получил нагоняй от полковника с Петровки…
— За что?
— За то, что позволил вам забрать заявление о краже.
— А мне казалось, что высокое начальство интересует показатель раскрываемости преступлений и ему лишние «висяки» ни к чему.
— Здесь случай особый. Но об этом лучше не по телефону. Я вас жду в отделении.
— Что, прямо сейчас?
— Да, немедленно, — капитан произнес последнюю фразу тоном, не терпящим возражений.
Х Х Х Х Х
Идти до отделения милиции было минут пять, но даже за это короткое время Отводов успел сбегать в ближайший магазинчик и купить плитку шоколада. Электрочайник вскипел в течение минуты, так что Ольгу встретили более приветливо, чем она сама того ожидала.
— Гм! — следователь передернул плечами. — От полковника вчера узнал, что вам угрожает опасность. Я за вас теперь головой отвечаю. — Он самодовольно улыбнулся, но вмиг посерьезнел и продолжил: — Стал вечером звонить — а вас нигде нет. Переволновался.
— Что ж на автоответчик сообщения не оставили?
Отводов разъярился. Энергично вырвал пятерню из собственных волос.
— Какой толк от автоответчика? Может, вы у очередного кавалера заночуете, — а я переживай. Навел справки, в сводках о происшествиях ваша фамилия не значится, среди неопознанных трупов девушки с вашими приметами тоже не нашлось. Значит, скорее всего, нового криминала пока не произошло. И я немного успокоился.
Ольге, конечно, не понравилось прилагательное «очередной», поставленное перед существительным «кавалер», но еще больше задело ее слух словосочетание «неопознанный труп».
— Что, ожидается новый… «криминал»?
— А то! Как объяснил Алексей Степанович Цветков, тот самый полковник с Петровки, который меня отчитывал, вор, что побывал у вас в квартире, охотится за древней реликвией. В шкатулке ее не оказалось, значит, он будет искать встречи с вами, чтобы вы сказали, где она. Не скажете добровольно, попытается выбить сведения силой. А если обнаружит вещицу при вас, так и совсем пришлепнуть может.
— Очень праздничная весть…
— Вы не смейтесь.
— И что за ценность у меня хранится, можно полюбопытствовать?
— Изумруд.
— О-о-о, — Ольга откинулась на спинку стула, сложила руки на груди. — Могу вас обрадовать. Изумруда, даже крошечного, в руках не держала. Видела только за стеклом, в витрине ювелирного магазина.
Но капитан стоял на своем:
— Возможно, вор ошибся, и камня у вас действительно нет. Но как довести до сведения и, главное, заставить в это поверить самого жулика?
Девушка расхохоталась.
— Вы не смейтесь. Лучше постарайтесь припомнить, не интересовался ли кто в последнее время вашими украшениями, не заводил ли речь об антиквариате, о перстне с крупным изумрудом, который якобы принадлежал самой Екатерине Великой.
Ольге показалось, что она вместо чуть теплого чая проглотила перченый кипяток, пальцы моментально вспотели, и чашка выскользнула из влажных рук. Коричневая жидкость полилась на голубую ткань джинсов.
— Между прочим, эти джинсы были последними…
— Простите, что вы сказали?
— Так, ничего. Капитан, я знаю вора, точнее воровку…