Погоди, зайка. Он должен пригласить меня на свидание, а дальше можешь развлекаться с ним как хочешь.
С этой мыслью я решительно подхожу ближе и накланяюсь к уху девушки.
— Это мое место.
Их разговор прерывается и внимание двух пар глаз направлено на меня. Я, мило улыбаясь, по крайней мере я надеюсь, что это выглядит мило, а не как оскал акулы. Глаза Маркуса сужаются, а девушка недовольно и с высокомерием смотрит на меня.
— Уже нет, милая. — ее голос звучит слишком по-доброму для человека, чье лицо исказилось так, будто его заставили съесть целый лимон.
Не прерывая зрительного контакта с барменом, вопросительно приподнимаю бровь.
— Разве? — наивно хлопаю глазками. — А я-то думала, что сегодня получаю, что хочу. — слегка повожу плечом. — Ну в честь моральной компенсации.
— Что ты… — девушка не успевает закончить фразу: ее перебивает голос Маркуса.
— Тебе следует вернуться к Тому, Сабрина. В его части большой наплыв.
Когда он говорит это, я понимаю, что победа у меня в кармане. И пока девушка по имени Сабрина кидая на меня злобные взгляды, поднимается и что-то недовольно бормочет себе под нос (наверно, проклинает меня), наши взгляды с Маркусом не отрываются друг от друга.
— Твоя девушка? — спрашиваю я, запрыгивая на стул.
— Уже ревнуешь? — удивляется он. Я хмыкаю, наклоняясь ближе, решая пойти на рискованные способы. Мне необходимо это свидание! И времени мариновать помидоры нет, иначе Фабио взбесится, а я этого очень не хочу. Хоть меня и раздражают его приказы и сам он, и вообще я все еще его ненавижу, но разбираться потом с разъяренным мафиози — будущим доном, желания совсем не возникает.
— Почему я должна?
Маркус тоже склоняется ко мне, входя в мое личное пространство, заставляя чувствовать себя некомфортно. Появляются первые признаки — музыка становится еще более раздражающей и громкой, в ушах начинает шуметь и звенеть. С трудом я разбираю его слова у моего уха.
— Ты играешь в свою игру, незнакомка, но помни одну вещь — я всегда выхожу победителем.
Я сглатываю, когда чувствую запах одеколона Маркуса. Его голос пробуждает старые воспоминания, в которых есть место лишь темноте и одиночеству. Что-то в его тоне заставляет насторожиться, но я слишком поглощена своими ощущениями, чтобы не дать случится очередному приступу. Очевидно, мой организм распознает Маркуса как потенциального раздражителя, раз все в нем вызывает отторжение. Даже несмотря на то, что с виду он вполне милый парень, внутри него сидит чудовище. А такие люди страшнее тех, кто не скрывает своих чудовищ. Например, Фабио. Странно ведь, что рядом с ним я всегда чувствую себя в безопасности, но возможно все это лишь потому, что Фабио не скрывает своих демонов за маской доброты. Он сразу производит впечатление опасного человека, что не оставляет вариантов для его оправдания.
— Я буду ждать тебя завтра в восемь вечера у входа в Капеллу… незнакомка.
Удовлетворение от того, что я получила свидание с Маркусом и выполнила первую часть задания — не наступило. Только вопросы о том, что я буду делать завтра?
Мои размышления не успели принять неправильное направление, потому что резко стихла музыка, а на ее смену пришли крики людей. Сначала я даже внимания не обратила — это же клуб, здесь не бывает тишины. Но потом к этим визгам примешались еще и звуки громких хлопков, люди стали жаться к стенам, но всем это сделать было невозможно — слишком много человеческих тел оставались на танцполе, падая и в панике топча друг друга. Сзади простонал Маркус.
— Ну о-п-я-т-ь. Каждый раз из-за прихода Виктории, я вынужден разбираться с ее буйным папашей.
Потом он перепрыгнул через стойку и скрылся в толпе тел. Все произошло так быстро, что я не успела понять, как крики людей стали переходить в мольбы не убивать их, но затем раздавались хлопки, что я поняла, как выстрелы, и еще большие крики заполняли зал. Кровь сковал ледяной ужас. Они убьют и меня. Недолго думая, я стала оглядываться в сторону запасных выходов, но у всех стояли люди с пистолетами.
О господи, я действительно здесь умру! Интересно, подумал ли об этом Маркус, когда пригласил меня на свидание, но сразу же бросил в центре этого ужаса? И его слова о Виктории… Неужели это ее отец устроил массовый расстрел?
Мне настолько тяжело было поверить в происходящее, что пришлось несколько раз ущипнуть себя, чтобы убедиться в явности. Однако, я не могла выйти из ступора и заставить себя двигаться. Если это отец Виктории — пусть она все прекратит! И где она вообще?
Кто-то крепко схватил меня за запястье и потащил в сторону лестниц.
— Отпуст… — начала я, поворачиваясь, подумав, что пришла моя очередь получить пулю.
— Замолчи, Габриэлла. Я серьезно, просто замолчи. — прорычал Фабио. Его голос еще никогда не звучал так злобно, но как же сложно было удержаться и не обнять его.
ГЛАВА 20
Мужчина вел меня к лестнице, ведущей вниз, и я следовала за ним, задерживаясь взглядом на трупах невинных людей, которые просто пришли отвлечься от повседневной жизни, а в место этого попадут на кладбище.
— Иди быстрее! — рявкнул он, таща меня за руку.
Мы каким-то образом оказались на улице ниже, где нас уже ждала машина. Фабио открыл передо мной переднюю дверь с пассажирской стороны, и я мгновенно забралась на сиденье, желая лишь убраться отсюда быстрее. Он так сильно хлопнул дверью, когда сел за руль, что я невольно вздрогнула, но не осмелилась взглянуть на него. Он завел машину и вдавил педаль газа до упора. Мы неслись по улицам, сворачивая в переулках, о которых мог знать только человек, разбирающийся в местности.
Мне и не нужно было смотреть на него. В его резких движениях явно читалась злость, что заставляло нервничать, хоть я знала, что теперь в безопасности. Однако мое тело было напряженно в ожидании слов Фабио. Он точно будет взбешен, потому что я проигнорировала его сообщения. Я задержала дыхание, когда понимание пришло ко мне.
— Ты знал, что будет нападение? — спросила я, глядя прямо перед собой в лобовое стекло на высокие здания. Все было как прежде: яркие огни подсвечивали весь город, туристы на его фоне делали фотографии, рекламные постеры, горящие на стенах домов. Ничего не изменилось, но застреленные сегодня люди больше не увидят красоту ночного Нью-Йорка. Не побегают в Центральном парке, не улыбнуться своим родителям. Чьи-то дети так и не дождутся возвращения родителей, а вскоре узнают, что пойдут на похороны. Студенты не получат свои дипломы, ради которых усердно учились. Когда первоначальный шок и ступор спали, мои легкие сдавило от осознания того, что сейчас произошло.
Нападение на популярный клуб. Массовый расстрел. Люди, совершающие такое злодеяние, должны заживо гнить в могиле без возможности позвать на помощь. Я отчаянно хотела их смерти, чтобы они молили о спасении, но их никто не слушал. Так же как они не обращали внимания на мольбы ни в чем невинных людей. Это было такое яростное желание крови, что мне стало не по себе. Даже когда меня похитили и подсадили на наркотики, я не испытывала такого. Я хотела, чтобы они расплатились, и по-прежнему хочу, но мне не хочется видеть их снова, наблюдать за свершением справедливости. Но увидев десятки смертей сегодня. То, как эти чудовища хладнокровно расстреливали людей, заставляло мою кровь кипеть.
Внезапно машина резко затормозила в каком-то темном переулке, скрытом от глаз людей. Меня дернуло вперед, а потом резко назад. Хорошо, что машинально я всегда пристегивала ремень.
— Что ты делаешь? — возмутилась я, наконец повернувшись в сторону мужчины рядом. Его изумрудные глаза горели ярким пламенем, когда он наклонился в мою сторону. Мой вздох застрял в груди от такой близости. С такого расстояния была хорошо заметна жилка, бившаяся на его виске.
— Что я делаю? — прошипел он. — Черт! Ты серьезно, Габриэлла? Что я делаю? — он наклонился еще ближе, отстегивая ремень безопасности.
— Серьезно. — прошептала я, пытаясь держать дистанцию, не позволяя Фабио входить в мое личное пространство. — Ты знал, что случится? Поэтому писал, чтобы я ушла оттуда? — давила я.
— Конечно, я знал, потому что вы с Викторией не умеете включать свой мозг! — гневно крикнул он, и увидев, как я вздрогнула, прикрыл глаза, видимо, пытаясь успокоится и отстранился, откидываясь на спинку кресла.
— Виктория… — вспомнила про блондинку, которая так и осталась там. — Нам надо вернуться за ней. — я сама была в шоке от того, что сказала, тем более что возвращаться в этот клуб когда-либо не было никакого желания. Но вдруг с ней что-то случилось.
— Она в порядке. — резко сказал Фабио, но его тон уже был мягче. — А вот ты не была бы.
Мой лоб покрылся холодным потом от его заключения. Он был прав. Если бы он не появился там из ниоткуда, я бы не сидела сейчас рядом. Мое тело, вероятнее всего, сейчас было бы в куче трупов и крови.
— Как ты узнал? — мой голос был хриплым, когда я тоже откинулась на сидение. Было слышно сбившееся дыхание Фабио и в воздухе ощутимо чувствовалось напряжение, исходившее от мужчины. Периферическим зрением я видела, как он запустил руку в свои густые черные волосы.
— Вы с Викторией обсуждали план в машине. Знаешь кем был водитель? — язвительно спросил он. Я сглотнула ком в горле.
— Кем?
— Человеком Сергея Александрова. — он еле сдерживал гнев, но я все еще не понимала, о чем речь.
— Хорошо. — протянула я. — Сергей Александров это?
— Отец Виктории и по совместительству авторитет русских. Сергей неоднократно запрещал Виктории отношения с Лукой. Для нее была подобрана партия для замужества, но ее никогда не волновали желания отца. — хмыкнул Фабио. — Она ослушалась его и стала встречаться с Манчини. Сергей взбесился и стал строить козни, чтобы усмирить дочь. Однако она дочь своего отца: такая же мстительная. Когда он поджег ее дом в Майями, она решила действовать по-своему. Пришла ко мне, чтобы присоединиться к нам. С русскими у нас всегда были напряженные отношения, и я не хотел упускать возможности взбесить Сергея. Мы приняли ее в семью, а когда девушка переходит из русской мафии в итальянскую — начинает адски припекать задницы. Ее отец одержим идеей убить Луку и вернуть Викторию. Он считает, что капо Нью-Йорка виноват в развращении его младшей дочери. — усмехнулся Фабио, барабаня пальцами по рулю. Мое сердце билось где-то в животе. Вот почему тот водитель так странно себя вел!
— Это не так?
Вдруг серьезный взгляд Фабио устремился на меня, но я не повернулась к нему.