Страной обязан он разумно управлять,
Чтоб не могли его проклятию предать
Идущие ему на смену поколенья.
Однако если весь наш мир - лишь тлен и прах,
Кто ж повесть в будущем создаст об их делах?
Но если мы - сыны земли и вправду люди,
Мы матери родной во всем послушны будем,
И тот не человек, и сердце в том мертво,
Кто жил и для людей не сделал ничего.
ВАЖА ПШАВЕЛА
282. ЖАЛОБА ВОЛЫНЩИКА
Раненный ранами родины,
Взял я волынку, стеня.
Горе! Украли негодные
Воры ее у меня.
Что вам она, непродажная,
Без серебра, без затей,
Только слезами украшена?
Что вам, проклятые, в ней?
Сам обточил ее грубо я,
Высмотрев ствол бузины,
В трубку вложил ей сугубые
Раны и горечь страны…
Плачу о милой немало я,
Горя ни с кем не деля…
Пусть же того, кто украл ее,
Скоро изгложет земля!
Помню я трели красивые,
Дикие… Волей пьяна,
Не ради ваших двугривенных -
Даром играла она.
Видно, придется в разлуке нам,
Мой побратим, вековать!
Не попадешься ты в руки мне,
Не понесем мы опять
В долы, обросшие селами,
Желчь накипевших обид,
Чтобы, недавно веселые,
Плакали люди навзрыд.
283. СЛОВО СИРОЕ
Бросил я в гущу народную
Слово. Какое? Бездомное,
С сердцем пронзенным, взращенное
В муках, с борьбою огромною,
Слово, с чела у которого
Сорван убогий убор его!
Сирое - где это видано? -
Вдруг расцвело неожиданно.
Лоб свой украсило жемчугом,
Тело одело смарагдами
И словно небо прояснилось,
Светит высокою правдою.
Славу его созерцаю я,
Доброжелатель, с любовною
Тихой усмешкой… Какое же
Дело толпе до виновника?
Радуюсь я, что в огромное
Сердце народа вошло оно,
Жалкое слово, бездомное,
Злыми жестоко гонимое,
Слово, с чела у которого
Сорван убогий убор его.
ГАЛАКТИОН ТАБИДЗЕ
284. МЭРИ
Дрожь твоих ресниц я видел, Мэри.
Ты в ту ночь стояла под венцом
И, как осень за порогом двери,
Никла опечаленным лицом.
Вздрагивая, трепеща, мигая,
Вкруг горело множество огней,
Но чело твое, о дорогая,
Было свеч таинственных бледней.
Купол, стены облеклись в сверканья,
Роз струился легкий аромат,
Но, уже устав от ожиданья,
Женщины молились невпопад.
Ты клялась, не сознавая, Мэри,
Скорбь свою не в силах превозмочь,
И сегодня я уже не верю,
Вправду ль ты венчалась в эту ночь.
Кто-то, перстня растеряв каменья,
Горестно оплакивал его.
Сирый и достойный сожаленья,
День был не похож на торжество.
Торопливо вышел я из храма,
Но куда? Отяжелел мой взор.
Ветер выл на улице упрямо,
Злобный дождь хлестал меня в упор.
В бурку я закутался плотнее,
Мысль одна терзала сердце мне…
Вдруг - твой дом. Бессильно цепенея,
Тут же прислонился я к стене.
Так стоял я долго. Надо мною
Черных тополей шуршала мгла,
Шелестела сумрачной листвою,
Крыльями взлетевшего орла.