Поминки по Арлекину - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2
Поэт вырывается из круга масок на авансцену.Поэт
Что ценного осталось в этом мире?Все покупается не деньгами, так лестью,Не лестью — так обманом. Хлам престижен!Кто мнением толпы затравлен и пристыжен,И как меняется понятие о честиОт уровня дохода, службы и квартиры!И, перейдя в разряд вещей никчемных,Обожжена брезгливостью, презреньем,Душа моя другую ищет душу.Но все спешат, никто не хочет слушать.И одиночество мое — проклятье и спасенье,Ведь душу людям продавать страшней, чем черту.Занавес
Сцена II
Занавес закрыт. Музыка — вальс. На авансцене, справа, появляется женщина в длинном черном платье.
Женщина в черном.Белой, белой бахромою,Черным, черным, черным лаком…Свет нигде не смешан с тьмою,Не бывает полу-мрака.Шаг — и я в полоске света,Шаг еще — во тьме кромешной.Мир поделен на два цвета:Жгуче-черный, бело-снежный.Сколько ниточке ни виться —Обозначены пределы.Где-то ей остановитьсяВ черном поле или белом?Переходит в левый угол сцены. Появляются четыре женские маски и кружатся под музыку.
Женщина в черном.Все кружат и кружат снежинки.Холодные, белые, хрупкие.На бледном лице проступают прожилки —Ты щуришь глаза близорукие.Я тоже могла бы вступить в хоровод,Но черен мой цвет, а плоть горяча.Навстречу протянешь мне руку — и вотЛадонь прожигаю твою до плеча.Вес кружат и кружат. В печали, в весельиОни одинаково кружатся,На жесткой земле постилая постели —Снежинок замерзшие лужицы.Похожи их лица, движенья, слова,Порой друг от друга их не отличишь.Лишь взглядом ко мне прикоснешься едваИ вмиг ослепленный навек замолчишь.Скрывается за занавесом.
4-я маска. Он говорил со мной
6-я маска. (тише) Со мной
8-я маска. (еще тише) Со мной
10-я маска. (совсем тихо) Со мной
4-я маска. Он обнимал меня
6-я маска. Меня
8-я маска. Меня
10-я маска. Меня
4-я маска. И называл судьбой
6-я маска. Судьбой
8-я маска. Судьбой
10-я маска. Судьбой
4-я маска. И целовал меня
6-я маска. Меня
8-я маска. Меня
10-я маска. Меня
4-я маска. Как хорошо мне было с ним вдвоем
6-я маска. Вдвоем
8-я маска. Вдвоем
10-я маска. Вдвоем
4-я маска. Я засыпала под его рукой
6-я маска. Рукой
8-я маска. Рукой
10-я маска. Рукой
4-я маска. Но он все время думал о своем
6-я маска. Своем
8-я маска. Своем
10-я маска. Своем
4-я маска. Он был со мной, как будто не со мной
6-я маска. Со мной?
8-я маска. Со мной?
10-я маска. Со мной?
Кружась, уходят. Занавес открывается. Комната Поэта. Поэт — в кресле. Женщина в черном сидит на помосте у ладпика. Поэт к ней спиной.
Поэт
Кружит, кружит, кружит снег.Метет, метет.Ни следов уже не видно, ни дорог.Эта комната моя, как островок.И поет…Чей-то голос мне послышался во сне.Чей-то голос, чей-то голос за стеной,Чей-то голос над моею головой.Чей-то голос слышен мне едва-едва,Звуки плавно превращаются в слова.Чей ты голос? Имя назови твое.Мы с тобою в этой комнате вдвоем.Мы с тобою в этой комнате одниВес столетия, вес годы и все дни.Кружит, кружит, кружит снег,Метет, метет…Чей-то голос мне во снеПоет, поет.Ни следов уже не видно, ни дорог.Я один, и голос этот одинок.Ты не прячься, ты со мной заговори.Если что-то не услышу — повтори.Непонятны и чудны слова твои.Назови себя, не бойся, назови.Женщина в чёрном
Как звали меня изначально, в ночь после рожденья,Когда испеченная Словом Господним земля пахла так, будто свежий пирог?И что началось для меня — восхожденье иль грехопаденье?Я дверь отворила и, воздух глотнув, переступила порог.И голову пряча в ладони от Божьего гнева,Бежала я прочь по горячей и влажной земле.И голом твой в уши шептал мне: «О! Ева! Любимая! Ева!»Твой голос мне в уши шептал, но, быть может, не мне.Я помню, что после меня называли Марией.Названия помню тех мест: Вифлеем, Назарет и Магдала.Волхвы мне даров не дарили, судьбы не гадали,Но звезды далеких миров мне лицо озарили.О, если б все беды мои от людей оставались сокрыты?Но снова, босая, на грешную землю ступаю.Нашелся чудак, называвший меня Маргаритой —Достаточно было имен — я иных не желаю.Достаточно было времен — я иных не желаю.Душа отболела — пускай и твоя отболит.Ты ищешь меня. Ты не можешь иначе — я знаю.Ты ищешь меня, за меня принимая Лилит.Уходит. Поэт оглядывается на помост, но никого не видит. Появляется Дьявол.
Поэт
Кто был здесь? Только что… Незримый, еле слышный…А я не удержал. Как глупо и нелепо!Всего земного радостней и выше,Казалось мне, меня коснулось небо.Что в этой жизни жизнь? ПрикосновеньяК природе, к людям, к разуму и счастью.Прикосновений краткие мгновенья,Продлить которые не в нашей власти.И слава богу! Не пресытиться плодами,Не преломить касаясь, не нарушить.В руках у нас все то, чем обладаем,В конце концов становится игрушкой.Но я запомнил все, чего касалсяДыханьем, пальцами, губами и глазами.Коснулся — и прошло. Но тонкий след остался,А значит, я живу и твердо это знаю.Живу и жду иных прикосновенийИль тех же самых — были бы случайны.И в том, что не владею, не было б сомнений,А значит, не желаю знать чужие тайны.Живу и жду, и верю — не напрасно.Но не скажу, каков бы ни был случай:Остановись, мгновенье, ты — прекрасно!Немедленно прекрасное наскучит.Живу и жду, и верю, как умею,Что каждая душа когда-нибудь проснется.Но я прекрасного коснуться не посмею,Пока оно ко мне не прикоснется.Дьявол
Кто был здесь? Как тебе сказать? Не больше и не меньше,Чем знаешь ты, наслышанный о чем-то,Всего лишь женщина, поверь, всего лишь женщина.Как все, кто состоит в союзе с чертом.И так же душ хозяйка полновластная.И я, как черт, прекрасно понимаю,Что женщины есть выражение прекрасного,Когда целую их и обнимаю.Я тоже помню чудные мгновенья,Которых в жизни у меня хватало.Но мало мне одних прикосновенийИ женщинам, как видно, тоже мало.Зачем она была? Яснее ясного!Страдая не любя. Любя — опять страдая.Как женщину, постичь прекрасное,Увы, нельзя, не обладая.Извечно обладанье значило успех,И в качество переходила численность.А женщины всегда любили тех,Кто понимал их полную бессмысленность.И если быть серьезным, между нами,В разряд прекрасного не входит ли постель?Ведь ты глядишь на мир открытыми глазами,А женщины подглядывают в щель.Мы случаи не будем трогать частные.Пренебрежем, не относя к разряду числ.Есть в женщинах бессмысленность прекрасного,Его обезображивает смысл.Кто был здесь? — ты спросил. Всего лишь женщина.Или само прекрасное? Прекрасные черты.Была, ушла — не больше и не меньше —Когда не поняла, что хочешь ты.Поэт
Что я хочу? Услышать снова голос,Запомнить, передать его стихами.А за окном метель не утихает,И на земле пустынно, снежно, голо.Летят снега, как искры от костра,Как будто пламя тянет руки к небу,Как тянут звук далекого молебна,Поет метель с утра и до утра.Поет метель и мечется в окне,Как будто тени бегают в огне.И эта мочь — все через край, все чересчур.Итак, вопрос: чего же я хочу?Стою и знаки на окне черчу:Антарес, Сириус, Капелла, Альтаир.О, как бы ужаснулся мир,Когда бы вдруг узнал, что я хочу!Я заблужусь в узорах на окне,Я на крылатом улечу коне.В смешеньи звезд и снежного огняКоторый век не достает меня.Что я хочу? Стою и хохочу.И это отражение моеТерплю, как поражение свое.О, если бы я знал, чего хочу!Песня масок
Танцевать, танцевать до упадуОт рожденья до судного дня.По Адаму и Еве родняМы друг другу меж войн и парадов.Чтоб не слышать, как время спешит,Мы шагаем со временем в ногу.И снежок, что следы порошит,Как посланник от мира иного.В пашем ганце и смерть и любовь.Пусть обнимутся истина с ложью.Как смешалось сияние лбовС белизноюу хоженной кожи.Танцевать, танцевать, до упаду.Если пить и любить — так до дна.Просто жизнь нам досталась одна —Ну порадуй себя, ну порадуй!Потому что все наши делаДо смешного похожи на танец.Те же души и те же тела,Тот же блеск, а точней, тог же глянец.В этом чапцс и смерть и любовь,И кружение белого снега,Словно сорок библейских хлебовБезнаказанно падает с неба.Танцевать, танцевать, до упаду.Мы вдвоем: я — один, ты — одна.Роль заучена, сцена видна.Ну скажи, почему ты не рада?Ради бога, не надо огня —Никакой из огней ни к лицу нам,Словно кто-то глядит из окна,Под которым мы вечно танцуем.Все равно только смерть и любовьВ сочетаньи становятся жизньюИ теряет рассудок любой,Отраженный оконною призмой.Танцевать, танцевать, до упаду,Осторожно потрогать карнизИ не выдержать долгого взгляда.Задыхаться от крика «не надо!»,Танцевать, танцевать… Oтвернись.Занавес
Действие второе
Сцена I
Занавес открыт. Помост у задника представляет собой крышу, за которой видна панорама летнего города. Звучит песня.
Песня
Мой город, в котором впервые увидел я свет,Где все потеряю, пожалуй.Живу и не знаю, люблю я тебя или нет.Наверно, люблю, если не уезжаю.Каков этот город, и жизнь такова:Чужие дома, пустыри, перекрестки.Но рад, что любовь на пустые словаРастрачивать мне не придется.Мой город, в котором все было со мной в первый разИ, видимо, будет в последний.Каким бы ни стал ты, каким бы ты ни был сейчас,Хвалить и бранить я тебя не посмею.Я выйду из дому в пургу тополей,Чтоб древнею пылью твоей пропылиться.Как жаль, что с годами мне все тяжелейВ кварталах твоих заблудиться.Мой город, в котором когда-то не будет меня,Не будет, как не было прежде.Но все-таки рад, что таким тебя знал только я,А ты не останешься тем же.Когда на твоих перекрестках часыСмеются в глаза запоздалым прохожим,Я вдруг понимаю, что все же твой сын —С годами с тобой мы все больше похожи.Мой город, в котором смешались тоска и гульба,Бог, правящий мной, я тебя не исправлю.Но счастлив я тем, что оставлю тебяДругим, а не просто оставлю.На крышу поднимаются Поэт и Дьявол
Поэт. Зачет ты притащил меня сюда?
Дьявол. Затем, что падшего всегда тянет наверх. Там внизу — бездна. Бездна, называемая жизнь. Взгляни — она пышет жаром, словно только что испеченный пирог. Так и хочется перешагнуть и упасть, и впиться в него всем телом. Но, увы, там, внизу, сам становишься частью этого пирога.
Поэт. И ты отхватил себе кусок по вкусу, чтобы сожрать здесь, в уединении?
Дьявол. Сожрать? Нет, это по вашей части: одни жрут друг друга, другие самих себя. А я, как и ты, всего лишь пекарь. Но ты печешь в собственном воображении, а я — в действительности. Мир несовершенен. Сколько еще придется вложить труда, чтобы переделать его.
Поэт. Слушая тебя, необходимо помнить, что ты — Дьявол.
Дьявол. Дьявол? Да есть ли у вас существо более близкое, чем Дьявол? Я — олицетворение всех ваших желаний.
Поэт. Или раб своих собственных?
Дьявол. Во всяком случае я имею то, к чему вы только стремитесь.
Поэт. А к чему мы стремимся?
Дьявол. К тому, чтобы ни к чему не стремиться.