Пощечина общественному вкусу - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4
Бенедикт Лившиц
Пьянители рая
Пьянитель рая, к легким светамЯ восхожу на мягкий лугУже тоскующим поэтомПоследней из моих подруг.И, дольней песнию томимы,Облокотясь на облака,Фарфоровые херувимыВо сне качаются слегка, —И, в сновиденьях замирая,Вдыхают заозерный медИ голубые розы рая,И голубь розовых высот.А я пою и кровь, и кремни,И вечно-женственный гашиш,Пока не вступит мой преемник,Раздвинув золотой камыш.Предчувствие
Расплещутся долгие стены,И вдруг, отрезвившись от роз,Крылатый и благословенныйПленитель жемчужных стрекоз,Я стану тяжелым и темным,Каким ты не знала меня,И не догадаюсь, о чем намУвядшее золото дняТак тускло и медленно блещет,И не догадаюсь, зачемВ густеющем воздухе резчеНад садом очертится шлем, —И только в изгнанье поэтаВозникнет и ложе твое,И в розы печального летаАрхангел струящий копье.Июль
В небе — бездыханные виолы,На цветах — запекшаяся кровь:О, июль, тревожный и тяжелый,Как моя молчащая любовь!Кто раздавит согнутым коленомПламенную голову быка?И, презрев меня, ты реешь тленом,Тонким воздыханием песка —В строго-многоярусные строиЗноем опаляемых святых, —И за малым облаком перо, иСветлый враг в покровах золотых!Аллея лир
И вновь — излюбленные латыИзлучены в густой сапфир —В конце твоей аллеи, сжатойРядами узкогорлых лир…И вновь — твои часы о небеИ вайи и пресветлый клир,Предавшая единый жребийИ стебли лебединых лир…И вновь — кипящий златом гравийИ в просинях дрожащий мир —И ты восходишь к нежной славеОт задыхающихся лир!Лунные паводи
Белей, любуйся из ковчегаЦветами меловой весны!Забудь, что пленна эта негаИ быстры паводи луны!Хмелей волненьем легких белев:Я в них колеблюсь, твой жених.Я приближаюсь, обесцеливПлесканья светлых рук твоих.Взгляни — соперник одноокийНе свеет серебра с пещер:Распластываю на востокеПрозрачный веер лунных вер.Андрогин
Ты вырастаешь из кратéра,Как стебель, призванный луной:Какая медленная вераИ в ночь и в то, что ты со мной!Пои, пои жестокой желчьюБегущие тебя цветы:Я долго буду помнить волчьюДорогу, где блуждала ты,Где в час, когда иссякла вераВ невоплощаемые сны,Из сумасшедшего кратéраТы доплеснулась до луны.Люди в пейзаже
Александре Экстер
I
Долгие о грусти ступаем стрелой. Желудеют по канаусовым яблоням, в пепел оливковых запятых, узкие совы. Черным об опочивших поцелуях медом пуст осьмигранник и коричневыми газетные астры. Но тихие. Ах, милый поэт, здесь любятся не безвременьем, а к развеянным облакам! Это правда: я уже сказал. И еще более долгие, опепленные былым, гиацинтофоры декабря.
II
Уже изогнувшись, павлиньими по-елочному звездами, теряясь хрустящие в ширь. По-иному бледные, залегшие спины — в ряды! в ряды! в ряды! — ощериваясь умерщвленным виноградом. Поэтам и не провинциальным голубое. Все плечо в мелу и двух пуговиц. Лайковым щитом — и о тонких и легких пальцах на веки, на клавиши. Ну, смотри: голубые о холоде стога и — спинами! спинами! спинами! — лунной плевой оголубевшие тополя. Я не знал: тяжело голубое на клавишах век!
III
Глазами, заплеванными верблюжьим морем собственных хижин — правоверное о цвете и даже известковых лебедях единодушие моря, стен и глаз! Слишком быстро зимующий рыбак Белерофонтом. И не надо. И овальными — о гимназический орнамент! — веерами по мутно-серебряному ветлы, и вдоль нас короткий усердный уродец, пиками вникающий по льду, и другой, удлиняющий нос в бесплодную прорубь. Полутораглазый по реке, будем сегодня шептунами гилейских камышей!