Поэзия английского романтизма XIX века - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 17
[432]I
Был ослепительный июньский день.Тревожить воду ветру было лень.На горизонте громоздились кучиПлавучих гор — серебряные тучи.И небосклон сиял над головойБездонною, как вечность, синевой.Все радовалось: лес, река и нивы.Поблескивали в роще листья ивы.И шелестела в тишине едваДубов столетних плотная листва…II
Была зима — такая, что с ветвейКомочком белым падал воробей.Закованные в ледяные глыбы,В речных глубинах задыхались рыбы.И до сих пор не замерзавший илВ озерах теплых, сморщившись, застыл.В такую ночь в печах пылало пламя,Хозяин с домочадцами, с друзьямиСидел и слушал, как трещит мороз…Но горе было тем, кто гол и бос!1820
Башня голодаПеревод А. Ибрагимова
[433]
Среди развалин крепости старинной,Где жил — теперь исчезнувший — народ,Где Жалостью оплаканы руины, —Обломком, уцелевшим в бездне вод,Взметнулась Башня Голода, темница;Всех узников здесь ждал один исход:Им рок судил отчаяньем томиться,Пока фитиль не выгорит дотлаИ масла весь запас не истощится.Кругом вздымались гордо купола,Соперничая блеском с медью вратной;Поодаль сила денег возвелаТенистые, с прохладой благодатнойБеседки, павильоны, но в тениГромады этой, величаво-статной,Терялись, незаметные, они.О, если б некий грозный дух возмездьяСлетел сюда, где, словно искони,Плывут красавиц яркие созвездья;И если б отразил, верней стекла,Всю прелесть их — и глубину бесчестья.Да обратятся в мрамор их тела!1820
АллегорияПеревод В. Рогова
[434]
Из адаманта смутного порталЗияет на дороге бытия,Которой рок идти предначертал;Вокруг, вражды извечной не тая,Ярятся тени, словно между скалКлубятся тучи, буйны и густы,И воспаряют к вихрям высоты.Проходят многие своей стезей,Не зная, что теней [][435]Идет за каждым — даже там, где ройУмерших нового пришельца ждет;Иные остановятся поройИ пристально глядят на мрачный вход,Да и они узнают лишь одно:Что от теней спастись им не дано.1820
Странники мираПеревод В. Микушевича
[436]
Светлокрылая звезда!Неужели никогдаНе находишь ты гнездаИ летишь поныне?Молви, месяц-нелюдим!Бесприютный пилигрим,Странствуя путем своим,Ты грустишь поныне?Ищешь, ветер, ты во мгле,Нет ли места на земле,Хоть на ветке, хоть в дупле,Хоть в морской пучине…1820
Смерть(«Смерть ошую, одесную…»)Перевод А. Парина
[437]
Смерть ошую, одесную.Смерть косит напропалую.Стонут воздух, хлябь и твердь:Всюду смерть. Мы сами смерть.В робе смерти, как в броне,Все, что в нас, и все, что — вне.Наши чувства, наши знанья,[Наши страхи и страданья][438].Первой радость в нас умрет,И мечте придет черед.Оплатив долги живьем —К праху прах — и мы умрем.Все, что свято нам и любо,Смерть в могилу тащит грубо.А предмет любви спасешь,Так любовь пойдет под нож.1820
Доброй ночиПеревод А. Голембы
[439]
I
«Доброй ночи»? В самом деле?Нет! Останься до утра!Ангел милый, неужелиРасставаться нам пора?II
«Доброй ночи»? Слово чести,До разлук я не охоч;Доброй — разве что из лестиНазову такую ночь!III
Ведь сердцам, что пламенелиС ночи до зари сам-друг,«Доброй ночи!» в самом деле,И сказать-то недосуг!1820
ОрфейПеревод В. Рогова
[440]
А.
…Отсюда близко. Там, с холма крутого,Венчанного дубами, видеть можноПустырь бесплодный; по нему течетРучей — глубокий, узкий, черный, вязкий;На нем нет ряби, светлая лунаВотще сияет, в нем не отражаясь.Пройдя по голым берегам, дойдетеДо темного пруда, ручью истока,Окутанного непроглядной ночью,Ютящейся в сени скалы, нависшейНад тем прудом, — там бесконечна тьма,А рядом с ней трепещет нежный свет,Стремящийся с возлюбленною слиться, —От Пана так Сиринга убегала,А ночь от дня бежит и хмуро, гневноНебесные объятья отвергает.В холме зияет черная пещера,И вьется, выскользая из нее,Туман белесый, тоньше паутины,Его дыханье смерть несет всему:Он камень оплетет, затем, разметанПорывом ветра, вдоль ручья летитИли, в расселинах застряв, убьетЧервей сонливых, если попадутся.А на краю скалистого обрываЗастыли кипарисы — не такие,Что, красоты и трепета полны,Пронзают ваш лазурный небосвод,В чьих ветках ласково играет ветер,Боясь нарушить строгую красу;Нет, ветви их поникли утомленно,Цепляясь друг за друга, и вздыхаютОни, сгибаясь под ударом вихря,И всё дрожат — обветренное племя!Хор
Но что за чудный звук — чуть слышный, скорбный,Но сладкозвучнее, чем лепет ветра,Скользящего меж храмовых колонн?А.
То голос лиры-странницы Орфея.Его несут ветра, вздыхая горькоО том, что их отторг жестокий царьОт воздух насыщающих звучаний;Но, уносясь, они с собой влекутЗвук гаснущий, кропя им, как росой,Сознание.Хор
А он еще поет?Я думал, арфу в ярости он бросил,Когда лишился Эвридики.А.
Нет!Сначала он безмолвствовал. ОленьЗатравленный помедлит у обрываНад быстрою рекой — собаки близкоИ лают громко, стрелы настигают, —И прыгнет он; так и Орфей, терзаемКлыками жадной, ненасытной скорби,Стал, как менада, лирой помаватьИ вопиял: «Там, где она, — темно!»Затем исторг из струн гремящих звуки,Ужасные, глубокие! Увы!Давным-давно, когда, ему внимая,Прекрасная, с лучистыми глазами,Сидела Эвридика рядом с ним,Он о небесном и высоком пел.Как ручеек в чеканке мелких волнПод ветерком весенним блещет яркоИ многогранно отражает солнце,Струясь напевно в берегах зеленых,Не умолкая, вечно чистый, свежий,Так песнь его текла — сверкали в нейВосторг глубокий, нежная любовь,В ней, отпрыске амброзии небесном.Но то прошло. Вернувшись из Аида,Он сел на одинокий, грубый камень,Покрытый мхом, среди долины голой,И полноводный и глубокий ключЕго неиссякаемого горяЗвук песни гневной к небесам вознес.Как водопад могучий разделяетПотоком быстрым две сестры-скалыИ устремляется с ужасным ревомПо крутизне — его исток не сякнет,Он прядает, и в воздухе стоитРев громкий, яростный, но гармоничный,И поднимается завеса брызг,Облачена в цвета Ириды[441] солнцем, —Так бурный ток его великой скорбиОдет в сладчайшие слова и звукиПоэзии. Не как творенья смертных,Не высыхает он, и вечно в немМогущество, и красота, и мудростьБожественной поэзии звучат,Сливаясь гармонично. Видел я,Как южный ураган прорежет небо,Гоня гряду крылатых облаков,Которым никогда не отдохнуть,Гонимым ярым пастухом, а звездыМигают робко, тускло из просветов.Но небосвод очистится, и куполБлагого Неба в огненных цветахОбъемлет землю; тихая лунаПрошествует стремительно, но плавно,Вставая за восточными холмами.О небе, о светилах говорю я,А не о песне; но, чтоб вторить ей,Пусть одолжит природа мне слова,Неведомые ранее, иль нужноВзять от ее творений совершенных,Чтоб выразить Орфея совершенство.Он более на каменном престолеНе восседает средь пустыни голой:И падубы узлистые, и сосны,И кипарисы, в ком движенье редко,И цветом с морем схожие оливы,И вязы, что опутаны лозойПолзучею, роняющею гроздья,И заросли терновника в багряныхЦветах, и милые влюбленным буки,И плачущие ивы — все, насколькоПозволят их величина и тяжесть,Престол обстали, и сама ЗемляИз лона материнского емуЦветы звездоподобные прислалаИ травы благовонные — ковромУстлать тот храм священный, что воздвиглаЕго поэзия; у ног его —Львы хмурые, и резвые козлята,Бесстрашны от любви, к нему идут,И червь слепой как будто слышит песню.Безмолвно птицы головы склоняютНа нижних ветках; даже соловейНи звука не проронит в состязанье,Но внемлет, песнопеньем зачарован.1820
Минувшие дниПеревод К. Бальмонта
[442]
Как тень дорогая умершего друга,Минувшие дниПриходят к нам с лаской в минуты досуга;Надежд невозвратных в них блещут огни,Любви обманувшей, мечты невозможной;Как смутные призраки, с лаской тревожнойПриходят к нам прошлого дни.Как сны золотые пленительной ночи,Минувшие дниНа миг лишь один устремляют к нам очи,И так же, как сны, нам отрадны они.В них самая мука нежнее, чем счастье;Как солнечный свет после мрака ненастья,Нам дороги прошлые дни.Приходите вы из пучины забвенья,Минувшие дни.Взирая на вас, мы полны сожаленья:Вы снова умчитесь, — мы снова одни.И, как мы над трупом ребенка рыдаем,Мы смех наш минутный слезой провожаем,Погибшие прошлые дни!1820
Эд. Калверт. Невеста. 1828 г.
Гравюра на меди.
Дух МильтонаПеревод К. Чемена
[443]
…Дух Мильтона явился мне сейчас, —И лютню снял с густого древа жизни,И громом сладкозвучия потрясЛюдишек, презирающих людей,И кровью обагренные престолы,И алтари, и крепости, и тюрьмы…1820
Плач об умершем годеПеревод А. Парина
[444]
Год скончался. Над отцомПлачьте, бедные минуты!Но они над мертвецомУсмехаются, как будтоОн уснул и в крепком снеУлыбается родне.Как трясет землетрясеньеПогребенные тела,Так Зима в холопьем рвеньеГод до смерти затрясла.Хор минут! С тоской и страхомВозопи над отчим прахом!Как нещадный вихрь в садуЛюльку детскую вращает,Так на лютом холодуСнег и ветер год качают.Но не плачь, семья минут:Он избавится от пут.Вот и месяцев черед:Злой Январь могилу роет,Гроб Февраль седой несет,Март в тоске вопит и воет,Весь в слезах Апрель. Но пустьГрянет Май — и минет грусть!1 января 1821
ВремяПеревод А. Голембы
Безбрежный океан земной печали,О Время, Время, кто тебя постиг?Чьих огорчений волны не качали,Померкшие от вечных слез людских?Потом, наскучив жалкою добычей,Ужасен в шторм и вероломен в штиль,Объемля человеческую быль,Вдруг исторгает то бугшприт, то кильПучины сокрушительный обычай!О Времени безжалостный прибой,Еще кто будет поглощен тобой?1821
Песня(«Как приходишь редко ты…»)Перевод С. Бычкова
Как приходишь редко ты,Радость Неземная!Без тебя и дни пусты,И пора ночная.Вечность протекла со дня,Как ушла ты от меня.Смог ли кто когда-нибудьДень пробыть с тобой?Чуть заслышишь вздохи — в путь,Мил тебе покой.Лживый дух! Мирволишь тем,Кто тебя не знал совсем!Как упавший лист спугнетЯщерку с камней,Так тебя пугает гнетЖалоб и скорбей.Ты в смятенье мчишься прочь,Не желая мне помочь.Подожди! Тебе откроюТайники души!Будет весело со мною.Только не спеши!Боль крылами отжени,И останемся одни.Любим мы одно и то ж,Радость Неземная!Воробьиных стай галдеж,Рек разлив без края,Журавлей летящих клин,В дымке утренней овин.Все мне мило на земле!Я люблю до слезТот узор, что на стеклеВыводил мороз.Ветер, снег и край простой.Что не тронут нищетой.Нас с тобою друг от другаОтличить нельзя:По сердцу нам тишь, лачуга,Мудрые друзья.Дух! Но где их отыскать?Ты же их не хочешь знать!Ветрена любовь! Так что же?Славно жить, любя!Дух! Но ты всего дороже,Я зову тебя:О, приди, души целитель!Сотвори во мне обитель!1821
К…(«В сердце живо, как преданье…»)Перевод А. Ибрагимова
В сердце живо, как преданье,Смолкших песен трепетанье.Отцветая, средь поляныЛьют фиалки запах пряный.Лепестками роз в изножьеУстлано любимой ложе.Если и смежит ресницы,В сладком сне она приснится.1821
ИзменчивостьПеревод С. Бычкова
Цветок, что ныне цвел,К утру поник.Так все, что ты обрел,Исчезнет вмиг.Что есть восторг земной?Зарница в час ночной,Смех озорной!Как редок верный друг!Как зло гнетет!Пуста любовь без мук,А жизнь идетБез света, без мечты,Средь вечной суеты,Средь пустоты.Как неба бирюза,Цветы ярки.Блеснут во тьме глаза,Коснись руки —Пока минуты спят,Пускай мечты парятВсю ночь подряд!1821
АзиолаПеревод А. Голембы
I
«Ты слышал голос Азиолы? ЭтоОна кричит, должно быть, рядом где-то», —Сказала Мэри. Мы в беззвездный мракГлядели долго, свеч не зажигая.Тут мне подумалось: «Соседка? Кто ж такая?»И я спросил: «Ну, что еще за Азиола?»И неожиданно обрел покой:Здесь не было подвоха иль укола,Здесь не было насмешки никакой;Ведь Мэри молвила с улыбкой (о, плутовка!)«Кричит сова! Пушистенькая совка!»II
Печальная колдунья Азиола,В вечерней музыке твоей тоскиТревога рощ, ручьистый голос дола:Ни лютни звон, ни птичьи голоскиМоей души вот так не задевали,Нет, сладостней не ведал я печали!И с этих пор, во сне и наяву,Люблю я возглас грусти изначальнойИ Азиолу — милую сову —Пушистую. И крик души печальной!1821
ВоспоминаньеПеревод А. Голембы
I
Быстролетней летних дней,Милой юности нежней,Ты пришла — и всех резвейТы умчалась прочь.Листья пали на траву,Одинок я наяву,Тщетно сон к себе зовуНапролет всю ночь!II
Лето ласточек придет,Филин тьмы крылом взмахнет,Лебедь ринется в полет —Весь порыв и мощь!Сердце рвется — к лживой — вдаль,В нем унынье и печаль, —Ледяной сковал хрустальВетви зимних рощ!III
Лилии и розы вам,Милым умницам, отдам,А фиалки вечным снамОпочившей вдруг:Ты ушла, покинув свет,Нету слез, и счастья нет,Помрачнел от горя свет,Все мертво вокруг!1821
К…(«Опошлено слово одно…»)Перевод Б. Пастернака
[445]
Опошлено слово одноИ стало рутиной.Над искренностью давноСмеются в гостиной.Надежда и самообман —Два сходных недуга.Единственный мир без румян —Участие друга.Любви я в ответ не прошу,Но тем беззаветнейПо-прежнему произношуОбет долголетний.Так бабочку тянет в костерИ полночь к рассвету,И так заставляет просторКружиться планету.1820
Свадебная песньПеревод К. Чемена
Когда пред Грацией и СилойРаскрыл врата златые Сон,Тогда в душе их образ милый,Как звезды в море, отражен.О Ночь, обрызгай их росоюИ всеми звездами взгляни, —И под неверною луноюДа будут верными они!Укрой их радости от глаз,И пусть вернутся к нам не разБлаженства дни!О сонмы ангелов и фей,Не дайте злу коснуться сонных!И ты, рассвет, зарей своейПод утро разбуди влюбленных!Оставьте страхи! Все свершится,Пока не вспыхнула денница!Уйдем скорей!1820
ВечерПеревод Д. Орловской
[446]
Угасло солнце. Птичий гомон стих.Летучей мыши промелькнула тень.И жабы вышли из углов своихИ провожают уходящий день.От легкого сухого ветеркаНе шелохнется сонная река.Нет сырости под высохшей листвой,Нет ни росинки на стеблях сухих.По раскаленной за день мостовойКружится мусор улиц городских.Соломинки и пыль неровный бризПо мостовым гоняет вверх и вниз.Речная рябь колеблет отраженьеПритихнувшего города. ОноИ неподвижно, и полно движенья,И перемен бесчисленных полно.Вот погляди — оно меняет вид:Дробится, расплывается, дрожит.В пучине, скрывшей солнце, облакаОбразовали пепельный заслон.Как горная вершина, высокаГромада облаков. И небосклонНад величавой пепельной грядойНасквозь пронзен вечернею звездой.1821
Строки(«Разобьется лампада…»)Перевод Б. Пастернака
Разобьется лампада,Не затеплится луч.Гаснут радуг аркадыВ ясных проблесках туч.Поломавшейся лютниКратковременен шум.Верность слову минутнейНаших клятв наобум.Как непрочны созвучьяИ пыланье лампад,Так в сердцах неживучиЕдиненье и лад.Рознь любивших бездонна,Как у стен маякаЗвон валов похоронныйНад душой моряка.Минут первые ласки,И любовь — из гнезда.Горе жертвам развязки,Слабый терпит всегда.Что ж ты плачешь и ноешь,Что ты, сердце, в тоске?Не само ли ты строишьСвой покой на песке?Ты — добыча блужданий,Как над глушью болотДолгой ночью, в тумане,Птичьей стаи полет.Будет время, запомни,На осенней зареТы проснешься бездомнейГолых нив в ноябре.1822
К ДжейнВоспоминаниеПеревод В. Рогова
[447]
1
Последний день из многих дней,Прекрасных и живых, как ты,День дивный, не вернется вспять;О Память! Гимн ему излей!За дело! Время нам пришлоБылое, плача, воспевать:Нахмурено небес чело,Искажены земли черты.2
Мы забрели в сосновый лесНа берегу морском;Легчайший ветерок небесДремал в гнезде своем.Уплыли облака играть,Тишь волны обняла,Улыбка на морскую гладьНебесная легла;И нам казалось: этот час,Что свыше послан был,Из сфер надсолнечных для насСиянье Рая лил.3
Сосна вставала за сосной,Гигантов сон глубок,Как змей, их натиск вихревойСкрутил в большой клубок,Лазурный вздох, певуч и тих,Им слала высота,Как у небес, нежны у нихОттенки и цвета;Зеленый гребень их дремал,Подвластен тишине —Так недвижим густой кораллНа безглагольном дне.4
Как тихо все! Малейший звукСковало забытье,И даже дятла частый стукЛишь углублял ее —Непрекращаемую тишь!Дыханье, даже ты,Спокойное, не возмутишьБлаженной немоты.И мнилось: все окрест, что взорВ те миги охватил, —От трав у ног до дальних гор, —Круг дивный очертил,Так дуновенье от негоМагически текло,Что даже смертных естествоМир краткий обрело,А круга центр была она,Кем дар любви святойБыл принесен тогда сполнаВ безжизненный застой.5
Мы подошли к прудам с тобойПод сень сосновых крон —Как небо малое, любойВселенной окаймлен;Свет пурпурный искрился в них,Прибрежье оттенив,Бескрайней пропастей ночных,Как день, и чист и жив;Как в воздухе, в прудах рослиСосновые леса —Милей, чем у дерев земли,Их стройная краса;Там дол, и синева небес,И солнца белизна —Пройдя сквозь облачко и лес,Сияла нам она;Воды любовь творила тамИз зелени леснойБлагие зрелища, что намНе явит мир земной,И элизейский теплый светВсе пронизал кругом —Малейшего движенья нетВ эфире неземном!Но вдруг завистливо в тишиК нам ветерок проник —Так дума злая из душиПрогонит милый лик…Пусть ты добра и хороша,Пусть зелен леса свод,Но Шелли смертная душаМятежней тихих вод.1822
К Джейн с гитаройПеревод А. Спаль
[448]
Ярко блещут Стожары,Несказанная в небе сияетЛуна.Звонко пенье гитары,Но лишь с голосом Джейн оживаетСтруна.Неба мрак серебристыйЛунно-звездные нежно согрелиЛучи;Дарит голос твой чистыйДушу струнам, чьи мертвенны трелиВ ночи.Звездный свет, замирая,Хочет видеть луны золотуюКрасу;Лист не дрогнет, вбираяГармонических струи неземнуюРосу.Звук летит окрыленный,Раскрывая в ночное молчаньеОкно,В этот мир отдаленный,Где любовь, лунный свет и звучанье —Одно.1822
ОстровокПеревод А. Голембы
Островок лесистых склонов,Белоснежных анемонов,Где, фиалковую теньВлажной свежестью колыша,Дремлет лиственная крыша;Где ни дождь, ни ветер синийНе тревожат стройных пиний;Где царит лазурный день;Где, поверх блаженных гор,Что до плеч в жемчужной пряже,Смотрят облачные кряжиВ синеву живых озер.1822
ЭпитафияПеревод А. Парина
Здесь двое спят, чья жизнь была одно,Ведь в памяти им вместе быть дано.При жизни розно кровь текла в телах —Да будет неделим их общий прах.1822
ДЖОН КИТС
ПОЭМЫ
ИЗАБЕЛЛА,ИЛИ ГОРШОК С БАЗИЛИКОМИстория из БоккаччоПеревод Е. Витковского
[449]
1
Прекрасная, младая Изабелла!Лоренцо, восхищенный пилигрим[450]!Она душою нежною робела,За общей трапезой встречаясь с ним,И юноша тянулся к ней несмело,Ее блаженной близостью томим, —И по ночам вздыхал и плакал каждый,Обуреваемый любовной жаждой.2
Так под единой крышей много днейЛюбовь была и горем, и отрадой;Он ежечасно думал лишь о ней,В дому, в лесу или под сенью сада, —Ей голос юноши звучал нежней,Чем шум листвы, чем рокот водопада, —И, образом его увлечена,Не раз губила вышивку она.3
Томясь в своем покое одиноком,Он знал: она недалеко сейчас;И проникал он соколиным окомВ ее окно, и видел каждый раз:По вечерам, в смирении глубоком,Молясь, она не опускает глаз,А ночью слышать жаждал с нетерпеньем,Как утром дева сходит по ступеням.4
Печально миновал прекрасный май;Царила грусть июньскою порою.«О, завтра для меня наступит рай —Я сердце госпоже моей открою».«Коль он меня не любит, то пускайНавек расстанусь с прелестью земною…»Так грезили в полночный час они,Но тщетно длились горестные дни.5
Младая дева мучилась дотоле,Пока не истощился цвет ланит, —Так мать, когда дитя кричит от боли,У колыбели тает и скорбит.Лоренцо думал: «Я не в силах болеСмотреть на муки. Сердце мне велит:Я ей мою любовь открыть посмею,Хоть для того, чтоб плакать вместе с нею».6
Так он однажды утром возгласил.Но сердце было выпрыгнуть готовоОт робости; недоставало сил;Сердечный жар не дал сказать ни словаИ всю его решимость погасил, —А мысль к невесте устремлялась снова.Кто любит, тот в один и тот же мигБывает столь же кроток, сколь и дик.7
Еще одна бы ночь над ним висела,Тоскою и любовью тяжела, —Когда бы не младая Изабелла,Взор не сводившая с его чела, —Что в это утро смертно побледнело.Она решилась и произнесла:«Лоренцо!..» — и умолкла столь же скоро,Все досказав одним сияньем взора.8
«О Изабелла, я могу едваРешиться молвить о моей кручине;Люблю тебя, поверь в мои слова,Как веришь избранной тобой святыне;От мук душа моя почти мертва, —Я не посмел бы говорить и ныне,Но дольше не могу прожить и дня,В груди любовь безмолвно хороня.9
Любовь моя! Зима уйдет, бушуя,С тобой весна, лучиста и чиста.Коснуться ныне алых роз хочу я,Бутонов, где таится теплота».И вот — сомкнулись рифмой поцелуяС устами девушки его уста;И, как росток под нежной лаской лета,Блаженство их вступило в час расцвета.10
Они расстались, будто два цветка,Несомые волнами аромата, —Но встреча вновь была уже близка,Девица пела, радостью объята,Хваля стрелу умелого стрелка,А юноша стоял в лучах заката,Следил, как солнце падало во тьму,И радовался чувству своему.11
И вновь сошлись они при первых звездах,Взошедших на хрустальный свод небес,И много раз встречались так при звездах,Взошедших на хрустальный свод небес,В беседке, где дышал цветами воздух,Укрытые от суетных словес, —Как жаль, что все изменится, что вскореПойдет молва об их великом горе.12
Нет, им печали не было дано.Как много слез излито за влюбленных,Как много скорби с ними заодно,Как много воздыханий похоронных, —Как много повестей сочинено,Во злато и сафьян переплетенных;Лишь ту восторгом встретить не могу,Где Ариадна ждет на берегу.[451]13
Хотя в любви — от горечи великойЛекарство в малой сладости найдешь, —Дидона тенью странствует безликой,[452]И нашей деве счастья не вернешь;Ее жених индийскою гвоздикойПо смерти не был умащен, — так что ж, —Известно даже пчелам, что недаромОтравленный цветок манит нектаром.14
В дому у братьев девушка жила.Неисчислимы были их доходыОт шахт и фабрик, где царила мгла, —Где освещались факелами своды,Где под кнутами корчились телаНевольников, не ведавших свободы, —И люди, коченея, день-деньскойПесок перемывали золотой.15
Для них ловец жемчужин на ЦейлонеНырял, чтобы не вынырнуть потом;Для них, припав ко льду в предсмертном стоне,Лежал тюлень, пронзенный гарпуном;Для них вершились травли и погони;И меж людей, задавленных трудом,Два брата — бережливы, терпеливы —Вращали ловко жернова наживы.16
А чем гордиться? Тем ли, что фонтанНе столь плаксив, как нищего гримаса?А чем гордиться? Тем ли, что тимьянБлагоуханней, чем гнилое мясо?А чем гордиться? Тем ли, что карманНабит не хуже, чем казна Мидаса?А чем гордиться? Пусть ответ дадут:Во имя правды, чем гордиться тут?17
Так жили оба, жизнь свою запрятавПодалее от взоров бедняка,В наживе достигая результатов,Как два еврея, два ростовщика,Два мытаря, два мула для дукатов,Два ястреба, два жадных паука,Искусно изучившие наречьяИберии, Тосканы, Междуречья.18
Но как смогли исчадия конторПроведать, что в душе таит девица?Как уследить сумел их жадный взор,К какой наживе юноша стремится?О, лучше б их сразил библейский мор!Но братьям не случилось ошибиться;Пусть каждый, кто огнем любви объят,Как заяц на бегу, глядит назад.19
Боккаччо, сочинитель превосходный,Прошу прощенья за свою вину,У рощ твоих, у нивы многоплодной,У роз твоих, что влюблены в луну,У мирта, у лилеи благородной,Что никнет у мелодии в плену, —Простите, что в печальный тон рассказаЗакралась дерзкая, чужая фраза.20
Прости меня, Боккаччо, и тогдаРассказ пойдет спокойно, как пристало;Прости, на строки этого трудаВзирая благосклонно с пьедестала;Ты в рифмы облачен — и не беда,Что проза старая поэмой стала,Что ты стихом английским зазвучал,Что ветер севера тебя помчал.21
Проведали злокозненные братья,Что их сестра и юноша младойДруг другу дарят вздохи и объятья, —Хозяева, забывшие покой,Лоренцо слали тайные проклятья, —Слуге остаться надлежит слугой! —Для братьев было выгодней и прощеОтдать сестру за фабрики и рощи.22
Не раз кусали губы два дельцаИ меж собою совещались много,Каким путем остановить юнца, —И вот, обдумав все и взвесив строго,Искоренили жалость до конца,Под планом подведя черту итога, —Решенье братьев было таково:Убить Лоренцо и зарыть его.23
Однажды юноша пред балюстрадойСтоял, встречая солнечный восход,Не зная, что по свежим росам садаК нему спешат хозяева, — и вотУслышал он: «Хотя нежна прохлада,Лоренцо, но, однако, труд не ждет:Садись в седло, послушайся совета,Сколь ни приятен тихий час рассвета.24
Сегодня мы намерены с утраСкакать по направленью к Апеннинам,Покуда солнцу не придет пораВ ветвях шиповника пылать рубином».Не зная, что за страшная играВедется ими с юношей невинным,Склонил Лоренцо свой покорный взглядИ поспешил к себе сменить наряд.25
Войдя во двор, приблизясь к окнам дома,Он часто замирал, едва дыша:Быть может, ранней свежестью влекома,Она окно откроет не спеша, —И трелью смеха, музыкой знакомойОн был вознагражден: его душаВозликовала: за резной решеткойСверкнула дева красотою кроткой.26
«Любимая! Сколь щедры небеса,Что вижу я тебя, — сказал он нежно, —Бессильны все земные словесаПоведать, как печаль моя безбрежна:Простись со мной на целых три часа —Но встреча наша будет безмятежна!» —«До встречи, милый!» — прозвучал ответ,И песнь летела юноше вослед.27
Все трое ехали туда, где АрноСредь камышей танцующих течет,Где солнца луч трепещет светозарноИ плещется форель на глади вод, —Следя за жертвой зорко и коварно,Злодеи-братья отыскали бродИ с юношей — ошую, одесную —Вступили братья в гущину лесную.28
Там был убит Лоренцо и зарыт.Любовь его нашла конец в могиле —Душа свободна, но она болит.Преступники мечи в реке омыли;Приявши сытый и довольный вид,Как гончие, что зверя затравили,И бодро, в первый раз за много дней,Они домой направили коней.29
Они сестре истолковали вскореСтоль непонятный юноши отъезд:По их делам уехал он за море,И не пришлет вестей из дальних мест.Узнай, о дева, что такое гореИ мужественна будь, неся свой крест;Отныне вдовий час все безнадежней,И каждый день — печальнее, чем прежний.30
Так первый день проплакала она,Вкушая горечь и тоску разлуки,Поняв, что ночь любви не суждена;Молчание удваивало муки,И, вглядываясь в темноту, одна,Прекрасные заламывая руки,Стонала дева о своей бедеИ тихо призывала: «Где ты, где?»31
Но час печали о себе не долог,Над ней иные думы взяли власть,Пропал последний горести осколок,В терпение настало время впасть,Над ней простерло ожиданье полог,В ее душе не угасала страсть,И мучили великие тревогиО юноше, томившемся в дороге.32
В дни осени, когда багряный цветСменяют дерева на темно-серыйИ ветры свой смертельный менуэтИграют нежно на ветвях шпалеры,Чтоб каждый ствол был донага раздет,Пока зима не вышла из пещеры, —Теряла Изабелла красоту,И было ждать уже невмоготу.33
Лоренцо не вернулся к ней. С истомойОна к убийцам обращала взор —Зачем так долго друг вдали от дома?Ей сообщали братья разный вздор,Но преступленье, словно дым Еннома,[453]Терзало их, и по ночам с тех порОни стонали, видя сон фатальный:Свою сестру в одежде погребальной.34
И так бы завершились дни ее,Но нечто, черным ужасом чревато,Разрушило внезапно забытье, —Так смерть от яда — быстрая отплатаИспившему; так острое копьеТого, кто принял дозу опиата,Внезапно отвращает от мечтыК мирским страданьям, в гущу суеты.35
То призрак был. В ногах ее постелиВозник Лоренцо в тишине ночной:Он горько плакал; кудри потускнели,Иссушены гробницею лесной,И голос, что звучал нежней свирели,Проникнулся тоскою ледяной, —Могила угасила взор невинныйИ уши грязной залепила глиной.36
Он говорил, и речь его теклаПечально, странно, будто панихида, —Была мучительна и тяжелаЕго мольба из глубины Аида, —Она, казалось, рождена былаНадтреснутою арфою друида:Звучал во мраке призрачный напев,Как ветер меж кладбищенских дерев.37
Он усмирил во взоре блеск озноба,Несвойственного жителям земли,Он прошлое приоткрывал ей: злобаПреступных братьев, козни, что плелиОни кругом, — сосновая чащоба,Куда его убийцы привели,И топкая дерновая лощина,Где суждена была ему кончина.38
«О Изабелла, — прошептала тень, —Я сплю в земле; лесная даль туманна,Лежит в изножье у меня кремень,Шуршат колючие плоды каштана,Могилу осыпая; каждый деньЗа речкой овцы блеют утром рано —Приди, слезу на вереск урони,Утешь мои мучительные дни!39
Я — призрак! Я навеки обездолен,Я мессу в одиночестве пою,И звуки жизни слышать приневоленУ бытия земного на краю:Гуденье пчел и звоны колоколенБезмерной болью ранят грудь мою, —Я сплю, печаль великую скрывая,И ты чужда мне тем, что ты — живая.40
Когда бы призрак мог сойти с ума,Я обезумел бы неотвратимо:Мне в памяти не отказала тьма,Но вижу — ты печалями томима,И оттого теплей моя тюрьма,Как если б я любовью серафимаВладел; я счастлив красотой твоей,Я мертв, но я люблю еще сильней».41
Дух прорыдал: «Прощай!» — и сгинул в бездне,Оставя темноту искриться. Так,В полночный час раздумья и болезни,Нас угнетает каждый прошлый шагИ больше прочих — труд, что бесполезнейВсех дел земных, и мы глядим во мракИ видим искры тлеющие эти.—Очнулась дева только на рассвете.42
«Увы! — она сказала. — Эта ложьБыла прикрытьем нашему несчастью —Я думала, от рока не уйдешь,Сама судьба нас наделила страстью, —Но вижу я кровавый братнин нож!О Призрак милый! Ты нездешней властьюОтверз мне очи: я приду к тебе,И да внимает Бог моей мольбе!»43
Уж рассвело, и дева осторожноПридумала, как братьев обмануть,Добраться до чащобы и, возможно,Найти к могиле драгоценный путь, —И если впрямь видение неложно,Излить всю скорбь любимому на грудь.И в лес, когда решение созрело,Пошла со старой нянькой Изабелла.44
Они спустились медленно к реке,И дева здесь кормилице украдкой,Завидевши опушку вдалеке,Шепнула что-то. «Что за лихорадкаТомит тебя, дитя, зачем в рукеТы держишь нож?» — и страшная разгадкаНашлась, когда к концу склонился день:Могила под каштаном и кремень.45
Кому не доводилось на кладбище,Бродя в тиши, которой равных нет,Сквозь почву видеть гробовое днище,Истлевший саван, череп и скелет,Вселяя душу мысленно в жилище,Пустующее столько долгих лет?Ах! В этих чувствах скорби слишком малоВ сравненье с тем, что дева испытала.46
Взор Изабеллы проникал до днаСквозь комья почвы, вплоть до сердцевины,Ей раскрывала тайну глубинаЯснее, чем хрусталь речной стремнины.Так над могилой высилась онаПодобно лилии лесной долины[454] —Но стала вдруг со страстию былойКопать ножом земли присохший слой.47
Над вышитой перчаткою ЛоренцоПришлось ей вскоре тягостно вздохнуть;Несчастная, бледнее полотенца,Перчатку эту спрятала на грудь,Что предназначена кормить младенца, —Но тут же, не замешкавшись ничуть,Продолжила работу Изабелла —Лишь локон поправляла то и дело.48
Кормилица, печальна и седа,Дивилась отыскавшейся могилеИ помогала девушке. Тогда,Усталые от тягостных усилий,По завершенье трех часов трудаОни в земле холодный труп отрыли, —А в небесах уже сгустилась мгла, —Но стойко дева все перенесла.49
Ах, для чего описывать пространноТу плоть, что тлела в глубине сырой?О, ради чести старого романаИ наслажденья чистою игрой!..Что ж, если для тебя, читатель, странноВнимать поэме — ты ее закрой,Поскольку ожидать смешно и дико,Что в ней сокрыта сладкая музы́ка.50
Не так, как некогда Персеев мечОт тела отчленил главу Горгоны,О нет, — они отважились отсечьГлаву Лоренцо. Древние законыГласят: любовь ни потопить, ни сжечь;В печали дева сдерживала стоны,К любви своей с лобзанием припав —Звала любовь, любовью смерть поправ.51
Вернувшись, утая приметы клади,Омыла девушка ручьями слезГлаву Лоренцо; расчесала прядиВ земле давно слежавшихся волос,Освободила, с нежностью во взгляде,От глины липкой уши, рот и нос,Разгладила прекрасные ресницыИ горестно рыдала до денницы.52
А ранним утром голову в платке,Что был напитан смолами Востока,Возогнанными на змеевикеИ в темноте хранимыми до срока, —Она в цветочном глиняном горшкеТу голову запрятала глубо́коИ, слез не укрощая ни на миг,В ту землю посадила базилик.53
И позабыла голоса природы,И позабыла чисел имена,И позабыла пажити и воды —И позабыла, как шумит весна,—Не зная, дни проходят или годы,Она всегда сидела у окнаИ плакала над милым базиликом,Навеки в горе затворясь великом.54
Вспоен слезами, рос чудесный куст,Служа бальзамом наболевшей ране, —Он становился и высок и густ,Как ни один подобный куст в Тоскане,Корнями восходя из мертвых уст,Ланит, очей, — и то, что было ранеИстлевшей отсеченною главой,Взрастало благовонною листвой.55
О Грусть, помедли, я молю — ни шага!О Музыка, печалью прозвучи!О Эхо, долети с архипелагаВ летейских водах, — о, не умолчи!О Скорби дух, над камнем саркофагаС усмешкой лей сребристые лучи,Рассеивая сумрак живописныйНад мраморами в роще кипарисной.56
Стенайте, ямбы горя и тоски,Служители печальной Мельпомены!Коснитесь струн в мистерии строкиВ трагическом распеве кантилены,Пусть звуки будут скорбны, глубоки —Увы, несет нам ветер перемены:Исчахнуть дева вскорости должна,Как пальма, что ножом надсечена.57
Оставьте пальму, чтоб она увялаСама собой, не приближайте час!..Нет, так нельзя: служители ВаалаПриметили — в потоке слез погасВзор девы; это многих удивлялоСредь родичей ее уже не раз:Ведь, пожелай, она была бы скороНевестою богатого сеньора.58
Дивило братьев более всего,Зачем она проводит дни, ласкаяЦветок, — и с ним творится волшебство:Он оживает, листья распуская;И были в толк не в силах взять того,Как отвлекла безделица такаяСестру от всяких помыслов о том,Что юноша не воротился в дом.59
Как вышло это, как могло случиться?И братья долго были начеку:Порой сестра ходила причаститься,Но тотчас же, к любимому цветку,Назад спешила в свой покой девица,Как мать спешит к недужному сынку,Садилась, как наседка, терпеливо,И снова плакала без перерыва.60
И все же был украден базилик,Им удалась преступная затея —Сколь ни был мерзок им представший лик,Но юношу узнали два злодея, —Открыв секрет, они в единый миг,От ужаса назад взглянуть не смея,Бежали, не оставив ни следа,Из города неведомо куда.61
О Грусть, молю, не говори ни слова,О Музыка, надеждой не звучи,О Эхо, Эхо, долети к нам сноваИз Леты черной, — о, не умолчи!О Скорби дух, не береди былого —Ведь Изабелла брошена в ночи:Она угаснет в непомерной муке,С возлюбленным цветком навек в разлуке.62
Отныне деве не было утех,Все поиски остались бесполезны.Стал взор ее безумен, жалок смех,Вопросы тщетны и моленья слезны;Она старалась разузнать у всех,Где спрятан базилик ее любезный,И все звучал ее печальный клик:«Верните мне мой нежный базилик!»63
Она скончалась в одинокой спальне,Похищенный цветок вернуть моля.Со смертью девы сделалась печальнейПрекрасная тосканская земля;Судьбу ее и ближний знал и дальний,И до сих пор напев поют поля:«О, сколь жесток в безумии великомПохитивший горшок мой с базиликом!»1818
С. Палмер. Урожайный месяц.
Масло. Частное собрание в Англии.
КАНУН СВЯТОЙ АГНЕССЫПеревод Е. Витковского
[455]
1
Канун Святой Агнессы. Холода.Сове — и то в лесу не сладко было.Траву в полях одела корка льда.В овчарне стадо смолкшее застыло.Монах поклоны отбивал уныло,Он мерз. И словно хладный фимиам,Всплывающий от ветхого кадила,Неслось его дыханье к небесам,И достигало их, и оставалось там.2
Он дочитал молитву терпеливо.И, босоног, и немощен, и свят, —Берет светильник и неторопливоВдоль нефа темного[456] бредет назад,Минуя изваяний длинный ряд,Которые, во мраке замерзая,Коленопреклоненные, стоят, —И думает старик, изнемогая,О том, как их томит одежда ледяная.3
Свернул на север, в боковую дверь.Шагни вперед — и лаской музыкальнойОн был бы сладко опьянен теперь.Но колокол зовет его прощальный,Над ним обряд свершая погребальный.Бредет монах, соблазны гонит прочь,Он выбрал путь недальний и печальный:Лег наземь, чтобы слабость превозмочь.За грешников молясь, монах не спал всю ночь,4
Он все же слышал нежный звон прелюдийСквозь множество распахнутых дверей, —Там, в переходах, суетились люди.Вот музыка становится слышней,И зала, принимавшая гостей,Могла б явить монаху блеск соблазна.Лепные ангелы висят над ней,Держа карниз; глаза таращат праздно,На животе крыла сложив крестообразно.5
Смех серебром звенит, и счету нетЦветам, нарядам, перьям и алмазам.Здесь рыцарских романов сладкий бред,Который в юности дурманит разум.Но отойдем, и обратимся разомК мечтательнице-деве у окна,Поверившей доподлинным рассказам,Что слышала от старых дам она, —И нынче ждет весь день, надеждой пленена.6
В канун Святой Агнессы дева можетВо сне вкусить пленительных усладС любимым, — сна ничто не потревожит —Так опытные дамы говорят;Лишь соверши магический обряд:Не прикасайся к лакомствам и хлебу,Ложись в постель, не оглянись назад,Не шевелись, глаза подьемли к небу —И у небес всего, чего ты ждешь, потребуй.7
И Маделина юная сейчас,Погружена в мечты, в тени стояла, —Потуплен взор ее девичьих глаз,Наскучил блеск торжественного бала,И музыка ее не волновала —Вот кавалер влюбленный подойдет,За ним другой, — не внемля им нимало,Она сладчайших сновидений ждет, —Святой Агнессы ночь — одна за целый год.8
Священный час так близок. Каждый танецТомителен был деве, полной грез:Глаза в тумане, на щеках румянец.Средь разговоров в шутку и всерьез,Любовных объяснений и угроз —Одну мечту скрывала дева свято,Ждала, чтоб сон блаженство ей принес,Заранее восторгами объята:Святой Агнессы ночь и белые ягнята.9
Но медлила она, полна мечтой…Меж тем через холодную равнинуСюда пришел Порфиро молодой,Тая в душе любовную кручину, —И у портала стал, наполовинуУкрывшись от луны в прозрачный мрак.Он молится: увидеть МаделинуХотя б на миг, приблизиться на шагИ на колени пасть. Да, это было так.10
Но если здесь, при всей его отваге,Он будет узнан — то тогда беда,Порфиро знает: засверкают шпаги.Два благородных дома навсегдаРазъединяет кровная вражда.Кругом готова к драке и разбоюХолопов кровожадная орда:Он будет оскорблен любым слугою.Одна старушка здесь к нему добра порою.11
Счастливый случай! Вот она с клюкойПриковыляла темным коридоромТуда, где он стоял, окутан мглой,Не обольщен ни музыкой, ни хором.Ее объял испуг, но тусклым взоромОна его окинула тотчасИ прошептала юноше с укором:«Спеши домой, Порфиро, скройся с глаз —Весь кровожадный род пирует здесь как раз!12
Здесь карлик Гильдебранд, — в припадках бредаОн часто проклинает в эти дниТебя, и твоего отца, и деда,И даже землю всей твоей родни;Лорд Морис тут, старик, — и все ониТебе враги! Беги, мой мальчик милый!»«Нет, тетушка, присядь и объясниСначала все». — «О пресвятые силы!Коль не пойдешь за мной — ты на краю могилы».13
Он двинулся за нею, низкий сводПлюмажем задевая то и дело.Старушка молвила: «Пришли, ну, вот», —И в комнатку войти ему велелаПод лестницей. В окно луна смотрела.«Где Маделина? — сдерживая страсть,Спросил Порфиро. — О, скажи, Анджела,Во имя дев, которым Божья властьДозволила кудель Святой Агнессы прясть?»14
«Святая ночь! Невинная Агнесса!Но эта ночь опасностей полна.Нет, не иначе, молодой повеса,Ты носишь воду в сите колдунаИ с феями знаком. ИзумленаТвоей отваге я. Помилуй, Боже!Где Маделина? Тешится онаИгрою в заклинательницу. Что же,Ей весело — позволь и мне смеяться тоже».15
Искрится смех в чертах ее лица.Растет вниманье в юном господине —Так завлекает бабка сорванца,Мешая угли в гаснущем каминеИ сказку оборвав на середине.В глазах Порфиро светится вопрос:Что хочется увидеть Маделине —И, расспросив, сдержать не в силах слез:Как сладко спит она в плену бесплотных грез.16
Вдруг, сердце озарив желанным светом,На ум уловка дерзкая пришла, —Но, услыхав от юноши об этом,Старушка в изумленье обмерла:«Мне предлагать подобные делаКак ты посмел, исчадье преисподней?Я госпожу оберегу от зла —Прочь, нечестивец, я не стану сводней;Я думала, что ты гораздо благородней».17
«О нет, — воскликнул юноша, — О нет!Клянусь душой — греха не приумножу;Пусть больше не взгляну на Божий свет,Коль дивный сон на миг один встревожуИ хоть на шаг к ее приближусь ложу.Анджела, сжалься, или я теперьПоследний путь к спасенью уничтожуИ криком разбужу весь дом, поверь —Пусть каждый из врагов страшней, чем дикий зверь».18
«О, горе мне, несчастной! НеужелиПриблизить хочешь ты последний часСтарухи немощной? Не о тебе лиЯ истово молилась каждый раз —Чтобы тебя Господь хранил и спас?»Но в голосе Порфиро зазвучалаТакая страсть, что выполнить наказСтарушка наконец пообещала:Все сделает она во что бы то ни стало.19
В опочивальню к девушке тайкомОн проскользнет, не проронив ни слова;Там спрячется за полог и потомКрасавицу увидит без покрова;И, может быть, блаженства неземногоВ ночь волшебства добьется господин.Подобного свидания ночногоВлюбленный не изведал ни одинС тех пор, как заплатил свой страшный долг Мерлин.[457]20
«Ну, будь что будет! Ночь Святой Агнессы! —Старушка молвила. — На пир ночнойВсе лакомства и все деликатесыЯ принесу. За створкою двернойУвидишь лютню ты. Господь с тобой!Я так слаба и для устройства пираНе больно-то гожусь. Обет святойТы дашь, что женишься на ней, Порфиро, —Иль нет покоя мне до преставленья мира!»21
Она ушла. Взволнованный юнецПрождал минут неизмеримо много,Пока она вернулась наконецИ позвала. Вдоль галерей дорогаВо тьме вилась. Кругом жила тревога.Но вот они ступили на порогОдетого шпалерами чертога,Где молодой Порфиро скрыться мог,Старушку отпустив, не чуявшую ног.22
Анджела шла по лестнице старинной,Держась рукой дрожащею своей,Когда из тьмы кромешной Маделина,Как ангелок, предстала перед нейС узорною свечой. Вдоль галерейСтарушку тихо отвела девицаВ ее покой. Теперь держись смелей,Порфиро, — дева скоро возвратится:Она уже идет, она летит, как птица!23
Свеча клонила пламень голубой.В лучах луны скользил дымок лениво.Девица дверь закрыла за собой,Молчанье соблюдая терпеливо;Но сердце… сердце стало говорливо,Стучит в груди лилейной все сильней, —Так бьется, умирая от надрыва,В орешнике зеленом соловей,Внезапно онемев пред гибелью своей.24
В алькове девичьем высокой аркойВенчалось многоцветное окно,Диковинной, необычайно яркой,Тончайшею резьбой обрамлено:В ней прихотливо было сплетеноБесчисленное множество прекрасныхЦветов — а в центре, алый, как вино,Был щит с эмблемой королей всевластныхСредь тысячи гербов и надписей неясных.25
В окне сияла полная луна, —И сверху падал отблеск багрянистый, —Когда молиться начала она.Он длани превращал в рубин лучистый,Вправлял в нагрудный крестик аметисты,И вкруг чела, как некоей святой,Соткал ей нимб. Казалось, ангел чистыйСтоит — бескрыл, но окрылен мечтой.Порфиро обомлел пред этой красотой.26
Но вскоре ожил. Дева молодаяПрочла молитву до конца — и вот,Шелка и драгоценности бросая,Она почти нагою предстает,Как нереида, вставшая из вод.Воображенье деве рисовалоАгнессу — и теперь пришел чередПо ритуалу лечь под покрывало.Но коль скосишь глаза — все волшебство пропало.27
Она, дрожа, на ложе возлегла —И тело девичье тотчас сомлелоОт нежного, снотворного тепла;И, словно мысль, ее душа от телаДо утренней денницы отлетела, —Так девушку сковал блаженный сон,Так древний свиток спит осиротело,Песком и солнцем надписей лишен,Так роза под дождем спит, превратясь в бутон.28
Порфиро, в этот рай проникший тайно,В мечтах смотрел на брошенный нарядИ слушал каждый вздох, когда случайноВздыхала девушка, — и был он радВ молитвах возводить влюбленный взглядПри каждом вздохе. Но, страшась открыться,Ступил вперед, волнением объят, —Взглянул — и сердце стало чаще биться:Как безмятежно спит прекрасная девица.29
И расстелил Порфиро в полумгле,У края ложа, скрытого от света,Парчовый плат на маленьком столе —Сей плат, имевший свойства амулетаБыл ярко-красного, как пламя, цвета.Издалека донесся звук рожка,Литавры, приглушенный тон кларнетаКоснулись слуха юноши слегка, —Но миг прошел, и вновь тревога далека.30
А дева все спокойнее, все тише,Спала в сорочке, тонкой, как туман, —Пока Порфиро доставал из нишиПунцовые, как солнечный шафран,Сладчайшие плоды из дальних стран;Душистый мед, искрящийся и жидкий.И Самарканд, и Смирна, и ЛиванБлагоухали здесь, прислав в избыткеДары своих садов и пряные напитки.31
Из темной ниши на парчовый платЯвилась драгоценная посуда.И разливался пряный ароматВ ночной, прохладной тишине, покудаПорфиро яства разложил на блюда.«Теперь проснись, мой чистый серафим,Открой глаза, пускай свершится чудо, —О, пробудись! Твой друг тоской томим —Иль он заснет сейчас последним сном своим».32
Так прошептав, рукою осторожнойКоснулся он ее закрытых век, —Но нет — разрушить чары невозможно,Их растопить трудней, чем горный снег,Чем лед, сковавший гладь широких рек;А лунный свет бледнел. Сказать короче,Казалось, не откроются вовекДевичьи зачарованные очи —Во власти колдовства необычайной ночи.33
Порфиро лютню в руки взял тогда,Коснулся струн. Аккорд раздался длинный,Молчанье разрушая без следа:La belle dame sans merci[458] — напев старинныйВстревожил слух прекрасной Маделины.Она во сне вздохнула — и напевУмолкнул. Оборвался сон невинный, —Сверкнули очи, в миг один прозрев, —А юноша застыл, как мрамор, побледнев.34
Того, кто ей приснился, несомненно,Перед собой увидела она:Мучительно свершалась перемена,Почти прогнав очарованья сна —Красавица была изумленаИ поскорей заснуть желала снова,Но медлила, волнения полна,Столь робким видя юношу младого,Что перед ней стоял, не говоря ни слова.35
Она сказала: «Милый, что с тобой?В моих ушах еще не отзвучалиТе клятвы, что шептал мне голос твой.И не было в твоих глазах печали —Они огонь прекрасный излучали…О, возврати, верни свой голос мне,Таким же стань, каким ты был вначале —Еще побудь со мной, в прекрасном сне,Не покидай меня в холодной тишине».36
Такою речью сладостной ПорфироБыл зачарован и воспламенен.Как яркая звезда среди эфираСверкнет, спеша взойти на небосклон,Как в аромат, что розой порожден,Вплетет фиалку нежную природа, —Так он вошел в ее прекрасный сон.А за окном — бушует непогода,И медленно луна спустилась с небосвода.37
Темно. Зернистый снег стучит в стекло.«Нет, я не сон, мой ангел светлоокий!»Темно. Метелью все заволокло.«Да, ты не сон! Зачем же в путь далекийПустился ты? Кто так погряз в пороке,Что нас оставил в комнате вдвоем?Но знай, что покидаешь ты, жестокий,Лишь горлинку с надломленным крылом, —Тебя не прокляну… Но ты оставь мой дом!»38
«О Маделина! Милая невеста!Моих очей светлейшая звезда!Я лишь затем проникнул в это место,Чтоб стать твоим вассалом навсегда, —Я пилигрим, и на пути сюдаМне встретились тревоги и ненастья,Но ничего из твоего гнезда,Кроме тебя самой, не стану красть я, —Молю, доверься мне — пред нами годы счастья!39
Чу! Слышишь голос вьюги колдовской, —Он нас зовет. Вставай, моя родная!Заря близка, и день не за горой, —Спеши за мной, сомнения не зная, —Скорей, в дорогу! Братия хмельнаяНе в силах ни подняться, ни взглянуть,Над кружками рейнвейна засыпая.Сквозь снег и вереск предстоит нам путьНа юг, где замок мой, где сможем отдохнуть».40
И подчинилась Маделина. Скоро,Превозмогая робость и испуг,Она шагнула в темень коридора,Хотя чудовищ видела вокруг.За ней ступил ее влюбленный друг,И в сумраке рассвета мутно-серомНе доносился ни единый звук —Лишь сквозняки скользили по шпалерам,По вытканным на них галантным кавалерам.41
Как призраки, в широкий темный залОни прошли к железным балюстрадамУ входа, где привратник мирно спалС огромною пустой бутылкой рядом;Он приподнялся и окинул взглядомСвою хозяйку, снял с дверей замок,Откинул цепь — и вот конец преградам:Свирепый страж у двери снова лег,И юная чета ступила за порог.42
О, сотни лет, должно быть, пролетели, —Следы влюбленных стерты, сметены…В ту ночь барон метался по постели,И всех его гостей душили сны:Вампиры, черти, ведьмы, колдуны.Анджела утром умерла от страха,Над ней молитвы были прочтены…Сто тысяч «Ave»[459] не спасли монаха,И он заснул навек средь ледяного праха.1819
ИЗ ПОЭМЫ «ЭНДИМИОН»
[460]
«Прекрасное пленяет навсегда…»Перевод Б. Пастернака
Прекрасное пленяет навсегда.К нему не остываешь. НикогдаНе впасть ему в ничтожество. Все сноваНас будет влечь к испытанному крову [461]С готовым ложем и здоровым сном.И мы затем цветы в гирлянды вьем,Чтоб привязаться больше к черноземуНаперекор томленью и надломуВысоких душ; унынью вопрекиИ дикости, загнавшей в тупикиИсканья наши. Да, назло порокуЛуч красоты в одно мгновенье окаСгоняет с сердца тучи. ТаковыЛуна и солнце, шелесты листвы,Гурты овечьи, таковы нарциссыВ густой траве, так под прикрытьем мысаРучьи защиты ищут от жары.И точно так рассыпаны дарыЛесной гвоздики на лесной поляне.И таковы великие преданьяО славных мертвых[462] первых дней земли,Что мы детьми слыхали иль прочли.1817
Гимн ПануПеревод Е. Витковского
…и пел огромный хор:«О ты, кто свой раскидистый шатерВосставил на шершавые стволыНад морем тишины и полумглы,Цветов незримых и лесной прохлады;Ты наблюдаешь, как гамадриадыРасчесывают влажные власы,И бессловесно долгие часыВнимаешь песне тростника в водеВ местах пустынных и злотворных, гдеПлодится трубчатый болиголов,И вспоминаешь, грустен и суров,Как за Сирингой долго гнался тыСквозь травы и кусты,Внемли тебе слагаемый пеан,Великий Пан!О ты, кому тревожно и влюбленноВоркуют горлицы в листве зеленой,Когда ступаешь ты через луга,Что солнцем обрамляют берегаТвоих замшелых царств; кому несетСмоковница с почтеньем каждый плод;Кому любой обязан жизнью злак —Цветущие бобы, пшеница, мак;Кому в полях широких спозаранокВозносятся напевы коноплянокИ для кого зеленый свой покровСплетают травы; крылья мотыльковТебя встречают праздничным нарядом, —Так очутись же с нами рядом,Как ветер, что над соснами возник, —Божественный лесник!О ты, кому, вольны и своенравны,Спешат служить сатиры или фавны,Чтоб зайца на опушке подстеречь,От коршуна ягненка уберечь —Поживу для прожорливой утробы;Иль пастухов из сумрачной чащобыВернуть на им желанную тропу;Иль, к берегу направивши стопу,Ракушки собирать с прибрежных гряд,Чтоб их кидать исподтишка в наядИ за деревья прятаться в усмешке,Когда они чернильные орешкиИ шишки юных пихтовых деревДруг в друга целить станут, осмелев, —Во имя эха над долиной дикой —Явись, лесной владыка!О ты, кто взмахи ножниц без концаСчитает, чтобы за овцой овцаУшла остриженной, — ты, в рог трубящий,Когда кабан, придя из темной чащи,Пшеницу топчет, — ты, поля своиСпасающий от бурь и спорыньи, —Творитель звуков, что из-под землиДоносятся на пустошах, вдалиСредь вересков лиловых угасая, —Ты отворяешь двери, ужасаяБезмерным знаньем неземных пучин,Дриопы славный сын,Узри к тебе идущих без числаС венками вкруг чела!Останься необорною твердынейВысоким душам, жаждущим пустыни,Что в небо рвутся, в бесконечный путь,Питая разум свой, — закваской будь,Которая тупой земли скудельЛегко преобразует в колыбель, —Будь символом величия природы,Небесной твердью осенившей воды,Стихией будь, летучею, воздушной, —Не будь ничем иным! — И мы, послушноСобравшись посреди лесных полян,Тебе возносим радостный пеан, —Внимай же хору голосов, звучащихВ твоих ликейских чащах!»1817
СТИХОТВОРЕНИЯ
Сонет к БайронуПеревод В. Левика
[463]
О Байрон! Песней сладостной печалиТы к нежности склоняешь все вокруг,Как будто с арфы, потрясенной вдругСочувствием, рыданья в прах упали,И чтоб они не смолкли, не пропали,Ты осторожно поднял каждый звук,Дал волшебство словам душевных мук,Явил нам скорбь в сияющем хорале.Так темной туче отсвет золотойДарит луна, идя тропой дозорной,Так жемчугом блестит убор простой,Так жилками мерцает мрамор черный.Пой, лебедь гордый, песнь разлуки пой,Дай нам упиться грустью благотворной.